Кровоточивая женщина и дочь Иаира

11 марта 1944

 

1. Это видение явилось, когда я молилась и была усталой и взволнованной, и, следовательно, была в наихудшем состоянии для исполнения моего служения. Но психическая и умственная усталость и досада исчезли как только появился мой Иисус и я начала записывать.

Иисус идет по солнечной пыльной дороге, идущей вдоль берега озера. Он направляется в сторону от деревни и окружен большой толпой, которая, конечно, ждала Его. Люди толпятся вокруг Него, несмотря на то, что апостолы расталкивают их своими руками и плечами, чтобы освободить путь для Него и кричат им, чтобы они дали Ему пройти.

Но Иисуса не беспокоит эта большая суматоха. Так как Он выше на голову всех окружающих, Он смотрит на людей столпившихся вокруг Него и любезно улыбается им, отвечает на их приветствия, ласкает нескольких мальчиков, которые успешно проскользнули сквозь частокол ног взрослых и пробрались к Нему, Он кладет руку на головы младенцев, которых их матери поднимают над головами окружающих Его, чтобы Он прикоснулся к ним. Он продолжает продвигаться вперед медленно, терпеливо, среди криков и постоянного давления, которое могло бы раздражить любого другого человека.

2. Человек кричит: «дайте дорогу, дайте дорогу». Это задыхающийся голос, и он, должно быть, знаком многим, так как это, по всей вероятности, голос влиятельного человека, потому что толпа подалась назад, хотя и с некоторым трудом из-за давки, чтобы позволить пройти человеку лет пятидесяти. Он облачен в длинные свободные одежды, а вокруг его головы обмотано нечто вроде белого носового платка, два конца которого свисают вдоль его щек и шеи.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                    

Подойдя к Иисусу, он простирается у Его ног и говорит: «О! Учитель, почему Ты так долго отсутствовал? Моя маленькая девочка так больна. Никто не может вылечить ее. Я и ее мать надеемся только на Тебя. Пойдем, Учитель. Я ждал Тебя с огромной тревогой. Пожалуйста, пойдем немедленно. Моя единственная дочь умирает...» - и он заплакал.

Иисус кладет руку на голову плачущему человеку, согнувшемуся и сотрясающемуся от рыданий, и отвечает ему: «Не плачь. Имей веру. Ваша дочь будет жить. Пойдем к ней. Встань. Пропустите нас!» Его последние слова звучат как команда. Прежде Он был Утешителем, сейчас же Его голос доминирует над всеми.

Они пускаются в путь. Иисус идет рядом с плачущим отцом держа его за руку. И когда бедный человек содрогается от сильных рыданий, я вижу как Иисус смотрит на него и сильнее сжимает его руку. Он больше ничего не делает, но какая большая сила, должно быть, вошла в душу, с которой так обращается Иисус!

Прежде Иаков был с той стороны, где сейчас находится отец. Но Иисус отодвинул его, чтобы освободить место для отца. Петр идет с другой стороны. Иоанн идет рядом с Петром и они оба пытаются сдержать толпу, тем же заняты Иаков и Искариот на другой стороне, рядом с плачущим отцом. Несколько апостолов идут перед Иисусом, некоторые за Ним. Но это невыполнимая задача! Особенно для тех троих, которые идут сзади, среди них я вижу Матфея, они не могут сдержать напор живой человеческой стены. Но когда они слишком сильно негодуют или почти оскорбительно отталкивают толпу, Иисус оглядывается и любезно говорит им: «Оставьте Моих малышей в покое!...»

3. Однако в определенный момент Он оборачивается резким движением, выпустив руку отца и останавливается. Он поворачивает не только голову, но оборачивается всем телом. Кажется, что Он  стал выше ростом, потому что Он принял царственную осанку. С серьезным испытующим выражением лица Он осматривает толпу. Его глаза сверкают не жестко, но величественно. «Кто прикоснулся ко Мне?» - спрашивает Он.

Никто не отвечает.

«Кто прикоснулся ко Мне, Я повторяю», - настаивает Иисус.

«Учитель», - отвечают ученики. «Разве Ты не видишь, что толпа теснит Тебя со всех сторон? Они все прикасаются к Тебе, несмотря на все наши усилия».

