Из книги «британские оборотни» (лондон, 1973)

 

В ходе обследований домов, в которых появляются привидения, и своих исследований в области духов вообще я встречал людей, сообщавших мне, что они видели странных призраков — полулюдей-полузверей, которые могли быть неприкаянными душами оборотней.

О таком явлении мне рассказала мисс Сен-Дени, она повстречалась с ним однажды, когда жила на одной ферме в Мерлонетшире. Эта ферма, стоявшая в некотором удалении от деревни, вместе с тем находилась довольно близко к железнодорожной станции, очень маленькому строению, состоящему из одной платформы и домика, служившего одновременно и залом ожидания, и билетной кассой. Это была одна из тех станций, где функции начальника станции, кассира билетной кассы, контролера и носильщика выполнял один человек и где семафор, казалось, никогда не открывался. Платформа была единственной возвышенностью в округе, с которой открывался хороший вид, и мисс Сен-Дени часто приходила сюда со своим альбомом, чтобы делать зарисовки. В один из вечеров, почувствовав, что задержалась дольше обычного, она уже собиралась подняться со своего раскладного стула, как вдруг, к своему удивлению, увидела фигуру человека, как ей показалось, мужчины, сидящего совсем близко на вагонетке и смотревшего на нее. Я сказал — к своему удивлению, потому что, исключая те редкие случаи, когда приходил поезд, она никого не встречала на станции, кроме самого начальника, а вечерами платформа была всегда пустой. Безлюдность места впервые пробудила у мисс Сен-Дени желание оказаться дома. До маленького дома начальника станции было не меньше сотни ярдов, а другого жилья, кроме самой фермы, поблизости не было; вокруг виднелись лишь черные мрачные обрывы, иссеченные расщелинами, промоинами и провалами, полными смутных теней от угасающих лучей заходящего солнца. Здесь и там зияли огромные проемы сланцевых каменоломен, которые уже давно не использовались и были полузатоплены водой. Земля вокруг них была усеяна каменными обломками, очевидно отбитыми от породы и расколовшимися при падении. Тут же стояло несколько довольно низкорослых ореховых деревьев, вязов и дубов.

Да, окружающий мисс Сен-Дени пейзаж выглядел весьма безрадостным, но она находила в нем какое-то особое очарование, которое не могла себе объяснить и которое теперь ее угнетало. Быстро опускалась темнота, сгущаясь, как ей казалось, вокруг того места, где она сидела, и мисс Сен-Дени не могла как следует разглядеть сидящую на вагонетке фигуру, видя лишь обращенный на себя неприятный взгляд светлых глаз и чувствуя, что в нем есть что-то странное. Она кашлянула. Никакой реакции не последовало, и она кашлянула еще раз — с тем же эффектом. «Вы не скажете, сколько сейчас времени?» — спросила тогда мисс Сен-Дени. Ответа не было — тот, к кому она обращалась, продолжал молча и пристально смотреть на нее. Ощущая растущее беспокойство, она собрала свои вещи и, стараясь ничем не выдать своего волнения, покинула станцию. Оглянувшись, мисс Сен-Дени увидела, что фигура последовала за ней. Напустив на себя беспечный вид и весело посвистывая, она ускорила шаг и снова оглянулась — странная фигура не отставала. Впереди ее ожидало самое темное из-за высившегося утеса место дороги, словно бы созданное для убийств, где она могла бы громко кричать без малейшего шанса быть кем-то услышанной. Идти туда с этой подозрительной, явно преследующей ее фигурой представлялось совершенно невозможным, и, собравшись с духом, мисс Сен-Дени повернулась и закричала: «Что вам нужно?! Как вы смеете?!» В этот момент на фигуру упал последний солнечный отблеск, и она увидела, что это не мужчина, а что-то немыслимое: то было голое серое существо, похожее туловищем на человека, но с волчьей головой. Его светлые глаза яростно сверкнули, и оно бросилось вперед. Мисс Сен-Дени инстинктивно сунула руку в карман и, вытащив оттуда фонарик, нажала кнопку. Эффект оказался поразительным: отпрянув, существо закрыло глаза похожими на лапы руками и исчезло.

Впоследствии она пыталась выяснить, что же это было, но установила лишь, что в одной из каменоломен поблизости от того места, где исчез призрак, лежали выкопанными из земли странные кости — получеловеческие-полузвериные — и что это место с наступлением сумерек всегда обходили стороной. Мисс Сен-Дени, так же как и я, полагала, что это был удерживаемый на земле дух оборотня.

