И неожиданная встреча с несчастным ребенком

               

   22 марта 1947

   1. В прекрасном зале, - одном из тех, которые используются для званых обедов, с его белыми стенами и потолком, его тяжелыми белыми занавесами, покрытыми белой обивкой сиденьями и листами из слюды или алебастра в качестве оконных стекол и светового люка в потолке, - воздух вибрирует от женских пересудов. Какие-нибудь пятнадцать женщин, разговаривающих друг с другом, это вам не пустяк. Но как только Иисус появляется в дверях, отодвинув в сторону тяжелый занавес, наступает мертвая тишина, все встают и кланяются с великим уважением.

   «Мир всем вам», - говорит Иисус с доброй улыбкой… От бури скорби, которая только что утихла, нет и следа на Его лице, ясном, светлом, спокойном, как будто ничего мучительного не произошло или не собирается произойти с Его ведома и при полном Его осознании.

   «Мир Тебе, Учитель. Мы приехали. Ты послал слово: “со всеми женщинами, которые там с Иоанной”, и я повиновалась Тебе. Элиза была со мной. Я удерживала ее при себе в эти дни. Со мной была и эта женщина, которая говорит, что она Твоя последовательница. Она приехала ко мне в поисках Тебя, потому что всем известно, что я Твоя счастливая ученица. Со мной в моем доме, с тех пор, как я переехала в свой особняк, также и Валерия. С Валерией была и Плаутина, приехавшая, чтоб навестить ее. И эта женщина была с ними. Валерия хочет поговорить с Тобой о ней. Анналия приехала позже, когда услышала о Твоем желании, с этой молодой девушкой, которая, я думаю, является ее родственницей. Мы собрались, чтобы приехать, и не забыли о Нике. Так прекрасно чувствовать, что все мы сестры в одной вере в Тебя Одного… И надеяться, что и те, кто пока еще питает только естественную любовь к Учителю, смогут подняться выше, как это сделала Валерия», - говорит Иоанна, украдкой глядя на Плаутину, которая… остается на уровне естественной любви…

   «Алмазы формируются медленно, Иоанна. Для этого требуются века скрытого огня. Никогда не следует спешить… И никогда не нужно падать духом, Иоанна…»

   «А когда алмаз вновь … становится пеплом?»

   «Это свидетельство того, что он еще не был совершенным алмазом. Что все еще требуются терпение и огонь. Следует начать все сначала, надеясь на Господа. То, что кажется неудачей в первый раз, часто становится триумфом во второй раз».

   «Или в третий, или в четвертый раз, и даже больше. 2. Я терпела неудачу много раз, но, в конце концов, Ты победил, Раввуни!» - говорит Мария из Магдалы своим гармоническим голосом из конца зала.

   «Мария счастлива каждый раз, когда она может смирить себя, вспоминая свое прошлое…» - говорит Марта со вздохом, которая хотела бы, чтобы воспоминание об этом было стерто в каждом сердце.

   «Воистину, сестра, это так! Я счастлива, вспоминая мое прошлое, но не потому, что смиряю себя, как ты говоришь, но потому, что поднимаюсь выше, побуждаясь памятью о содеянном зле и благодарностью к Тому, Кто спас меня. И чтобы кто бы ни сомневался в себе или в дорогом ему человеке, мог бы набраться смелости и достичь веры, о которой мой Учитель говорит, что она может передвигать горы».

   «И ты имеешь ее! Ты благословенная женщина! Ты не знаешь, что такое страх…» - говорит со вздохом Иоанна, которая в сравнении с Магдалиной кажется еще более кроткой и робкой, чем в действительности.

   «Нет. Я не знаю, что такое страх. Его никогда не было в моей человеческой природе. Сейчас, когда я принадлежу моему Спасителю, я даже не ведаю о нем в моей духовой природе. Все служит возрастанию моей веры. Может ли кто-нибудь, кто был возрожден как я, и кто видел своего брата восставшим из смерти, сомневаться в чем-нибудь. Ничто и никогда не заставит меня вновь сомневаться».

   «До тех пор, пока Бог с тобой, то есть, Ребе с тобой… 3. Но Он говорит, что Он вскоре покинет нас. Чем будет тогда наша вера? То есть, твоя вера, потому что я еще не зашла за человеческие границы…» - говорит Плаутина.

   «Его материальное присутствие или отсутствие не ослабит моей веры. Я не буду бояться и сомневаться. Я не горда. Я знаю себя. Если угрозы Синедриона осуществятся… Я не буду сомневаться…»

   «Ты не будешь сомневаться в чем? В том, что Праведник праведен? Я бы тоже не сомневалась в этом. Мы верим, что мудрость многих мудрецов, которой мы наслаждаемся, я бы сказала, что мы питаемся жизнью их мысли через века после их смерти. Но если ты…» - настойчиво говорит Плаутина.