Иисус, говоря, взглянул три или четыре раза на маленькую женщину, около сорока лет, очень плохо одетую и изможденную, которая стремится скрыться в толпе и исчезнуть. Его глаза, должно быть обжигают ее. Она понимает, что не сможет скрыться, возвращается и бросается к Его ногам, почти касаясь дорожной пыли своим лицом, тогда как руки свои она протягивает, не смея прикоснуться к Иисусу.

«Прости меня! Это я коснулась Тебя. Я была больна. Я была больна в течение двенадцати лет! Меня отвергли все. Мой муж бросил меня. Я потратила все, чтобы меня не презирали и я могла бы жить как все. Но никто не смог меня вылечить. Ты видишь, Учитель? Я состарилась раньше времени. Моя сила ушла из меня вместе с моим неизлечимым кровотечением и мой мир ушел вместе с ней. Мне сказали, что Ты добрый. Мне сказал это человек, которого Ты излечил от проказы. Так как он сам был отверженным в течение многих лет, то он не ненавидел меня. Я не осмелилась сказать Тебе об этом раньше. Прости меня! Я подумала, что если я только коснусь Тебя, то буду исцелена. Но я не осквернила Тебя. Я едва прикоснулась к краю Твоей туники, к подолу, который касается земли, к грязи на дороге… Я сама грязь… Но теперь я исцелена, да будешь Ты благословен! В то самое мгновение, когда я коснулась Твоей туники, моим жалобам пришел конец. Я стала подобна всем другим женщинам. Я больше не буду отвержена всеми. Мой муж, мои дети и родственники смогут жить со мной и я смогу ласкать их. Я буду полезна в моем доме. Спасибо, Иисус, мой добрый Господь. Будь благословен вовеки!»

Иисус смотрит на нее с бесконечной добротой. Он улыбается и говорит: «Иди с миром, дочь Моя. Твоя вера восстановила твое здоровье. Будь свободна от твоих жалоб

навсегда. Будь хорошей и счастливой. Иди».

4. И пока Он еще говорил, пришел человек.. Я думаю, что это слуга, и он обратился к отцу, который все время ждал, почтительно, но с тревогой, как если бы он был как на иголках. «Твоя дочь мертва. Совершенно бесполезно утруждать Учителя. Ее душа отошла и женщины уже оплакивают ее. Ее мать послала меня, сказать тебе, и она просит тебя прийти как можно скорее».

Бедный отец издал глубокий стон. Он прячет лицо в ладонях, прижимая их ко лбу и глазам и склонил свою голову, как если бы его ударили.

Так как Иисус намеревался слушать и отвечать женщине, можно было бы подумать, что Он ничего не видел и не слышал, но напротив, Он повернулся и, положив руку на согнутые плечи бедного отца, сказал: «человек, Я говорю тебе: “имей веру”. Я повторяю: “имей веру”. Не бойся. Ваша девочка будет жить. Идем к ней». И Он продолжает идти, удерживая подавленного человека около Себя.

Толпа, при виде такого горя и под впечатлением недавнего чуда, испугалась и остановилась, затем расступилась, позволив Иисусу и Его ученикам идти быстрее и следует за ними, пробужденная нисшедшей Благодатью. Так они проходят около ста метров, возможно больше, - я не сильна в оценках, - направляясь к центру города.

5. Люди столпившиеся перед респектабельным домом, комментируют громкими визгливыми голосами событие и вторят громким крикам, доносящимся из дома через широко раскрытую дверь. Это вибрирующие пронзительные крики, видимо монотонно произносимые навязчивым голосом солиста, которому сперва вполголоса вторит группа голосов, а затем подхватывает еще одна группа в полный голос. Этого шума достаточно, чтобы убить даже здоровых людей.

Иисус приказал Своим ученикам, оставаться у дверей, и сказал Петру, Иоанну и Иакову, чтобы они следовали за Ним. Он входит в дом вместе с ними, все время держа за руку рыдающего отца. Удерживая его таким образом, Он как бы желает вселить в него

уверенность в том, что Он находится здесь, чтобы осчастливить его. Плакальщицы (я бы назвала их завывающими), увидев хозяина и Учителя, удвоили свои вопли. Они хлопают в ладоши, бьют в бубны и треугольники сопровождая этой какофонией свои причитания.

«Замолчите», - говорит Иисус. «Здесь не нужно плакать. Девочка не умерла. Она

спит».