О другом случае появления подобного призрака мне рассказала чета Андерсонов. Получив со смертью родственника приличное состояние, они решили на время отойти от дел и пожить в праздности и покое. Они поселились в Камберленде, природа и климат которого им очень нравились, где купили участок земли у подножия высоких холмов вдали от города и построили двухэтажный дом.

Вскоре, однако, начались проблемы с прислугой, часто бравшей расчет под предлогом пустынности мест, а также из-за какого-то шума, раздававшегося по ночам под окнами. Андерсоны посмеивались над слугами, но, когда дети рассказали им о том же самом, они задумались. «Что за шум? На что он похож?» — спросил мистер Андерсон. «На звериный вой», — ответил Уилли, старший из детей. «Они являются по ночам и бродят, завывая, под окнами. Мы слышим, как они ходят по дорожке и останавливаются у нашей двери». Крайне озадаченные, мистер и миссис Андерсон решили остаться с детьми на ночь и послушать. Где-то между двумя и тремя часами прямо под окном раздался вой, очень напоминающий волчий, — мистер Андерсон был в Канаде и слышал, как воют волки. Пораженный, он распахнул окно и выглянул наружу: в ярком свете полной луны отчетливо выделялся каждый камешек, каждая ветка, но ни зверей, ни их следов видно не было, все было тихо. Едва он закрыл окно, звуки тотчас возобновились, но, выглянув опять, он снова никого не увидел. Через некоторое время вой прекратился, и все услышали, как входная дверь, которую они заперли, перед тем как подняться по лестнице, открылась и вслед за этим раздались звуки ступавших по лестнице лап большого зверя. Мистер Андерсон подождал, пока они приблизятся к самой двери, и резко распахнул ее. Но его карбидная лампа осветила лишь пустой, залитый лунным светом коридор.

Теперь он и его жена были совершенно сбиты с толку. Утром они осмотрели землю под окном, но не нашли никаких следов, говоривших бы о том, что за существо тут ходило. Однако больше ночных посещений не было, и постепенно о них забыли. Между тем приближалось Рождество. Андерсоны, как и все родители, боготворили своих детей, многое им позволяли, и дети всегда получали то, что желали. На Рождество же детей старались особенно ублажить, и блюда для праздничного стола и подарки всегда готовились согласно их желаниям.

— Что Санта-Клаус принесет вам на этот раз, мои дорогие? — спросил мистер Андерсон, когда до праздничного дня осталась неделя.

И шестилетний Уилли сразу же закричал:

— Какой же ты глупый, папочка! Все, что говорят про Санта-Клауса, — чепуха, его на самом деле не существует!

— А вот потерпи немного — сам увидишь, — ответил ему мистер Андерсон. — Запомни мои слова: он придет к тебе в сочельник, нагруженный подарками.

— Не верю! — воскликнул Уилли. — Ты рассказывал нам эту же глупую сказку в прошлом году, а я не видел никакого Клауса!

— Он приходил, когда ты уже спал, мой милый, — сказал ему на это мистер Андерсон.

— Ладно! На этот раз я вообще не буду спать, — пообещал Уилли.

— Мы заберем подарки, а потом ущипнем старого Клауса, — заявила Вайолет Эвлин.

— А я уколю его булавкой, — присоединился к брату с сестрой трехлетний Хорас. — Не нравится мне этот Санта-Клаус, — добавил он.

Рождество приближалось, самое настоящее, с сугробами, большими снежными шапками на деревьях и морозными узорами на окнах. Наконец наступил сочельник. Дом Андерсонов был теплым и уютным, окна теперь были затворены — в кои-то веки, в камине весело плясало огромное пламя. Пока дети, отправившись в кладовую, рассуждали там о том, какие блюда будут самыми вкусными и сколько они смогут съесть, мистер Андерсон, облачившись в полный наряд Санта-Клауса, репетировал свою роль. Он приготовил огромный мешок подарков — все, что заказывали дети, собираясь войти, держа его за плечами, в их комнату в полночь.

Миновало время вечернего чая, и до ужина все члены семьи, даже маленький Хорас, занимались украшением гостиной и лестницы венками из веток остролиста и омелы. Наконец наступило время ужина, после которого были спеты «Рождественский гимн», «Добрый король Уэнселас» и еще один-два гимна, и дети отправились спать.

