Прощание с Атлантическим океаном на водных границах с Индийским

Стерлись пределы Атлантики водной,
Ревом пронзил океан у границ.
Плыли Индийской стихией свободной,
Ни островов, ни летающих птиц.
Бурная зыбь поднялась в непогоду,
Катит зеленый, напористый вал,
Будто пучине и бездне в угоду,
Вынув трезубец, Нептун бушевал.
Плыть далеко до Японского моря,
Но половина пути позади,
В кубриках люди о будущем споря,
Живо толкуют с сомненьем в груди.

Остров Мадагаскар

Близок рассвет и на водной равнине
Мадагаскар замаячил вдали,
Остров прекрасный на южной чужбине.
Медленно в бухту вошли корабли.
Радостно солнце играло лучами,
Свежестью ветер соленый ласкал,
Горные склоны в лесах пред очами,
Синий пролив красотой привлекал.
Вызван восторг новизной впечатлений:
Вот на пирогах туземцы снуют,
Мирное счастье, без дум, без волнений
Мадагаскара гавасы куют.
Временно порваны палубы узы,
Шлюпки матросов на берег спешат,
Весла цепляют цветные медузы,
Чистые воды моллюском кишат.
Северный житель легко поражался
Прелестью дивной невиданных стран,
От восхищенья едва удержался,
Кактус увидя и желтый банан.
Манго, стручек тамаринды, лианы,
Хлебное дерево, плод ананас,
Дразнят на ветках в лесу обезьяны,
Цвет попугая приятен для глаз.
Краски, пейзажи рисуются гладко,
Но чужестранец, к несчастью, познал:
Там изнуряет болезнь лихорадка,
Тропики русский моряк проклинал.
Дуют полгода сухие муссоны,
Зелень, деревья приятны весной,
Зимние ливни тропической зоны
В воздухе давят сырою стеной.

Дальнейший путь эскадры от Мадагаскара после продолжительной стоянки в Насси Бэ

3 марта, 1905 г.
Флот, Насси Бэ и друзей покидая,
Стройной колонной тянулся в поход,
Курс на Малаккский пролив выбирая,
К водам Камданга свершал переход.

20 марта, 1905 г.
Чопорный порт Сингапур молчаливо
Встретил японской разведки дымок
И крейсерам желтолицых учтиво
Путь на Борнео продолжить помог.

26 марта, 1905 г.
Русские плыли Малаккским проливом,
Встречным судам посылая привет,
Местные воды кристалл с переливом,
Берег одет в апельсиновый цвет.
Новость приятную связь получила:
Третья эскадра прошла Джибути,
Радость о встрече надежды будила,
Мог Небогатов на днях подойти.

Остановка в Намданге

Дали лиловые в море спадают,
Бухта Сайгон и в Камданге приют,
С гомоном белые чайки летают,
Вязь серебристую крыльями вьют.
В тропиках вспыхнула нежно Аврора,
Звезды блестели, как капли росы,
Вся синева голубого простора
В глади воды не теряла красы.
Встретили русских тепло аннамиты
В пестрых одеждах воздушных сортов,
Головы белой чалмою повиты,
Змейкой скользят челноки у бортов.

13 апреля, 1905 г.
Южно-Китайские воды омыли
Часть Филиппин и Сиам и Аннам,
Винт забурлил и суда задымили,
Час уделяется грезам и снам.
Колокол вызвал сигнал на побудку,
Утром горнист мелодично играл,
Слышат матросы на палубах дудку,
Это свистят старшина и капрал.
Спали, подвесив походные койки,
На день приходится их же вязать,
Люди сновали и бодро и бойко,
Некогда спорить и душу терзать.

16 апреля, 1905 г.
Вот на исходе Страстная Суббота.
Тихая, теплая лунная ночь.
Вахту несут. Остальная работа
Отстранена христианами прочь.
В царстве железа хоругвь с образами,
Хор в песнопениях мощно возрос,
В миг всепрощенья, любви пред глазами,
Молвил священник: «Воскресе Христос!»
Стоит противнику вдруг появиться,
Мир обратится в пылающий ад,
Будут на палубах бомбы резвиться
Вместо молитвы, свечей и лампад.
Тело с душой распростится навеки,
Желтых врагов не увидев в лицо,
В муках закроются русские веки,
Втянет жестокая битва в кольцо.

