Золотой мальчик, или Договор с чертом

 

 

ЭТОТ КОНТРАКТ ЗАКЛЮЧЕН… ЧИСЛА… ГОДА МЕЖДУ ГОСПОДИНОМ Ч. ТРЁЧЕМ, С ОДНОЙ СТОРОНЫ, И ГОСПОДИНОМ ТИМОМ ТАЛЕРОМ – С ДРУГОЙ, И ПОДПИСЫВАЕТСЯ ОБЕИМИ СТОРОНАМИ В ДВУХ ЭКЗЕМПЛЯРАХ.

 

С этого договора и началась невероятная, в чем‑то смешная, а в чем‑то жутковатая история про мальчика Тима Талера, который продал свой смех богатому барону‑миллионеру. Ну, казалось бы, кому нужен смех, вполне можно без него обойтись. Но тогда почему зловещий барон заплатил за него такую огромную цену – наделил мальчишку Тима возможностью выигрывать ЛЮБОЕ пари, даже самое проигрышное? И даже когда Тим поспорил на смерть самого барона, тот согласился умереть, чтобы только Тим не проиграл пари. Ведь за проигрыш смех снова вернулся бы к Тиму.

Такое могло произойти только в действительно волшебный вечер. Правда, в сказке «Тим Талер, или Проданный смех» Дж. Крюса не названа дата. Но дело в том, что издание этой повести было предназначено как раз на конец года. Автор этой пронзительной фантастической истории даже во второй половине ХХ века тоже придерживался традиций рождественских сказок – он и до этого уже выпустил несколько книг в конце декабря.

Немецкий писатель Джеймс Крюс (Джеймс Якоб Эрих Крюсс, 1926 – 1997) был школьным учителем. В литературу пришел как переводчик детских стихов. Потом весьма преуспел в комиксах для самых маленьких – подписывал стихотворными строчками рисунки в книжках‑картинках.

Лучшая сказочная повесть Крюса «Тим Талер, или Проданный смех» появилась в 1962 году, сразу же заняла первые места в списках продаж и быстро была переведена на все основные языки мира. Появился и ее русский перевод. А в 1967 году был поставлен радиоспектакль в трех частях с великой актрисой‑травести Валентиной Сперантовой в заглавной роли. Спектакль этот имел такой большой общественный резонанс и бурную любовь юных радиослушателей, что учителя отпускали детей со второй смены (тогда учились в две смены) домой, чтобы те смогли послушать это чудо. Магнитофонов‑то для записи, чтобы воспроизвести, когда удобно, ни у кого еще почти не было.

Конечно, о сказке много говорили. Упор делался на то, что впервые в литературной сказке автор раскрывает перед юными читателями сложный и страшный мир, где правят гигантские концерны, действуют продажные политики, выливаются ушаты лживой рекламы. Все во имя обогащения любой ценой – обман, насилие, подкуп, даже убийство. Страшный мир. Это вам не абстрактное зло в «некотором царстве, некотором государстве». Это зло реально и может оказаться вокруг любого ребенка и взрослого (люди полюбили эту книгу без возрастных ограничений!). Злая несправедливость и мистическая угроза могут поджидать везде: в городе и пригороде, в магазинах и на улицах. Но люди добра вступят с ним в борьбу. Не испугаются. Сплотятся и помогут друг другу. И как это смело доказывает Крюс, смогут победить.

О повести Крюса стали говорить, что это социальная сказка, общественно значимая. Что ж, правильное определение. Социальной сказкой были и мужественно‑нежные «Три толстяка» Ю. Олеши, и веселые, насмешливые «Приключения Чиполлино» Дж. Родари. Впрочем, те, кто читал их и нашу предыдущую книгу, знают, что социальная сказка – не плоская сатира или нечто «политическое». Лучшие из этих сказок бывают и приключенческими, и любовными, и романтическими, и фантазийными. Важно ведь не как определяют сказку критики литературы, а как воспринимает ее читатель. Ну а «Тима Талера» восприняли на ура. Он шесть лет держался в мировых бестселлерах. Потом, конечно, появились и другие. Но это потом…

По прошествии времени вообще ясно выявилось: «Тим Талер, или Проданный смех» книга весьма многозначная. На первый взгляд это просто увлекательная история – некий «ужастик» для маленьких с привкусом фантастики, столь распространенной в современной литературе. Действие происходит с реальным мальчиком Тимом в реальном мире. Тим беден, не всегда сыт, но зато всегда весел – смех выручает не только его самого, но и золотым колокольчиком раздается по всей округе. И вот некий барон Трёч покупает смех Тима в обмен на то, что Тим теперь всегда будет выигрывать любое пари, даже самое неправдоподобное и невыигрышное. То есть теперь Тим может исполнить любое свое желание – всего‑то надо продать свой смех. Странная продажа и странная покупка. Но в сказочной литературе такое происходит не впервые.