   «Я не стану бояться даже Его смерти. Жизнь не может умереть. Лазарь, который был бедным человеком, восстал из мертвых…»

   «Он восстал не сам по себе, но потому что Учитель вызвал его дух из потустороннего мира. Это деяние, которое может совершить только Учитель. Но кто призовет дух Учителя, если Учитель будет убит?»

   «Кто? Он. То есть, Бог. Бог сотворил Себя Сам, Бог может воскресить Себя Сам».

   «Бог… да… согласно твоей вере Бог творит Себя Сам. Нам уже трудно принять это, так как мы знаем, что один бог происходит от другого посредством божественной любви».

   Посредством непристойных воображаемых любовных связей, должна была бы ты сказать», - поспешно говорит Мария из Магдалы, прерывая ее.

   «Как пожелаешь…» - говорит Плаутина примирительным тоном, и хотела бы завершить свое предложение, но Мария из Магдалы вновь опережает ее и говорит: «Но Человек, ты имеешь в виду, не может воскреснуть Сам по Себе. Но так как Он сотворил себя Человеком Сам, потому что нет ничего невозможного для Святого святых, так же Он прикажет Самому Себе восстать из смерти. Ты не можешь понять. Ты не знаешь предвидений нашей израильской истории. Он и Его чудеса присутствуют в них. И все произойдет так, как это было предопределено.

   4. Я верую заблаговременно, Господь. Я верую во все. Что Ты Сын Божий и Сын Девы, что Ты Агнец Спасения, что Ты Всесвятой Мессия, что Ты всеобщий Спаситель и Царь, что Твое Царство не будет иметь конца или границ, и, наконец, что смерть не восторжествует над Тобой, потому что жизнь и смерть были сотворены Богом и подчинены Ему, как все остальное. Я верую. И если глубока будет моя скорбь при виде того как Тобою пренебрегают и презирают Тебя, то тем более великой будет моя вера в Твою вечную Сущность. Я верую. Я верую во все, что было сказано о Тебе. Я верую во все, что Ты говоришь. Я веровала также в то, что касалось Лазаря, я была единственной повиновавшейся и веровавшей, единственной сопротивлявшейся тем людям и ситуациям, которые хотели убедить меня не веровать. Только в конце, к концу испытания, я была сбита с толку… Но испытание длилось так долго… и я думала, что даже Ты, благословенный Учитель, не сможешь достичь цели после столь многих дней, прошедших после его смерти… Сейчас… я бы уже больше не сомневалась, даже если бы вместо дней, гробница была бы открыта, чтобы вернуть свою добычу, после того как ему пришлось бы пробыть в ее утробе месяцы. О! Мой Господь! Я знаю Кто Ты. Грязь узнала Звезду!» Мария присела на корточки у Его стоп, на мраморном полу, уже больше не сильная, но кроткая, с выражением благоговения на ее лице, поднятом к Иисусу.

   «Кто Я?»

   «Тот, Кто Есмь. Вот Кто Ты. Другая часть, человеческая личность, является одеждой, в которую было облечено Твое великолепие и Твоя святость, чтобы оно могло придти к нам, чтобы спасти нас. Но Ты Бог, мой Бог». И она бросается на пол, целуя стопы Иисуса, и кажется, что она не в состоянии оторвать своих губ от пальцев ног, выступающих из-под длинной льняной туники. «Встань, Мария. Всегда крепко держись своей веры. И поднимай ее подобно звезде в штормовые часы, чтобы сердца могли взирать на нее и иметь надежду, по крайней мере, надежду…»

   5. Затем Он оборачивается ко всем ученицам и говорит:

   «Я послал за вами, потому что в течение следующих дней мы не сможем быть вместе очень часто и в мире. Мир будет вокруг нас. И тайны сердец более сокрыты, чем тайны тел. Сегодня Я не Учитель. Сегодня Я Друг. Не все из вас имеют надежды или боятся рассказать (о них) Мне.  Но все вы хотели бы видеть Меня вновь в мире. И Я послал за вами, за вами, сливки Израиля и нового Царства, и за вами, сливки язычников, которые покинули место тьмы, чтобы войти в Жизнь. Сохраните это в ваших сердцах в последующие дни: такова (будет) честь, оказанная вами гонимому Царю Израиля, обвиненному Невинному, Учителю, Которого не слушают, смягчите Мою скорбь. Я прошу вас быть тесно сплоченными, вас, принадлежащих Израилю, вас, прибывших в Израиль, вас, идущих к Израилю. Помогайте друг другу. Пусть те, чей дух сильнее, помогают более слабым. И пусть более мудрые оказывают поддержку тем, кто знает меньше или вообще ничего не знает, и только страстно желают новой мудрости, чтобы их человеческое желание могло развиться в сверхъестественное желание Истины, благодаря заботе их более продвинутых сестер. Будьте милостивы друг к другу. Пусть те, кого века божественного Закона сформировали в справедливости, будут снисходительными к тем, кого язычество воспитало… иначе. Моральные привычки не могут быть изменены с сегодня на завтра, кроме как в исключительных случаях, когда вмешивается божественная сила, чтобы произвести изменение, для того чтобы оказать благосклонность очень доброй воле. Не удивляйтесь, если в учениках, пришедших из других религий, вы замечаете задержки в развитии и возвращение на старые пути. Помните о самом Израиле и его поведении по отношению ко Мне, и не ожидайте от аристократок-язычниц восприимчивости и добродетелей, которых сам Израиль не смог проявить и не желал проявить по отношению к Учителю. Считайте себя сестрами, сестрами, которым суждено собраться вокруг Меня в этом последнем периоде Моей земной жизни… Не плачьте! Вы собрались из различных мест, таким образом, у вас различные языки и внешний вид, что несколько затрудняет взаимопонимание с человеческой точки зрения. Но в действительности любовь говорит только на одном языке, суть которого в следующем: делать то, чему учит возлюбленный и делать это для того, чтобы оказать ему почтение и доставить радость. Таким образом, все вы можете понять друг друга и пусть те, кто понимает больше, поможет понять остальным.