Женщины закричали еще громче, некоторые катаются по полу, другие расцарапывают самих себя и рвут на себе волосы (или притворяются, что делают это), чтобы доказать, что она действительно мертва. Музыканты и друзья семьи качают головами, удивляясь иллюзии Иисуса. Они думают, что Он обманут. Но Он повторяет Свое «Замолчите!» так энергично, что шум, если и не прекратился полностью, превратился в шепот. И Он проходит мимо.

Он входит в маленькую комнату. Мертвая девушка лежит на кровати. Она худая, очень бледная, уже одета и ее темные волосы уже приведены в порядок. Ее мать плачет с правой стороны кровати и целует восковую маленькую руку мертвой девушки. Иисус…. Как Он прекрасен сейчас! Я редко видела Его таким! Он подходит к кровати полный великой заботы и внимания. Кажется,  что Он плавно скользит или летит по полу, так быстро Он приближается к маленькой кровати. Трое апостолов стоят спиной к двери, которую они закрыли перед лицом любопытных зевак. Отец стоит в ногах кровати.

6. Иисус заходит с левой стороны и Своей левой рукой Он берет безжизненную левую руку девушки. Да, я видела Его хорошо. Это левая рука, как Иисуса, так и девушки. Он поднимает правую руку с раскрытой ладонью на высоту Своего плеча и затем опускает ее, приняв позу клянущегося или отдающего приказ. Он говорит: «Маленькая девочка, Я говорю тебе: встань!»

Наступил момент, когда все напряглись, кроме Иисуса и девушки. Апостолы вытянули свои шеи, чтобы лучше видеть. Отец и мать смотрят на свое дитя глазами, полными глубокой печали. Через мгновение вздох поднимает грудь девушки. Легкий оттенок окрашивает ее восковое лицо, и его гробовая бледность начинает исчезать. Намек на улыбку появился на ее губах, прежде чем ее глаза открылись, будто она была в

прекрасном сне. Иисус все еще держит ее за руку. Она осторожно открывает глаза и

оглядывается, будто пробудившись. Первым она увидела лицо Иисуса, Который глядит на нее Своими прекрасными глазами и любезно улыбается, чтобы ободрить ее, и она улыбается Ему.

«Вставай», - повторяет Иисус. И Он отбрасывает рукой похоронные украшения, которые разбросаны по кровати и вокруг нее (цветы, фату и т. д. и т. п.) и помогает ей

встать и сделать свои первые шаги, держа ее за руку.

«Теперь дайте ей что-нибудь поесть», - велит Он. «Она исцелена. Бог вернул вам ее обратно. Благодарите Его за это. И не говорите никому о том, что произошло. Вы знаете, что с ней случилось. Вы верили и ваша вера заслужила чудо. У остальных нет веры. Совершенно бесполезно стремиться убедить их. Бог не показывает Себя тем, кто отрицает чудо. А ты, Моя маленькая девочка, будь хорошей. До свидания! Мир этому дому». И Он выходит закрыв за Собой дверь.

Видение заканчивается.

--------------------

7. Я говорю вам, что было два момента, доставивших мне радость: когда Иисус искал среди толпы того человека, который прикоснулся к Нему, но более всего, когда Он стоя рядом с умершей девочкой взял ее за руку и сказал ей, чтобы она встала. Мир и уверенность низошли в меня. Подобное невозможно, если Милостивый и Всемогущий не помилует нас и не победит зло, убивающее нас.

Иисус сейчас не дает никаких комментариев и не говорит ничего другого. Он видит, что я почти мертва, но не считаю, что дело было в том, что я должна была почувствовать себя лучше в этот вечер. Пусть все совершится согласно Его желанию. Я достаточно счастлива уже тем, что имела Его видение.

 

Иисус и Марта в Капернауме

27 июля 1945

 

1. Иисус в Капернауме, разгоряченный и покрытый пылью, вместе с Петром и Иоанном возвращается домой. Он вошел в огород и шел в сторону кухни, когда хозяин обратился к Нему и сказал: «Иисус, та дама, о которой я говорил Тебе в Вифсаиде, вновь ищет Тебя.  Я сказал ей, чтобы она подождала, и отвел ее в комнату наверху».

«Спасибо, Фома. Я сейчас же пойду к ней. Если придут остальные, скажи им чтобы подождали здесь». И Иисус сразу же идет наверх, даже не снимая Своей мантии.