 

• В немецких и скандинавских землях издревле существует легенда о том, как человек теряет свою тень. А тень считалась олицетворением души, существующей на земле. То есть служила неким «инструментом» заземления души. Получается, что, потеряв тень, человек терял возможность укрепиться на земле, зажить счастливо и т. д. Ну а в некоторых случаях человек и вовсе терял свою душу.

• Мир менялся. Во времена когда все стало меряться деньгами, оказалось, что и тень можно прикупить. Помните, в 1813 году немецкий писатель‑романтик и грустный философ‑путешественник Адельберт фон Шамиссо написал легендарную романтическую повесть «Необычайные приключения Петера Шлемиля», где рассказал о том, как бедняк Петер не потерял, а продал (что поделаешь, на дворе XIX век – век наживы и ростовщиков) свою тень некоему богатому «человеку в сером».

Для Шамиссо не было вопроса – кто таинственный покупатель. Его «человек в сером» – дьявол. Но спрашивается: зачем тому тень? И ведь осторожный Петер Шлемиль специально оговорил: он продает не душу, а только тень. Но выяснилось, что во времена тотальной купли‑продажи душа никому не нужна. С ней только лишние хлопоты. Иное дело – тень. Она просто необходима дьяволу потому, что он собирается комфортно пожить в обществе земных богачей. А здесь, на земле, все должно быть как положено: у каждого человека – своя тень. Но у дьявола‑то ее нет! Вот он и покупает ее. То есть тень выступает символом необходимой репутации о добропорядочности, знаком положения в обществе. Человек же без тени, то есть без этой должной репутации, теряет в обществе свое место. Да в него не только будут тыкать пальцами, его вообще могут изгнать из приличных домов.

• Это не напоминает вам еще одну сказку? Человек, теряющий нечто, что он считает пустяком, вдруг понимает, что именно этот «пустяк» и обеспечивал ему простые радости существования, любовь и дружбу окружающих. А кому нужен человек без тени, как Петер Шлемиль? Да человек без тени может даже и умереть – как очень ясно и мучительно‑грустно показал нам мудрый Ханс Кристиан Андерсен в своей сказке «Тень».

• Однако все не так грустно, как кажется! Вспомните пьесу‑сказку нашего мудрого сказочника Евгения Львовича Шварца «Тень». Может быть, вы видели фильм с Олегом Далем в двух главных ролях – Ученого и его Тени. Да‑да, Шварц понял, что на самом деле тень живет не снаружи, а внутри человека. Это он создает свою тень, куда уходит все его самое худшее – отрицательная часть его души. И эта тень прячется там так глубоко, что человек и сам страшится заглядывать в эти бездны. А случается и так, что тень одерживает верх над светом в душе человеческой. И тогда Тень обретает собственную жизнь и пытается уничтожить человека. Ведь он‑то знает, что когда‑то сам был хозяином, а Тень – просто тенью. И вот тут встает вопрос: а может ли человек сопротивляться Тени, может ли вообще Добро победить зло? И сказочник ХХ века Евгений Шварц дает ответ иной – не такой, как у сказочника века XIX – Андерсена. У датского сказочника тень побеждала, у сказочника ХХ века побеждал Человек. Потому что у него были друзья, да и сам он, герой ХХ века, века мировых войн, революций и катаклизмов, понимал: он просто обязан победить. Это он – Хозяин всех своих теней. И он побеждал.

 

За два века, прошедшие со времени написания «Петера Шлемиля», изменился предмет продажи – теперь в ХХ веке господин барон Трёч покупает не тень, а смех. Может, потому, что после всех мировых катаклизмов именно смех остался настоящим богатством, ибо дает своим обладателям не только оптимизм, жизнестойкость, но и внутреннюю свободу в любых передрягах. Смейтесь – и вы будете не только счастливы, независимы, но и, как утверждают врачи, даже здоровы. Смейтесь, и вы преодолеете нищету, горе, болезни! Ибо те, увидев, что вы не принимаете их всерьез, а только потешаетесь над ними, и сами не захотят с вами оставаться.

Итак, «Проданный смех» – захватывающее и прелестное продолжение сказки о человеке, который продал свое настоящее богатство за богатства мнимые, то есть романтическая сказка. Недаром даже фамилии героев символично родственны. Талер – это те самые деньги, от которых и произошел доллар. А фамилия Шлемиль может быть переведена с еврейского как «дутый богач».

