Глава VIII культурное мероприятие с неожиданными последствиями

Явившись на следующее утро к Петь­ке, близнецы и Настя застали его за мытьем отцовской машины. Коман­дор со свойственной ему основательностью нати­рал до блеска уже вымытые под шлангом колпа­ки на колесах.

— Штрафной батальон в действии, — кисло усмехнулась Маша.

— Чем издеваться, лучше бы помогли, — хмуро бросил в ответ Петька. — Мне и так вчера досталось по первое число.

— Думаешь, нас похвалили? — откликнулся Димка.

— А все из-за Степаныча, — вздохнула Настя.

— Да уж, оперативность он на сей раз проявил завидную, — кивнула Маша.

— Это не он, а дежурная, — уточнил Петь­ка. — Оказалось, что она дружит с Денисовной. Вот все ей по телефону и сообщила. Ну, бывший заслуженный, конечно, своего шанса не упустил.

— Лучше бы уж нырял, — буркнул Димка. — Накрылось теперь наше расследование.

— Это во многом зависит от нас самих, — не согласился Петька.

— От нас самих ничего не зависит, — покачал головой Терминатор. — Раз предки за нас взя­лись, то теперь глаз не спустят.

— Глубоко ошибаешься, — подмигнул ему Командор. — Если мы сегодня сделаем вид, будто обо всем забыли и наслаждаемся культурной про­граммой, то они завтра же успокоятся. Думаешь, у них вагон свободного времени, чтобы нас до конца каникул изо дня в день возить по выстав­кам и музеям?

— Или обсуждать произведения классической литературы, которые мы с вами прочтем, — доба­вила Маша.

— Вот именно, — кивнул Командор. — В худ­шем случае, кто-нибудь из них еще в следующий выходной сподобится нас куда-нибудь свозить. Но на этом уж атака наверняка захлебнется.

— Естественно, если мы сами не окажемся такими дураками, чтобы нарваться на новый скан­дал, — сказала Настя.

— А мы осторожненько, — заметно приобод­рился Димка.

— Тем более что сегодня нам так и эдак с этим делом ничего не светит, — на всякий случай пере­шел на шепот Петька. — Шмельков предупреж­ден. Ростислава Кузьмича теперь будут охранять. Мы сегодня постараемся как можно лучше про­вести время в Москве. А завтра что-нибудь приду­маем. А ты чего стоишь? — посмотрел Командор на Димку. — Бери замшевую тряпку и протирай стекла.

— Нет уж. Давай лучше я, — вырвала из рук у брата тряпку Маша. — А то если со стеклами что-нибудь произойдет, твой предок явно не обра­дуется.

К тому времени, как Петькин отец, Валерий Петрович, появился из дома, машина сияла чис­тотой, а четверо членов Тайного братства кленового листа пребывали в отличном расположении духа. Валерий Петрович, наоборот, выглядел как-то сонно и особенного воодушевления от предстоящей поездки не выказывал. Дело в том, что минувшая неделя для него выдалась достаточно напряжен­ной. У крупной фирмы, которую он возглавлял, возникли совершенно непредвиденные трудности, и справиться с ними удалось лишь вчера. Отправ­ляясь на дачу, Валерий Петрович с удовольствием предвкушал два дня безмятежного и неподвижно­го отдыха в шезлонге с книжкой. И вот все планы его полетели в тартарары.

Теперь, когда страсти несколько улеглись, Валерий Петрович жалел, что поторопился. По его мнению, вообще не стоило пороть горячку с этой культурной программой. И, во всяком случае, можно было бы подождать, пока свои услуги пред­ложат Сашка Серебряков или, к примеру, Настин отец, который сейчас все равно то ли в отпуске, то ли в вынужденном простое. Однако делать было не­чего. Назвался груздем — полезай в кузов. «Кста­ти, буквально», — покосившись на раскаленную машину, отметил про себя Валерий Петрович. А вслух хмуро произнес:

— Садитесь. Поехали.

Ребята залезли в машину. Но не успел еще Ва­лерий Петрович завести мотор, как в дверцу зако­лотил тяжело дышащий от быстрого бега Павел Потапович. Выглядел почтенный академик весь­ма экзотически. На нем была полосатая пижама, причем брюки он придерживал рукой.

— Какие новости? — быстро осведомился у ребят Павел Потапович.

— Никаких, — вполне честно отозвались те.

— Тогда я побежав обгатно, — сказал акаде­мик. — Женечка меня запегва в комнате. И одеж­ду всю спгятава. Так что я уж в чем быв, — ука­зал он на собственную пижаму. — Пгыгнув в окно, и вот пегед вами.

С этими словами действительный и почетный член множества академий отвесил присутствую­щим театральный поклон и, продолжая придер­живать спадающие пижамные штаны, понесся домой.

— Ну и старик! — развеселился Валерий Пет­рович. — Он и в моем детстве так бегал. Только у него тогда времени было меньше. Потому что в те времена он заведовал одним физико-стратегичес­ким институтом и постоянно что-нибудь изобре­тал.