Это было в десять. А через два часа их отец, одетый Санта-Клаусом и, как положено, пошатывающийся под тяжестью своей ноши, тихо ступил в коридор, ведущий к детской. Снегопад на улице прекратился, луна скрылась, и коридор наполнился бледным фосфоресцирующим светом. Мистер Андерсон прошел уже половину коридора, как вдруг услышал тихое потявкивание и поскуливание. По его телу пробежала дрожь, в голове мгновенно всплыли воспоминания ранней молодости — степи на Дальнем Западе Канады, где он слышал такое потявкивание, его верный многозарядный винчестер сослужил ему тогда хорошую службу. И снова поскуливание — теперь уже ближе. Да! Вне всякого сомнения, это был волк. Но в этом поскуливании были какиетто странные, не волчьи интонации, которых мистер Андерсон никогда прежде не слышал. Опять раздавшееся, на этот раз у самого дома, потявкивание и рычание превратилось в протяжный вой — такой пронзительный, что мистера Андерсона прошиб холодный пот, а его колени задрожали. Кто-то из детей, как ему показалось, Вайолет Эвлин, зашевелился в кровати и прошептал: «Санта-Клаус! Санта-Клаус!» — и мистер Андерсон большим усилием воли взял себя в руки и открыл дверь. Часы в гостиной начали бить двенадцать. Изо всех сил стараясь выглядеть веселым, мистер Андерсон зашел в детскуюу-а вместе с ним вошла огромная серая косматая фигура. Брошенный Уилли тапочек пролетел по воздуху и, едва не угодив в Санта-Клауса, со стуком упал на пол. После этого воцарилась мертвая тишина, и Вайолет Эвлин и Хорас, подняв головы, увидели две стоящие посреди комнаты и уставившиеся друг на друга фигуры. Одну из них они узнали сразу по одеянию — это был Санта-Клаус, но не улыбающийся и розовощекий, как его описывал их отец, а с белым лицом и испуганными глазами, Санта-Клаус, которого, наверное, от мороза бил озноб. Но вторая — кто это? Кто-то высокий, гораздо выше их Санта-Клауса, серый и голый, похожий на человека, но с волчьей головой, острыми белыми зубами и страшными светлыми глазами. Им стало понятно, почему дрожал Санта-Клаус, а Уилли стоял у своей кровати бледный и неподвижный. Трудно сказать, сколько бы длилась эта сцена и что произошло бы потом, если бы миссис Андерсон, обеспокоенная долгим отсутствием мистера Андерсона, не решила подняться в детскую. Едва в дверном проеме замерцал отблеск ее свечей, как существо с волчьей головой исчезло.

— Что такое, чем вы тут занимаетесь? — начала она, и тут Санта-Клаус и дети заговорили все сразу под стук грохнувшего об пол мешка с подарками. В считанные минуты по всему дому запылали все имевшиеся в наличии свечи, и остаток ночи семейство провело вместе в тесной компании. На следующий день было единодушно решено, что дом следует продать, причем сделать это при первой же возможности. Андерсонам повезло — желающий купить дом нашелся быстро. Но, перед тем как уехать, мистер Андерсон тщательно обследовал окрестности и обнаружил чьи-то останки в пещере в одном из холмов прямо за домом. Среди них был волчий череп, лежавший рядом с человеческим скелетом, у которого череп отсутствовал. Мистер Андерсон сжег эти кости, надеясь, что таким образом он избавил дом от непрошеного визитера, — и, так как его покупатель до сих пор не жаловался, он полагал, что явления прекратились.

Одна женщина, которую я встретил в Тавистоке несколько лет назад, рассказала, что видела призрак, принадлежавший, как она считала, оборотню в долине Дунса, в Эксмуре. Возвращаясь как-то вечером домой, она увидела впереди на тропинке высокую серую фигуру человека с волчьей головой. Существо подкрадывалось к большому кролику, съежившемуся у тропинки и, видимо, совершенно парализованному страхом. Но неожиданно с треском выскочивший из кустов олень заставил его исчезнуть. До этого случая женщина не встречалась с привидениями и вообще не верила в них, но теперь, по ее словам, она не сомневается в их существовании и полагает, что виденный ею призрак был духом одного из тех оборотней, которые привязаны к земле своей неугасимой яростью.

Я с готовностью присоединяюсь к этому мнению и только добавлю, что, учитывая, сколь многочисленны были в давние времена оборотни в Англии, кажется несколько странным, что их призраки встречаются так редко.

Историю из этой области поведал мне некий мистер Уоррен, наблюдавший явление оборотня на Гебридах, части Британских островов, по-видимому наиболее богатой призраками.

