Глава 8. Наемник коза ностра

 

Прошло немало времени с тех пор, как федеральные агенты впервые установили наблюдение за домом Дженнаро Анджуло и отрапортовали, что «конференц-зал» мафии – темная квартира на тихой улице Норт-Энда, и вот однажды около полуночи оперативная группа ФБР выдвинулась на задание. Пункт назначения находился в Норт-Энде, примерно в миле от отделения.

Свыше десятка федеральных агентов провели вечер в просторном офисе бюро, дожидаясь назначенного часа. Они пили кофе и перекидывались остротами, сидя на письменных столах. Одни обсуждали игру «Селтикс», которым в тот день с трудом удалось одержать победу над лос-анджелесской командой (матч получился интересным, хотя Ларри Берд проявил себя неважно). Другие высказывали догадки, с чего вдруг начальник, Ларри Сархатт, собрался участвовать в ночной операции. Что это означало? Возможно, он сомневался в успехе плана? Или Сархатту, как большинству фэбээровцев с многолетним стажем, хотелось оказаться причастным к великому событию? Точного ответа никто не знал.

Командование операцией взял на себя Джон Моррис, как глава отдела по борьбе с организованной преступностью. Он отдавал приказы по рации, сидя в автомобиле по другую сторону небольшой горки, напротив обиталища Анджуло. В последние дни Моррис девяносто восемь процентов времени посвящал расследованию, а оставшиеся два – тревожным размышлениям о положении Уайти Балджера в бюро и о связях гангстера с заносчивым наглецом Джоном Коннолли.

Тепло одетый по случаю морозной январской ночи и взвинченный до предела, Моррис устроился на переднем пассажирском сиденье машины, принимая донесения и отдавая приказы. Агенты вели наблюдение из автомобилей, окружавших дом 98 по Принс-стрит. В два часа ночи из-за горки поступило сообщение: «Все тихо». Обернувшись к сидевшим сзади агентам Эду Куинну и Деборе Ричардс, а также специалисту ФБР по замкам, Моррис дал команду приступить к действиям. Фэбээровцы должны были проникнуть в логово Анджуло. Наблюдение показало, что ночь с воскресенья на понедельник – самое спокойное время в этом районе с обилием ресторанов, пекарен, пиццерий и многоквартирных зданий. По обеим сторонам сонной улицы тянулись ряды припаркованных машин. Даже гангстеры после воскресного дня обычно проводили ночь дома. В этот час обитатели пятиэтажных доходных домов, теснившихся вдоль узких улочек, уже спали.

Зябко подняв воротник, Куинн подхватил под руку Ричардс и зашагал по Сноу-Хилл-стрит в сторону Принс-стрит, третий агент шел рядом. Девушка держала в руках бутылку шотландского виски, захваченную Куинном из дома. Со стороны эту троицу можно было принять за подгулявшую компанию, возвращающуюся с вечеринки. Они неторопливо спустились с горки, но, оказавшись на улице, ускорили шаг и быстро проскользнули к слабо освещенной двери дома 98. Куинн и Ричардс не изображали больше подвыпившую парочку. Они встали у двери, сложив руки на груди поверх бронежилетов. Третий агент, опустившись на одно колено, принялся возиться с замком. На другой стороне улицы в ледяной кабине припаркованного автофургона два фэбээровца следили за тем, как троица благополучно готовится войти в подъезд. Оставалось открыть еще одну дверь.

Моррис, воспользовавшись радиокодом, отдал приказ перекрыть улицу. Агенты, которых отделяли друг от друга несколько домов, выехали на перекрестки и подняли капоты «неисправных» машин, перегораживая движение, в то время как их коллеги проникали в святая святых бостонской мафии. Ларри Сархатт стоял возле своего синего «бьюика», пока не получил донесение, что Эд Куинн ступил в темный, пропахший чесноком офис Джерри Анджуло. Постепенно во мраке начали проступать очертания предметов обстановки – ресторанные плиты у задней стены, большой стол посередине комнаты и дешевые виниловые кресла у окна, напротив телевизора.

