Начну этот репортаж с рассказа о том, что происходило за сутки до боя – в пятницу. Вот что я записал в своем дневнике в тот вечер.

 

… На улице вновь чудовищная жара. В отеле от нее спасают кондиционеры, но и они не могут снять напряжение, которое ощутимо висит в воздухе. Все ждут. В два часа в здешнем танцевальном зале состоится взвешивание. А значит, подготовка к матчу между чемпионом мира в первом полусреднем весе по версии WBC Константином Цзю и экс-чемпионом мира в трех весовых категориях, мексиканским национальным героем Хулио Сесаром Чавесом выходит на финишную прямую.

До взвешивания еще полтора часа, а в холле не протолкнуться. Едва выхожу из лифта, как у меня что-то свистит над ухом. Это молодой негр в черных джинсах с ширинкой до колен бросил своему другу, такому же красавцу, фотоаппарат-мыльницу. Перелетев через головы двух десятков людей, мыльница, слава богу, попала тому точно в руки. Оказывается, его приятель хотел сфотографироваться с кем-то из многочисленных боксеров, которые здесь сегодня собрались.

Сразу бросается в глаза обилие мексиканцев. Все взбудоражены до предела. Ждут: Чавес приедет! Чем дальше, тем все становятся нервознее. Напряжение передается от одного к другому и от этого все возрастает и возрастает. Думал выйти на улицу, но там уже сильно за сорок, и находиться под открытым небом почти невозможно, так что приходится ждать вместе со всеми.

Только решил отойти в одно из ответвлений холла, как за спиной раздался дикий вопль. Приехал, родимый. Мексиканцы мгновенно строятся в колонны и следуют за своим кумиром, как императорская свита. У всех глаза блестят, как фонари, и светят все в одну сторону. Звуки, которыми это свечение сопровождается, потихоньку становятся совсем уж истеричными. Тем не менее этот религиозный экстаз вызывает почтение, как, наверное, всякое искреннее и сильное чувство.

Сам великий мексиканец на редкость мрачен и выглядит довольно усталым. Он проходит в зал, и вся толпа переливается из холла туда. Я сажусь на один из стульев, но тут ко мне подлетает рослый негр с видеокамерой. Говорит он, к моему удивлению, по-испански, но, к еще большему своему удивлению, я его понимаю: «Послушай, амиго, мне позарез нужно встать на этот стул». С видом человека, который своего не отдаст, отвечаю по-английски: «Сорри, но этот стул мне самому нужен». Парень в ответ смеется и уже тоже по-английски объясняет: «Нет, мне, правда, нужно. Если ты хочешь снимать, то вспышка твоей мыльницы все равно это расстояние не пробьет. Так что, может быть, все-таки уступишь стул, а?»

Ну как тут откажешь? Тем более есть шанс подойти поближе. Чавес то появляется, то исчезает за плотным кольцом телохранителей, каждый из которых габаритами поспорит с Ленноксом Льюисом. Смотрит Чавес все время прямо перед собой. Никаких эмоций. Взгляд мрачного одержимого. Время от времени он начинает нервно ходить. Проходит мимо меня – на расстоянии всего-то двадцать сантиметров. Такое ощущение, что ты в море, а мимо проплыла акула, которая, несмотря на скромные размеры, вполне может перекусить тебя пополам.

У Чавеса большая группа поддержки – молодые мексиканцы в одинаковой форме. На майках надпись: «Команда Чавеса». Среди людей в зале много женщин. Одна из них, умопомрачительно красивая мексиканка, стоит рядом со мной. На нее никто не смотрит. Только какой-то странный субъект лет шестидесяти с пятью или шестью перстнями-печатками на пальцах вдруг при виде нее масляно заблестел глазами. Честное слово, эта женщина заслуживает большего!

Время медленно подбирается к двумя часам. И тут происходит нечто странное. Примерно без трех минут два под истошные вопли группы поддержки и прочих мексиканцев, от чего у меня, как и у остальных, давно заложило уши, Чавес забирается на весы. Это – двойное нарушение: первым на весы должен вставать чемпион, то есть Цзю, а кроме того, взвешивание должно начаться ровно в 14.00 – можно чуть позже, но никак не раньше!

Тем не менее Чавес встает на весы, и они регистрируют предельно допустимый вес – 140 фунтов (63,5 кг). У многих даже возникают сомнения, нет ли у мексиканца перевеса. Влад Уортон, промоутер матча и менеджер Цзю, внимательно изучает шкалу: нет, вроде бы лимит не перейден. Чавес мгновенно соскакивает с весов и хватает бутылку из рук кого-то из членов своей команды. Не сомневаюсь, что его мучит жажда, но, кроме того, он явно опасается, что его снова попросят встать на весы, а выпитая вода – это верный способ заблокировать решение организаторов матча. Так или иначе, но уже ясно, что все разговоры о том, что Чавес давно и легко «сделал вес», как говорят боксеры, – чистейший блеф.