На террасе в верхней части лестницы стоит Марселла, горничная Марты. Она

стоит там одна. «О! Учитель. Моя хозяйка внутри. Она ждала Тебя так много дней», - говорит женщина, упав на колени, чтобы поклониться Иисусу.

«Поэтому Мне лучше сразу же пойти к ней. Пусть Бог благословит тебя, Марселла».

Иисус поднимает занавес, защищающий помещение от чрезмерно яркого солнца.

Хотя солнце уже садится, оно все еще очень жаркое и кажется, что белые дома  Капернаума, пылают в красных отблесках огромной жаровни. В комнате у окна сидит Марта, облаченная в мантию и покрытая вуалью. Возможно она созерцает ту часть озера, где лесистые холмы вдаются в его водную гладь, образуя мыс, или же созерцает только свои собственные мысли. Она, конечно же, погружена в мысли и фактически не слышит легкого шарканья ног Иисуса, подходящего к ней, и потому вздрагивает, когда Он зовет ее.

«О! Учитель!» - восклицает она, падая на колени, с вытянутыми руками, как бы умоляя о помощи, а затем она так низко склоняется, что касается пола своим лбом и заливается слезами.

 «В чем дело? Встань. Почему ты так горько плачешь? Ты хочешь рассказать Мне о какой-то беде? Что ты хочешь сказать? Что случилось? Ты знаешь, что Я был в Вифании? Знаешь? И Мне сказали, что есть хорошие новости. Но сейчас ты плачешь… что случилось?» - и Он заставляет ее встать и усаживает на скамейку у стены, а Сам садится перед ней.

«Теперь, сними свою вуаль и мантию, как это сделал Я. Ты, должно быть, задыхаешься под ними. Я хочу видеть лицо Моей дорогой Марты, которая так расстроена, чтобы Я мог разогнать все тучи, приводящие ее в смятение». Марта подчиняется, все еще плача, и теперь видны ее раскрасневшееся лицо и опухшие глаза.

«Ну? Я помогу тебе. Мария послала за тобой. Она очень сильно плакала, она хотела узнать много вещей обо Мне, и ты подумала, что это хороший знак, так что вы хотели, чтобы Я пришел, чтобы завершить чудо. И Я пришел. И сейчас?...»

2. «Сейчас ничего, Учитель! Я ошиблась. Слишком острое желание заставляет видеть то, чего не существует... я позвала Тебя ради чего-то несуществующего... Мария сейчас хуже чем раньше… Нет! Что я говорю? Я клевещу на нее, я говорю неправду. Она

не хуже, потому что не хочет больше видеть около себя никаких мужчин. Она стала другой, но все равно это плохо. Она, кажется, сошла с ума... я больше не понимаю ее... По крайней мере раньше я понимала ее. Но сейчас! Кто может понять ее?» - и Марта

безутешно плачет.

«Теперь успокойся и расскажи Мне, что она делает. Почему она плохая? Итак, она больше не хочет видеть никаких мужчин рядом с собой. Поэтому Я полагаю, что она ведет уединенный образ жизни дома. Это так? Так? Хорошо. Это очень хорошо. То обстоятельство, что она хотела, чтобы ты осталась с ней, как если бы она желала быть защищенной от искушений, - так ты писала, - и то, что она хотела избежать искушений избегая заслуживающих порицания знакомых или того, что могло бы привести к общению с ними – это признаки доброй воли».

«Ты так думаешь, Учитель? Ты действительно так думаешь?»

«Конечно, Я так думаю. Так почему ты считаешь, что она теперь больна? Скажи Мне, что она делает...»