— Он и теперь постоянно что-нибудь изобрета­ет, — сказал Петька. — Только в основном не в физике, а в жизни.

— Молчал бы уж, — выруливая из ворот, строго произнес отец. — Надо же до такого дойти, врача укусить.

— Я случайно, — начал оправдываться Петь­ка. — Он просто мне в плечи вцепился.

— Сам виноват, — ответил Валерий Петрович. «И что меня дернуло на эту выставку ехать, — вновь с большим сожалением подумал он. — Торчи теперь целый день в душном городе. Лучше бы я с ними сходил на пруд. А для музея выбрали бы какой-нибудь дождливый денек.

Проехав какое-то время по шоссе, они попали в пробку. Настроение у Валерия Петровича упало еще на градус. И, чтобы хоть как-нибудь разря­диться, он снова начал читать ребятам мораль.

— Вот мы в вашем возрасте ходили в театры и на концерты...

— Здесь, в Красных Горах, ходили? — пере­спросил Петька.

— Ну, конечно, не здесь, — несколько смутил­ся отец. — Но вообще ходили. И книги читали.

— Мы, между прочим, тоже читаем, — оби­делся Димка.

— Мало читаете, — покачал головой Валерий Петрович.

Димка хотел возразить, что он лично читает достаточно, но Маша вовремя ткнула его в бок.

— Во всяком случае, мы не ввязывались во всякие сомнительные истории, — тщетно пыта­ясь объехать чадящий выхлопом грузовик, про­должал нудным голосом Петькин отец. А про себя подумал: «Нет, я, по-моему, сошел с ума. Такое пекло! Не продохнешь! А я потащил ребят в город. Лучше бы в лес пошли. Шашлыков бы на­жарили. Я бы пивка холодного выпил...»

Тут соседняя машина, подрезав «Форд» Вале­рия Петровича, лишь каким-то чудом не разбила ему габаритный фонарь.

— И старшим от нас не было никаких беспо­койств, — начал было Валерий Петрович, но вдруг осекся.

— Не было, папа? — уставился на него Петька.

— Не отвлекай меня, пожалуйста. — Отец сде­лал вид, будто бы целиком и полностью сосредо­точен на дороге.

Дело в том, что, когда Валерий Петрович был в возрасте сына, Степаныч почти каждую неделю наносил визиты его ныне покойным родителям. Причем являлся на дачу Мироновых совсем не для того, чтобы сообщить, какой чудный мальчик их сын. А в особенности сильный скандал вспых­нул в Красных Горах, когда юный Валерий Пет­рович и не менее юный отец близнецов Александр Дмитриевич чуть не взорвали с помощью одного хитроумного самодельного устройства сторожку доблестного сторожа Красных Гор. Естественно, Валерий Петрович не собирался делиться подоб­ными воспоминаниями с Петькой и его друзьями. Однако и продолжать нравоучения у него язык не поворачивался.

Путники еще какое-то время помаялись в за­торе. Затем пробка неожиданно рассосалась, и Валерий Петрович, подумав, что жизнь не так уж плоха, а выставка и впрямь может оказаться инте­ресной, понесся по направлению к городу.

Когда, добравшись до места, Валерий Петро­вич склонился к окошку кассы, билетерша не смогла скрыть радости: «Вот молодцы, что при­шли!»

В Музее частных коллекций Валерий Петро­вич и члены Тайного братства оказались единст­венными посетителями. «Остальные умные люди уехали за город от такой-то жары», — тут же от­метил про себя отец Командора.

— Давайте экскурсовода возьмем, — предло­жил Димка.

— Где ты его возьмешь? — не понял Валерий Петрович.

— Над кассой висело объявление, — пояснил Терминатор. — Музей частных коллекций -за от­дельную плату предоставляет желающим экскур­совода.

— Мы предоставляем! — немедленно откликну­лась смотрительница одного из залов. — Очень ин­тересная лекция, — заученно продолжала она. — Особенно полезно молодым, — выразительно по­смотрела она на ребят.

— Может, мы лучше сами? Так сказать, сти­хийно? — не хотелось связывать себя маршрута­ми экскурсовода Валерию Петровичу.

— Я бы предпочел экскурсовода, — словно заело Димку.

— А сколько он стоит? — обратился к смотри­тельнице Валерий Петрович.

— Совсем недорого, — еще сильней оживилась та и назвала сумму.

— Если тебе охота, иди в кассу и плати, — протянул Димке деньги Валерий Петрович.

- Конечно, охота, — кивнул Терминатор. — Если уж пришли сюда, то надо получить основа­тельное представление об экспонатах.

— Если бы наш Димочка еще так же в школе учился... — фыркнула Маша.

Но Димка уже ушел по направлению к кассе. Чуть погодя Терминатор вернулся с еще одним билетом в руках. Рядом с ним, тяжело отдуваясь и обмахиваясь огромным веером, вышагивала очень толстая женщина в длинном платье из чер­ного бархата.

