Что делают боги (и что делают с ними)

Такой взгляд на религиозные обряды помогает понять не только почему божества связаны с ними в принципе, но и какие именно роли им предлагается играть в этих церемониях. Как отмечают Томас Лоусон и Роберт Макколи, совершить обряд подразумевает не просто обозначить некие туманные отношения с богами и духами, но сделать что‑то для них (преподнести что‑то, обратиться к ним) или склонить их к каким‑то действиям (вселиться в человека, послать дождь, излечить больного). Конкретная роль сверхъестественных сил очень точно отражена в мысленных представлениях об обрядовых сценариях. Если у нас имеется церемония, в которой мы просим у богов хороший урожай, мы знаем, что будем к ним обращаться, принесем в жертву свинью, они будут слушать и, надо надеяться, решат защитить наши посевы. Если мы попросим предков сделать из этого юноши шамана, они снизойдут к нему и изменят навсегда. Люди знают (или имеют некое представление), что делают предки и боги.

Лоусон и Макколи дали очень точную формулировку возможных ролей сверхъестественных сил. В мысленном представлении о религиозных обрядах присутствует и набор предписанных действий (так называемое описание действий), и определенный момент, когда туда добавляются боги и духи. Совершение обряда напоминает приготовление рагу. Рецепт – это «описание действия» (обжарить мясо, снять с огня, потушить лук, добавить овощи, обжаренное мясо, убавить огонь и т. д), которое конкретизирует признаки составляющих процесса (повар – это человек, мясо – убитое животное) и порядок действий: одни нужно совершать раньше других, одни невозможны без других. В религиозных обрядах такие «рецепты» тоже имеются: священник облачается в специальное одеяние, берет в руку распятие, благословляет собравшихся. Здесь тоже есть специфические признаки составляющих (священник должен быть человеком) и порядок действий (прежде чем благословлять людей или предметы, священник должен быть рукоположен). Религиозные обряды отличаются только тем, что некоторые элементы описания действий считаются «особыми», как называют их Лоусон и Макколи, то есть связанными со сверхъестественными силами. В этом случае «священник» означает «особый человек, посвященный в сан», а распятие – «особый предмет, символизирующий смерть на кресте» и т. д.[129]

Отличие обрядов в том, что именно считается «особым». Когда священник благословляет собравшихся, связь с божественным приписывается главному действующему лицу, то есть самому священнику, а в собравшихся ничего «особого» нет; благословение может получить любой (по сути, что угодно). С другой стороны, если вы преподносите богам жертвенную свинью, особыми становятся уже не действующие лица, а объекты (те, кому посвящен обряд) в силу своей сверхъестественности. Есть обряды, в которых действие совершает бог, его представитель или кто‑то находящийся под их особым воздействием, и есть те, где ритуал призван воздействовать на богов или их представителей.

Эта разница, утверждают Лоусон и Макколи, оказывает важное влияние на интуитивные установки и на общую манеру совершения обряда. Обряды, в которых, как считается, действия производят сами боги и духи, исполняются довольно редко, как правило, лишь единожды для каждого отдельного человека. В эту категорию входят венчания, инициации, ритуалы, сопровождающие рождение, и т. п. А обряды, воздействующие на богов или их представителей, наоборот, повторяются часто. Приносить жертвы предкам нужно снова и снова, чтобы гарантировать удовлетворение просьбы (в виде урожая или защиты).

Есть и еще различие. Согласно Лоусону и Макколи, обряды со сверхъестественными действующими лицами обычно вызывают сильное эмоциональное возбуждение – часто с помощью таких испытанных средств, как громкая музыка, изменяющие сознание вещества, обильная еда или, наоборот, пост. А обряды, в ходе которых мы воздействуем на богов, обычно гораздо более спокойны. Разница, конечно, относительная, поскольку у каждой религиозной традиции свои культурные особенности. В практике вуду ритуалы будут более красочными, чем в методистской церкви, а в Бразилии – более зрелищными, чем в Финляндии. Но если проводить сравнение в рамках одной культурной традиции, в церемониях со сверхъестественными действующими лицами эмоциональный градус, как правило, выше. Почему? Чем обусловлено варьирование сенсорной стимуляции в обрядах в зависимости от того, какую роль в сценарии играет представитель потусторонних сил?