Моррис распорядился, чтобы выдвигалась вторая команда. На этот раз никто не прогуливался по улице с бутылкой скотча. В дело вступила группа технических спецов. Они действовали четко, по-военному. Трое мужчин с тяжелыми рюкзаками, заполненными оборудованием, стремительно, одним броском преодолели расстояние до подъезда. Они напоминали парашютистов-десантников, готовящихся захватить береговой плацдарм. Все подступы к дому 98 по Принс-стрит были блокированы автофургонами и легковыми автомобилями. Куинн открыл дверь, чтобы впустить подкрепление, и в неприступную крепость Анджуло проникли еще три агента. Теперь их стало шесть. Десять минут они простояли неподвижно, чтобы убедиться, что не сработает скрытая сигнализация, и дать глазам привыкнуть к темноте.

Затем техники достали фонарики и приступили к работе. Потребовалось три часа, чтобы установить два микрофона наверху в боковой стене и протянуть провода к крупным батареям, спрятанным в потолочном перекрытии. Зашифрованный сигнал поступал от жучков в передающее устройство, и разговоры Анджуло слушали в Чарльзтауне, в тесной квартире, битком набитой агентами ФБР. После нескольких пробных проверок качества связи Эд Куинн смог наконец установить контакт с агентом Джо Келли из кухни Джерри Анджуло. Бобины с магнитофонной лентой, смертельно опасной для подручного «крестного отца» мафии, ждали своего часа.

Вконец измочаленный Эд Куинн вышел из офиса на Принс-стрит в предрассветную мглу. Перед уходом он убедился, что пыль от просверленных отверстий тщательно вытерта. В пять часов утра он поднялся на Сноу-Хилл-стрит, подошел к машине Морриса и скользнул на заднее сиденье. Агенты обошлись без шумного ликования, лишь обменялись рукопожатием. Оба широко улыбались, но не визжали от радости. В конце концов, они ведь служили в ФБР.

Четыре часа спустя в доме на Принс-стрит появился Фрэнки Анджуло, «дневной администратор» мафии, в чьи обязанности входило присматривать за местными букмекерами. Пока федеральные агенты устанавливали жучки в темном офисе, Фрэнки мирно спал примерно в тридцати ярдах от них в обветшалой квартире в пустующем здании – он прибегал к этой уловке, чтобы скрыть огромные суммы наличных, спрятанные в надежных сейфах. Каждое утро в девять Фрэнки начинал свой день с того, что сплевывал в кухонную раковину, а затем варил кофе.

Джерри Анджуло, «начальник ночной смены», прибыл в четыре часа пополудни, чтобы взять бразды правления в свои руки, как привык делать последние тридцать лет. Все его мысли занимала поездка во Флориду. Холода затянулись, казалось, зиме не будет конца, Дженнаро мечтал сбежать из промозглого Бостона и погреться на солнышке. Он не знал, что скверная погода станет вскоре наименьшей из его забот.

 

Негласное наблюдение за верхушкой коза ностра в беспокойном квартале Норт-Энда велось уже больше года, когда у ФБР появилась новая проблема – оглушительный шум в доме 98 по Принс-стрит. В пяти милях от офиса мафии, в чарльзтаунской квартире, федеральные агенты, занятые прослушкой, старались в адской какофонии различить голоса пяти братьев Анджуло и их подручных. Мафиози говорили все разом под непрерывно орущее радио, не умолкавшее ни днем, ни ночью (братья предпочитали разговорные передачи). Работа требовала изрядного терпения.

Некоторые, вроде Джона Морриса, так и не овладели этой премудростью. А Джон Коннолли даже и не пытался. Ему неизменно удавалось увильнуть от скучной повинности, ссылаясь на более важные дела. Однако остальные агенты понемногу научились разбирать чудовищную речь мафиози, способную свести с ума иных, с менее крепкими нервами. Им удалось приноровиться к отрывистым выкрикам и полуфразам, к грубой брани, крепким итальянским словечкам и бандитскому жаргону, к бурным вспышкам ярости и резким сменам направления разговора. Звездой эфира считался, безусловно, Дженнаро Анджуло, глава клана. Во-первых, он всегда кричал, перекрывая зычным голосом звуки радио. Во-вторых, он чаще всего излагал свои мысли связно и доходчиво. Эгоцентричный, самоуверенный, не знающий жалости, Джерри говорил прямо, без обиняков. К примеру, он высказался предельно ясно, когда зашла речь о нескольких мелких сошках, арестованных во время полицейской облавы в подпольном игорном заведении: «Один из тех парней, что работают на нас, начинает зарываться. Такого терпеть мы не станем. Завалим чертова ублюдка, и дело с концом. Найдем кого-нибудь еще».