«Хорошо». Марта, несколько ободренная уверенностью Иисуса, заговорила более спокойно. «Хорошо. С тех пор, как я приехала туда, Мария никогда не покидала дома или сада, даже не прогуливалась по озеру на своей лодке. И ее няня сказала мне, что даже до того, как я приехала, она почти никогда не выходила из дому. Видимо, это изменение началось в Пасху. Но до моего приезда, некоторые люди приходили повидать ее и она им не всегда отказывала. Иногда она давала указание никого не пускать к себе. И казалось, что это твердый приказ. Но потом доходило до того, что она била слуг, побуждаемая несправедливым гневом, если, услышав голоса посетителей, она шла в зал и узнавала, что им уже отказано в свидании с ней. Однако она не поступала так с тех пор, как приехала я. В первую ночь она сказала мне, и поэтому я исполнилась надеждой: “Удерживай меня, если будет необходимо, свяжи меня, но не позволяй мне уйти, не позволяй мне видеть никого, кроме тебя и моей няни. Потому что я больна и хочу выздороветь. Но те, кто приходят ко мне или хотят, чтобы я посетила их, подобны болотам, заражающим лихорадкой. И от них я заболеваю еще больше. Но их внешность так прекрасна, такая цветущая и радостная, их плоды так приятны на вид, что я не могу противостоять им, потому что я жалкая и несчастная. Твоя сестра слаба, Марта. И некоторые люди пользуются ее слабостью, чтобы заставить ее совершать безрассудные поступки, на которые часть меня не согласна. Единственная часть, которая еще осталась во мне от моей бедной матери...” и она заплакала. И я так и поступала. Я делала это мягко, когда она была разумной; но я действовала твердо, когда она становилась подобной дикому зверю в клетке. Она никогда не восставала против меня. Напротив, когда худшие моменты искушения проходили, она приходила и плакала у моих ног, положив голову мне на колени и говорила: “Прости меня, прости меня!” И если я спрашивала ее: “За что, сестра? Ты не огорчила меня”,  то она отвечала: “потому что некоторое время назад, или вчера вечером, когда ты сказала мне: ‘Ты не выйдешь отсюда’, я ненавидела и проклинала тебя в своем сердце и я хотела бы, чтобы ты умерла”. В ней нет жалости, мой Господь? Возможно, она сошла с ума? Ее пороки привели ее к безумию? Я думаю, что один из ее любовников дал ей любовного зелья, чтобы сделать ее рабой своей похоти и этот его яд подействовал на ее мозг...»

3. «Нет. Дело не в зелье или безумии. Это нечто совсем иное. Но продолжай».

«Итак, она относится ко мне уважительно и послушна мне. И она перестала дурно обращаться со слугами. Но после первого вечера, она больше ничего не спрашивала о Тебе, и если я упоминала о Тебе, она меняла тему. Но она сидела часами и часами на скале, там где беседка, глядя на озеро, пока зрение ее не притуплялось от солнечных бликов на воде, и каждый раз, когда мимо проплывала лодка, она спрашивала у меня: “как ты думаешь, это лодка галилейских рыбаков?” Она никогда не упоминала Твоего имени или имен апостолов. Но я знаю, что она думает о Тебе и о тех, кто в лодке Петра. Я поняла, что она думает о Тебе, потому что иногда по вечерам, когда мы гуляли в саду или перед сном, или когда я занималась рукоделием, а она ничего не делала, она говорила мне: “Так следует жить согласно учению, которому ты следуешь?” Иногда она плакала, иногда саркастически смеялась подобно безумной или демону.

В других случаях она распускала свои волосы, которые всегда так искусно уложены, и заплетала их в две косы, надевала одно из моих платьев и приходила ко мне, с косами за спиной или спереди, скромно и молодо выглядящая в  или спереди, одно из моих платьевно безумной или демонуимо проплывала лодка,.тся признаками доброй воли.моем закрытом платье,  со скромным выражением лица и говорила мне: “Такой должна быть Мария?” Она иногда даже плакала, целуя свои прекрасные косы, толщиной с ее руку и достигающие ей до колен, это живое золото, которые были предметом гордости моей матери. Временами же, напротив, она смеялась ужасным смехом или говорила мне: “Взгляни, я бы охотнее сделала это и покончила с этим”, и она обвязывала своими косами свою шею и крепко их затягивала, пока ее лицо не становится пурпурным, как если бы ей хотелось задушить себя.