Читая повесть Крюса, вспоминается и другое направление литературной сказки – фантастическое. Здесь фантастика постоянно врывается в реальную жизнь, волшебное смешивается с бытовым. Это сказка о чудесах и волшебстве (как уверены авторы, не только рождественских, но и всех других сказок – хотя рождественских, конечно, больше всех), которые обязательно происходят в нашем обычном не волшебном мире. Вот и у Крюса события происходят в реальных городах (чаще всего в Гамбурге), но истоком их служит сделка совершенно фантастическая – покупка человеческого смеха. И оказывается, вместе с ним барон Трёч покупает и юную душу Тима, со всеми ее реальными стремлениями. Теперь Трёч, а не Тим весел, счастлив, доволен жизнью. А Тим пропал бы в обступившей его душевной темноте и меланхолии, если бы не его верные друзья.

Торжество Добра и Света. Вопреки всему ангелы спускаются на землю и прославляют праздник. Старинная открытка

 

Но кто такой барон Трёч?

Прочтите фамилию наоборот – и поймете. В оригинале сказки по‑немецки Teufel – Lefuet. По‑русски Трёч – черт. Не сам дьявол, конечно, а существо помельче, но все‑таки вполне успешный дьявольский подручный‑миллионер. Но как же так?! Ведь рождественскую сказку рассказывают в святые дни. Как можно делать черта ее героем?!

Оказывается, если вспомнить традицию, вполне можно. Помните святочные колядки? Тогда, между прочим, ряженые надевали вывернутые наизнанку шубы (а в те времена шубы шили мехом к телу для тепла) и в этих «мохначах» бродили по улицам и от дома к дому, пугая народ. Зачем это делалось? Да чтобы люди знали – не так страшен черт, как о нем говорят да им пугают! То есть народное сознание давало понять нечистой силе, что никто ее не боится! А если нападет, так и вовсе вывернут наизнанку, как шубу, да и выбросят вон.

Так выглядели на Рождество счастливые дети. Старинная открытка

 

Была целая наука, как потешаться над чертями в рождественское и святочное время. Да вы и сами знаете, как весело изображали всякую нечисть, например, писатели. И не говорите, что не знаете! Да быть того не может! Упорствуете? Тогда внимание:

 

В какой еще рождественской повести (одной из самых любимых) появляется черт?  

О, эту волшебную историю все знают! Да это же «Вечера на хуторе близ Диканьки» Н.В. Гоголя. Помните тамошнего черта, которого сумел‑таки словить Вакула и заставил полететь в столицу, где влюбленный кузнец выпросил самые наикрасивейшие черевички для свой Оксаночки?

Словом, чертовщина, призраки и привидения вполне в русле рождественской прозы. То же и в «Рождественских повестях» Диккенса. И особо показательно, что вся эта нечисть терпит поражение. Такова уж традиция рождественской прозы.

Вопрос на засыпку:

 

Почему автор называет барона Трёча «клетчатым»? Только ли потому, что Тим встретил его, когда барон был одет в клетчатое пальто и клетчатое кепи?  

 

Думаете, тогда богачи ходили в клетчатых костюмах? Мода была такая? Нет, ткань в клетку обозначала не богатство, а аристократизм, особое положение в обществе. Пусть ты даже и не богат, зато – знатен.

Конечно, сейчас упоминание о клетчатой ткани сразу указывает на шотландские кланы. Но это далеко не их изобретение. Такой рисунок ткани уходит в незапамятные времена. Была найдена даже древнеегипетская мумия, завернутая в клетчатый саван. В Древнем Риме были тоги в клетку. В Древней Японии существовал подобный рисунок ткани. Но во все века сохранялся один показатель: клетчатые ткани носили высшие слои общества, клетка являлась показателем статуса.

Однако в мире все двойственно. В начале XIX века ткань в клетку (особливо клетчатые брюки) возлюбили денди‑аристократы. Однако уже к середине века они (а вместе с ними и характерная одежда) стали подвергаться саркастическим и насмешливым нападкам. Клетчатый мужской костюм терял свою привилегию в аристократической среде, переходя к другим слоям общества. К концу XIX века в него одевались уже богатые выскочки Нового Света. «Клетчатые» американские миллионеры, приезжавшие в старушку Англию и женившиеся на бедных аристократках, и не подозревали, что любимые ими клетчатые ткани кажутся в Старом Свете одеждой не почтенного преуспевающего человека, а разбогатевшего выскочки, который лезет «из грязи в князи».

К началу же ХХ века клетчатые пиджаки и брюки и вовсе стали одеждой «богача на час» – в Америке это были гангстеры и мошенники всех мастей, в Советской России – нэпманы, чей век, как известно, был сладок, но недолог. С тех пор и утвердилось мнение, что «клетка» – одежда «толстых», которые, как известно, верховодят, но недолго. Ведь всегда найдутся более «толстые».