Обычно прослушивание разговоров на Принс-стрит до четырех часов шло довольно вяло, однако с появлением главы клана затишье сменялось оживлением. Анджуло приезжал в Норт-Энд из своего особняка на побережье, в Наханте, городке к северу от Бостона. Его серебристый с красным «пейсер» компании «Американ моторс» или небесно-голубой «кадиллак» подкатывал к подъезду, Дженнаро входил в дом, и пустая болтовня тотчас смолкала. Младший босс с порога начинал бросать отрывистые вопросы о еде, азартных играх, деньгах и убийствах, вынося вердикты с надменным, властным нетерпением судьи, засидевшегося в своем кресле. В половине восьмого он прерывался на ужин, который чаще всего готовил Майки, младший из братьев Анджуло. Второй раз он отвлекался на научно-популярный телесериал «Удивительный мир диких животных». Подручный «крестного отца» не пропустил ни одной серии, сопровождая просмотр нескончаемыми комментариями, шумно выражая изумление и восхищаясь силой рептилий.

Благополучно избежав обвинения в преступном сговоре во время долгого судебного процесса в 1960-е годы, Анджуло стал держаться настороженно, опасаясь внимания вездесущих органов правопорядка. Он не напрасно тревожился. Прослушка ФБР перехватила однажды горестный рев Анджуло, прозвучавший зловещим пророчеством: «Они могут впаять мне срок по закону РИКО». Однако никто из окружения Дженнаро не понял, о чем тот говорит. Всесильный мафиози признался вслух, что против преступной организации, которой он заправлял долгие годы, можно без труда возбудить дело о рэкете. Он один сознавал опасность.

С годами Анджуло привык считать себя прозорливым и изворотливым, но статут РИКО, это мощное и опасное оружие, не стоило недооценивать. Дженнаро вырезал и зачитывал вслух равнодушным приспешникам статьи об одном гангстере из Массачусетса – тот был осужден на двадцать лет за рэкет и подал жалобу в апелляционный суд[31]. Джерри поучал братьев, призывая к осторожности. Стоит прокуратуре доказать, что Анджуло в течение десяти лет совершили хотя бы два из тридцати двух предусмотренных статутом преступлений, нарушив федеральное законодательство или кодекс штата, и семейство обвинят в организованной преступной деятельности. «Если ты сработал дело в нынешнем году, а другое в ближайшие десять лет, тебе снесут башку к чертям собачьим», – жаловался Дженнаро.

Анджуло, школьником мечтавший стать адвокатом по уголовным делам, нашел утешение в ошибочной уверенности, будто действие статута РИКО распространяется лишь на тех, кто нарушил закон, занимаясь легальным бизнесом, как часто поступали нью-йоркские мафиози. Не дав себе труда разобраться в юридических тонкостях, Анджуло продолжал сетовать, а потайные микрофоны ловили каждое его слово.

Затем он совершил роковую ошибку, которая и определила его судьбу. Беседой с Дзаннино он невольно сам вырыл себе могилу – помог ФБР построить дело по обвинению в рэкетирской деятельности. Бессвязное перечисление преступлений – собственное признание Анджуло – легло в основу обвинений, предъявленных ему два года спустя.

– У нас нелегальный бизнес. Вот наш главный козырь, – заявил он Дзаннино.

– Но мы ростовщики, – отозвался Дзаннино, семейный советник – консильери.

– Да, мы ростовщики, – эхом откликнулся Анджуло, которому явно понравилась эта мысль.

– Да, – повторил Дзаннино.

– Мы долбаные букмекеры, – продолжал Анджуло.

– Букмекеры, – подтвердил консильери.

– Мы продаем марихуану, – не унимался Дженнаро.

– Нам не вывернуться, – хмуро изрек Дзаннино.

– Но мы же не вмешиваемся в легальный бизнес, ничего законного. Поджоги, то да се. Словом, занимаемся всякой хренью, – возразил Анджуло, довольный своими доводами.