Порой она сожалела или дурно обращалась с собой, и это, очевидно, происходило, когда она чувствовала наиболее яростные соблазны своей плоти. Я ловила ее, когда она начинала бить себя в грудь, жестоко расцарапывать себе лицо или биться головой о стену, и когда я спрашивала ее: “зачем ты это делаешь?” она смотрела на меня с диким невменяемым выражением и говорила: “Чтобы разорвать себя, свои внутренности, сердце, разбить мою голову на куски. Проклятые, вредоносные вещи должны быть уничтожены, и я уничтожаю саму себя”. И если я говорила ей о милости Божьей, о Тебе, – потому что я все еще говорю с ней о Тебе, как если бы она была самой верной из твоих учениц, и я клянусь Тебе, что временами я была в ужасе от того, что упоминала Твое имя в ее присутствии, –  то она отвечала: “Не может быть для меня никакой милости. Я перешла за все пределы”. Затем она, охваченная порывом отчаяния, кричала и била себя до крови: “почему во мне сидит это чудовище, которое разрывает меня на куски? Оно не дает мне покоя. Оно доводит меня до дурных поступков своими сладостно поющими голосами, к которым затем добавляются голоса моих отца и матери, проклинающие меня, и голос Лазаря, потому что ты и Лазарь тоже прокляли меня, и Израиль проклинает меня и оно заставляет меня слушать их, чтобы свести меня с ума...”

Когда она так говорила, я отвечала ей: “почему ты беспокоишься об Израиле, ведь это всего-лишь люди, но не думаешь о Боге? Но поскольку ты растоптала все не соображая, что делаешь, то теперь старайся преодолеть все и не беспокойся о мирском, но только о Боге, о твоих отце и матери. Если ты изменишь свою жизнь, они не будут проклинать тебя, но протянут к тебе свои руки...” И она слушала меня, задумывалась, удивлялась, как если бы я рассказывала невероятную историю, и начинала плакать… но не отвечала.

Порой, напротив, она приказывала слугам принести ей вина и наркотиков, ела и пила эту ненатуральную пищу и говорила: “я делаю это, чтобы забыть.”

Сейчас, поскольку она узнала, что Ты находишься здесь, в районе озера, каждый раз увидев, что я собираюсь пойти к Тебе, она говорит: “Я тоже когда-нибудь пойду ”, и смеется как бы оскорбляя саму себя, и заключает: “таким образом, глаз Божий воззрит также и на навоз”. Но я не хочу, чтобы она пришла. И сейчас, когда я хочу прийти, я жду, пока она заснет после того как истощит свой гнев, напьется и поплачет… и только после всего этого выхожу из дому. И сегодня я сбежала таким же образом, чтобы вернуться ночью, прежде чем она проснется. Это моя жизнь... я уже не надеюсь...»

И она продолжает плакать еще сильнее, чем раньше, так как ее слезы больше не сдерживаются усилием говорить спокойно.

4. «Ты помнишь, Марта, что Я сказал тебе однажды? “Мария больна”. Ты не

хотела в это поверить. Теперь ты сама видишь это. Вы говорите, что она безумна. Сама она говорит, что больна и страдает от греховной лихорадки. Я говорю: она больна, потому что она одержима демоном. Это все-таки болезнь. И ее бессвязное поведение, ее

неистовство и ярость, ее слезы, ее страдания, ее тоска обо Мне являются стадиями болезни, которая пришла к моменту кризиса и проявляется в своих наиболее резких колебаниях. Ты правильно поступаешь будучи с ней доброй и терпеливой. Ты права, когда говоришь с ней обо Мне. Не чувствуй отвращения упоминая Мое имя в ее

присутствии.

Бедная душа Моей Марии! Ее душа тоже была создана Отцом и она ничем не отличается от всех других душ: от твоей, от души Лазаря, от душ апостолов и учеников. Предусматривалось, что ее душа также будет среди тех душ, ради которых Я стал плотью, чтобы стать их Искупителем. В действительности Я пришел скорее ради нее, чем ради тебя, Лазаря, апостолов и учеников. Бедная душа Моей Марии, которая так много страдала! О, Моя бедная Мария, которая был отравлена семью ядами, помимо первого, универсального яда! О, Моя заключенная в тюрьму Мария! Но позволь ей прийти ко Мне! Позволь ей дышать воздухом, которым Я дышу, пусть она услышит Мой голос и встретится с Моим взглядом!... Она назвала себя “навозом...” О! Моя бедная душа, в которой бес гордыни является слабейшим из семи, которыми она одержима! Только потому она и будет спасена!»

5. «А если она встретит кого-нибудь, кто вновь введет ее в заблуждение, когда

она выйдет из дому? Она сама боится этого...»

