Петр федорович Каптерев (1849-1922)

П.Ф. Каптерев много внимания уделял решению проблемы педагогического стимулирования. Такое стимулирование, по его убеждению, должно ответить на вопрос о том могут ли внешние факторы вызвать изменение внутреннего потенциала личности, и если да, то как совершается этот процесс, каковы его закономерности. Исследуя отношения человека к истории и культуре, он отверг полярные на этот счет точки зрения естествоиспытателей и генетиков и пришел к выводу, что «культурная деятельность, совершаясь из поколения в поколение, из столетия в столетие, производит внутренние изменения в строении мозга, которые, становясь наследственными, обуславливают способности культурных рас и сословий» (1899)[62].

В качестве побудителей Каптерев признавал значительное влияние «внешней среды», но актуализировал ее роль как стимула собственной деятельности. Так, одним из первых в отечественной педагогике Каптерев предпринял попытку описать механизм взаимодействия внутреннего и внешнего, опередив в этом отношении на много лет поиски Л.С. Выготского и С.Л. Рубинштейна.

Отличительной чертой его научной позиции является решительный отказ от попыток рассматривать этот процесс в русле бихевиористских представлений, согласно схеме «стимул-реакция». Одним из первых в отечественной педагогике он убедительно доказал, что в качестве опосредующей воздействие любого внешнего влияния выступает вся совокупность духовной, интеллектуальной, эмоционально-чувственной и мотивационно-потребностной сфер индивида. Признавая в качестве основы его жизнедеятельности врожденные инстинкты, он был далек от мысли все свести к сумме инстинктивных реакций. Ведущую роль в формировании мотивации деятельности П.Ф. Каптерев отводил воспитанию «культурных мотивов», способности человека направлять свои усилия на достижение отобранных сознанием, всем содержанием жизни императивов, обогащающих общественно полезную и нравственно ценную его деятельность.

Пристальное внимание Каптерев уделял исследованию с позиций педагогической психологии механизма интериоризации стимулов. Каптерев твердо отстаивал независимость педагогики от политики. Познание законов генезиса природы человека, его мира на путях их гармонии, использование этих законов в развитии личности – все это, считал он, должно быть для педагога неизмеримо выше и важнее любой политической доктрины. В этом с большой силой убедительности раскрылась либеральная личностно ориентированная сущность его антропологического подхода.

С точки зрения методологической Каптерев стоял на позициях рационализма. С появлением экспериментального направления в педагогической мысли Запада и России, он делает крен в сторону опытного обоснования педагогики. Однако Каптерева нельзя считать представителем экспериментальной педагогики, так как в позднейшее время он вновь выступил как рационалист в педагогике.

П.Ф. Каптерев стремился к установлению законов педагогического процесса, истоком которых служит человекознание. «Если задача образования заключается в развитии ума детей и юношей, то нужно тщательно изучить особенности детских и юношеских умов и стараться привести их к определенным типам. Сколько будет установлено типов детских и юношеских умов, столько должно быть и образовательных систем… Притом множество полнокровных общеобразовательных систем не исключает общего основания, единой исходной точки»[63].

Каптерев ввел в русскую педагогику понятие «педагогического процесса» как целостного явления, в котором биологическое и социальное, индивидуальное и общественное оказываются в сложном взаимодействии. Для него важное значение имеет различение двух сторон педагогического процесса: внешней и сущностной. Со стороны внешней он представляется как «передача старшим поколением младшему того, чем владеет старшее поколение». Но в основе педагогического процесса лежит саморазвитие и самообразование, что и составляет его сущностную, внутреннюю сторону[64]. По мнению Каптерева обучение, образование, приучение, упражнение, воспитание и другие подобные слова обозначают различные свойства, средства, моменты одного большого целого – педагогического процесса.

П.Ф. Каптерев не совсем был согласен с тем, что на первый план должен выдвигаться принцип естественности воспитания, задача которого состоит в осознании человеком природы своей личности. Он вслед за К.Д. Ушинским писал: «Люди, как будто бы только общечеловеки, мужчины и женщины, личности, но не русские, немцы, англичане; есть как будто бы, только естественные различия между людьми, но не народные и социальные… Такой идеал, такие взгляды пришлись юной русской педагогии по душе. Они открывали широкую дверь всяким педагогическим заимствованиям у иностранцев, особенно у немцев, и заимствования начались самою широкую рекой…» (1914)[65].

Но, в то же время Каптерев отмечал, что было бы совершенно несправедливо видеть в заимствовании педагогических идей лишь недостатки и смешные стороны. По его мнению, та же немецкая педагогика сыграла свою роль в истории российского образования, переживавшего трудный период становления.