   6. Затем… в будущем, в более или менее удаленном будущем и в различных обстоятельствах, вы будете вновь разделены по регионам Земли, и некоторые вернутся в свои родные страны, а некоторые уйдут в изгнание, которое будет не трудно переносить, потому что претерпевшие испытание будут уже достигшими такого совершенства в истине, благодаря которому они поймут, что изгнание из истинного Отечества не состоит в пребывании тут или там. Потому что Небеса являются истинным Отечеством. Потому что те, кто пребывают в истине, пребывают в Боге и имеют Бога в себе. Они уже находятся в Царстве Божьем. А Царство Божие не знает границ, и те, кто из Иерусалима были отправлены, к примеру, в Иверию, или в Паннонию, или в Галлию, или в Иллирию, не покидают этого Царства. Вы будете всегда пребывать в этом Царстве, если вы всегда остаетесь с Иисусом, или если вы приходите к Иисусу. Я пришел, чтобы собрать всех овец. Тех овец из отчего стада, которые принадлежат к другим народам, и также тех, у кого нет каких-либо пастырей, диких, тех, которые более потеряны, чем дикие, погруженных в такую мрачную тьму, которая не позволяет им увидеть даже йоты не только в божественном законе, но также в моральном законе. Неизвестные люди, которые ожидают стать известными в час определенный Богом для этого, и которые станут затем частью стада Христа. Когда? О! Годы и века одно и то же, когда они сравниваются с Вечностью!

   7. Но вы предвосхитите тех, которые придут с будущими Пастырями, чтобы собирать диких овец и агнцев в Христианской любви, чтобы вести их на божественные пастбища. И пусть эти места будут вашим первым испытательным полем. Юная ласточка, расправившая свои крылья, чтобы полететь, не бросается сразу в большие предприятия. Сначала она пытается перелететь с водосточной канавки на карнизе здания на виноградную лозу, затеняющую террасу. Затем она возвращается в свое гнездо и вновь мчится на террасу за пределами ее собственной, и возвращается. Затем вновь летит на более дальнюю террасу… пока не почувствует, что нервы ее крыльев стали сильными и несут ее безопасно. Затем она начинает играть с ветром и пространством, с щебетом носясь к гнезду и от гнезда, гоняясь за насекомыми, скользя по водам, взмывая к солнцу, пока не придет время ей надежно расправить свои крылья для перелета в более теплые края, богатые новой пищей. И хотя она такая маленькая, она не боится перелетать через моря, пятнышко вороненой стали теряется между двумя голубыми необъятностями моря и неба, пятнышко бесстрашно летит вперед, тогда как раньше оно боялось короткого перелета от водосточной канавки к облиственному побегу лозы, энергичное совершенное тело, пронзающее воздух подобно стреле, и неизвестно, воздух ли любовно ласкает своего маленького царя воздуха, или это маленький царь воздуха любовно бороздит свои владения. При виде его надежного полета, использующего ветры и плотность атмосферы, чтобы лететь быстрее, кто бы подумал о первом неловком дрожащем боязливом полете? То же самое произойдет и с вами. Пусть это произойдет с вами. С вами и со всеми душами, которые захотят подражать вам. Не становятся искусными внезапно. Не следует чувствовать уныния из-за первых поражений, или гордости из-за первых побед. Первые поражения помогают действовать лучше в следующий раз. Первые победы служат стимулами даже еще более лучшему образу действия в будущем и убеждению в том, что Бог помогает доброй воле.

   8. Будьте всегда в подчинении у Пастырей в том, что касается повиновения их советам и приказам. Будьте всегда подобны их сестрам в том, что помогает их миссии и поддерживает их работу. Расскажите об этом также тем, кого сегодня здесь нет. Расскажите тем, кто придет в будущем.