«И она всегда будет бояться этого, теперь, когда она дошла до ненависти к пороку. Но не бойся. Когда у души уже есть желание прийти к Богу, и ее удерживает от этого только дьявольский Враг, который сознает, что скоро он потеряет свою добычу, и персональный враг собственного эго, приводящий человеческие доводы и судящий ее человеческим образом, приписывая Богу собственные суждения, чтобы воспрепятствовать душе перейти под контроль человеческого эго, тогда эта душа уже достаточно сильна, чтобы противостоять атакам порока и порочных людей. Она нашла Полярную Звезду и больше не отступит.

И не говори ей больше: “Ты думаешь не о Боге, но об Израиле?” Это неявный упрек. Не делай этого больше. Она только что спаслась из пожара. Она – сплошная большая рана. Касайся ее только слегка бальзамом доброты, прощения и надежды... Оставь за ней ее свободу выбора времени, когда ей прийти. Ты должна говорить ей, когда собираешься прийти ко Мне, но не говори ей: “иди со мной”. Наоборот, если ты понимаешь, что она хочет прийти, не иди вместе с ней сама. Вернись и жди ее дома. Она вернется к тебе разбитой Милостью. Потому что Мне необходимо удалить злую силу, которая удерживает ее и на несколько часов она будет выглядеть как женщина, которой перерезали вены или чьи кости удалил врач. Но позже она почувствует себя лучше. Она будет потрясена. Она будет очень нуждаться в ласке и молчании. Помогай ей так, как если бы ты была ее вторым ангелом-хранителем: не давая ей ощутить твоего присутствия.

Если ты увидишь ее плачущей, пусть поплачет. Если ты услышишь, как она задает самой себе вопросы, оставь ее в покое. Если ты видишь, как она улыбается, а потом становится серьезной, а затем улыбается еще раз по-другому, с другим взглядом, с другим выражением лица, не задавай ей вопросов, не заставляй ее чувствовать себя неловко.

Сейчас, поднимаясь, она страдает больше, чем страдала падая. И она должна сама подняться, так же как сама пала. Она не могла вынести твоего взгляда, когда она падала, потому что твои глаза были полны упреков. И она не может выносить твоего взгляда теперь, когда в ней от него растет чувство стыда. Раньше она была сильной, потому что Сатана, ее хозяин, был с ней и злая сила поддерживала ее, и тогда она могла бросить вызов миру, и все же она не смогла бы вынести, если бы ты увидела ее в ее грехе.

Теперь Сатана уже больше не хозяин ей. Он по-прежнему гостит в ней, но Мария держит его за горло. Но она все еще не Моя. Именно поэтому она слишком слаба.

Она не может вынести даже твоих ласковых сестринских глаз, смотрящих на то, как она идет к признанию своего Спасителя. Вся ее энергия используется и расходуется на то, чтобы держать семеричного демона за горло. Перед всеми остальными она беззащитна и обнажена. Но Я вновь облачу и укреплю ее. Иди с миром, Марта. А завтра тактично скажи ей, что Я буду проповедовать рядом с ручьем у источника, здесь, в Капернауме, после вечерней молитвы. Иди с миром. Я благословляю тебя».

6. Марта все еще в недоумении. «Не будь недоверчивой, Марта», - говорит Иисус, наблюдающий за ней.

«Нет, мой Господь. Но я думала... О! Дай мне то, что я могла бы дать Марии, чтобы придать ей немного сил... она так много страдала... и я так боюсь, что она не сможет одержать победу над демоном!»

«Ты маленькая девочка! У Марии есть Я и ты. Как же у нее может не получится?

Во всяком случае, возьми это. Дай Мне твою руку, которая никогда не грешила, и всегда

была доброй, милосердной, деятельной и благочестивой, всегда совершала жесты любви и молитвы, никогда не был ленивой или праздной, или порочной. Теперь Я держу ее между Своими руками, чтобы она стала еще более святой. Поднимай ее против демона, и он не устоит. И возьми этот Мой пояс. Никогда не расставайся с ним. И каждый раз, когда ты видишь ее, говори самой себе: “Могущество Иисуса превосходит силу Его пояса, который может все преодолеть: как демонов, так и чудовищ. Я не должна ничего бояться”. Теперь ты счастлива? Да пребудет с тобой Мой мир. Иди с миром».

Марта поклоняется Ему и выходит. Иисус улыбается, глядя как она поднимается на повозку, которую Марселла подозвала к воротам, и отправляется в Магдалу.