О, если б душу так же, как и тело

Лелеяли, старались бы украсить,

Душа бы не стонала, гимны пела –

Бессмертие и тленье равноценны разве?

Для тела холодильники и кухня,

Портные, институты и концерты,

Банкеты, выпивки… и разум там потухнет.

Всё перечисленное только лишь до смерти.

Угробленное в гроб или в сугроб –

Погубленное жалость вызывает.

Не человек - рептилия и крот,

Себя же при болезни и охает.

А вот с душою стоит повозиться,

Определить, что ей принадлежит;

Провозгласить не меньше чем царицей,

Вручить ей Царство, а не гаражи.

Душа, духовное и нету ей отдушин,

Нет выхода, распластана по пьянке;

Отдохновенья нет от дел пустых, бездушных –

Ни воспитателя у ней, ни нежной няньки.

А душу вечную, погибшую душонку,

Христос любвеобильно прИгЛа (Игнатий Лапкин)шает

Прислушаться хотя бы и спросонок,

Прийти до Чаши от корыт, лоханей.

Он Сам дарует новое рожденье,

Оденет в белоснежную тунику,

В крещении оденет не за деньги,

С избытком жизни даст и впишет в Книгу.

И тело обновится, пусть чуть-чуть,

Взор просветлённый, борода по ветру;

У женщины коса – не комсомольский чуб,

Заблеет агнцем бывший диким вепрем.

Душе в усладу выдать предпочтенье,

Ей вожжи в руки и, конечно, кнут.

Кто понял это, тот герой и гений,

К Царю царей он направляет путь.              14.3.05. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 О, если бы мы видели.doc

 

О, если бы мы видели, что есть,

Хотя не видя, ясно представляем

Пищеварение и то, на что нам сесть,

Как без одежд, без нижних одеяний.

Вот выступает, высясь над трибуной

С иголочки одетый президент,

И некогда нам мысленно подумать,

Что чрез час нырнёт он в туалет.

Но Ангелы такими видят всех,

Как пища, разлагаясь, будет жижей.

Величие людей есть грех и смех…

Что говорю, на то не будь обижен.

Довольные в президиуме сели,

Но мысленно вообразим их сущность,

Дела у каждого и в стирке не отбелят,

Ни оптом, ни реформами поштучно.

И далее шагни через барьер,

Чуть приоткрой у будущности полог,

Иные декорации, и флаг иной и герб,

Союза нет, на части он расколот.

Через десяток лет уже заносят след,

Аварии слизнули, перемены;

Князья не застрахованы от бед,

Хотя они творцы экспериментов.

Сдувает пену у морской волны,

Герои тлеют, листья опадают…

Открыть глаза на то, кто чем больны,

Увидели бы хищников лишь стаю.

Вот змей ползёт и волочится галстук.

Бездельники и хитрецы в фаворе;

А здесь в капкан матёрый волк попался, –

Отнюдь Евангелию не были покорны.

Увидеть ад, геенну и мученье

Сумеем ли за ширмой суеты?

Изменит всё лишь во Христе прощенье…

На воскресенье взгляд перевести.               14.12.05. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 О, юности беценный.doc

 

О, юности бесценный чудный дар –

Гореть и рваться из рутинной ямы,

Стремленье к высшему, (есть и ненужный жар),

Чего не достаёт под старость явно.

Азарт и жажду жизни сохранить,

Работая в две смены до упаду,

Фундамент заложить, на глубине гранит,

На нём построить царские палаты.

Отмечено в истории и ныне:

«Что в юности заложишь, с тем и отойдёшь».

Когда напор воды на дом нахлынет,

Под основание сорокадневный дождь.

Река уносит щепки и обломки

Кичившихся хозяев, властелинов.

Там мира нет, где на подносе склоки,

Укоры дерзкие и обвинений ливни.

Где юность в революциюи вошла,

Влетала, вклинилась, талантов не жалея,

Чуть позже будет выжжена дотла,

До седины осколков тех не склеит.

Где в юности к Христу тропа проляжет,

Жар ревности в служенье полыхает,

Страх Божий – часовой стоит на страже,

Где главы и стихи - из Библии охапки.

Спешит на проповедь при огненном служенье,

Охватывая новые пространства и угодья,

Наносит ереси урон и пораженья, –

На помощь ближнему тот доброволец годен.

Я не завидую нисколько молодым,

Желая искренних подметить и приблизить;

Сгорая, молодость оставит чад и дым,

Отбив охоту от активной жизни.

Благословенье скромным и недерзким,

Хранящим девственность, возвышенное чувство;

Среди таких я престарелый сверстник,

Целую проповеди учащённым пульсом.        30.10.05. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 О, злые пастухи.doc

 

О, злые пастухи! В историю вошли…

Про вас в Писании особая ячейка.

Как многие себе позволили шалить, –

От ваших крепостей не обретёшь и щепок.

По выжженному крутят табуны,

Разрозненные мрут у них отары,

Бык племенной некормленный поник,

Не пережив до осени кошмара.

Не о сектантах, к слову разговор, –

О православных разжиревших батьках,

Их вызываю нынче на позор,

У них, молчащих сгнили даже пятки.

Кто дал им право голодом морить

Овец безмозглых и ягнят таких же?

О благовестии не слышал и старик –

С усладою сектантский стол оближут.

О злачных пажитях не снилось и во сне,

Тем более, чтоб слышать наяву.

Привыкли на молениях коснеть, –

Голодные в бескормицу ревут,

О, злые пастыри, презлющие монахи,

Скрывающие откровенья Божьи!

Бог Иегова смёл широким взмахом

Все образа и образины-рожи.

Живой источник брошен, а разбитый

Пришёлся по душе и по нутру;

Так порешил митрополит маститый,

Викарий и наместник самому Петру.

Скотомогильник тысячи голов...

Так оживут ли кости православных?

Синод синодики штампует для попов,

Отцов святых, прославленных, с заглавных.

Кто жаждет истинно, приходит ко Христу –

Из чрева реки хлещут водопадом;

Не пропустить Домовладыки стук,

На вечере Иисус воссядет рядом.    23.06.06. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 

 О, как мне близок праотец Давид.doc