   И сейчас и всегда будьте подобны дочерям для Моей Матери. Она будет советовать вам, и наставлять вас во всем. Она может вести девочек и вдов, жен и матерей, та как Она осведомлена о всех последствиях каждого из этих состояний в силу Своего собственного опыта, так же, как и в силу сверхъестественной мудрости. Любите друг друга и любите Меня в Марии. Вы никогда не потерпите неудачи, потому что Она – Древо Жизни, живой Ковчег Бога, форма Бога, в Которой Премудрость сотворила свое сиденье и Милосердие стало Плотью.

   9. Теперь, когда Я поговорил с вами в целом, теперь, когда Я увидел всех вас, Я хотел бы послушать Моих учениц и тех, кто надеется в будущем стать ученицами. Идите. Я остаюсь здесь. Пусть те, кто желает поговорить со Мной, придут ко Мне. Потому что никогда больше мы не будем иметь момента внутреннего мира, подобного нынешнему».

   Женщины совещаются друг с другом. Элиза выходит вместе с Марией и Марией Клеоповой. Мария Лазарева слушает Плаутину, которая хочет убедить ее в чем-то, но Мария, кажется, не соглашается, так как она решительно отрицательно качает головой и затем выходит, оставив свою собеседницу, и, проходя мимо нее, уводит с собой свою сестру и Сусанну, сказав: «У нас есть время, чтобы поговорить с Ним. Давайте оставим этих учениц с Ним, так как они должны уехать».

   «Пойдем, Сара, мы придем последними», - говорит Анналия.

   10. Все медленно выходят, за исключением Марии Саломеи, которая остается в нерешительности у двери.

   «Иди сюда, Мария. Закрой дверь и иди сюда. Чего ты боишься?» - говорит ей Иисус.

   «Дело в том… что я всегда с Тобой. Ты слышал Марию Лазареву?»

   «Я слышал. Но иди сюда. Ты мать Моего первого ученика. Что ты хочешь Мне сказать?»

   Женщина приближается к Нему с медлительность человека, которому нужно попросить о чем-то великом, и который не знает, сможет ли он сделать это.

   Иисус подбадривает ее, улыбаясь и говоря: «Что? Ты собираешься просить Меня о третьем месте для Зеведея. Но он мудр. Он, конечно, не посылал тебя, чтобы ты сказала Мне это! Так говори же…»

   «Ах! Господь! Это именно то место, где я хотела бы поговорить с Тобой. Ты… говорил так… как если бы собирался покинуть нас. И прежде чем сделать это, я хотела бы, чтобы Ты сказал мне, что действительно простил меня. Мне нет покоя от мысли, что я вызвала Твое недовольство».

   «Ты все еще думаешь об этом. Тебе не кажется, что Я люблю тебя так же, как раньше и больше чем раньше?

   «О! Да, Господь. Но скажи мне слово прощения, чтобы я могла сказать моему мужу, как добр Ты был ко мне».

   «Но нет нужды тебе, женщина, рассказывать об ошибке, которая была прощена».

   «Конечно же, я расскажу ему! Потому что, знаешь? Зеведей, зная, как сильно Ты любишь его сыновей, может впасть в тот же самый грех, что и я, и… если Ты покидаешь нас, кто отпустит его ему? Я хотела бы, чтобы все мы вошли в Твое Царство. И мой муж тоже. И я не думаю, что я несправедлива, желая этого. Я, бедная женщина, не знаю ничего о книгах. Но когда Твоя Мать читает или рассказывает нам, женщинам, отрывки из Писаний, Она часто говорит об избранных женщинах Израиля или об отрывках, которые относятся к нам. И в Притчах, которые я так люблю, утверждается, что сердце мужа доверяет своей сильной жене. Я думаю, что правильно, если женщина питает такое же доверие к своему мужу, также в отношении небесных материй. Если я обеспечу ему безопасное место на Небесах, оберегая его от согрешений, то думаю, что я поступаю правильно».

   «Конечно, Саломея. Ты действительно раскрыла свои уста для слов мудрости и на твоем языке закон добродетели. Иди с миром. Ты имеешь больше, чем Мое прощение. Твои сыновья, согласно книге, которую ты так любишь, будут провозглашать тебя благословенной, в твой муж будет петь тебе хвалы в Отечестве праведных. Иди спокойно. Иди с миром. Будь счастлива». Он благословляет и отпускает ее.

   Саломея радостно уходит.

   11. Старая Анна из дома около озера Мером входит в зал, держа за руки двух маленьких мальчиков и с застенчивой бледной маленькой девочкой, идущей за ней с опущенной головой, и уже ведущей себя как маленькая мать, ведя за руку маленького мальчика, который едва начал ходить.

   «О! Анна! Так ты тоже желаешь поговорить со Мной? А твой муж?»

   «Он болен, Господь. Болен. Очень болен. Я боюсь, что не увижу его больше живым…» Слезы потекли по ее морщинистому старческому лицу.

   «А ты здесь?»

   «Да, я здесь. Он сказал: “Я не могу пойти. Ты можешь пойти на Пасху и повидать наших сыновей…”» Ее плач усилился и мешает ей говорить.