Среди тех, кто стоит совсем рядом, мое внимание почему-то привлекает молодая семья: муж с крохотным ребенком на руках и жена. На всех троих им где-то лет сорок. У папаши до боли знакомая и, извините, невероятно наглая физиономия. Через минуту они скрываются в толпе, и тут я понимаю, кто это был, – один из самых ярких боксеров на современном ринге, чемпион мира в первом среднем весе Фернандо Варгас.

Когда на весы встает Костя, группа поддержки Чавеса в едином порыве издает некий громкий хамский звук, что-то вроде: «Бу-у-у-у!!!» Но и у Цзю есть свои почитатели, которые, надрывая глотки, пытаются перекричать многочисленных и агрессивных болельщиков его соперника. Все в порядке – 139,5 фунта. До лимита не хватает более 200 граммов. Вспоминаю, как вчера Костя просил налить ему воды на донышко чашки: больше пить было нельзя. Наверное, он, как и Чавес, сразу же схватится за бутылку с водой. Но нет – Костя держит чемпионскую паузу.

Ну вот и все. Я чувствую себя так, как будто сам сгонял вес. У большинства присутствующих вид похожий. Хотя, конечно, не у всех. Взвешивание продолжается, на весы по очереди становятся участники предварительных боев. Среди них узнаю Василия Жирова, нашего чемпиона мира из Казахстана в первом тяжелом весе по версии IBF, который обосновался здесь же рядом – в пригороде Финикса Скотсдейле. У него завтра нетитульный десятираундовый бой.

После взвешивания мы уходим с Жировым в бар, где за минеральной водой долго говорим о том, как сложилась его жизнь в Америке. Но это уже совершенно отдельная история. Вот вернусь в Москву, тогда и напишу.

 

Страсти по Чавесу

 

Только не спрашивайте меня, что и в каком раунде произошло: быть в этом водовороте страстей и одновременно считать удары невозможно.

Все, что было до боя Цзю с Чавесом, слилось в какой-то единый калейдоскоп. Отчетливо помню только бой Жирова с неким Батлером. Расслабленный и подвижный американец сразу попался на коронный удар Жирова левой по корпусу, но через некоторое время к таким ударам вроде бы приспособился. Его явно не смущало, что Василий левша, и действовал он против казахстанца абсолютно правильно: начинал атаки справа. Правда, продолжить их ему было особенно нечем.

Первый раунд – за Василием, хотя один раз и ему весьма ощутимо досталось. Но во втором все встало на свои места. Батлер очень опасался удара по корпусу и, как положено в таких случаях, получил по голове. Великолепной комбинацией левой-правой-левой Жиров закончил этот бой. Чистый нокаут.

Страсти в зале накалялись с каждой минутой. Временами это напоминало приступы массовой истерии. Вдруг кто-то ни к селу ни к городу начинал орать или визжать, и через минуту орал и визжал уже весь зал. Очень популярный здесь боксер Эктор Камачо-младший (один из, наверное, сотни детей многократного чемпиона мира Эктора Камачо) выехал на ринг на чучеле лошади, которую катили на колесиках, а потом лошадь увезли обратно крупом вперед, а Камачо остался на ринге, где победил техническим нокаутом в шестом раунде экс-чемпиона мира Филиппа Холидея. В другой раз все выходки Камачо привлекли бы больше внимания, но сейчас ни он, ни его лошадь были здесь не особенно нужны.

Вокруг ринга все время носилась какая-то телевизионщица с колоссальным бюстом. Как-то раз она всей его мощью задела за стойку ринга. Все замерли, ожидая, какой же из двух этих прочных предметов сломается. Уцелело и то и другое. Умеют делать вещи в Америке – что стойки, что силиконовые бюсты.

Тем временем зал заводился все больше и больше. В одном из первых рядов бесновался, болея за мексиканцев, Фернандо Варгас. Где-то недалеко сидел Рэй Леонард. Присутствовал и Дон Кинг. Но всем было не до них. Не обращали внимания даже на девушек, которые выносили таблички с номерами раундов. Начинали в длинных вечерних платьях, потом продолжили в мини-юбках, а затем скинули и их, оставив абсолютный минимум одежды. Все впустую.

И вот, наконец, по поведению охранников кто-то смекнул, что сейчас на ринг выйдет Чавес. Что тут началось! Я-то думал, что зал выжимал из себя максимум децибелов. Нет, раньше он молчал! Мне показалось, что вот-вот порвутся барабанные перепонки. Пожалуй, нечто подобное испытал в армии, когда нас впервые привезли на стрельбище. Но и там все-таки было тише.

…Я стою совсем рядом с проходом, по которому ведут Чавеса. В десяти сантиметрах от меня Варгас забрался на стул, на котором только что сидел популярный тяжеловес шестидесятых годов Эрни Террелл. Тот укоризненно смотрит на молодого чемпиона, но Варгасу это до лампочки: он орет вместе со всем залом.

Вскоре наступает черед и Кости Цзю. Его выводит наша группа поддержки, состоящая из членов его команды и бывших российских боксеров, которые приехали на матч. Костя поднимается на ринг. Зал неодобрительно гудит. Скорее, даже с ненавистью. Что же будет, если Чавес проиграет? Уму непостижимо!