25 апреля, 1905 г.
Морзе ключи под парами эфира
Близость открыли кронштадтских друзей,
Звал Небогатова, их командира,
Строгий Рожественский плыть поскорей.
Третья эскадра, по виду старушка,
Мерно качаясь, казалась хромой,
Словно костыль показалась и пушка,
Лучше бы ей возвратиться домой.
Берег Ван-Фонга пристанище флоту,
Звучно цепями гремят якоря,
Отдых короткий, последний по счету,
Блещет с прощальным приветом заря.
План Небогатова быть осторожным,
Курс на пролив Лаперузов держать.
Выбор Рожественский счел невозможным,
Русским не статно от боя бежать!
Виснут, как грозная черная туча,
Клубы густые от дыма из труб,
Внешне эскадра сильна и могуча,
Но адмирал недоволен и груб.

12 мая, 1905 г.
Влево остались Гонг-Конг и Формоза,
Нудно на сердце, моряк терпелив,
Пенистый гребень еще не угроза,
Явится пеклом Корейский пролив.
Серая мгла затуманила море,
Солнце багровое видно, как шар,
Ждут напряженно отряды в дозоре
Битвы решительной, выстрелов жар.
Скоростью девять узлов продвигались,
Чей-то вдали задымил пароход,
Все наблюдатели в миг догадались,
— Это разведчика шахматный ход.
Вскоре легко опознали другого,
Вражеский крейсер «Идзуми» догнал,
Он адмиралу японскому Того
Шифром давал об эскадрах сигнал.
Того скрывал свои главные силы,
Тайно за ходом эскадры следил,
Где-то готовил он русским могилы,
Крейсер японский опять уходил.
Все экипажи внутри и на ютах
Знали на случай тревоги места,
В кубрике, камбузе, рубке, каютах
Лица спокойны и совесть чиста!
Встречные тучи угрюмее стали,
Пологом кроют зловеще луну,
Люди душою и телом устали,
Вахтенных бодрых не клонит ко сну.
Первый отряд броненосцев новинок
Пробы военной еще не имел.
Будет рискован с врагом поединок,
Ибо японец количеством смел.
Флагман «Суворова» вел за собою:
«Бородино», «Александр Третий», «Орел»,
Каждый корабль приготовился к бою
И на противника вскоре набрел.
Вывесил флаг Фалькерзам на «Ослябя»,
«Сисой Великий», «Наварин» в строю,
Старый «Нахимов», пары не ослабя,
Режет волну, разливая струю.
Виден поодаль отряд тихоходный:
«Николай Первый», за ним «Ушаков»,
Держит «Апраксин» порядок походный,
Рвался «Сенявин» догнать вожаков.
Контр-адмирал Энквист шел с крейсерами,
Выбрав «Олег» для разведки лихой,
Сутки держал корабли под парами,
Думал, что будет конец не плохой.
В помощь ему придается «Аврора»,
«Дмитрий Донской», «Днепр», «Рион»,«Мономах»,
Нету предела морского задора,
Слишком широк этот русский размах!
Поднял брейд-вымпел другого отряда
Шеин, по рангу пока капитан,
Верил в успех боевого снаряда,
Будто к Цусиме подходит титан.
Он командир острогрудой «Светланы»,
Где крейсера: «Кубань», «Терек», «Урал»,
Были в мечтах всевозможные планы,
Ибо матросов сверхмощный аврал.
«Жемчуг» и брат «Изумруд» превосходны,
Легкого типа летят крейсера,
Оба для минной атаки пригодны,
Действовать им наступает пора.
Русской команды подход к делу здравый,
Бодр миноносец весь день и всю ночь,
«Быстрый», «Бедовый» и «Буйный» и«Бравый»
Могут в бою броненосцам помочь.
Против волны и под ветер свистящий
«Бодрый», вдали «Безупречный» идут,
«Громкий» и «Грозный» и храбрый «Блестящий»,
Бдительно в море разведку ведут.
Два госпитальные судна с крестами
Крейсер «Алмаз» охраняет в пути,
Транспорты были у флота хвостами,
Лишним в Шанхай разрешили уйти.
Медленно двигалась в пропасть громада,
Ей приговор отменить не могли,
Дух офицеров, матросов — отрада!
Русский народ освятил корабли!
В полном, бесстрашном, российском покое
Грозно плывут, точно призраки в даль,
Важно событие, пусть роковое,
Бодрость, надежда, как крепкая сталь!

