Анна обливает то место на ноге Павла, где остался кровавый след, водой из бутылки, бинтует ногу.

ПАВЕЛ. А Вы красивая, Анна. У Вас белые ноги и длинные красные волосы, как лучи солнца. Вы очень красивая. У Вас добрая улыбка. Я никогда не видел, чтобы Мария улыбалась.

АННА (улыбается Павлу). Как же ты понял, что это - улыбка?

ПАВЕЛ. Я научился улыбаться сам. Когда мне было совсем грустно и одиноко, я смотрел на воду. Я разговаривал с собой и однажды я себе улыбнулся. Случайно. Мне тогда показалось, что я тоже стал чуть красивее, когда улыбнулся. Но Марии моя улыбка не понравилась. Она запретила мне улыбаться.

АННА. Ну, вот, сейчас должно быть полегче, только не опускай эту ногу в море какое-то время.

Павел выходит из бассейна, ходит взад-вперед по песку. Он привыкает к ощущениям, когда на его ноге уже нет цепи. Он смотрит на пустые ведра, подходит к бассейну.

ПАВЕЛ. Море. Это всё -  море.

АННА. Я всегда знала, что Мария – гадкая и подлая женщина.

ПАВЕЛ. Послушайте, Анна, если Вы раньше знали Марию, почему же не пришли и не освободили меня тогда, раньше?

АННА. Я не знала, что ты здесь. А когда узнала, я сразу пришла сюда, чтобы освободить тебя.

ПАВЕЛ. Все это неспроста. Неспроста, что у Вас, нет цепи. А у меня и у Марии – есть. Наверное, Богу было угодно, чтобы я все эти годы черпал и переносил воду, а Мария приносила бы мне каждый день корзину с водой и хлебом. Кто же теперь будет все это делать? Вы знаете, кто?

АННА. Павел, послушай, я уже говорила тебе…

ПАВЕЛ (перебивая). Просто скажите, знаете ли Вы, кто теперь будет это делать?

АННА. Я не знаю!

ПАВЕЛ. А Мария, она бы знала. Она всегда всё знает. Она научила меня работать, научила жить по правилам. Сначала шар, то есть солнце, встает с той стороны (Павел показывает в зрительный зал), Мария приносит мне в корзине хлеб и воду. Я ношу ведра. Я черпаю в них воду и считаю. Мария научила меня считать. Когда я переношу ровно сто восемьдесят ведер, я могу отдохнуть. Обычно вода в бутылке уже горячая, но я все равно чувствую, как она разливается по моему телу. А хлеб. Он такой вкусный, такой теплый. Когда солнце было не таким горячим, я мог есть хлеб и ходить по воде. Мария разрешала мне ходить по воде без ведер. Она говорила: «Это твое время. Делай с ним, что хочешь». А потом приходил новый день, она приносила мне мою корзину, а я делал свою работу. Если у меня были вопросы, Мария знала на них ответы. А Вы? Скажите, у меня будет завтра моя корзина?

АННА. Я не знаю. Но я знаю, что впереди у тебя море возможностей, целая жизнь, целый мир.

ПАВЕЛ. Я просто хочу, чтобы завтра Мария принесла мне мою корзину.

АННА. Да, твоя Мария держит тебя здесь хуже животного! Дай мне свою руку. Прошу тебя! Ну, давай!

Павел дает Анне свою руку.

АННА. А теперь пойдем. Давай, ты же умеешь ходить.

Анна тянет Павла, чтобы он шел по песку. Павел делает вместе с Анной несколько шагов.

АННА (продолжает). Вот, смотри, какой ты молодец! Видишь, это не сложно. Так. Тебе понравится.

Павел резко замирает.

ПАВЕЛ. О, Боже, что Вы наделали!

АННА. Что? Что случилось?

ПАВЕЛ. Вы перешагнули через эту черту.

АННА. Господи, как же ты меня напугал! Ну, да, перешагнула. Пошли!

ПАВЕЛ. Мария этого не простит.

АННА (смеется). Да, черт с ней, с чертой, пошли!

Анна стирает ногою черту на песке.

ПАВЕЛ (хватает Анну за волосы). Что Вы наделали?

АННА (пытаясь оттолкнуть Павла). Ты что, с ума сошел? Отпусти меня сейчас же!

Павел тянет Анну за волосы, она сопротивляется. Павел делает ей больно, тянет ее одной рукою за волосы, другой за ее правую руку.

АННА. Мне больно! А-а-а-а. Отпусти, придурок!

Анна падает на песок. Павел продолжает тащить ее по песку.  

АННА. Ах, ты ж скотина!

Анна пытается сопротивляться, но Павел сильнее ее. Он тащит ее к цепи, которая валяется на песке недалеко от ведер. Он скручивает Анне обе руки за спину, обматывает ей руки цепью, как будто на ее запястье надели наручники. Анна сопротивляется. Она кусает Павла. Тогда Павел со всей силы бьет Анну по лицу, рассекая ей в кровь губу.

АННА. А-а-а-а! Сволочь! Скотина! Остановись! Мне больно!

На глазах у Анны выступают слезы. Павел видит это и замирает. Анна плачет. Павел садится рядом с ней на песок, снимает с себя майку. Анна видит его шрамы на груди. Павел дотрагивается до слез Анны, стирает и облизывает их со своего пальца.

ПАВЕЛ. Соленые. Мария говорила, что это – слезы. У меня тоже были слезы, когда она била меня веревкой. Она сказала: «Никогда не заходи за эту черту!»

АННА. Она била тебя веревкой?

ПАВЕЛ. Я должен был терпеть. Я был виноват. Один раз я даже сам признался ей, что заходил за черту.

АННА. Признался? Сам? Зачем?

ПАВЕЛ. Мария сказала, нужно всегда говорить правду.

АННА. Она била тебя, даже когда ты сам признался?

ПАВЕЛ. Два раза. В эти два раза она била меня еще сильнее. Она говорила: «Это тебе за правду».

АННА. Господи, ты ей и второй раз признался?

ПАВЕЛ. Таковы правила. Мария говорила, что мы все живем по правилам, и никто не поможет их нарушать. Мне придется рассказать ей, что Вы перешли черту.