— Итак, начнем нашу экскурсию! — бодро проговорила она. — Сперва несколько слов о музее. Наш музей основан в 1985 году. Начало ему положило собрание знаменитого коллекционе­ра и исследователя русской и западной живописи шестнадцатого-девятнадцатого веков Аристотеля Панайотовича Константиниди. В ней представлены как работы величайших художников этого перио­да, так и произведения второстепенных мастеров. За последние годы наши фонды пополнились еще несколькими замечательными коллекциями, бла­годаря которым вы теперь можете наслаждаться произведениями французских импрессионистов, а также русским авангардом первой четверти на­шего столетия.

Далее последовало скрупулезное перечисление коллекционеров, пожертвовавших музею свои со­брания. Затем женщина-экскурсовод, поднимая настоящие вихри своим огромным веером, поведала об уникальной конструкции здания, в кото­ром расположен музей. А также, многозначитель­но поглядывая на Валерия Петровича, сообщила, что многие современные бизнесмены жертвуют му­зею солидные суммы, благодаря которым и удает­ся выжить в это непростое время.

Валерий Петрович пропустил заявление экс­курсовода мимо ушей. Во-первых, его доходы еще не доросли до того, чтобы способствовать выжи­ванию целого музея. А во-вторых, сейчас единст­венной мечтой Петькиного отца было выпить хоть глоток воды. И он напряженно размышлял, в какой стороне музея находится буфет. И есть ли он тут вообще.

Найдя в себе силы дослушать вступительную часть лекции, которая длилась добрые четверть часа, Валерий Петрович шепнул сыну:

— Мне надо на пять минут отлучиться. Не бес­покойтесь, я догоню!

Петька кивнул. Экскурсовод как раз повела ребят в другой зал. Командор последовал за осталь­ными. Залы и имена коллекционеров сменяли друг друга. Экскурсовод говорила, не умолкая. Веер ее работал, словно заправский вентилятор.

— И как у нее только рука не устанет, — заво­роженно смотрела Маша на равномерно двигаю­щийся веер.

— У нее масса большая, вот и не устает, — с умным видом объяснил Димка. — И вообще, — добавил он, — не зря заплатили. Она нам хорошо вентиляцию обеспечивает.

Все четверо уже порядком устали как от обилия картин, так и от многословных объяснений экс­курсовода. Валерий Петрович пока так и не появился. Объяснялось это довольно просто. Войдя в буфет, он добрых десять минут прождал продав­щицу. Наконец та вернулась, но с ходу объявила, что вся вода теплая, ибо холодильник испорчен. Валерий Петрович был согласен даже на теплую воду. Кое-как утолив жажду, он решил немного отдохнуть. И только после этого пустился не­спешной походкой по залам музея. Валерий Пет­рович слышал, как откуда-то издали раздается голос экскурсовода, однако присоединяться к орга­низованному осмотру не спешил. Ему куда больше нравилось наслаждаться шедеврами живописи в одиночестве.

Тем временем экскурсовод привела членов Тай­ного братства в очередной зал, где были выставле­ны последние поступления. Ребята уже ничего не воспринимали. Им было жарко. Ужасно хотелось пить или, по крайней мере, мороженого. А ноги у всех четверых гудели, как это происходит всегда, если задержишься слишком долго в музее или на выставке.

— Среди новых поступлений нам открывается еще несколько впечатляющих шедевров русской живописи второй половины девятнадцатого ве­ка, — рассказывала экскурсовод.

— Не могу я больше про шедевры, — ныл в унисон ей Димка. — У меня все внутри пересохло. И дышать тут совершенно нечем. Тоже мне, Музей частных коллекций.

— Заткнись, — прошептала Маша. — Потре­бовал экскурсовода, теперь терпи.

— В особенности ценным для нас в этом зале является аллегорический портрет «Плачущая ру­салка» работы художника Трофимова.

— И тут русалки, — проворчал Димка. Петька скользнул усталым взглядом по карти­не и едва не вскрикнул.

— Ребята, — повернулся он к остальным. — Поглядите. Лицо-то прямо как у нашей русалки.

— Ты уверен? — спросил Димка, которому не слишком хорошо помнилось лицо коварной ру­салки.

— Ну да, — кивнул Командор. — Только на той, нашей картине, она улыбается, а тут плачет.

— И место похожее, — пригляделась Маша. — Пруд. Камень на берегу.

— Но пастушка нет, — отметил Димка.

— Наверное, не поддался чарам и сбежал, — усмехнулась Маша. — Вот русалка и плачет.

— Мне кажется, картина из библиотеки была меньше, — внесла еще одно уточнение Настя.

— Рама тут тоже другая, — отметил Димка.

— А самое главное, подпись художника есть, — и Петька указал в правый угол картины, где красовался черный росчерк: «Н.Трофимов».

— К сожалению, почти все работы Трофимова ныне утрачены, — продолжала тем временем женщина-экскурсовод. — А то, что сохранилось, находится в частных коллекциях на Западе. Поэ­тому мы особенно гордимся, что эта работа доста­лась нашему музею.