Много внимания Каптерев уделял дошкольной педагогике и воспитанию детей в семье. Он являлся общим редактором 57 выпусков из 59 и автором 10 работ, составивших почти пятую часть всех выпусков «Энциклопедии семейного воспитания и обучения» (1898 – 1909)[66]. Ратовал за распространение детских садов, правильно оценив их педагогическое и общественное значение. Предлагал заменить традиционную классно-урочную систему предметными классами и разделить школы на отделения по возрастам детей и их способностям. П.Ф. Каптерев был убежден, что «школа своим учением окажет наиболее глубокое влияние в том случае, когда она будет следовать природным расположениям учащихся, их вкусам, склонностям и способностям и будет предоставлять им возможно широкую свободу в занятиях любимыми предметами, то есть когда она образование ставит на почву самообразования и саморазвития и лишь будет, по мере средств и возможности, помогать этому процессу» (1915)[67].

Центральной проблемой всей педагогики Каптерев считал развитие и воспитание характера и воли. Одним из первых дал систематическое изложение развития русской педагогики за весь период ее существования. Соединяя историю педагогики с общей историей, Каптерев понимал педагогику как область знания, тесно связанную с общественными интересами.

Педагогические взгляды П.Ф. Каптерева вызывали и вызывают разноречивые, порой диаметрально противоположные, оценки у исследователей. В советское время за Каптеревым закрепился ярлык «видного представителя либерально-буржуазной     педагогики». В учебнике Е.Н. Медынского «История педагогики» 1947 г. издания материал о Каптереве напечатан более мелким шрифтом, чем основной учебный текст, что должно было указать на второстепенность, дополнительность информации об этом педагоге и ученом. Мало того, профессор Медынский, признавая большую эрудицию Каптерева и его роль в популяризации достижений педагогики своего времени, категорически заявлял: «П.Ф. Кпптерев не создал своей педагогической системы и заметного следа в русской педагогической мысли не оставил»[68].

Известный советский теоретик и историк педагогики Ф.Ф. Королев достаточно высоко оценивал «Дидактические очерки» Каптерева, считая, что им была предпринята первая попытка разработки в России общей дидактики, как основной части педагогики. Ученый признавал, что в «Очерках» основательно разрабатывались вопросы, связанные с воспитательной ролью обучения, а также давались ценные рекомендации, касавшиеся форм и методов педагогической работы. Однако, неприемлемой для Королева являлась установка П.Ф. Каптерева на «аполитичность» школы. Королев упрекает Каптерева за попытку в вопросе об «автономии школы» усидеть на двух стульях. С одной стороны, Каптерев выступал против того, чтобы правительство или церковь вмешивались в определение цели и направленности педагогического процесса, а значит, государство не в праве насаждать в школе ни патриотизм, ни религиозность. С другой стороны, государство и церковь должны требовать от школы невмешательства в сферы их компетенции[69].

Для советских исследователей установка на «аполитичность» школы была терпима в условиях царской России как своего рода проявление оппозиции официальной политике в сфере образования, но неприемлема после Октября 1917 г., так как политика советской власти в сфере образования заранее считалась «народной». Но П.Ф. Каптерев продолжал выступать с установкой на «аполитичность» школы и после Октябрьской революции.

Советским исследователям методологическим указанием в решении вопроса об отношениях школы и политики служила мысль, высказанная В.И. Лениным на I Всероссийском съезде по просвещению 28 августа 1918 г. Со съездовской трибуны Ленин заявлял: «В области народного образования - … чем более культурно было буржуазное государство, тем более утонченно оно лгало, утверждая, что школа может стоять вне политики и служить обществу в целом. На самом деле школа была целиком превращена в орудие классового господства буржуазии…»[70].

В работах современных исследователей, порой, встречается другая крайность в оценках педагогического наследия П.Ф. Каптерева, крайность, доходящая иногда до апологетики. В исследованиях Т.Ю. Красовицкой Каптерев предстает как главный авторитет кадетской партии в сфере образования. Красовицкой импонирует, что П.Ф. Каптерев высвечивает роль метода, как профессионального способа организации ума обучаемого, обращает внимание на самодеятельность учащихся, как на важный фактор их развития и обучения[71].  

Но идея самодеятельности ненова в классической педагогике, да и в педагогике начала ХХ в. Еще у А. Дистервега цель воспитания звучала так: «Воспитание к самостоятельности посредством самодеятельности»[72].                  П.П. Блонский в работе о задачах и методах народной школы, написанной в 1915 г., писал о том, что народная школа должна создавать творца новой человеческой жизни при помощи самовоспитания и самообразования его[73].

О самодеятельности писал и представитель противоположного политического фланга в педагогике – обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев, утверждавший, что для преодоления трудностей ученику необходимо усилие воли, которое не ослабевало бы и укреплялось частой практикой: «Иначе может застыть самодеятельность и застынет в механическом навыке»[74].

Основные труды П.Ф. Каптерева: «Педагогическая психология» (1876, 1883), «Дидактические очерки» (1885), «Новая русская педагогия, ее главнейшие идеи, направления и деятели» (1897); «Педагогический процесс» (1905), «История русской педагогии» (1910) и др.