– У нас сутенеры, проститутки, – добавил Дзаннино, возвращая разговор в деловое русло.

– Закон на нас не распространяется, – объявил Анджуло, после чего насмешливо поинтересовался: – Ведь так?

– Это не факт, – хмуро бросил консильери.

В конечном счете «главный козырь» оказался битым. Позднее тем же вечером Анджуло, выслушав все аргументы Дзаннино, признал жестокую реальность.

– Закон писался для таких, как мы, – уныло заключил он.

В последнее время дела у Анджуло шли неважно. Раздумывая над причинами неудач, он обнаружил одно любопытное совпадение: в последний раз Стиви и Уайти заглянули на Принс-стрит, чтобы поговорить о возвращении долга, но после того визита больше не появлялись. Анджуло пожаловался братьям, что гангстеры не показываются уже «два долбаных месяца». Действительно, Балджер с Флемми сторонились мафиози Норт-Энда со времени секретной разведывательной операции по заказу ФБР в ноябре 1980 года. Анджуло решил, что исчезновение обоих приятелей связано с деньгами, как это чаще всего бывает в их кругу. Но все объяснялось не так просто. Балджер с Флемми больше не беспокоились о деньгах, которые задолжали Анджуло, этому жалкому недоумку, живому покойнику, обретавшемуся в квартире, нашпигованной жучками. По совету своих кураторов они держались подальше от коза ностра. Гангстеры знали, что все разговоры в офисе Анджуло записываются на пленку, обсуждать совместные дела с мафией под магнитофонную запись им вовсе не улыбалось. Им объяснили: для ФБР разговоры мафиози – не более чем слухи, на них обвинение не построишь, другое дело – собственные слова Балджера или Флемми.

Кураторы сделали все возможное, чтобы прикрыть Уайти со Стиви, когда в 1981 году в записях прослушки появились свидетельства преступлений осведомителей ФБР. История повторилась и позднее, во время судебного процесса против Анджуло по обвинению в рэкетирской деятельности, когда распечатка записей оказалась приобщена к материалам прокуратуры. Коннолли с Моррисом подправили исходный отчет, в котором говорилось об участии Балджера в подпольном игорном бизнесе, ростовщичестве и вымогательствах, а также о возможном привлечении его в качестве наемного убийцы мафии. В Главное управление ФБР поступила «отредактированная» версия. Коннолли решился на грубое вмешательство, исказив истинные факты. Например, на одной из записей Дзаннино убеждал Анджуло воспользоваться услугами Уайти и Стиви для убийства мелкого гангстера. В другом случае консильери с почтением отзывался о новых главарях «Уинтер-Хилл» – надежных партнерах в «акульем промысле» и организации азартных игр. В действительности братья Анджуло постоянно обсуждали дела, ставшие предметом неудавшегося полицейского расследования, – совместный грязный бизнес мафии и гангстеров из «Уинтер-Хилл». Верхушку мафиозного клана занимал вопрос раздела территории с Уайти и Стиви, эта тема часто мелькала в разговорах братьев. Джерри Анджуло произнес знаменательную фразу, когда речь зашла о миллионах долларов, добытых парой особо ценных осведомителей ФБР путем вымогательства: «Уайти принадлежит весь Южный Бостон, а Стиви – весь Саут-Энд».

Бюро не только объявило эти «вотчины» заповедными, но вдобавок тщательно их охраняло. Защита ФБР простиралась далеко за пределы игорного бизнеса, не связанного с насилием. Бо́льшую часть доходов Балджеру и Флемми приносили поборы с наркоторговцев и «черных» букмекеров, которым каждый месяц предъявляли ультиматум: «заплати или умрешь».

Дзаннино знал Стиви еще со времен гангстерских войн шестидесятых годов, когда тот убивал по заказу воротил преступного мира. Ларри с удовольствием вспоминал, как Флемми прикончил Уильяма Беннетта, ростовщика из Дорчестера, которому вздумалось морочить мафию. (Уилли был одним из трех братьев Беннетт, убитых по приказу Дзаннино из-за денежных и территориальных споров.) Кровожадный консильери не видел Балджера в деле, но достаточно слышал о нем: Уайти предпочитал действовать издалека, расчетливо и жестоко.

