Как же добраться до шестой стадии?

Этот вопрос мучил его. Казалось, что он ходит по кругу.

Дома он рухнул от усталости в кресло.

Первая стадия, вторая, третья, четвертая, пятая. Готово. Остров Розового песка был все так же прекрасен. На берегу в неизменном кресле‑качалке покачивался его «будущий я» в гавайской рубашке, вьетнамках, солнечных очках и с бокалом пина‑колады в руке.

– Благодарю тебя, Ж.К.47, – сказал мужчина вместо приветствия.

– За что?

– За то, что ты не поддался искушению выставить меня на всеобщее обозрение. Никто бы не смог нас понять. Это разрушило бы все очарование и сделало бы из нас… из тебя… посмешище.

– Шамбайя мне запретила.

– Временами, когда в волшебной лампе заводится маленький джинн, у нас возникает желание поразить публику, продемонстрировав этого джинна, но я существую только для тебя и ни для кого больше. Я не говорил тебе об этом, и поэтому рад, что ты сам обо всем догадался.

– У меня не получается перейти рубеж шестой стадии.

– Я знаю, я помню, что это был довольно трудный период моей жизни. Пока мое окружение радовалось успехам онейрического кино, я, то есть ты, находился в застое. Это неудивительно, ведь тебе недостает первоначальной искры.

– А если конкретнее?

– Ты же знаешь, я не могу ответить на твой вопрос. Зато я могу помочь тебе осознать твое настоящее.

– Неужели я не заострил внимание на какой‑то важной информации?

– Ты похож на человека, который едет в поезде, но забыл посмотреть в окно. Короче, ты не увидел в поле единорога, затесавшегося в стадо коров.

– Единорога?

– Ты упустил важную деталь.

Жак‑старший поднялся и повел Жака‑младшего к кромке океана. Вдали выпрыгивали из воды дельфины.

– Что? Дельфины?

– И не только они. Вспоминай, Жак, вспоминай. Почему мама внезапно пожелала вернуться в Париж?

– Из‑за меня?

– Не только. Шамбайя говорила тебе об этом. Твоя мама увидела своего единорога. Видишь, ключ к твоей проблеме не только воображение, но и память.

– Ж.К.67, пожалуйста, помогите мне.

– Именно этим я и занимаюсь, – ответил мужчина, указывая подбородком на дельфинов и округляя глаза.

– Ну… Эти животные непрерывно спят, то одна часть мозга, то…

– Что еще?

– Ага, вспомнил! Шамбайя говорила, что мама наблюдала за тем, как дельфины играли с рыбой‑шаром… и это ее заинтересовало.

Ж.К.67 расплылся в улыбке.

– Дельфины и рыба‑шар… – пробормотал Жак, до которого только что дошел смысл сообщения.

Окрыленный, он простился с Жаком‑старшим и вернулся в реальность. Ему была дорога каждая минута, поэтому он решил поехать к Джакометти, зная, что тот допоздна сидит в клинике.

– Что произошло с рыбой‑шаром? – спросил он его с порога.

– А, привет, Жак. О чем ты? Какая рыба‑шар?

– Мне известно, что, по мнению мамы, рыба‑шар, оказывавшая наркотическое воздействие на дельфинов в Малайзии, могла быть связана с шестой стадией сна, или я ошибаюсь?

Эрику пришлось сделать усилие, чтобы вспомнить об этом.

– Да, действительно, – сказал он после небольшой паузы. – Она что‑то такое говорила… Наркотик… дельфины… Кажется, что‑то приводило дельфинов в состояние экстаза, и твоя мама догадалась, что эти морские животные нашли средство для приближения к нирване… к «нирване дельфинов».

Ученый замолчал, собираясь с мыслями. Жак терпеливо ждал.

– Ты знаешь, как по‑другому называется рыба‑шар?.. Фугу! – внезапно воскликнул Джакометти.

– Фугу? Вы имеете в виду японскую рыбу?

– Иди за мной. Твоя мама даже завела одну такую в клинике.

Эрик подвел Жака к аквариуму, стоявшему в фойе:

– Вот она. Если точнее, этот вид носит название «бурый фугу».

Рыба серебристо‑серого цвета с круглыми глазами и коричневыми пятнами на спине чем‑то напоминала крупного пузанка.

Эрик взял щепотку сухого корма и посыпал им поверхность воды. Фугу незамедлительно подплыла, чтобы полакомиться. Кончиком карандаша ученый слегка дотронулся до ее головы. Рыба тут же принялась вбирать в себя воду, в результате чего вдвое увеличилась в размере и стала похожа на шар.

– Фугу, рыба‑шар, рыба‑луна – это одна и та же рыба. Когда возникает опасность, она тут же закачивает в себя воду. В ее коже, печени, глазах, кишечнике и яичниках содержится крайне токсичный яд – тетродотоксин. Даже в минимальных дозах он мгновенно выводит из строя любую нервную систему.

– Сильнее, чем кураре?

– Действие тетродотоксина в тысячи раз превосходит действие кураре. В прежние времена в японских императорских домах дворцовые интриги разрешались при помощи нескольких капель тетродотоксина, добавленных в чашечку саке. Это называлось «диктатура, смягченная фугу». С 1800 года императору и самураям, стоящим у власти, официально запрещено употреблять в пищу эту рыбу. Хотя в настоящее время в Японии, Корее, а с недавних пор и в Китае множество ресторанов подают фугу.

– Неужели ее можно есть?

– Разумеется. Блюда из фугу стоят очень дорого, поскольку эта рыба считается деликатесом. Фугу разделывают только специально обученные повара, но небольшой риск все же остается, поскольку даже ничтожное количество яда способно привести к летальному исходу. Ежегодно от него умирают около двадцати человек. Я слышал, находятся клиенты, которые заказывают фугу, желая свести счеты с жизнью.

– Но чем тетродотоксин мог заинтересовать маму?

– Она считала, что если бы был найден способ выжить после этого яда, то открылся бы доступ в шестую стадию сна.

– А где можно найти фугу?

– Фугу водится во всех теплых морях. В Японии вылов этой рыбы поощряется с целью истребления, и там ее проще найти. Но фугу также попадалась в сети в Америке, Австралии и даже в Восточном Средиземноморье.