Вот и барон Трёч хоть и миллионер, владелец мировых концернов, но и его власть не безгранична в пространстве и ограничена во времени – только и гляди, как бы новые миллионеры, взбирающиеся сзади, не сбили его с достигнутой вершины. Отсюда его клетчатый наряд – это символ хоть и власти, но довольно временной.

Однако есть и еще один символ «клетчатого костюма». Еще, например, романтик Вашингтон Ирвин (1783 – 1859) описывал некоего дьявола в клетчатом костюме. Позже его собрат по романтическому перу Натаниэль Готорн (1804 – 1864) утверждал, что сам сатана всегда ходит в черном, но вот его мелкие приспешники – в клетчатом.

У нас же есть пример «клетчатого героя» уже из ХХ века, и пример всем известный.

«…На маленькой головке жокейский картузик, клетчатый кургузый пиджачок… Гражданин ростом в сажень, но в плечах узок, худ неимоверно, и физиономия, прошу заметить, глумливая.

…усишки у него, как куриные перья, глазки маленькие, иронические и полупьяные, а брючки клетчатые…»

Думаю, все узнали – это же Фагот‑Коровьев, описанный Михаилом Булгаковым в его легендарном романе «Мастер и Маргарита». И здесь – по традиции – Фагот всего лишь приспешник Воланда, мелкий, земной черт. Не потому ли здесь, на земле, любой из воландовской свиты не стесняется отдавать ему приказы и рассылать по разным «порученьицам»?

Вот и барон Трёч, конечно, черт наоборот, но все равно земной злодей, никак не вселенского масштаба. Правда, он состоит членом закрытого «Клуба Ваала» (это, как известно, одно из имен сатаны) – клуба миллионеров. И таких миллионеров‑трёчей много. Но наш Трёч, большой честолюбец, хочет быть самым богатым и самым влиятельным.

Однако трудно быть влиятельным, уговаривать окружающих на свои условия, в конце концов, просто нравиться и обладать обаянием, способным помочь при любой сделке, если ты неприятен людям – у тебя злые водянистые глазки, скрипучий голос и вечно недовольная, презирающая всех физиономия. Никто не желает с тобой знаться, а тем паче идти навстречу.

Но Трёч решил и эту проблему. У одного человека купил красивый голос, у другого – добрые глаза, а вот у Тима Талера – его звонкий, добрый и привлекательный смех. И цену Трёч заплатил фантастическую – наделил Тима возможностью выигрывать любое пари. Да только вот жизнь мальчика без смеха оказалась ужасной. Ведь теперь он, а не Трёч стал неприятным для всех. От его застывшего лица люди шарахаются в страхе. Ну а дети так вообще пугаются до смерти.

Так что же такое смех? Оказывается, не только внешняя привлекательность, но и внутренняя свобода, чувство уверенности и душевная сила. Недаром же заполучивший смех барон Трёч замечает:

«Я купил этот смех, чтобы обрести власть над сердцами и душами других людей… И вот я обрел власть над самим собой. У меня больше нет настроений и ужасающих капризов – я их высмеиваю. Даже потерпев поражение, я остаюсь победителем – я смеюсь!»

Все верно: смех – наша жизненная сила. Недаром же у разных народов есть общие пословицы. Мы говорим: «Кто смеется, тот спасен!» Англичане еще более откровенны: «Научи меня смеяться, спаси мою душу!»

Между прочим, у шотландцев есть сказка «Брауни» о злом домовом, который замыслил украсть у дочки хозяина ее веселый смех. Так что сказка Крюса конечно же новаторская в том смысле, что впервые в литературе рассказывает детям о концернах миллионеров, акциях и договорах, но в своем глубинном смысле вполне идет в русле сказочных традиций.

Но имеется здесь перекрестье и еще одного пласта традиций. Каких? Да вспомните, с чего начинается сказка, – с пролога к… кукольному спектаклю, очень любимому в Европе, – «Гусь‑гусь, приклеюсь, как возьмусь!» Не знаете такого сюжета? Спорим, знаете! Это же наша «Царевна Несмеяна». Жила‑была царевна, которая не умела смеяться и вечно плакала. Но нашелся веселый герой (у нас – Иван, в Европе – Джон, Ганс, а чаще всего безымянный бродяга), который сумел рассмешить девицу и заполучить ее в жены. В русских сказках способы «смеха» разные. В сказке «Гусь‑гусь…» герой сумел приклеить к гусю всех, кто попытался его поймать. И вся эта вереница, смешно державшаяся друг за друга, весело проковыляла перед царевной – та и засмеялась.