— А вы не знаете, — не выдержал Димка, - этот Трофимов только одну русалку нарисовал?

— Во-первых, не нарисовал, а написал, — с важным видом поправила его женщина. — А во-вторых, вопрос интересный. Я просто удивлена, что явно не искушенный в живописи мальчик коснулся столь узкоспециальной проблемы. Как свидетельствуют исследователи творчества Тро­фимова, им был создан триптих...

— А что это такое? — спросил Димка.

— Цикл из трех картин, объединенных одной идеей, — ответила экскурсовод. — В данном слу­чае триптих объединял образ русалки.

— А как назывались другие картины? — уже не сводила глаз с экскурсовода Настя.

— «Коварная русалка», «Плачущая русалка» и «Мертвая русалка», — ответила женщина.

— Коварная? — хором выдохнули ребята. Такое внимание очень польстило экскурсо­воду.

— Именно коварная, — подтвердила она. — Увы, две другие части триптиха на сегодняшний день считаются утраченными. Правда, «Плачу­щая русалка» тоже много десятилетий считалась пропавшей. Однако совсем недавно выяснилось, что все эти годы она находилась в коллекции Ин­нокентия Иннокентиевича Крякшина. И мы уз­нали, что она существует, только после того, когда он незадолго до смерти пожертвовал свою коллек­цию нашему музею. Кстати, Иннокентий Иннокентиевич чуть ли не половину жизни посвятил поискам остальных частей триптиха. Однако все его усилия пропали даром.

— Вот это да-а, — протяжно изрек Петька.

— Ах, с живописью бывают и не такие исто­рии! — еще больше оживилась толстая женщи­на. — Вот если мы с вами вернемся в предыдущий зал, я вам расскажу, как нашлась одна картина Гольбейна. Это целый детектив!

Однако ребятам в соседний зал возвращаться не хотелось. Они как раз напряженно изобретали отговорку, когда появился Валерий Петрович. Он уже некоторое время с изумлением наблюдал, сколь серьезно сын и его друзья внимают лекции и даже задают вопросы. Эта трогательная карти­на преисполнила Валерия Петровича родитель­ской гордости. И он даже подумал, что не зря се­годня мучился, тащась по такому пеклу в музей. «Я от лекции сбежал, а они слушают, — испытал внутреннее смущение Петькин отец. — Вот что значит другое время и другое поколение. Пусти нас сюда с Сашкой Серебряковым, когда нам было по тринадцать, мы бы уже весь этот музей поста­вили на уши».

— Ну? — подошел к ребятам Валерий Петро­вич.

— Очень интересно! — воскликнула Маша.

— У вас замечательные дети, — тут же вме­шалась экскурсовод. — Слушают, не шумят и за­дают очень интересные вопросы.

— Вот, значит, как, — зарделся от гордости Миронов-старший.

Тут Петька, боясь, как бы отец не заметил «Плачущую русалку» или экскурсовод что-нибудь про нее не ляпнула в присутствии Валерия Петро­вича, быстро проговорил:

— Ой, расскажите, пожалуйста, нам про Гольбейна!

«Вот уж не знал, что мой Петька интересуется художниками Возрождения», — пронеслось в го­лове у Валерия Петровича.

Изнемогая от духоты и жажды, все были вынуждены вернуться в предыдущий зал, где толс­тая женщина, продолжая работать веером, очень эмоционально изложила длинную и запутанную историю одного из гольбейновских портретов. Впрочем, слушал ее один лишь Валерий Петро­вич. Мысли ребят были целиком и полностью по­глощены русалками. Теперь все четверо поняли: настоящее сокровище находилось совсем не в тай­нике, а преспокойно себе висело несколько деся­тилетий на виду у всего поселка Красные Горы. По иронии судьбы никому из просвещенных дач­ников не пришло в голову поинтересоваться, что это за картина.

Оставалось загадкой, почему «Коварная ру­салка» оказалась без подписи автора и каким об­разом Геннадий узнал цену картине? Тут четве­рым друзьям пока оставалось теряться в догадках и самых немыслимых предположениях.

Наконец, поблагодарив за внимание, экскур­совод начала прощаться. Ребята в сопровождении Валерия Петровича вышли на улицу.

— Я хочу пить и есть, — решительно заявил Петька.

— И не ты единственный, — подхватили дру­зья.

— Тогда в «Макдоналдс», — принял решение Миронов-старший. — Перекусим, отдохнем, а пос­ле... — он задумался.

 О поездке назад по такой жаре Валерию Пет­ровичу было страшно даже подумать. Ему хоте­лось дождаться вечера. Поэтому он сказал:

— Пообедаем в «Макдоналдсе», а потом еще куда-нибудь дунем.

— Опять в музей? — с ужасом посмотрели на него ребята.