— Мне тогда было шестнадцать лет, — рассказывал мистер Уоррен, — и я жил у своего деда, бывшего прежде пресвитером в Керке в Шотландии. Он очень интересовался геологией, и весь дом был полон всевозможных окаменелостей и ископаемых остатков, найденных им в окрестных пещерах и ложбинах. Однажды дед пришел домой в сильном возбуждении и повел меня смотреть какие-то древние останки, найденные им на дне высохшего карстового озера. «Взгляни! — сказал он и указал на них рукой. — Это скелет человека с волчьей головой! Кто это, по-твоему?» Я ответил, что не знаю, но что, должно быть, какой-то урод. «Это оборотень, — сказал дед. — Оборотень — вот кто это такой. Когда-то этот остров кишел сатирами и оборотнями. Помоги мне перенести его домой». Я сделал, как он просил, и скелет был отнесен на заднюю кухню и помещен там на стол. Тем же вечером я остался в доме один — дед и все домашние ушли в церковь — и решил заняться чтением. Через некоторое время мое внимание привлек шум в задних помещениях, и я пошел на кухню. Ничего там не обнаружив, я подумал, что это крыса, и присел на стол рядом с предполагаемыми останками оборотня, решив подождать, не повторится ли шум. Я сидел согнувшись, уперевшись локтями в колени и, позевывая, смотрел в пол, когда раздалось громкое «тук-тук-тук» в окно. Я тут же повернулся на звук и с некоторым испугом увидел через стекло обращенное ко мне темное лицо. Сперва смутное, расплывчатое, оно становилось все более и более отчетливым, и наконец я совершенно ясно различил волчью голову, покоящуюся на человеческих плечах. Пораженный, я огляделся по сторонам, выясняя, не отражение ли это, но ничего не увидел: ни внутри дома, ни снаружи не было никакого света, за исключением слабых отблесков заходящего солнца, — ничего, что могло бы создать подобную иллюзию. Вне всяких сомнений, это была волчья морда — я пристально смотрел на нее и отчетливо видел ее черты, оскаленную пасть с острыми белыми зубами, острые уши, видел ее невероятно злобное выражение и устремленный на меня взгляд светло-зеленых глаз, наполнивший меня ужасом, пришедшим на смену изумлению. Видимо, это обстоятельство не укрылось от внимания существа, так как в его жутких глазах появилось выражение какого-то дьявольского торжества, и я увидел угрожающе поднявшуюся руку — тонкую, похожую на женскую, но с длинными загнутыми ногтями, — словно для того, чтобы разбить окно. Вспомнив, что говорил о злых духах дед, я перекрестился, но это не произвело никакого эффекта, и я, испугавшись, что существо доберется до меня, убежал из кухни. Я запер дверь на кухню и оставался в гостиной до прихода домашних. Дед был весьма удручен случившимся и приписал мою неудачу в попытке прогнать дух недостатку у меня веры. Если бы он сам был здесь, уверял меня дед, мы бы быстро от него избавились. Однако он помог мне убрать кости с кухни и отнести их обратно на то место, где мы их взяли и где они, насколько я знаю, лежат до сих пор.

 

ОГРОМНЫЙ ЗВЕРЬ ИЗ ЖЕВОДАНА

 

Существует множество письменных свидетельств об отдельных случаях нападений, происшедших в XVIII и XIX веках, когда волки установили на Европейском континенте царство настоящего террора, перестав забивать домашний скот и принявшись за людей. Но ни одна из известных историй не может сравниться по жестокости с той, что повествует о гигантском волке, терзавшем один из уголков Франции и унесшем за два с лишним года более 60 человеческих жизней.

История, которую мы здесь собираемся рассказать, началась летом 1764 года, когда огромный волк, выскочивший на лужайку в горах провинции Лозер (Франция), бросился на женщину, стерегущую стадо. К счастью, она осталась жива, хотя и была сильно поранена, благодаря тому, что, как это часто случается, ее быкк, объединившись перед лицом общей опасности, бросились на волка и заставили зверя убраться.

Но хищник, видимо, отведал вкус человеческой крови, и это нападение знаменовало начало мрачного периода в истории отдаленного района Франции, который можно сравнить лишь с бесчинствами, творимыми тиграми-людоедами в округе Кумаон в Индии (великий охотник Джим Корбетт впечатляюще описал их в ряде своих книг) и львами, известными как людоеды из Цаво, промышлявшими в Восточной Африке в начале нашего века.

Волку, который, рыча, убежал в тот теплый июньский день, унося в зубах вместо тела жертвы клочья ее одежцы, предстояло занять особое место на мрачных страницах бессмертных народных преданий. Это животное, которое, казалось, было заколдованным, с поистине дьявольским проворством уходившее от погони и распознававшее любые западни, получило название «зверь из Жеводана».