   «Почему ты так плачешь, женщина? Твой муж был прав, когда сказал: “Убедись, что наши сыновья не против Христа, ради их вечного мира”. Иуда праведный человек. Он беспокоится больше о благополучии своих сыновей, чем о своей собственной жизни и утешение ее могло быть получено благодаря твоей заботе. В часы, предшествующие смерти праведного, покров поднимается, и глаза духа видят Истину. Но ваши сыновья не слушают вас, женщина. И что Я могу сделать, если они отвергают Меня?»

   «Не ненавидь их, Господь!»

   «Почему Я должен их ненавидеть? Я буду молиться за них. И Я возложу Свои руки на этих детей, которые невинны, чтобы устранить от них ненависть, которая убивает. Подойди ко Мне. Как тебя зовут?»

   «Иудой, как моего дедушку», - говорит старший мальчик, а самый младший, которого держит за руку его сестра, подпрыгивает и кричит: «Я, я Иуда!»

   «Да, они почтили своего отца, когда давали имена своим детям. Но не в других вопросах…» - говорит старая женщина.

   «Его добродетели возродятся в этих детях. Девочка, подойди и ты сюда. Будь такой же хорошей и мудрой, как женщина, которая привела тебя сюда».

   «О! Мария хорошая. Так как я не хочу быть одной, я возьму ее с собой в Галилею».

   Иисус благословляет детей, положив на некоторое время Свою ладонь на голову девочки. Затем Он спрашивает: «Ты не просишь чего-нибудь для себя, Анна?»

   «Чтобы я могла найти моего Иуду живым, и чтобы у меня были силы солгать ему, рассказывая о его сыновьях…»

   «Нет. Не лги. Никогда. Даже ради того, чтобы умирающий человек умер в мире. Ты скажешь Иуде: “Учитель говорит, что Он благословляет тебя и вместе с тобой Он благословляет твою кровь”. И эти невинные дети являются твоей кровью, и Я благословил их».

   «А если он спросит об отношении наших сыновей…»

   «Ты скажешь: “Учитель молился за них”. Иуда упокоится в уверенности, что Моя молитва имеет силу. И истина будет сказана, не приведя в уныние умирающего. Потому что Я буду молиться также за ваших сыновей. Ты тоже можешь идти с миром, Анна. Когда ты покинешь город?»

   «На следующий день после Субботы, так, чтобы не останавливаться на дороге из-за Субботы».

   «Хорошо. Я рад, что ты будешь здесь после Субботы. Пребывай в тесном союзе с Элизой и Никой. Иди. И будь сильной и верной».

   Женщина была почти у дверей, когда Иисус вновь окликнул ее и сказал: «Послушай. Твои малыши с тобой уже долгое время, не так ли?»

   «Они постоянно со мной, пока я в городе».

   «В эти дни… оставляй их дома, если ты выходишь, чтобы следовать за Мной».

   «Почему, Господь? Ты опасаешься преследований?»

   «Да. И будет лучше, если невинные не услышат и не увидят…»

   «Но… что, Ты думаешь, произойдет?»

   «Иди, Анна. Иди».

   «Господь если… если они сделают Тебе то, о чем известно по слухам, мои сыновья, конечно,.. и тогда дом станет хуже, чем улица…»

   «Не плачь. Бог предусмотрит. Мир тебе».

   Старушка плача выходит.

   12. Некоторое время никто не заходит; затем входят вместе Иоанна и Валерия. Они тяжело дышат. Особенно Иоанна. Другая женщина бледна и вздыхает, но она сильнее.

   «Учитель, Анна напугала нас. Ты сказал ей… О! Но это не правда! Хуза может быть нерешительным, он может быть… практичным. Но он не лжец! Он уверял меня, что у Ирода нет намерения вредить Тебе… Я не знаю о Понтии…» - и она смотрит на Валерию, которая молчит. Затем она заключает: «Я надеялась понять что-нибудь посредством Плаутины, но я не многое поняла…»

   «Ничего, ты должна была сказать, кроме того, что она не продвинулась ни на шаг от того рубежа, на котором она была. Она не говорила со мной. Но, если я не ошибаюсь, римское безразличие, которое всегда так сильно, когда событие не может иметь никаких последствий для их Отечества или для их эго, ввергает в очень сильное оцепенение тех, кто когда-то, казалось, добровольно стремился проснуться. Их безразличие, леность их духа, так… отличающая их теперь от меня, разделяет нас, как трещина разделяет два кома земли, прежде бывшие едиными, больше, чем тот факт, что я приблизилась к синагоге. Они счастливы. Они счастливы своим путем… А человеческое счастье не способствует поддержанию остроты ума».

   «И пробуждению духа, Валерия», - говорит Иисус.