— Нет, этого на сегодня достаточно, — к боль­шому их облегчению, заявил Валерий Петрович. — Предлагаю сперва покататься на речном трамвай­чике, а потом отправимся на аттракционы в парк Горького.

После «Макдоналдса» ребята ощутили себя от­дохнувшими. На речном трамвайчике им стало совсем хорошо. Валерий Петрович встретил там какого-то знакомого. Пока они болтали и курили, членам Тайного братства удалось обменяться кое-какими впечатлениями.

— Вот тебе и тайник с драгоценностями, — об­ратился Димка к Петьке.

— Откуда же я мог знать, — только и пожи­мал плечами тот. — И вообще, сейчас самое глав­ное отыскать картину.

— Отыщется она теперь на каком-нибудь меж­дународном аукционе, — покачал головой Терми­натор. — Если вообще отыщется.

— Неужели Геннадий узнал ей цену? — удив­ленно спросила Настя.

— Или узнал, — откликнулся Петька, — или ему заказали ее украсть.

— Значит, кто-то другой узнал, — откликну­лась Маша. — Но кто?

— Это нам и предстоит выяснить, — сказал Петька.

— И как ты собираешься выяснять? — повер­нулся к нему Димка.

— Пока не знаю, — угрюмо изрек Командор. — Но как-то надо.

— Наверное, нам без Шмелькова не обой­тись, — вмешалась Настя.

— Теперь мы просто обязаны поставить его в курс дела, — был с ней согласен Петька. — Речь-то идет чуть ли не о национальном достоянии.

— Вот так всегда, — с философским видом от­метил Димка. — Висит себе что-нибудь, пылится, а как украдут, сразу начинаются крики о нацио­нальном достоянии.

— Или я, Димочка, не замечала, или не помню, чтобы ты прежде слишком восхищался «Коварной русалкой», — сказала Маша.

— По-моему, даже наоборот, — уточнила Настя. — Ты же ведь, Димка, нам доказывал, что картина из библиотеки гроша ломаного не стоит.

— А вы бы сами проверили, раз такие ум­ные, — разобиделся Терминатор. — Вот один мой хороший знакомый, например, искал тайник с драгоценностями.

— Естественно, я тоже хорош, — не собирался оправдываться Петька.

— Даже если бы мы сразу знали, что картина ценная, на ход расследования это бы не повлия­ло, — убежденно произнесла Настя.

— Пришел бы в себя наш дорогой «утоплен­ник», — вздохнул Петька. — Я все-таки завтра еще раз попробую показать ему фотографию Ген­надия.

— Вот завтра этим и займемся, — ответила Маша. — А сегодня до конца дня предлагаю как следует развлечься.

Так ребята и поступили.

Прибыв в парк Горького, Валерий Петрович расщедрился, и друзья покатались на всех аттракционах. Затем Петькин папа накормил их шашлыком. После этого они вернулись в Красные Горы.

Когда близнецы возвратились к себе на дачу, за столом пила чай большая компания. Их соб­ственные родители, Анна Константиновна, Какумирала и, наконец, Наталья Владимировна Коврова-Водкина со своим соседом Евгением Казимировичем. Как раз когда близнецы вошли, Коврова-Водкина величественно излагала новую концепцию своих еще не написанных мемуаров. Вот почему остальные присутствующие встрети­ли Диму и Машу очень радостно. На них тут же посыпался град вопросов.

Рассказав в подробностях о Музее частных коллекций и, естественно, умолчав об всем, что касалось «Русалки», близнецы перешли было к аттракционам в парке Горького, когда за окном послышался шум машины.

— Кто это еще к нам? — удивилась Анна Кон­стантиновна.

Долго, однако, никому ждать не пришлось. В столовую стремительно вбежал Павел Потапович. Позади академика, поигрывая ключами от «Мерседеса», вальяжно вышагивал Тяпа Верещинский.

— Дгузья мои! — остановившись посреди сто­ловой, воскликнул почтенный академик. — Такие события! Во-пегвых, «утопвенник» пгишев в себя. А во-втогых, мы с Тяпочкой обнагуживи на пгуду вот это!

И он гордо продемонстрировал присутствую­щим обломок позолоченной рамы.

Глава IX ВИЗИТ В НОЧИ

- Откуда это у вас? — вцепился в кусок рамы Димка.

— Не тгогай! — решительно потянул на себя находку Павел Потапович. — Это вещест­венное доказатевьство.

— Нет, покажите! —не отпускал раму Терми­натор.

— Действительно! — поддержал его сосед Ковровой-Водкиной. — Разве от вещественного дока­зательства убудет, если мы посмотрим?

— А отпечатки павьцев? — не хотелось рас­ставаться с находкой почтенному академику.

— Какие, отец, отпечатки! — вмешался Тя­па. — Во-первых, эта штука невесть сколько в пруду проплавала. А даже если они и были, ты их давно запечатал своими пальцами.

— И то вегно, — согласился Павел Потапович. — Тогда смотгите! — опустил он с торжест­венным видом обломок рамы прямо на белую ска­терть. — Тут есть тайник! Откгытый!