Поначалу происшествию не придали особого значения, и через несколько недель оно было почти забыто жителями этой не слишком населенной местности. Дело приняло более серьезный оборот, когда в июле вблизи небольшой деревушки Абат погибла 15-летняя девочка. Ее тело было частично обглодано зверем.

Затем в сентябре 1764 года с парализующей неожиданностью последовали еще три нападения и еще три смерти: девочки и двух мальчиков. Считали, что убийца — тот же самый зверь, ведь все нападения совершались одинаково: жертва сбивалась с ног стремительным броском. Волк — крупное животное, и его веса в полете, особенно если передние лапы попадают в грудь, вполне достаточно, чтобы свалить на землю даже рослого сильного человека.

Этот зверь обычно убивал свои жертвы одним укусом в лицо, которое он затем раздирал острыми, как бритва, зубами. Если человек не умирал сразу, шок и потеря крови вскоре делали свое дело. К осени волк «усовершенствовал тактику» и добавил к числу жертв взрослую женщину. Он был явно ободрен легкостью, с которой достигал цели.

К началу ноября число погибших достигло десяти. Жеводан охватил ужас, и напуганные обитатели маленьких деревень почувствовали себя в осаде. Тревога населения достигла таких масштабов, что правительство направило для поимки зверя стоявший в Клермон-Ферране отряд драгун под командованием капитана Жака Дюамеля.

К несчастью для жителей, усилия солдат, которые, уверенные и улыбающиеся, звеня оружием и блестя на солнце амуницией, появились в Жеводане, были обречены на неудачу, хотя они истребили в местных лесах почти сотню волков. В декабре, когда драгуны закончили свою работу, жители были уверены, что опасность устранена.

Едва отряд покинул округ, огромный волк совершил новое нападение, к тому же, по злой иронии, оно произошло в сочельник. Смерть настигла мальчика семи лет, который был жутко истерзан зверем. Через несколько дней жертвой зверя стал пастух, и до конца года еще две девочки были загрызены и частично съедены волком. Панику, которая охватила население, можно легко представить, а истории, распространившиеся в этой местности, активно питали слух, что власти на самом деле пытаются поймать не волка, а оборотня, сверхъестественное существо, которое может нападать и убивать безнаказанно.

В начале января 1765 года поступили сообщения о нескольких новых жертвах, и войну зверю объявила церковь. Сам епископ провел молебен за безопасность жителей, но, несмотря на эти духовные меры, волк продолжал свой террор. За незначительный промежуток времени он убил еще нескольких женщин и девочек, и страх перед зверем распространялся по мере того, как тот расширял зону своей деятельности, посещая все новые деревни.

В середине января 1765 года огромный волк бросился на группу детей, игравших у деревни Виларе, и схватил самого маленького. Но он не принял в расчет отваги его друзей: трое старших ребят, схватив камни и палки, накинулись на зверя, заставили его бросить жертву и обратиться в бегство. Хотя волк покусал этих маленьких храбрецов, жизнь младшего ребенка была спасена.

Для жителей это была победа и пример для подражания. Волк же, некоторое время опасавшийся групп людей, вскоре загрыз и частично съел девочку 12 и нод-ростка 14 лет. Как уже отмечалось, объектами жуткой деятельности этого существа до сих пор были в основном женщины и дети, но эта особенность в поведении вскоре изменилась.

Был конец января, когда волк, видимо, решил переменить манеру нападения. Произошел довольно страшный, но очень важный случай: несколько человек, ставших участниками происшедшего события, смогли ясно разглядеть и подробно описать животное. Волк напал на троих сельскохозяйственных рабочих среди бела дня. К счастью, у них были с собой острые вилы, и они сумели отбиться.

Борьба, как показалось крестьянам, продолжалась долго, но на самом деле, видимо, она не заняла полминуты. Люди с угрожающими криками старались проткнуть зверя вилами, а он пытался добраться кому-нибудь до горла. Через некоторое время волк, рыча, убежал, но защищавшиеся не знали точно, удалось ли им его ранить.

Оставшиеся целыми и невредимыми трое крестьян поспешили в ближайшую деревню, чтобы поведать о случившемся. Они сообщили властям, что волк был большим взрослым животным с грубой рыжеватой шерстью; набрасывался он на людей, стоя на четырех лапах, а потом вставал на дыбы, как лошадь, и бил передними лапами.

Те счастливчики, что оказались за пределами области, в которой от волчьих клыков и когтей продолжали погибать люди, скептически относились к рассказам о том, что все эти страшные дела творит волк. Большинство приписывало их коварному оборотню; другие считали, что это какое-то неизвестное свирепое животное.