Прелестная маленькая царевна. Старинная открытка

 

Смех – основа народного театрального представления. Такие представления с куклами были еще в Древнем Египте. В кукольный театр (между прочим, театр деревянных марионеток) друзья и привели несмеяна‑Тима в надежде, что тот хотя бы улыбнется. Ведь герой этого старинного театра – потешник, остряк, побеждающий всех своих врагов. У нас это Петрушка, в Англии – Панч, в Германии – Гансвурст, в Италии – Пульчинелла, во Франции – Полишинель. Эти герои никогда не спасуют, не сдадутся, они будут смеяться над своими врагами, ну а смех, как известно, сильнейшее оружие.

Сам Крюс обожал кукольный театр, ведь Гамбург издавна славился своими ярмарочными спектаклями, представлениями прямо на улицах города. А вот поглядите, какие имена Крюс дал своим героям.

• Тим Талер. По‑немецки Timm – частый герой кукольных представлений, мальчик, с которым дружит остряк‑весельчак Гансвурст. Талер – название золотой монеты. С одной стороны, говорят же о человеке: ну просто золотой человек. С другой, есть выражение – неразменный талер. То есть основное богатство, которое нельзя тратить ни при каких обстоятельствах. Для Тима таким неразменным талером как раз и оказывается его смех. Но мальчик не понимает своего богатства и тратит его. Тогда и наступают всяческие несчастья.

И между прочим, знаете ли вы, что название американского доллара пошло как раз от талера – древней монеты?

• Рикерт – друг Тима. У немцев и французов есть сказка (между прочим, записанная самим Шарлем Перро) – «Рике с хохолком». Это рассказ о неунывающем герое, который европейские кукольники очень любят переносить на сцену.

• Крешимир – еще один друг Тима. Понятно, что это славянское имя означает «крепи мир». И в кукольных народных спектаклях (например, в Чехии) есть персонаж Кречимирек.

• Спорим, что и Джонни (еще один друг) найдется в кукольных представлениях? Да! У английского Панча есть приятель Большой Джонни. А помните, каким описывает Крюс своего Джонни‑рулевого? Точно: большой, высокий и сильный.

 

Вот так кукольный театр органично вошел в сказку ХХ века. Ведь все народные кукольные герои издревле смешили людей, боролись с несправедливостью и побеждали. Недаром эпиграфом к книге стали слова из спектакля марионеток:

 

Что ж, по рукам, король, но, право, верь,

Смех означает: человек не зверь.

Так человек природой награжден:

Когда смешно, смеяться может он!

 

И заканчивается повесть уже вполне ожидаемо: повзрослевший Тим Талер стал владельцем кукольного театра, с которым и путешествует по стране. Что ж, как сказала еще одна героиня повести, добрая и смешливая булочница фрау Бибер, «кто смеется, с тем сам черт не сладит!». Вот Тим, победивший черта, и помогает своим искусством другим побеждать их чертей.

Рождественский фонарик светит всем и обещает: все будет хорошо. Старинная открытка

 

Словом, сказка Крюса продолжает множество традиций волшебной страны. Но есть в ней и неповторимая индивидуальность – она в творческой интонации автора, в тех четких и мудрых фразах, словно бы отлитых из познания жизни. Вот прочтите:

«Хочу сказать тебе только одно: то, во что ты не веришь, нет и на самом деле, зато то, во что ты поверишь, – будет с тобой всегда».

«Не верь в сказки про рабов и господ, малыш. Есть люди умные и люди глупые – вот и все: и презирай глупость, если она не добра!»

«Но ведь чтобы не принимать огорчения близко к сердцу, я и приобрел ваш смех, молодой человек».

«Тим не решался нарисовать в своем воображении все то счастье, что ожидает его… Но он на него надеялся… А Надежда – знамя Свободы».

«…смех объединяет людей. Смейтесь над теми, кто считает, что все на свете продается за деньги, и их оружие заржавеет и придет в негодность».

Весьма замечательные нравственно‑жизненные постулаты. Так что «Проданный смех» – это и талантливо исполненная нравственная сказка XX века, а вернее, сказочно‑философская повесть. Крюс вообще считал, что главная функция детской книги – воспитательная. Как педагог, он мечтал создавать такие сказки, которые помогли бы детям вырасти добрыми и справедливыми людьми. Но главное – он мечтал, чтобы дети «научились активно противостоять злу, не приспосабливаться к несправедливостям мира, а пытаться исправить их».

Неудивительно, что «Тим Талер» и другие сказки Крюса любимы во всем мире. Недаром в 1968 году писатель заслуженно получил Золотую медаль Андерсена – главную награду в мире Сказочников.