Заманчиво было бы ответить, что некоторые обряды «ярче», поскольку это придает им убедительности. В конце концов, боги и духи обычно незримы. Утверждение, что они действительно участвовали в превращении мальчиков в мужчин или пары в семью, на первый взгляд не особенно убедительно. Так что, возможно, активная сенсорная стимуляция должна обеспечить им достоверность. Относительно обрядов, где человек воздействует на богов и духов, такой сложности не возникает. Поверить, что наши действия влияют на далекие и обычно незримые сущности, не так уж трудно, ведь человеческие поступки нередко затрагивают тех, кого нет рядом.

Однако версия эта не особенно состоятельна, поскольку опять выводит нас на замкнутый причинно‑следственный круг. Да, во многих местах люди и вправду обставляют предполагаемое присутствие предков и других подобных сущностей с помощью «дешевых приемов» (громкой музыки, наркотических веществ, масок и т. п.). Даже если подобные эффекты могут усилить впечатление пребывания богов рядом (сомневаюсь, но допустим), это сработает, только если вы и без того предполагаете, что они существуют. Иначе мишура останется просто мишурой.

Гораздо лучшее объяснение – связь между обрядами и социальным воздействием. Однократные обряды, которые в принципе совершаются для каждого человека только единожды, связаны с социальными изменениями, проистекающими из образования семьи, рождения детей, взросления, смерти. Эти перемены по самой природе своей однократны. Из‑за несовершенства нашей наивной социологии они трудно осознаваемы, но требуют, как уже говорилось, координации действий окружающих, чтобы те приняли перемену одновременно и одинаково. Одной этой причины достаточно, чтобы громкие и привлекающие внимание обряды казались интуитивно более уместными, чем тихие и спокойные. Смысл свадьбы не только в том, чтобы окружающие начали считаться с новым союзом, но и в том, чтобы это сделали все, и желательно разом. Другие обряды, наоборот, производят социальное воздействие, которое требует повторения. Жертвоприношение запускает взаимообмен между богами и человеком, но человек интуитивно воспринимает его как повторяющийся процесс – игру, в которую играют с одними и теми же партнерами снова и снова. Кроме того, у человека имеется интуитивное представление, что условия обмена с одним партнером не зависят от условий обмена с другим. То есть, если до сих пор мой обмен с богами складывался с пользой для меня, на него никак не повлияет, что кого‑то другого боги надули. В этих обстоятельствах шум, гам и зрелищность, которые координируют восприятие окружающих и обеспечивают единство воздействия, будут излишними. А значит, подмеченное Лоусоном и Макколи соответствие (в однократных зрелищных обрядах боги выступают субъектами, а в повторяющихся, более спокойных обрядах – объектами) может корениться в разнице между социальным воздействием церемоний. (Запоздало уточню, что это лишь предположение. К сожалению, у нас пока не хватает экспериментальных данных, освещающих представления человека о роли богов и духов в обрядах.)

Независимо от того, считается ли, что обряд должен оказывать продолжительное социальное воздействие (менять человека и его взаимоотношения) или преходящее (излечить больного, гарантировать хороший урожай), в обоих случаях участие сверхъестественных сущностей добавляет релевантности представлению церемонии в сознании, однако не является обязательным. Во многих местах скрытое «нечто», которым объясняется воздействие обряда, называется обществом, родом, общиной. Кстати, именно так нерелигиозные люди часто объясняют свое участие в религиозных церемониях – свадьбах, бар‑мицвах и отпеваниях. Они «не верят», но понимают, что церемонии эти важны, что они оказывают некое воздействие, что ощущение социальной общности требует постоянного отправления ритуалов, даже если их метафизика утратила убедительность. На мой взгляд, по складу ума эти люди куда ближе к верующим, чем кажется. Главное в обрядах – основа их релевантности – то, что человек воспринимает социальное воздействие как результат выполнения предписанных действий. Что неизбежно создает разрыв между причиной и следствием. Поскольку представление о высшей силе чрезвычайно значимо для наших когнитивных систем, большинство людей заполняют эту лакуну образами сверхъестественных сущностей, однако и абстракции вроде «традиции» или «общества» могут играть такую же роль, как боги или предки.