Зная о репутации гангстеров, Дзаннино надумал обратиться к ним, когда потребовалось решить вопрос с мелким бандитом Анджело Патрицци. Этот туповатый костолом, недавно бежавший из тюрьмы, поклялся отомстить двум бойцам коза ностра, которые убили его брата, задолжавшего ростовщикам. Угрозы слышали многие, главари мафии не могли оставить без внимания подобную дерзость. С Патрицци нужно было разобраться немедленно. Тридцативосьмилетний беглый заключенный, кое-как окончивший восемь классов, не отличался живостью ума: он увлекался наркотиками и алкоголем, вдобавок в голове у него застряла пуля. Однако, когда в гараж, где он работал, стал наведываться с «дружескими визитами» Фредди Симоне, подручный Дзаннино, Патрицци тотчас смекнул, что это значит, и залег на дно в Саути. Дзаннино предложил Анджуло привлечь к делу Балджера. Тому ничего не стоило отыскать беглеца на своей территории. «Уайти и Стиви снесут на хрен башку подонку», – пообещал он.

Но Анджуло не захотел обращаться к Балджеру с просьбой, тем более что тому предстояло еще выплатить мафии солидную сумму в 245 тысяч. Считая досадное осложнение с Патрицци «внутрисемейным» делом, Дженнаро предпочел безопасное решение – послать несколько бойцов мафии, чтобы расправиться с недоумком, которому вздумалось сыпать угрозами. Осторожный Анджуло всегда помнил о тех, кто мог бы свидетельствовать против него, если что-то пойдет не так. Балджер не принадлежал к коза ностра и не был связан клятвой верности «семье». Анджуло не пожелал даже привлечь Балджера к поискам Патрицци, с тем чтобы остальное взял на себя солдат мафии Конни Фрицци.

Коннолли ловко выдернул из контекста этот эпизод, интерпретировав его на свой лад. Он заявил, будто разногласия между Анджуло и его консильери опровергают вздорные слухи об участии Балджера в заказных убийствах. Коннолли доложил начальству, что перехваченные в ходе операции разговоры мафиози на Принс-стрит позволили установить два «неопровержимых факта»: Балджер никогда не выступал в роли наемника, а опасения полиции, что о негласном сотрудничестве Уайти с ФБР всем известно, сильно преувеличены. Коннолли приложил к рапорту две сводки электронного наблюдения и направил шефу, недавно переведенному в Бостон из Ноксвилла.

«А. Доказательство, что источник [Балджер] не наемник Джерри Анджуло, как утверждалось.

В. Доказательство, что верхушка коза ностра не считает источник осведомителем ФБР, вопреки утверждениям О’Донована, полковника полиции штата Массачусетс».

Моррис, как глава отдела по борьбе с организованной преступностью, подкрепил рапорт Коннолли собственным заключением. Он надергал цитат из записей прослушки и отчетов информаторов ФБР, полностью извратив подлинный смысл свидетельств. Моррис заявил, что банда «Уинтер-Хилл» приказала долго жить, когда Хауи отправился за решетку. Оставшаяся от нее бледная тень всего лишь пустая оболочка, «не заслуживает внимания в настоящее время и едва ли может представлять интерес для бюро в обозримом будущем».

Разумеется, Коннолли не упомянул в своем рапорте о мотивах Анджуло, настоявшего, чтобы с Патрицци разобрались верные бойцы коза ностра, однако сводки наблюдения ФБР могли нанести Балджеру непоправимый урон, если бы кто-то обратил внимание на некоторые подробности и начал двигаться в опасном направлении. Анджуло недвусмысленно высказал свои истинные взгляды, упомянув о людях, готовых убить по его приказу, о чем свидетельствует более ранняя запись прослушки. В разговоре с одним из солдат мафии о Балджере и Флемми Дженнаро сказал: «С этими парнями можно иметь дело. Я хоть сейчас могу позвонить им, и они завалят любого долбаного урода, какого мы укажем». Коннолли не оставалось ничего другого, как пустить в ход шулерский прием – подтасовать свидетельства.