   «Это так, Учитель. Я… у меня есть еще один вопрос… Ты видел женщину, которая была с нами? Она принадлежит к моей семье. Она вдова и одинока, и была послана моими родственниками, чтобы убедить меня вернуться в Италию. О! Со многими обещаниями будущих радостей! Это радости, которые я больше не ценю и, таким образом, они больше не кажутся мне таковыми, и я презираю их. Я не вернусь в Италию. Здесь у меня есть Ты,,. у меня есть моя маленькая дочь, которую Ты спас для меня, и которую Ты учишь меня любить ради ее души. Я не покину этих мест… Марселла… Я привезла ее с собой, чтобы она увидела Тебя и поняла, что я остаюсь здесь не ради постыдной любви к еврею, - для нас это позор, - но потому что в Тебе я нахожу утешение в моей печали отвергнутой жены. Марселла доброжелательна. Она страдала и она поняла. Но она все еще не способна понять мою новую религию. И она немного упрекает меня, потому что думает, что моя новая религия является химерой… Это не имеет значения. Если она пожелает, она придет туда, где я уже нахожусь. Если нет, я останусь здесь с Туснилдой. Я свободна. Я богата. Я могу делать то, что хочу. И, не совершая ошибок, я буду делать то, чего желаю.

   13. «А когда Учителя уже не будет здесь?»

   «Его ученики останутся. Плаутина, Лидия и даже Клавдия, которые, вслед за мной, хотя и следует Твоему учению и высоко чтят Тебя, еще не поняли, что я больше не та женщина, которую они знали и все еще думают, что знают. Но я уверена, что я знаю себя сейчас. Настолько, что говорю, что если я потеряю многое, потеряв Учителя, тем не менее, я не потеряю всего, потому что вера останется. И я должна остаться там, где она родилась. Я не хочу везти Фаусту туда, где ничто не говорит о Тебе. Здесь… Все говорит о Тебе, и Ты, конечно, не оставишь нас без руководства, так как мы решили следовать Тебе. Почему должна я, язычница, иметь такие мысли, тогда как многие из вас, и ты тоже, выглядите так, как если бы были охвачены ужасом при мысли о том дне, когда Учителя уже не будет среди нас?»

   «Потому что, Валерия, они привыкли к векам застоя и неподвижности. Они думают, что Всевышний находится там, в Своем Доме, над невидимым алтарем, который может видеть только Первосвященник в торжественных случаях. Это помогло им придти ко Мне. Они также смогут, в конце концов, приблизиться к Господу. Но сейчас они трепещут при мысли о том, что больше не будут иметь ни Всевышнего в Его славе, ни Слова Отца среди них. Необходимо быть снисходительными…. И поднимать свой дух, Иоанна. И Я буду в вас. Запомните это. Я должен уйти. Но Я не оставлю вас сиротами. Я оставлю вам Мой дом: Мою Церковь. Мое Слово: Евангелие. Моя любовь будет жить в ваших сердцах. И, наконец, Я оставлю вам величайший дар, который будет питать вас Мною и посредством которого Я буду среди вас и в вас, и не только духовно. Я сделаю это, чтобы даровать вам утешение и силу. 14. Но сейчас… Анна очень подавлена из-за детей…»

   «Она говорила нам о них удрученно…»

   «Да. Я сказал ей, чтобы она держала их подальше от толпы. Я говорю то же самое тебе, Иоанна, и тебе, Валерия».

   «Я пошлю Фаусту с Туснилдой в Бетхер раньше срока. Они должны были пойти туда после Праздника».

   «Я не хочу расставаться с детьми. Я буду держать их дома. Но я хочу сказать Анне, чтобы она позволила своим детям пойти туда. У этой женщины грешные сыновья, но они будут удостоены моего приглашения и они не станут противоречить своей матери. И я…»

   «Я хотел бы…»

   «Чего, Учитель?»

   «Я хотел бы, чтобы вы были более сплоченными в эти дни. Я буду рядом с сестрой Моей Матери, Саломеей и Сусанной, и сестрами Лазаря. Но Я хотел бы, чтобы вы были бы сплоченными, более сплоченными».

   «Но разве мы не можем придти туда, где Ты?»

   «В эти дни Я буду подобен молнии, которая ярко вспыхивает и исчезает. Я буду ходить в Храм по утрам, а затем Я буду выходить из города. Вы сможете встречаться со Мной только каждое утро в Храме».

   «В прошлом году Ты останавливался у меня…»

   «В этом году Я не остановлюсь ни в одном доме. Я буду подобен промелькнувшей молнии…»

   «Но Пасха…»

   «Я хочу вкусить ее с Моими апостолами, Иоанна. Если твой Учитель желает этого, то Он желает этого по справедливой причине».

   «Это правда… Итак, я останусь одна… Потому что мои братья сказали мне, что они хотят быть свободными в эти дни, и Хуза…»

   15. «Учитель, я ухожу. Идет дождь. Я иду к детям, так как слышу, что они собрались под навесом», - говорит Валерия и благоразумно удаляется.