Ловкость, с которой зверь совершал свои нападения, его свирепость и безжалостность наводили на мысли о сверхъестественном монстре. И такой ужас нагнал волк за несколько месяцев на запуганных жителей, что они решили, что пришла пора устраивать на него облавы. В одной из облав участвовало около тысячи человек. Хотя в лесу вспугнули и убили несколько крупных волков, ко всеобщему разочарованию, ни один из них не напоминал людоеда. То, что усилия оказались напрасными, стало ясно в начале февраля, когда очередной жертвой волка стал один молодой крестьянин. Он был жестоко изранен, но остался жив благодаря своей собаке, которая смело набросилась на волка и заставила зверя оставить ее хозяина.

В середине марта чудовище разорвало на части девушку. Дело принимало все более серьезный оборот. Вести о волке-людоеде достигли Парижа, и Людовик XV приказал принять немедленные меры, чтобы поймать или убить зверя из Жеводана. Начались поиски человека, способного перехитрить волка. Выбор пал на знаменитого охотника Филиппа Доневаля. В Нормандии он убил свыше тысячи этих зверей. Получив приказ короля, Доневаль немедленно отправился в Жеводан. С ним были его сын, помощники и самые сильные и надежные охотничьи собаки.

Число жертв продолжало расти. Весной 1765 года были загрызены еще несколько детей, и хотя одного ребенка удалось отбить, мальчик все же вскоре умер. С конца февраля по март подверглись нападению и погибли не менее 14 человек, в основном дети и молодые женщины. Деревни заполнили слухи о том, что зверь достигает размеров осла, что он с большущим хвостом и коричневой полосой вдоль спины.

Тем временем Доневаль с сыном начали действовать и, прочесывая территорию, убили 20 волков, но людоеда среди них не было. Несчастные жители Жеводана, встретившие было их с радостью, стали все больше выказывать недоверие охотникам.

Особо зловещий оттенок повадкам зверя из Жеводана придавала одна его странная черта — выбор добычи. Волк почти всегда мог задрать овцу или корову, но он этого не делал. Он подстерегал людей и набрасывался на них, хотя это было куда опаснее, чем нападение на животных. Это очень странное обстоятельство, и оно не может быть вполне объяснено даже с помощью современной науки.

Было очевидно, что громадного волка побуждал к людоедству не голод, а что-то совсем другое, то, чего люди не в силах были понять.

Волк, становившийся все более дерзким, однажды напал на конного, который ехал по дороге в одну из местных деревень под названием Аморнь. Зверь прыгнул из чащи на всадника, когда тот приблизился к месту его засады; вылетев из седла, человек, однако, сумел отбиться, вскочить на лошадь и спастись.

Прошел целый год со времени появления в провинции Лазер этого хищника и первого нападения его на человека. И словно в ознаменование этой годовщины в начале июня недалеко от Аморни зверь из Жеводана загрыз девушку.

Другая девочка спаслась, вскарабкавшись на утес, возвышавшийся около дороги. Но ее испытания не кончились: родители нашли девочку лишь через три дня. К этому времени рассудок ребенка помутился.

Нападения на детей продолжались несколько последующих недель и достигли такого масштаба, что можно было говорить о резне. Волка никогда не замечали на месте преступления. Его видели лишь жертвы, но, как правило, слишком поздно.

Теперь уже стало очевидным, что Доневаль потерпел неудачу. Требовались более эффективные меры.

Следующий выбор короля пал на лейтенанта Антуа-на де Ботера, опытного и бывалого офицера. Он начал с того, что попросил у вельмож их лучших охотничьих собак. Набрав свору, лейтенант отбыл в Жеводан с великолепными гончими и отрядом загонщиков. И через две недели, в начале августа, сменил Доневаля с сыном.

Охотники не скрывали своих сомнений в том, что королевский лейтенант окажется удачливее их.

Словно выражая свое презрение к новому врагу, огромный волк нанес очередной удар: он загрыз старую женщину, сидевшую за прялкой, а затем пятерых детей и молодую женщину. Казалось, он бросал вызов Ботеру.

В конце августа гончие подняли укрывавшегося в лесу гигантского волка. Лейтенант Ботер стрелял в зверя и ранил его, демонстрируя изрядную храбрость: огромные размеры зверя наводили на мысль, что это и есть разыскиваемый людоед. Охотники пришпорили коней и бросились к упавшему хищнику. Но прежде чем они успели приблизиться, зверь вскочил на ноги и кинулся бежать.

Выстрелил другой охотник, на этот раз зверь упал замертво. Его тщательно осмотрели. Это действительно был самый большой волк, которого лейтенант когда-либо встречал. У него был на редкость длинный хвост, соответствовавший описаниям тех, кому довелось видеть зверя из Жеводана, а в его брюхе обнаружили несколько полос красной материи, свидетельствовавших о том, что этот волк ел людей.