 

Страсти по Цзю

 

Ну вот, наконец, бой начался. Костя опережает, наносит больше ударов, но нет того огромного превосходства, которого накануне ожидали многие обозреватели. Да его, пожалуй, и не может быть. Ведь Цзю дерется с великим бойцом, который долго и напряженно готовился к бою.

Любой удар Чавеса, даже если он не достигает цели (а так оно обычно и бывает), вызывает бешеный восторг. Костя атакует чаще и успешнее, но его действия никаких восторгов не вызывают. На Чавеса увесистые удары Цзю пока что действуют как красная тряпка на быка. Он приходит в бешенство, бросается в еще более яростную атаку. Как же много он все-таки умеет! Какой же это великий боец! Другой бы на его месте уже десять раз лежал. На лице у Чавеса все чаще появляется выражение боли и муки, которые он больше не может скрыть. Удары Цзю доходят, доходят, доходят, что бы там ни думали болельщики. А силы Чавеса тают, тают, тают.

Накануне в команде Цзю только и было разговоров о том, что, когда Чавес почувствует, что Костя его одолевает, он начнет работать очень грязно. Так все и выходит. Мексиканец явно старается боднуть Костю головой. Все время бьет ниже пояса. Рефери делает ему одно замечание, затем другое. Ноль внимания. Когда же, черт возьми, дело дойдет до предупреждения, и тем самым будет снято одно очко, ведь Чавес давно это заслужил?! В конце концов рефери делает и это.

Как томительны паузы между раундами. Так хочется, чтобы все это поскорее закончилось. Девушки с табличками тщетно пытаются вызвать к себе хоть какой-то интерес – верный признак того, что бой удался. Сейчас начнется еще один раунд, может быть, последний. Как хочется, чтобы последний, чтобы Чавес что-то пропустил, и рефери остановил встречу…

Только тут замечаю, что ору во всю глотку. Всего несколько минут назад я свысока смотрел на мексиканцев, не контролирующих свои эмоции, а оказывается, сам ничем не лучше. Я ору так, что уже сорвал голос. Какой раунд закончился? Кажется, четвертый. Рядом со мной сидит какой-то пожилой американец. Не знаю, кто это, но, судя по тому, как к нему обращаются, какой-то видный деятель профессионального бокса. С ним рядом молодая девушка, которой он объясняет, что происходит на ринге. Надо сказать, блестяще объясняет. Вот он говорит: «Все. Чавес кончился. Его хватит на один или два раунда». Мне тоже так кажется, но я боюсь сам себе поверить.

Преимущество Кости нарастает. Хоть Чавес держит все удары, конец неотвратим. И очень близок. В пятом раунде рефери, наконец, дает мексиканцу предупреждение, но ни один судья, как потом выяснится, не снимет у него за это очко. Перерыв перед шестым раундом. Господи, когда же эта девица с табличкой перестанет мелькать перед глазами?

Гонг. Дальше все помню только отрывками. Костя наконец посылает Чавеса в нокдаун. Я каким-то образом перелетаю из второго ряда через стулья и ору что-то, зависнув в воздухе. Чавес встает и продолжает бой. Ну и мужик! Костя атакует, мексиканец больше не сопротивляется, и рефери останавливает бой!!! Все!!!

Дальше – несколько мгновений провала в памяти. А потом – как будто пошел дождь. Откуда дождь в этой пустыне? Я даже забыл, что нахожусь в помещении. Оказывается, верхние ряды поливали нас из бутылок, а потом эти бутылки в нас же и полетели. Опять провал в памяти. Следующее, что помню, – это я уже на ринге вместе со всей Костиной группой поддержки. Мы берем Цзю в кольцо. В нас летит всякая гадость, но нам все равно. Мы стоим на ринге, как на острове. Не знаем, что делать. Идти? А что нас там ждет? Кругом перекошенные мексиканские лица. Поколебавшись, мы все же решаем слезть с ринга. Один за другим пролезаем между канатами и идем по проходу. В нас летят пластиковые бутылки и… плевки. Со всех сторон. Но служба безопасности, на наше счастье, свое дело знает хорошо. Только одному пластиковая бутылка попала в плечо и рикошетом в голову.

Но все это – мелочь. Господи, какая это мелочь! Костя выиграл! Он побил Чавеса! Мы выходим из толпы и попадаем на относительно открытое место под вторым ярусом. Поднимаю глаза и вижу совсем осатаневшие лица. В нас летит очередная порция бутылок. Хорошо, что ярость сбивает прицел. Кто-то кричит: «А теперь бежим!» И мы бежим – к Косте в раздевалку. Охрана смыкается сразу же за нами. Через полчаса я выхожу на улицу. Если не считать ручки «Паркер», подарка жены, обошлось без потерь. Стою под открытым небом, и, – говорю это не для красного словца, – в первый раз с тех пор, как сюда приехал, раскаленный воздух Аризоны не кажется мне жарким и обжигающим. Все познается в сравнении.

 

Что было непосредственно после матча, описано в следующем материале, а Костю Цзю ждало еще пять с лишним лет одних побед.