   «В твоем сердце, Иоанна, тоже сильный ливень».

   «Это правда, Учитель. Хуза такой… странный. Я больше не понимаю его. Постоянные противоречия. Возможно, у него есть друзья, которые воздействуют на его разум… или ему угрожают… или он опасается за свое будущее».

   «И он не единственный. Нет, Я могу сказать, что немногие, одинокие и рассеянные тут и там это те, кто подобно Мне, не боятся за свое будущее, и их будет становиться все меньше и меньше. Будь очень добра и терпелива с ним. Он только человек…»

   «Но он получил так много от Бога, от Тебя, что ему следовало бы…»

   «Ему следовало бы! Да. Но кто не получил от Меня в Израиле? Я помогал друзьям и врагам, Я прощал, исцелял, утешал, учил… Ты можешь видеть, и ты увидишь более ясно насколько неизменен только Бог, и насколько изменчивы реакции людей, и как часто получивший больше, более настроен поразить своего благодетеля. Можно будет поистине сказать, что тот, кто разделял со Мною хлеб, поднял на Меня свою пяту».

   «Я не сделаю этого, Учитель».

   «Ты не сделаешь. Но многие сделают».

   «Быть может, мой муж один из них? Если бы это было так, я не вернулась бы в свой дом в этот вечер».

   «Нет. Он не среди них, в этот вечер. Но даже если бы он был, твое место там. Потому что если он грешит, ты не должна грешить. Если он колеблется, ты должна поддерживать его. Если он топчет тебя, ты должна прощать его».

   «О! Топтать меня, нет! Он любит меня. Но я хотела бы, чтобы он был более решительным. Он может так сильно влиять на Ирода. Я хотела бы, чтобы он вырвал у тетрарха обещание быть благосклонным к Тебе. Как Клавдия пытается вырвать его у Пилата. Но Хуза способен только приносить мне неопределенные слова Ирода… и уверять меня, что Ирод только желает увидеть, как Ты творишь несколько чудес и что он не будет преследовать Тебя… Таким образом он надеется заглушить угрызения своей совести за Иоанна. Хуза говорит: “Мой царь всегда говорит: ‘Даже если бы Небо приказало мне, я бы не поднял своей руки. Я слишком испуган’!”»

   «Он говорит правду. Он не поднимет на Меня своей руки. Многие в Израиле не сделают этого, потому что многие боятся осудить Меня физически. Но они попросят других людей сделать это. Как будто в глазах Божьих есть разница между тем, кто поражает, побуждаемый волей людей, и тем, кто заставляет кого-то поразить».

   «О! Но люди любят Тебя! Великое празднество готовится для Тебя. Пилат не желает волнений и беспорядков. Он усилил воинские части в эти дни. Я так сильно надеюсь, что… я не знаю, на что я надеюсь, Господь. Я надеюсь и падаю духом. Мои мысли непостоянны, как погода в эти дни, со сменяющими друг друга солнечным светом и ливнями…»

   «Молись, Иоанна, и пребывай в мире. Всегда помни, что ты никогда не была причиной печали твоего Учителя, и что Он помнит об этом. Иди».

   Иоанна, побледневшая и похудевшая за последние несколько дней, выходит, задумавшись».

   16. И появляется доброе лицо Анналии.

   «Войди. Где твоя подруга?»

   «Там, Господь. Она хотела бы уехать, они вот-вот уедут. Марта поняла мое желание и оставила меня здесь до заката завтра вечером Сара возвращается домой, чтобы сообщить, что я осталась здесь. Она хотела бы получить Твое благословение, потому что… Но я расскажу Тебе об этом позже».

   «Пусть она войдет. Я благословлю ее».

   Молодая девушка выходит и возвращается со своей подругой, которая простирается ниц перед Иисусом.

   «Мир тебе и пусть милость Господа приведет тебя на путь, на который Он привел эту девушку, предварившую тебя. Нежно люби свою мать и благословляй Небеса, которые уберегли тебя от уз и скорбей для того, чтобы полностью иметь тебя для себя. Однажды, более чем сейчас, ты благословишь Господа за то, что осталась бесплодной по своей собственной воле. Иди».

   Юная девушка выходит, глубоко тронутая.

   «Ты сказал ей то, что она надеялась услышать. Эти слова были ее мечтой. Сара всегда говорила: “Я хочу такой же судьбы, как твоя, хотя она так неизвестна в Израиле, я тоже желаю ее. Так как у меня уже нет отца, и так как моя мать добра как голубка, я не боюсь, что не смогу следовать ей. Но, чтобы быть способной исполнить это, и чтобы она, эта судьба, могла быть такой же святой для меня, как она свята для тебя, я хотела бы услышать об этом из Его уст”. Сейчас Ты сказал ей. И я тоже успокоилась. Потому что порой я боялась, что могла быть обманута своим ликующим сердцем…»

   «С каких пор она с тобой?»