Нападения прекратились. Его величество поздравил и наградил лейтенанта Ботера и его людей.

Однако тем временем уже писалось зловещее и трагическое послесловие к этой истории. Выждав время, хитрый убийца напал опять.

Пришел декабрь, а несчастные жители Жеводана все еще находились во власти неумолимого и безжалостного хищника. Очередной жертвой зверя стал молодой крестьянин, которому, однако, лишь чудом удалось спастись. Затем последовали одна за другой смерти двух девочек. В отчаянии жители решили сами убить монстра, но, как и прежде, результатов не было. А весной следующего, 1766 года они увидели, что волк-людоед стал лютовать еще больше: умный зверь переждал, пока лейтенант Ботер со своей командой уберется восвояси, возможно, он даже уходил из облюбованной им местности и вот вернулся, чтобы опять приняться за старое.

Волк настолько осмелел, что в поисках очередных жертв теперь подходил к самым домам. В конце марта он утащил мальчика восьми лет, игравшего возле дома, и обезумевший от горя отец, отправившийся на поиски своего ребенка, нашел его растерзанным в полутора милях от дома. Следующей жертвой стал старик, и его нашли жестоко израненным, и только вмешательство проходившего мимо сельчанина спасло ему жизнь.

После небольшого затишья в разгар лета нападения возобновились. Зверь загрыз еще двоих детей, пасших овец, и трагический перечень кошмарных нападений пополнялся до осени. Жители принимали отчаянные меры, чтобы уничтожить страшного врага, казавшегося самим исчадием ада. Они разбрасывали отравленную пищу, расставляли ловушки и капканы, но все было тщетно, и даже немногие скептики, полагавшие, что имеют дело с обычным волком, были поколеблены в своем убеждении, уверовав теперь, что им противостоит сверхъестественное существо.

И тем не менее избавление было близко. Жители сами освободились от тирании этого монстра, превратившего каждую деревушку, каждую лесную лужайку и тропу в страшное место. Жеводанский зверь хозяйничал в лесах этой провинции больше двух лет, как бы проявляя презрительное безразличие ко всем попыткам поймать и убить его.

Возможно, именно это и привело его к гибели. Местный аристократ, маркиз д'Апше, потеряв надежду на помощь со стороны короля, решил сам заняться организацией облав на людоеда. Жители деревень дружно откликнулись на призыв маркиза. И хотя было застрелено много волков, людоеда среди них не оказалось.

19 июня 1766 года маркиз устроил широкую облаву, на которую собралось не менее трех сотен человек. Опять в местных церквах возносились молитвы, и, должно быть, многим из собравшихся в тот далекий день казалось, что и эта новая охота обречена, как и предыдущие, на неудачу.

Но вот облава началась, и лес наполнился голосами, звуками рожков и редкими выстрелами из охотничьих ружей.

Один охотник по имени Жан Шастель находился на опушке леса недалеко от местечка Сон д'Овер. Время уже перевалило за полдень, загонщики продвигались. Шастель слегка притомился.

Вдруг раздался треск ломаемых сухих сучьев, и на лужайку выскочил гигантский волк. Быстро прицелившись, Шастель спустил курок. Зверь рухнул, конвульсивно задергав лапами. Охотник с волнением подбежал к трупу и, к своему великому восторгу, увидел, что это необычный волк. Было похоже, что наконец-то охотникам повезло и они убили людоеда.

Рассматривая зверя, охотники убедились, что волк был действительно огромный, хотя весил меньше больших волков, убитых на предыдущих охотах. Мех его имел отчетливый рыжеватый оттенок, а это было особенностью волка, загрызшего стольких людей. И наконец, когда животное вскрыли, в его желудке обнаружили фрагменты плечевых костей девочки, погибшей накануне.

Из людоеда сделали чучело и отправили королю Людовику, чтобы Жан Шастель мог получить вознаграждение. Но к несчастью, чучело под палящим солнцем стало портиться, и король, посмеявшись над Шастелем и его заявлениями, приказал поскорее закопать останки.

Люди сами воздали должное Шастелю: они собрали деньги (довольно значительную сумму) и передали их человеку, избавившему жителей Жеводана от напасти, преследовавшей их больше двух лет.

За этот период ужасной смертью погибло более 60 человек и много жителей было искалечено или сильно изранено. Зверь, застреленный Шастелем, был людоедом, это было доказано. Со смертью волка нападения немедленно прекратились.