Цусимский бой

14 мая, 1905 г.
Флот продвигался Цусимским проливом,
Того за ним наблюдение вел,
Выждал в молчаньи немом, горделивом,
Пушки на русские жертвы навел!
Месть у японцев имела причину
Русским свою правоту доказать,
Им приготовить морскую пучину
И за внедрение их наказать.
Крепнет бурун и волна была хмура,
Ветер в снастях заунывно гудел,
Встала на мостик сутуло фигура,
— Зорко Рожественский в море глядел.
Тяжесть ложится на русские плечи,
К цели ведет напряженный поход,
Ждали герои решительной встречи,
Плыли эскадры в Корейский проход.
Бодрствовал ночь адмирал беспокойно.
Воли и нравственных сил великан,
Вел корабли за собою достойно,
Рушить готовый японский капкан.
Двигались две боевые колонны,
Встретив густую японскую сеть,
Где корабли ее выступить склонны,
Русским Цусимский пролив запереть.
Ветер свежел и доводит до качки,
Серою мглой заволочена даль,
Вдруг крейсера, иль японцев собачки,
Стали подсчитывать русскую сталь.
Их появление всем подсказало,
Значит по близости флот подплывал,
Их приближение сердце терзало,
Того присутствие сил не скрывал.
Флаг адмиральский враги замечают,
Флагман эскадры давно сторожил,
Залпами пришлых японцы встречают,
Главной мишенью «Суворов» служил.
Того корабль, броненосец «Миказа»
Вызов бросает, решалась судьба,
Сила внушения пуще приказа,
Будет упорна, жестока борьба!
Свежей японской новейшей эскадры
Сила огня напряженней была,
Быстро наводку освоили кадры,
Точно пристрелку команда вела.
Русские рыцари грудь подставляли
Приняли битву, бежать не могли,
Беглый огонь на врага направляли,
Хитрость, уловки его стерегли.
Дым горизонт черным клубом окутал,
Гул дальнобойных орудий стоял,
Того движение русских опутал
И, предвкушая победу, сиял.
Вскоре достигли враги перевеса,
Где применили военный секрет,
Страшна была огневая завеса,
Русским наносят чувствительный вред.

(На броненосце «Ослабя» держал флаг Командующий Вторым Броненосным Отрядом контр-адмирал Дмитрий Густавович Фелькерзам, добровольно отправившийся в поход на Дальний Восток. В пути он тяжело занемог и скончался за три дня до Цусимского боя. Цинковый гроб с останками был поставлен в корабельной церкви и флаг младшего флагмана не был спущен. Японцы сосредоточили огонь и на «Ослабя». Командование принял капитан 1-го ранга Владимир Иосифович Бэр, который геройски погиб, уйдя последним в морскую пучину с родным кораблем! Прим. автора)

(Обращайте внимание по тексту, что в военном и морском деле преобладают нерусские фамилии. Причём они не обязательно гойские. Прим. Стол.)

Гибель броненосца «Ослябя»

Падали градом у борта снаряды,
Вверх поднимая фонтаны воды,
Едкой шимозой разносятся яды,
Кровью враги пожинают плоды.
Жидкое пламя с неведомой силой
Жгло, разрушало стальные листы
Многим «Ослябя» остался могилой,
Люди живые хранили посты.
Взрывом людей разрывало на части,
Башни орудий косились на бок,
В море смело корабельные снасти,
Куча обломков сжималась в комок.
Тонет корабль. Командир показался,
Весь окровавленный зычно кричал,
Чтоб уцелевший немедля спасался,
Дальше от борта отплыть увещал.
Мостик пылал. Капитан одинокий!
Виснет, за стойку руками держась,
Киль из воды показался глубокий,
Скрылся в пучине корабль не страшась!