— Где тайник? — склонились близнецы над находкой Павла Потаповича.

Димка хотел перевернуть кусок рамы, но Па­вел Потапович воспротивился.

— Я сам покажу! — оттолкнул он руку маль­чика. — Смотгите все!

Присутствующие сгрудились вокруг находки.

— Пропустите меня вперед! Пропустите! — воскликнула Коврова-Водкина и тут же пробилась в первые ряды.

— Видави? — уже демонстрировал обратную сторону рамы почтенный академик.

Оказалось, что с обратной стороны в раме вы­долблено углубление.

— Ой, а как этот тайник закрывается? — на­конец удалось завладеть рамой Димке.

— Не трогай! — закричали на него присутст­вующие.

В следующий момент Павел Потапович выхва­тил у мальчика раму.

— Закгоешь, а потом никогда не откгоешь, — сказал академик.

— А там что-нибудь внутри было? — поинте­ресовалась Маша.

— Ничего, — покачал головой Павел Потапо­вич. — Она пвавава совегшенно пустая.

— Странно, — пожала плечами Маша. — Мы столько времени ее искали, а она обнаружилась только сегодня.

— А зачем вы искали? — насторожились роди­тели близнецов.

— Нас Шмельков просил, — с самым невин­ным видом ответила Маша.

— Мы там все прочесали, — добавил Дим­ка. — И нашли другой кусок рамы. Первый кусок был в руках у «утопленника».

— Точно! — поморщился Тяпа. — «Утоплен­ник» меня огрел им.

— Третий кусок отыскал Степаныч, — про­должал Димка.

— Теперь мне эта история понятна, как ясный день, — солидно произнес Тяпа. — Картину укра­ли из-за тайника.

Близнецы украдкой переглянулись. Кажется, они напрасно с такой легкостью отвергли перво­начальную версию.

— Видимо, там какая-то крутая штучка лежа­ла, — снова заговорил Тяпа Верещинский.

— Нет, Тяпочка! Совсем не большая! — вос­кликнула Коврова-Водкина. — Большая в такой маленький тайник не влезла бы!

— Он говорит «крутая»! — закричал ей в ухо Евгений Казимирович. — Это такое современное выражение!

— Могли бы не объяснять! — с досадою произ­несла Наталья Владимировна. — Я прекрасно ориентируюсь в современности и в современных выражениях! Просто имела в виду, что в этом тайнике лежала маленькая, но крутая цацка.

—Вот-вот, — покровительственно усмехнулся Тяпа.

— Павел Потапович, а что там с «утопленни­ком»? — спросил Димка. — Неужели действитель­но пришел в себя?

— Да, да, расскажите! — заинтересовались ос­тальные.

— «Утопвенник» став газговагивать и бовьше не дегется, — начал объяснять академик.

— Значит, он уже сообщил, что с ним произо­шло? — полюбопытствовал Евгений Казимиро­вич.

— Пока нет, — покачал головой Павел Пота­пович. — Вгачи сегодня нас с Тяпочкой к нему не пустиви. Говогят, вчега на него быво какое-то стганное нападение.

— И кто же на него напал? — повернулась к академику Анна Константиновна.

— Мы с Тяпочкой так и не поняви, — отклик­нулся Павел Поталович.

— У врачей и Шмелькова разные версии, — подхватил Тяпа. — Главное, что Ростислава Кузь­мича сильно напугали. Теперь его перевели в дру­гую палату. В угловую. И до завтра решили к нему посетителей не пускать. Даже Шмельков пойдет к Ростиславу Кузьмичу только утром.

— Но я все гавно к нему загвянув, — похвас­тался Павел Потапович. — Тяпочка меня подса­див, и я посмотгев в окошко. Гостисвав Кузьмич спав. А еще там быва медсестга. Она так на меня загугавась. Тогда мы с Тяпочкой поехави на пгуд искупаться. И я вывовив из воды вот это, — с гордостью ткнул пальцем в кусок рамы действи­тельный и почетный член множества академий мира.

— Слушай, отец, — сказал Тяпа. — Надо бы отвезти эту штуку Шмелькову.

— Что вегно, то вегно, — еще сильней ожи­вился Павел Потапович. — Товько мать тгевожить не будем, — заявил он сыну. — Иначе она опять меня дома запгет. А я хочу с тобой поехать к Шмевькову.

— Ну что с ним сделаешь, — развел руками Тяпа. — Вот ведь неугомонный.

— Не неугомонный, — откликнулся отец. — Пгосто я всегда довжен находиться в эпицентге событий. Но Женечке этого не понять.

— Ты лучше не болтай, а звони Шмелькову, — посоветовал Тяпа. — А то у меня позже еще дела есть.

— Анна Константиновна, мивая, можно восповьзоваться вашим тевефоном? — в мольбе сло­жил на груди пухленькие руки Павел Потапович.

— Звоните, — с усмешкою отозвалась пожи­лая учёная дама.