В конечном счете мафия отыскала Патрицци по прозвищу Дырявая Башка, которого Фредди Симоне аттестовал как «законченного кретина». Девять человек выволокли его из частного клуба. Они прикрутили ему веревкой ноги к шее, затолкали в багажник угнанной машины и оставили медленно умирать от удушья. Его тело нашли несколько месяцев спустя в дальнем углу парковки за вечно пустым мотелем к северу от Бостона. Федеральные агенты, занимавшиеся прослушкой, знали о готовящемся покушении на Патрицци (Дзаннино часто заводил об этом речь, опасаясь, что полиция найдет беглого заключенного раньше мафии), однако бюро и не подумало вмешаться. Семь лет спустя прокуратура предъявила Анджуло обвинение в убийстве, но ФБР не сделало ничего, чтобы предотвратить преступление.

 

Федералы пропускали мимо ушей и яростную брань Анджуло, твердившего с маниакальным упорством, что Балджер задолжал ему 245 тысяч, с тех пор как в 1978 году возглавил банду «Уинтер-Хилл». Давая деньги в рост, гангстеры получали пять процентов прибыли в неделю, но не выплачивали Анджуло его один процент. Балджер настаивал, что сумма долга составляет 195 тысяч, и Анджуло начал подозревать, что тот вообще не собирается платить. В мире коза ностра подобных обид не прощали, здесь действовали жестокие законы: невозвращенный долг означал объявление войны. Но в пылу битвы могло пролиться слишком много крови, чего обозленный Анджуло вовсе не желал.

Помимо ожесточенного спора по поводу денег от «акульего промысла» Анджуло сцепился с Балджером из-за букмекера Ричи Брауна из Уотертауна. После того как Хауи Уинтер оказался за решеткой, Уайти обложил данью всех букмекеров, обретавшихся на его территории. Гангстеры не знали жалости: плати или умри. Уайти объявил Брауну, что впредь плата составит тысячу в неделю, иначе тот не сможет вести свои дела, и велел передать боссу, букмекеру мафии Чарльзу Ташьяну, чтобы зашел потолковать. Строго следуя уставу, Ташьян напомнил Балджеру, что «все вопросы решают на Принс-стрит». «Надо уладить дело с Дэнни Анджуло», – добавил он.

Конфликтующие стороны зачитали друг другу Правило Миранды[32] на гангстерский манер. Противостояние оказалось неизбежно. Уайти и Стиви не оставалось ничего другого, как встретиться с Дэнни, самым свирепым из братьев. Жестокий убийца, знаменитый своим крутым нравом, тот, в отличие от вспыльчивого, говорливого Джерри, прошел боевое крещение на улицах Бостона. Отношения братьев давно оставляли желать лучшего. Временами между ними вспыхивали ссоры, Дэнни срывался на яростный крик, а затем какое-то время не появлялся на Принс-стрит. Позднее он завел поблизости собственный офис, расположенный на задворках кафе «Помпеи».

В нарушение протокола Балджер с Флемми нанесли Дэнни неожиданный визит, чтобы поговорить о Ричи Брауне, что привело в бешенство обидчивого Джерри, чрезвычайно чувствительного к подобной демонстрации пренебрежения. Передавая со слов брата содержание беседы своим подручным на Принс-стрит, Дженнаро рассказал, что Балджер пожаловался, будто «Уинтер-Хилл» не хватает средств, и потому им со Стиви нужен Браун. «Не говори мне, что ты не при деньгах, – возразил ему Дэнни. – Я слышал о пятидесяти парнях, которые божатся, что ежемесячно платят тебе по тысяче… в сумме выходит пятьдесят тысяч в месяц». В конечном счете они сошлись на том, что Браун останется под «опекой» мафии. Однако произведенный Дэнни анализ доходов Уайти, нажитых вымогательством, плохо вязался с состряпанным Моррисом рапортом, в котором агент уверял своего начальника, будто банда «Уинтер-Хилл» отходит в вечность и ФБР не стоит тратить время на погоню за призраками.