 

«В этот вечер я не тушу лампу»

 

А через два года, в 1970‑м, Золотую медаль Андерсена получил другой известнейший в мире детский писатель – Джанни Родари. О нем мы говорили в предыдущей книге. Сказку про лукового мальчишку Чиполлино любой человек вообще перескажет с ходу. Но вот другая лучшая сказка итальянского писателя не так известна у нас в России, хоть и признана в мире сказок таким же шедевром, как и «Приключения Чиполлино». Это «Путешествие Голубой стрелы». И знаете, что примечательно: истории про мальчика‑луковку рассказывают друг другу, а сказочную повесть про поезд, у которого есть собственное имя – Голубая стрела, читают сами в тишине и одиночестве. И не потому, что содержание трудно пересказать, а потому, что эта сказочная повесть требует вдумчивого восприятия, осознания прочитанного. Это не авантюрные приключения Чиполлино, это неторопливая, местами грустная, а местами даже трагическая сказка. Недаром она написана писателем от его лица, там много обращений к читателям – сказочник хочет говорить со всеми, но по отдельности, ибо, как любая рождественская история, она обращена и ко всем, но, главное, к каждому в частности.

А то, что «Путешествие Голубой стрелы» – истинно новогодняя сказка, понятно с первой же строки: история начинается в предпраздничную ночь, да и сама книга впервые вышла в декабре 1964 года. Да и традицию рождественской сказки она продолжает в полной мере, потому что следует основному правилу – сохранению и преумножению Добра в мире, закону милосердия и справедливости.

По доброте и справедливости, дружбе и милосердию ко всем окружающим эта сказка Родари очень близка «Рождественским повестям» Чарлза Диккенса, по современной направленности, она, как и «Приключения Чиполлино», – сказка общественно значимая и даже социальная, несмотря на то что в ней рассказывается простая история о новогодних игрушках.

Что ж, если некогда Чиполлино поднял на борьбу за справедливость сказочную садово‑огородную страну, то почему бы и простым игрушкам, которым предстоит стать подарками на Новый год, не задуматься: отчего праздничные подарки достаются только детям богатых родителей, а дети бедняков о праздничных дарах только мечтают? И вот, осознав подобную несправедливость, игрушки садятся в свой игрушечный поезд и отправляются на поиски мальчика Франческо, мать которого не может купить ему в этом году подарок на Новый год. Поезд конечно же волшебный. У него даже есть собственное имя – Голубая стрела. И ведет он себя совершенно по‑сказочному – едет без рельсов и шпал – туда, куда ведет его храбрый Машинист. И пока игрушки путешествуют по городу в предновогоднюю ночь, они узнают, что в процветающем и богатом Риме таких бедных детей, как Франческо, очень много. Они живут в подвалах и полуподвалах, на чердаках и в лачугах. Поэтому их и не видно днем. Но в волшебную ночь крошечный поезд Голубая стрела бесстрашно преодолевает расстояния, и в каждой убогой каморке или подвале остается кто‑то из игрушек, чтобы утром, проснувшись, ребенок бедняка нашел свой подарок и стал хоть чуть‑чуть счастливее.

«Но как же так? – спросит читатель. – Разве добрая старушка фея Бефана, которая разносит подарки детям Италии, перестала это делать?!»

Конечно, в начале этой книги мы говорили о том, что раздача подарков – это ее юрисдикция, как и Санта‑Клауса в англоязычных странах, как Деда Мороза у нас. Такая традиция сложилась уже с незапамятных времен. Однако, оказывается, в ХХ веке все изменилось.

Нет, старушка фея, как прежде, доставляет подарки детям в праздничную ночь и летает по старинке – на метле. У нее теперь даже есть служанка, которая помогает ей разносить дары. Но вот только…

Оказывается, Фея разносит подарки не как раньше – послушным и добрым детям, а только тем, чьи родители за эти подарки заранее заплатили. Фея открыла свой магазинчик игрушек в центре города, записывает оплаченный товар в особый список и самозабвенно считает денежки. И когда мальчик Франческо приходит в ее магазин, уверенный, что может попросить подарок к Новому году, Фея ему безжалостно объясняет:

«– Я не хорошая и не плохая. Я работаю, но не могу работать бесплатно. У твоей матери не было денег, чтобы заплатить за поезд. Я напомнила ей, что она еще должна заплатить мне за лошадку, которую брала в прошлом году. И за волчок, взятый два года назад. Ты знал об этом?

Нет, мальчик этого не знал. Мамы редко делятся с детьми своими неприятностями».

Вот такое простое объяснение – всё покупается и продается.