Но кое-что в этой истории осталось неясным. Например, нападения осуществлял один зверь или их было несколько? Откуда у этого зверя, если нападал только он один, была такая невероятная хитрость и каким образом ему удалось избегать всех ловушек, спасаться от облав, проводившихся на больших территориях и руководимых знаменитыми и опытными охотниками на волков?

 

БОЛЕЗНЬ ОБОРОТНИЧЕСТВА

 

Популярный английский писатель Вальтер Скотт описал ужасы ликантропии в своем малоизвестном для широкого читателя труде «Демонология колдовства», который был опубликован в 1830 году.

Вальтер Скотт весьма убедительно пишет об оборотнях. Основная его идея заключается в том, что человек способен при помощи колдовства принимать образ волка. Превратившись в этого зверя, он несется, одержимый бешеной яростью, разоряя стада, убивая и раня всех встречных.

Однако ученые-скептики не допускают возможности таких физических превращений и утверждают, что ли-кантропия существует лишь как вызывающая жалость болезнь, выражающаяся в меланхолическом состоянии, прерываемом вспышками безумия, когда подверженный этому недугу представляет, какие он совершил разорительные действия.

Уже в наше время один английский врач дал весьма убедительное объяснение «оборотнической болезни», поражавшей Европу, и теперь мы перейдем к его теории.

Доктор Ли Иллис из Хэмпшира представил работу по этому вопросу в Королевское медицинское общество в 1963 году. Эта работа «О порфирии и этиологии оборотней» — основанный на документах и, видимо, неопровержимый аргумент в пользу того, что вспышки ли-кантропии, наблюдавшиеся в Европе и других частях мира в разные времена, имеют достоверное медицинское обоснование.

Доктор Иллис, предпочитающий термин «вервольф», писал: «Я полагаю, что так называемые вервольфы прошлого, по крайней мере в большинстве случаев, страдали от врожденной порфирии (см. о ней выше). Доказательство этому лежит в соответствии между симптомами этой редкой болезни и описанием оборотней во множестве дошедших до нас свидетельствах».

После разбора примеров из классической истории и содержания легенд, с которыми мы уже имели дело, он добавляет: «Превращение в волка не является прерогативой мужчины. Армянские и абиссинские легенды ясно говорят о женщинах-оборотнях, а судья Боге, несущий ответственность за сожжение шести сотен ведьм и вервольфов в XVI веке, рассказывает историю о жене одного фермера, которая превратилась в волка и напала на соседа».

Иллис обращает внимание также на очень интересный факт: во времена, когда оборотни считались на континенте врагами людей, в Англии к ним относились как к жертвам помешательства, вызванного «глубокой меланхолией».

Он продолжает: «Это происходило не вследствие каких-то обдуманных причин и не в результате снисхождения (поскольку ведьм изгоняли и жестоко преследовали в то время), но ввиду того обстоятельства, что волки (в Англии) вымерли.

Для каждой конкретной области наиболее распространенный в ней зверь или зверь, которого там боятся, является тем животным, в которое по местным верованиям превращается человек. Если зверь вымирает, миф постепенно исчезает».

Далее, развивая свой тезис, доктор замечает: «Борусский вервольф был представлен герцогу Пруссии, и Йоханн Фредерик Вольфешузиус из Лейпцигского университета (1591) так описывает его: „Это был злобный мужик, не сказать, совсем похожий на зверя, имевший на лице множество шрамов… хотя за ним долго и бдительно наблюдали, этот вервольф никогда не менял своего человеческого облика, как бы мало его у него ни оставалось“.

Доктор Иллис добавляет: «Среди племен тораджа на Целебесе оборотнями считаются обладатели бегающих глаз с темно-зелеными тенями под ними. Сон их неглубокий. Они имеют длинный язык, красные губы и зубы. Волосы у них стоят дыбом».

Уже упоминавшийся Боге описывает вервольфов как существ, имеющих бледную кожу с многочисленными ссадинами от частого пребывания с волками или, возможно, как результат нападений на людей. «Один, — пишет он, — был так обезображен, что в нем с трудом угадывалось человеческое существо, и люди не могли на него смотреть без содрогания».

Описания физического состояния этих людей чрезвычайно важны для теории Иллиса, и следует отметить, что они точно соответствуют физическим симптомам крайних форм порфирии, известных медицине.

Доктор Иллис добавляет, что врачи были более гуманны в своем отношении к вервольфам, чем слуги закона и церкви.

Далее он продолжает: «Ориб, врач императора Юлиана, утверждает, что эта болезнь (ликантропия) сопровождалась ночными блужданиями; подверженный болезни бл