Гермиона ощутила некоторое беспокойство, чувствуя пристальный взгляд Северуса. В полумраке его черные глаза казались бездонными, а на лице лежала печать усталости.

- Что-то не так? - прошептала она.

- Ничего, - ответил он, покачав головой. - Просто любуюсь тем, что подарила мне судьба.

К его удивлению, Гермиона закусила губы, что выдавало ее волнение и беспокойство. - Северус, если тебя что-то беспокоит, пожалуйста, скажи мне. Может, это всего лишь гормоны или что-то…

Северус быстро наклонился к Гермионе и заставил ее замолчать нежным поцелуем.

- Гермиона, - терпеливо ответил он. - Я люблю тебя. Ты родила мне ребенка, и теперь мы связанны навсегда.

Она открыла рот, но он приложил палец к ее губам и мягко произнес: - Не считай стихийную магию выдумкой.

Северус нежно поцеловал девушку и, когда та ответила на его поцелуй, неожиданно зевнул. Гермиона не смогла сдержать улыбку и рассмеялась над ним и собственными нелепыми страхами. Они оба смертельно устали, и ни у кого не было сил спорить о природе магии.

- Клянусь, - продолжил он, когда смог говорить, и сжал ее руку. - Я люблю тебя и нашу дочь и не отпущу вас от себя в течение десятилетия, если не дольше. Утром я придумаю что-нибудь более красноречивое, сейчас я не способен на поэтические эскапады. Хорошо?

- Да, - зевнув, прошептала Гермиона и закрыла глаза. - У нас есть завтра.

- И все остальные дни, - произнес он и провалился в сон.

Глава 22.

Несколько лет спустя.

- Я надену Сортировочную шляпу вам на голову. Когда она назовет факультет, вы займете место за соответствующим столом, - высокая ведьма с сединой в каштановых волосах и слегка изогнутой шляпе поправила квадратные очки и начала вызывать по списку.

- Амброуз, Стивен.

Мальчик вышел вперед, шляпа опустилась ему на голову, и первый ученик нового учебного года был определен в Когтевран. Дамблдор одобрительно кивнул, когтевранцы захлопали, приветствуя новичка.

За прошедшие годы Главный Зал Хогвартса почти не изменился. Но среди гобеленов и гербов факультетов появилась картина, изображающая юношу с непослушными темными волосами. Он стоял, склонив голову, над лежащими перед ним фигурами в черных и серых мантиях, среди которых виднелась бледная, почти нечеловеческая рука с длинными когтями. Юноша сжимал в руке сломанный меч, и, если внимательно присмотреться, то можно было заметить, что его красная мантия была спортивной формой для квиддича.

Изображение, известное как «Клинок Гриффиндора», являлось репродукцией знаменитого снимка Колина Криви, запечатлевшего момент после падения Волдеморта. Фотография украсила первую страницу специального выпуска Еженедельного Пророка, посвященного Хогвартскому Сражению. Гарри подписал тысячи подобных фотографий, и в волшебном мире этот сюжет стал почти равносилен образу Георгия Победоносца, убивающего дракона. Первая отпечатанная фотография, вставленная в простую металлическую рамку, весела на стене в кабинете директора. Только для Альбуса Дамблдора и Северуса Снейпа имел какое-то значение старый ржавый гвоздь, на котором держалась рамка.

Маленькая кудрявая черноволосая девочка стояла в самом хвосте толпы детей, сжимая руки в кулаки от волнения. К несчастью, ей пришлось ждать долго. Один за другим ученики выходили вперед, распределялись и занимали места под одобрительный шум своих новых сокурсников. Наконец профессор МакГонагл назвала ее имя.

- Снейп, Элизабет.

Прежде, чем старая шляпа коснулась ее головы, девочка заметила у дверей своих родителей, но она была единственной, кто мог заметить их за заклинанием невидимости, использованным ее отцом. Как только Элизабет закрыла глаза, она услышала голос шляпы.

- Ага, еще одна Снейп. Что мне с тобой делать?

Снова и снова, она шептала тайное желание. Шляпа усмехнулась.

- Ты уверена? Это будет забавно! Ну что ж пусть будет Пуффендуй! - громко выкрикнула шляпа.

Пуффендуйцы зааплодировали, а вместе с ним и остальные, но со стороны стола Слизерина раздался возглас недовольства. Один из третьекурсников громко засвистел.

- Мистер Снейп! Достаточно!

- Уилл, брось! - огрызнулся парень, скорчив недовольную физиономию. - Только потому, что ты староста…

- Эдвард Снейп! Не заставляй меня снимать баллы с факультета! - прошипел староста. Черные волосы Уильяма Снейпа слегка завивались, красиво обрамляя лицо, за что еще на первом курсе он получил прозвище “греческий бог”. Каштановые волосы его младшего брата были прямыми и длинными, до подбородка, но оба юноши унаследовали большие носы отца.

В эту минуту девушка за столом Гриффиндора повернулась к своей близняшке из Когтеврана. Афина и Диана Снейп обменялись выразительными взглядами по поводу глупости братьев и снова вернулись к своим друзьям, взмахнув длинными черными косами.

- Ярмоу, Эллен, - последняя студентка присоединилась к своему новому факультету, и профессор МакГонагалл отставила стул и шляпу в сторону. За главным столом профессор Дамблдор, чья борода стала еще белее, а плечи костлявее, встал и поднял руку, призывая к тишине.

- Я невероятно рад видеть вас всех сегодня вечером. Добро пожаловать! Добро пожаловать, новички, и с возвращением всех, кто пожелал вернуться. Перед тем как начнется пир, я хочу сделать два объявления.

- Первое. С большим удовольствием сообщаю, новый стадион для квиддича достроят вовремя, к началу сезона. Уроки полетов у мистера Уизли будут теперь проходить на старом стадионе, а не на школьном дворе, как раньше. Мистер Филч сообщил мне, что все статуи на школьном дворе уже заменили или отреставрировали после прошлогоднего инцидента, и хотелось бы, чтобы они впредь оставались в целости и сохранности.

Студенты вежливо захлопали. За столом Когтеврана пухлый второкурсник сильно покраснел и уставился в свою тарелку, когда кто-то из гриффиндорцев крикнул: - Отличная работа, Долгопупс!

- Второе, я хочу поприветствовать нового профессора зельеварения, мисс Викторию Снейп. Профессор Снейп недавно получила степень магистра зельеварения, и я уверен, что она является самой молодой обладательницей этого звания. Я очень рад, что она решила присоединиться к нам.

Слева от Дамблдора высокая молодая девушка склонила голову, принимая похвалу. Возможно, она покраснела от смущения, или в зале просто стало жарко, но она, несомненно, заметила, как Рон Уизли резко подался вперед и внимательно оглядел нового профессора зельеварения. Он не видел Викторию с тех пор, как она была пятнадцатилетней зазнайкой с разбитыми коленями, любительницей лазить по деревьям на заднем дворе дома Гарри и отчаянной спорщицей, жарко доказывающей, что «Бристольские Пираты» гораздо лучше «Пушек».