Что же произошло с Феей?! Как могла настоящая волшебница стать такой скаредной?! Увы, какое время – такие и волшебники. Разве вы этого не знали? Реальное время всегда ограничивает чудеса. Мы говорили об этом в «Поэтике чуда» («Знаем ли мы свои любимые сказки?»). Да об этом еще Гофман писал в сказке про крошку Цахеса. Помните, там правитель волшебной страны князь Пафнутий издал Указ по ограничению чудес. И теперь каждой Фее было возможно сотворить чудо только раз в квартал. Ну а к концу ХХ века чудеса вообще выродились. Впрочем, какие чудеса после Второй мировой войны, а потом и после чуть не разразившейся атомной?!

Дети смотрят на витрину с игрушками. Что подарят им на Рождество? Старинная открытка 1907 года

 

Вот и феи стали соответствовать веку купли‑продажи. Помните, как барон Трёч покупал уже даже не вещи, а улыбку, смех, добрый взгляд? Все пошло на продажу. И итальянская Фея подарков теперь ПРОДАЕТ чудесные дары Рождества в своем магазине. И сердце у нее заледенело то ли как у андерсеновской Снежной королевы, то ли как у диккенсовского мистера Скруджа. Эта Фея так возомнила о себе, что приказала величать ее госпожой баронессой, хотя не имела титула. Но ведь мода ХХ века падка на титулы. Помните, как в народных сказках подарки зарабатывались трудом, честностью, доброжелательностью (как, например, в «Морозко»)? Но теперь даже Фея Рождества и Нового года согласилась, что они покупаются и продаются.

Вот только игрушки в ее магазине с этим не согласились. И, посовещавшись, решили отправиться в путь – сначала к Франческо, а потом и ко всем детям, у родителей которых нет денег на подарки. Путешествие оказывается тяжелым и опасным. Поезд попадает в снегопад, проваливается в яму, на него нападает уличный бродячий кот. Игрушки храбро спасают друг друга и даже гибнут (как Солдатик‑Генерал, пытающийся спасти своих солдат‑пушкарей, но сам упавший в глубокую яму). Но все равно – игрушки упрямо стремятся к детям.

Получается, что «Голубая стрела» – сказка об исправлении несправедливости. Ведь это так нелепо и даже трагично: несправедливость в самое волшебное время года – рождественские дни. И это так плохо и горестно – не получать подарков на Рождество и Новый год, особенно когда ты этого заслуживаешь!

В одном из подвалов города, по которым путешествуют игрушки, они натыкаются на спящего мальчика, укутанного в лохмотья, и читают письмо, оставленное для Феи. Ведь и этот бедный мальчик надеялся, что Фея все‑таки придет к нему.

«Синьора Фея, я услышал о вас впервые в этом году; до этого я никогда ни от кого не получал подарков. В этот вечер я не тушу лампу и надеюсь увидеть вас, когда вы придете сюда. Тогда я расскажу вам, какую игрушку мне бы хотелось получить. Я боюсь заснуть и поэтому пишу это письмо. Очень прошу вас, синьора Фея, не откажите мне: я хороший мальчик, это все говорят, и буду еще лучше, если вы сделаете меня счастливым. А не то зачем же мне быть хорошим мальчиком? Ваш ДЖАМПАОЛО».

– Тысяча дохлых китов! – раздался голос Полубородого Капитана. – Мне кажется, что наша старая хозяйка несправедлива. Вот ребенок, который по ее вине может стать плохим».

Игрушки понимают ЭТО. И Желтый Медвежонок остается с мальчиком. И когда утром Джампаоло видит его, «он первый раз в жизни чувствует себя счастливым».

Радостная история… Но в жизни происходят и трагедии. На ступеньках одного из городских подъездов игрушки сталкиваются с девочкой, лежащей в тряпье. И кукла Роза вдруг чувствует нечто необъяснимое – она не может отойти от этой странно спящей девочки. У куклы ведь нет сердца. Но когда Роза увидела девочку, спящую тяжелым сном, то поняла, что сердце ей все‑таки досталось. Потому что оно забилось у куклы Розы в груди. И всем своим сердцем она захотела согреть бедную девочку, обнять ее и передать свое тепло. Но как она могла сделать это своими кукольными ручками? Роза просто осталась лежать рядом с девочкой. И очень удивилась утром, когда девочка не проснулась.