Павел Потапович побежал в гостиную. А Коврова-Водкина сказала:

— Сегодня мне должен нанести очередной ви­зит мой незабвенный покойный Аполлинарий. Я с ним посоветуюсь насчет этого тайника. Вдруг он знает разгадку.

Анна Константиновна, улучив момент, покру­тила пальцем возле виска. А Евгений Казимирович нашел в себе мужество с абсолютно серьезным видом воскликнуть:

— Как интересно, Наталья Владимировна!

— У него и впрямь ангельское терпение, — шепнула Маша на ухо Димке.

В это время из гостиной появился Павел Пота­пович. Схватив обломок рамы, он крикнул:

— Едем скогее, Тяпочка! Шмевьков нас ждет!

Отец и сын уехали. Близнецы, предоставив взрослым бурно обсуждать новости, принесенные Павлом Потаповичем, улизнули к себе наверх. Оттуда они немедленно позвонили Петьке.

— Наша с тобой версия с тайником подтверди­лась! — с ходу объявил ему Димка.

Затем они с Машей, вырывая друг у друга из рук трубку, рассказали о недавнем визите Павла Потаповича и Тяпы.

— Как видишь, мы с тобой были правы, — с важностью заявил Терминатор. — Все дело в тай­нике.

— Интересно у тебя получается, — откликнулся Командор. — Когда версия с тайником вроде бы рухнула, ты, Димка, ее целиком и полностью мне приписал. А теперь она снова наша с тобой.

— Ладно тебе к словам придираться, — скоро­говоркой бросил Терминатор. — Главное, мы те­перь точно знаем: тайник в раме был.

— Выходит, у Геннадия там и впрямь что-то лежало, — с волнением произнес Командор.

— А зачем, в таком случае, ему картина? — спросил Димка.

— Может быть, прихватил, как мы раньше думали, в память о двоюродной бабке, — ответил Петька. — А может, кто-то действовал до указке Геннадия.

— Или его на самом деле нет в живых, — вы­рвала трубку у брата Маша. — А про тайник он успел кому-нибудь рассказать в тюремной боль­нице.

— Меня другое сильнее всего удивляет, — медленно произнес Петька. — Помните, сколько мы с вами времени потратили на поиски этого куска рамы.

— И Степаныч все дно в пруду облазил, — на­помнила Маша.

— Все он за такое короткое время не успел бы облазить, — вмешался Димка.

— Ну, почти все, — отпихнула его от телефо­на Маша. — Речь-то не о Степаныче, а о том, что четвертую часть рамы никто из нас в тот день так и не обнаружил. И вдруг сегодня она преспокой­но себе плавает на поверхности пруда.

— Вот и я удивляюсь, — хмыкнул на том конце провода Петька. — Хотя вообще-то такие вещи случаются. В какую-нибудь воронку затянуло, а потом эта деревяшка выплыла.

— У нас в пруду нет водоворотов и воронок, — занудным голосом произнес Димка.

—Или какое-нибудь подводное течение мота­ло этот кусок рамы по всему пруду. Вот мы и не замечали, — предположил Командор. — И вообще меня сейчас больше волнует другое. Раз «утоп­ленник» заговорил, нам необходимо как можно скорее с ним повидаться.

— Нас сейчас уже никуда не отпустят, — с грустью отозвалась Маша. — Так что до завтраш­него утра не получится.

— Завтра им наверняка займется Шмельков, — откликнулся Петька. — А потом Рости­слава Кузьмича вообще могут куда-нибудь увез­ти. Или если он в чем-то замешан, то, вполне вероятно, сам постарается смыться.

— Если он в чем-то замешан, то и нам ничего не скажет, — вновь вырвал трубку у сестры Димка.

— Но и из этого можно сделать кое-какие вы­воды, — стоял на своем Командор. — По крайней мере, хоть какая-то определенность.

— И когда же ты собираешься к нему проник­нуть? — спросил Терминатор.

— Ночью, — был краток Командор.

— Очень умно, — проворчал Терминатор. — Не представляю, как мы сможем сегодня ночью на улицу выбраться. У нас полон дом народу. Ро­дители. Бабушка. И, что еще хуже, Какумирала.

— Которая по полночи не спит, — опять за­владела телефоном Маша.

— Тогда я один пойду, — принял решение Ко­мандор. — Или с Настасьей, если она вырвется.

— Ну уж нет! — заявил Димка. — Пойдем все вместе. Только попозже.

— Что значит попозже? — решил уточнить Петька.

— В половине второго — в два, — объяснил Димка. — Раньше предки вряд ли угомонятся.

— Идет, — согласился Петька. — Хотя я мог бы и раньше, — добавил он. — Мой предок с нами так умотался, что уже спит.

— А мать? — спросил Димка.

— Мать, пока нас не было, затеяла генераль­ную уборку дачи, — внес ясность Петька. — Так что скоро тоже наверняка свалится.

— Везет же некоторым, — охватила зависть Димку.