   «С тех пор… 17. Когда вышел приказ Синедриона, я сказала себе: “Пришел час Учителя, и я должна приготовить себя к смерти.” Потому что я просила Тебя, Господь… Сегодня я напоминаю Тебе… Если Ты идешь на Жертвоприношение, то я жертва, вместе с Тобой».

   «Ты по прежнему твердо желаешь того же самого?»

   «Да, Учитель. Я не смогу жить в мире, где Тебя нет… и я не переживу Твоих мучений. Я так боюсь за Тебя! Многие из нас обманывают самих себя… А я – нет! Я чувствую, что час пришел. Ненависть слишком сильна… И я надеюсь, что Ты примешь мое подношение. Я могу отдать Тебе только свою жизнь, потому что я бедна, как Ты знаешь. Свою жизнь и свою чистоту. Вот почему я убедила свою мать послать за ее сестрой. Чтобы она не осталась одна… Сара будет ей дочерью вместо меня, а мать Сары утешит ее. Не разочаровывай моего сердца, Господь! Мир не привлекает меня. Он подобен тюрьме, в которой многие вещи вызывают во мне ужасное отвращение. Возможно поэтому тот, кто находится на пороге смерти, понимает, что то, что представляет собою радость для многих людей, есть не что иное как пустота, которая не удовлетворяет. Это совершенно определенно, что я не хочу ничего другого, кроме жертвоприношения… упреждающего Твое… чтобы не видеть ненависти мира, устремляющейся на моего Господа подобно орудиям пыток, и чтобы уподобиться Тебе в скорби…»

   «Тогда мы положим срезанную лилию на Алтарь, где приносится в жертву Агнец. И она станет красной от Крови Искупления. И только ангелам будет известно, что Любовь принесла в жертву совершенно белую агницу, и они отметят имя первой жертвы Любви, первой преемницы Христа.

   «Когда, Господи?»

   «Держи свой светильник готовым и надень свое свадебное платье. Жених у дверей. Ты увидишь Его триумф, но не Его смерть, но ты восторжествуешь вместе с Ним, вступая в Его Царство».

   «Ах! Я самая счастливая женщина в Израиле! Я царица увенчанная Твоей гирляндой! Могу я, как таковая, просить у Тебя милости?»

   «Какой?»

   «Я любила мужчину, как Ты знаешь. Я больше не люблю его как моего супруга, потому что более великая любовь овладела мной, и он больше не любит меня, потому что… Но я не хочу вспоминать его прошлое. Могу я попросить Тебя искупить это сердце? Ведь это не грех – вспоминать, пока я нахожусь на пороге Жизни, того, кого я любила, ради того, чтобы он имел вечную жизнь?»

   «Это не грех. Это доведение любви до святого конца, жертвуя ею ради благополучия возлюбленного».

   «Тогда благослови меня, Учитель. Прости мне все мои грехи. Приготовь меня к свадьбе и к Твоему приходу. Потому что это Ты приходишь, мой Бог, чтобы взять Твою бедную служанку и сделать ее Твоей невестой».

   Девушка, сияющая радостью и здоровьем, склоняется, чтобы поцеловать стопы Учителя, пока Он благословляет ее и молится о ней. И зал, белый, как если бы он был украшен лилиями, является действительно достойным окружением для этого обряда, и прекрасно гармонирует с его главными действующими лицами, которые молоды, красивы, одеты в белое, сияют ангельской и божественной любовью.

   18. Иисус оставляет девушку в зале, погруженной в свою радость, и бесшумно выходит, чтобы пойти и благословить детей, которые с криками радости бегут к повозке и радостно садятся в нее, вместе с женщинами, собирающимися уехать. Элиза и Ника остаются, чтобы отвезти Анналию обратно в город на следующий день. Дождь прекратился и небо, как только облака начали рассеиваться, явило свою ясную голубизну, и в нисходящих солнечных лучах блестят капли прошедшего дождя. И великолепная радуга простирается от Вифании к Иерусалиму. Повозка, скрипя, выезжает через ворота и скрывается из виду.

   Лазарь, стоящий рядом с Иисусом, в конце крытой колоннады, спрашивает, глядя на Учителя: «Ученицы обрадовали Тебя?»

   «Нет, Лазарь. Если не обманывать Себя, все они, за исключением одной, передали Мне свои печали, а также некоторое разочарование,

   «Ты имеешь в виду, что римские матроны разочаровали Тебя? Они говорили с Тобой о Пилате?»

   «Нет, они не говорили о нем».

   «Тогда я должен сделать это. Я надеялся, что они поговорят с Тобой о нем. Вот почему я ждал. Давай пойдем в ту уединенную комнату. Женщины ушли с Мартой делать свою работу. Мария, напротив, с Твоей Матерью, в другом доме. Твоя Мать была так долго с Иудой, и теперь Она взяла его с Собой… Сядь, Учитель… Я должен был посетить Проконсула… Я обещал, и я это сделал. Но Симон Ионин будет не очень удовлетворен моей миссией!... К сч<