Гангстеры и мафиози по разные стороны границы хорохорились, поигрывая мускулами, однако все понимали: осторожное сотрудничество Балджера с коза ностра – краеугольный камень, на котором держится организованная преступность Бостона. Как-то раз подвыпивший Дзаннино, узнав, что один из его людей, Джерри Матрича, присвоил деньги Балджера и Флемми, устроил ему выволочку. Гангстеры из «Уинтер-Хилл» поручили Матриче одно дело в Лас-Вегасе. Тот должен был поставить пятьдесят одну тысячу на победителя в договорном забеге, а сам спустил все дочиста в кости. Дзаннино гневно обрушился на Матричу за то, что тот едва не разрушил хрупкий мир между мафией и «Уинтер-Хилл». Подобная выходка могла привести к войне. «Если вздумаешь нагреть кого-то из тех, кто связан с нами, я из тебя дух вышибу, – заявил Дзаннино. – Ты знаешь, что [банда] «Уинтер-Хилл» – это мы?»

Отослав на время Матричу, Дзаннино посоветовался со своими подельниками, и те согласились, что Балджер такого не спустит, прикончит наглеца. Вызвав Матричу, мафиози строго его отчитали. «Быстро достань деньги для Стиви, – велели они. – Для начала хватит нескольких сотен, но тебе придется выплатить долг». Дзаннино завершил тираду отеческим советом, подчеркнув важность дружбы с гангстерами. «Они славные парни, – сказал он трясущемуся от ужаса Матриче. – Из тех, что умеют улаживать дела. Их можно попросить о чем угодно. Какого дьявола? Они с нами. Мы вместе. И мы не потерпим, чтобы их разводили. Ясно?»

Мафиози постоянно говорили о своих связях с гангстерами из «Уинтер-Хилл», но федеральные агенты притворялись глухими, оставляя эти свидетельства без внимания. Записи электронного наблюдения использовались исключительно для сбора доказательной базы против коза ностра. ФБР удалось привлечь к суду и отправить за решетку пару десятков мафиози, включая всех братьев Анджуло и Джейсона, сына Джерри. Однако единственное, что предпринял Коннолли в отношении гангстеров после завершения операции на Принс-стрит, – сообщил Балджеру, что опасность миновала: дорога открыта, можно возвращаться к привычной жизни.

 

Несмотря на блестящий успех операции, руководитель отдела Джон Моррис походил на пилота, ведущего самолет вслепую. Сияние дела Анджуло немного разогнало мглу, но бортовой компас вышел из строя. После благополучного окончания эпопеи на Принс-стрит Моррис устроил небольшое «семейное» торжество с Балджером и Флемми в номере бостонского отеля «Колоннада». Балджер принес на встречу две бутылки вина для друга Винцо. В следующие два часа Балджер с Флемми выпили по бокалу, не более, остальное прикончил Моррис.

Изрядно накачавшись, федеральный агент включил информаторам запись прослушки с разговором Анджуло и Дзаннино. Мафиози говорили, что надо бы разобраться с излишне разговорчивой подружкой Ники Джизо, поскольку та весьма опрометчиво болтала об одном из подручных Анджуло, который убил и расчленил кое-кого в Норт-Энде.

Конечно, Джон Моррис только что завершил масштабную операцию. Более сорока агентов под его руководством круглосуточно, семь дней в неделю вели электронное наблюдение. Ежедневно на протяжении четырех месяцев Моррису приходилось принимать ответственные решения. Операция «Бостар» уничтожила преступный клан Анджуло. Моррис надеялся, что блистательный триумф принесет ему должность главы отделения ФБР в одном из крупных городов. Но успехам сопутствовал распад, звезда Морриса уже катилась к закату. Вечер, проведенный в номере отеля «Колоннада», – красноречивое свидетельство медленно приближавшегося краха. Моррис осушил более двух бутылок вина и пошатываясь вышел из отеля, забыв в номере служебный материал – запись особой секретности, которую с гордостью демонстрировал гангстерам. Позднее Флемми вспомнил о забытой пленке и сам забрал ее из номера.

Хотя точка невозврата была пройдена много раньше, конец этого вечера, пожалуй, наиболее ярко показывает, сколь искусно Балджер поменялся ролями со своим куратором и как далеко зашла тяжелая болезнь, поразившая ФБР. Захмелевшего Морриса в его собственной машине доставил домой Уайти Балджер. Флемми следовал за ними в черном «шевроле». Возможно, Моррис с Коннолли когда-то воображали, будто им принадлежит главенствующая роль в отношениях с гангстерами, но они, как и все бюро, оказались лишь подвыпившими пассажирами на заднем сиденье. За рулем сидел Балджер.

В Бостоне настала полночь.