— В общем, передайте Настасье, что я буду ждать под окном ее комнаты ровно в час ночи, — начал распоряжаться Петька. — Потом мы вмес­те постоим возле ваших ворот до половины второ­го. Если вы к этому времени не появитесь, то пой­дем без вас.

— Нет уж. Мы появимся, — тоном, не допус­кающим возражений, произнес Димка.

— Тем лучше, — сказал Командор. — Ладно. Пока, — заторопился он. — Меня мать зачем-то зовет.

И он повесил трубку.

Дождавшись одиннадцати, близнецы сделали вид, что ложатся спать. Успокоив таким образом бдительность старших, они ждали, пока в доме все стихнет. До них довольно долго доносился из гостиной голос Анны Константиновны. Она сето­вала, что Коврова-Водкина сдает все сильней и сильней. Хорошо, хоть сосед принимает в ней участие. Хотя, по мнению Анны Константинов­ны, этот Евгений Казимирович вредно действует на психику Натальи Владимировны, ибо потакает всем ее безумным фантазиям.

Тут отец Димы и Маши заметил, что «этот Женька всегда сам был немного того». А Елизаве­та Вивиановна немедленно принялась вспоми­нать, как тяжело умирали родители Евгения Казимировича. Видимо, Анне Константиновне похоронная речь Павиановны вскоре наскучила. И, пожелав всем доброй ночи, пожилая ученая дама отправилась спать. Тогда Какумирала по­пробовала увлечь родителей Димы и Маши еще одной веселенькой историей про больного тубер­кулезом юношу, который скончался лет двадцать назад. Однако папа и мама близнецов немедленно засобирались спать.

— Думаю, часа через полтора мы сможем уйти, — с надеждою произнесла Маша.

— Знаешь, я вот что подумал, — родилась блестящая мысль у брата. — Пока они укладыва­ются, мы с тобой тоже по очереди поспим. Во-пер­вых, так скорей пройдет время. А во-вторых, мне для здоровья просто необходимо хоть часок по­дремать.

— Пожалуй, ты прав, — в свою очередь чувст­вовала себя усталой Маша.

— Тогда давай я первым немножечко отдо­хну, — заявил брат. — А ты подежурь.

— Какой же ты у нас джентльмен, — фыркну­ла Маша.

— Джентльменство тут ни при чем, — совер­шенно не смутило ее заявление брата. — Наукой доказано, что мужской организм устает гораздо сильнее, чем женский.

Маша только рукой махнула.

— Ладно уж, спи, мужской организм.

— Я зайду к тебе через полчаса, — пообещал Димка. — После этого ты сможешь поспать.

Он удалился к себе в комнату.

— Знаю я, как ты полчаса поспишь, — прово­дила его задумчивым взглядом Маша и на всякий случай поставила будильник.

Это их и спасло. Будильник прозвонил через час. Маша, немедленно отключив его, прислуша­лась. В доме было тихо. Девочка прошла на цы­почках в комнату брата. Димка, конечно же, спал без задних ног. Минуты три спустя его все-таки удалось растолкать. Он, пошатываясь, поднялся с постели.

— Одевайся скорей! — поторопила сестра. — Потом тихо спускайся вниз. И чтобы не падать мне, — погрозила она пальцем брату.

—  Я с этой лестницы никогда не падаю, — на­тянув майку, ответил Димка.

Спустились они и впрямь безо всяких приклю­чений. Дом спал. Подобравшись на цыпочках к двери, Маша стала тихонько отпирать замки. Вдруг кто-то зашевелился в гостиной. Близнецы юркнули к вешалке, где висели плащи. Дверь гостиной тихонько отворилась. По передней кра­лась на цыпочках Какумирала. На ней были халат и шлепанцы. Перед дверью кухни Какумирала на мгновение остановилась, вслушиваясь в тишину дома. Затем, крадучись, вошла. Дверь за нею тихо закрылась.

— Чего ей надо ночью на кухне? — спросил шепотом Димка.

— Какая разница. Лучше бежим скорее, — от­вечала сестра.

— Нет, погоди, — уперся Димка.

Прежде чем Маша успела его остановить, он подобрался на цыпочках к кухонной двери, не­много послушал, затем, зажав рот рукой, вернул­ся к сестре.

— Ты чего? — удивилась та.

— Она холодильник открыла, чего-то оттуда достала и теперь чавкает, — едва сдерживаясь от смеха, сообщил брат.

Близнецы выскользнули на улицу и побежали к воротам. Возле Настиной калитки их дожида­лись двое друзей.

— Молодцы, — похвалил Петька--Почти не опоздали.

— Мы вообще бы успели вовремя, но у Какумиралы аппетит разыгрался, — объяснила Maшa.

— Она там, на кухне, так чавкает, — все еще не мог избавиться от потрясения Димка.

— Какумиралу обсудим на досуге, — призвал его к порядку Петька. — Она, в отличие от Рости­слава Кузьмича, никуда от нас не денется. И во­обще, пошли скорее в бол<