Такой медвежонок любого сделает счастливым. Старинная открытка

 

Смотрите! Сказка Родари написана в 1964 году, а более века ранее была написана трагическая сказка Андерсена «Девочка со спичками». Прошло 116 лет – но ничего не изменилось, а может, стало только хуже?! Крошечная героиня Андерсена хоть спичками пыталась согреться. У девочки ХХ века даже их не было. Она просто замерзала на ступеньках в подъезде чужого дома. А вы говорите – технический прогресс и процветание цивилизации…

Пришедшие утром полицейские‑карабинеры забрали замерзшую девочку. Это же не лес, где Морозко может и не допустить замерзания. Это чинный и современный город, где никому ни до кого нет дела. И между прочим, с момента выхода сказки Родари прошло еще пятьдесят лет, и век сменился с ХХ на XXI. Но разве стало меньше бомжей, неприкаянных, одиноких нищих?!

Но вернемся к самоотверженной кукле Розе. Ее поднял капитан карабинеров и отнес своей дочке. Вот только, играя потом с ней, кукла Роза каждую минуту вспоминала «свою» бедную девочку, не проснувшуюся в подъезде старого домишки.

В отличие от людей игрушки оказались героями. И сердца их (и не говорите, что у них нет сердец!) оказались более человечны, чем у тех людей, что жили как куклы в мире денег, наживы и равнодушия. Впрочем, нет! Это неправда. Потому что, если бы это было правдой, наш мир давно бы рухнул. И в городе, и в пригороде (а поезд заехал и туда), по всей стране и по всему миру нашлось много добрых и отзывчивых людей. Кто‑то спас утопающего в новогоднюю ночь, кто‑то пригласил в свой дом бездомного. Маленький сын путевого обходчика, увидев, что впереди лопнули рельсы, бросился, рискуя жизнью, навстречу поезду (настоящему, огромному составу!), чтобы предупредить машиниста (опять же – живого, реального) и предотвратить крушение. Ну а Франческо (тот самый, которому Фея отказала в подарке) храбро кинулся на защиту ее магазина, когда увидел, что в него проникли воры.

Счастливая девочка с куклой. Судьба маленькой героини Родари ей незнакома. Старинная открытка 1911 года

 

И так уж случилось, что Фея, все это время гонявшаяся за игрушками и пытающаяся вернуть их в магазин, увидела, как нужны подарки детям – не богатым, у кого игрушек и так более чем достаточно, а тем, для кого и простой Мишка – сокровище, а веселый Клоун так просто клад. Может, Фея вспомнила, кто она такая? А может, поняла, что игрушки, раздаривая сами себя, выполняют ее роль дарительницы? К тому же Франческо, которого она еще вчера выгнала, оказался спасителем ее магазина – он вызвал полицию. Правда, та, не разобравшись, схватила мальчика вместе с ворами. Вот и пришлось Фее ночью идти в полицейский участок выручать мальчика. И как понял Франческо:

«Фея была не такая уж плохая: это она освободила его, а сейчас держала за руку и вела по темному городу, как старая храбрая бабушка».

Что ж, это настоящая рождественская сказка – с настоящим Добрым Концом. Франческо стал помощником в магазине Феи. Теперь он мог часами играть со всеми игрушками, которые там были, и выбирать подарки для детей, чьи родители не имели денег. Но Родари не был бы настоящим сказочником, если бы не создал счастливого конца не только в реальной жизни, но и в сказочной. Впрочем, у итальянского писателя, как некогда у Гофмана или Андерсена, реальный мир всегда переплетен с волшебным, быт – с мечтой, обыденные детали – с фантастическими. Дело ведь происходит в реальном современном городе, хотя основные герои – путешественники‑игрушки. И вот в награду за верные и храбрые кукольные сердца происходит ЧУДО. Маленький щенок Кнопка, набитый ватой (а может, просто тряпками – он и сам не знает точно, чем), тот самый, что так истово кинулся на поиски обиженного Франческо и даже уговорил игрушки пойти искать мальчика всем вместе, этот крошечный Кнопка из папье‑маше, встретив, наконец, Франческо… залаял и завилял хвостом. Он ожил, преданный и любящий Кнопка! Его сердечко забилось в восторге, и весь он стал живой и теплый.

Нет ли на прилавке маленького щенка Кнопки? Старинная открытка 1909 года

 

«Это произошло потому, что он нашел себе настоящего друга и не был больше одинок», – говорит автор.

Ангел вручает подарки малышам. Старинная открытка

 

О, как он прав! Только любовь и преданность могут вдохнуть в любое существо новую жизнь. Об этом очень лаконично сказал автор «Детства Никиты», другой повести о встрече Праздника, А.Н. Толстой: «Теперь я уверен, что в любви рождаются вторично. Любовь есть начало человеческого пути».

Любовь к хозяину, а вернее, к другу, которого он так долго искал, сделала Кнопку живым песиком. Это вам ничего не напоминает?

Конечно же книгу «Приключения Пиноккио» др