Начало. Строительство стены. Мимир. Бальдр. Наказание Локи. Дети Локи. Рагнарек. Судьбы богов.

 

НАЧАЛО

 

Вначале был только зияющий провал, мировая бездна, по одну сторону от нее было место инея и тумана; по другую – место огня. Гиннунгагап, Нифльхейм и Муспелльсхейм – вот что было вначале. Зияющий провал наполнялся прохладными потоками воды, текущими с места инея и тумана, тепло, даваемое местом огня, превращало прохладную воду в иней; из инея появились два живых существа – древний великан Имир и корова Аудумла.

Имир оставался рядом с Аудумлой и пил ее молоко. Из его ног выходили великаны и великанши; род великанов множился. Потом появился еще один род. Однажды Имир заметил, что Аудумла дышит на ледяную скалу и лижет ее своим языком. В том месте, где от тепла ее дыхания и языка лед растаял, он заметил очертания фигуры. Она не была похожа на фигуру великана; новое существо было намного лучше сложено. Вскоре изо льда показалась голова, покрытая шапкой золотых волос. Еще раз взглянув на появляющееся изо льда живое существо, Имир люто возненавидел его за красоту.

А гигантская корова Аудумла продолжала лизать лед. Древний великан Имир возненавидел новое создание так сильно, что готов был убить его на месте, пока оно еще оставалось в плену льда. Но он знал, что, если сделает это, Аудумла больше не станет кормить его своим молоком.

Того, кто появился из ледяной скалы, звали Бури. Бури взял в жены одну из великанш, и у них родился сын. Их сын Бур взял в жены Бестлу, дочь великана Болторна, и у них родилось трое сыновей; они были первыми из эзиров[23], первыми богами.

Их звали Один, Генир и Лодур[24]. Некоторое время они жили в мире и согласии с Имиром и его детьми. Но только их дети множились, множились и дети Имира, и между ними возникла война. Древний великан был убит. Так огромен был Имир, что его кровь хлынула мощным потоком, в котором утонули все его сыновья, кроме Бергельмира. Когда полилась кровь, он вместе с женой находился в лодке, которую долго несло потоком, пока не прибило к месту, названному Йотунхеймом; от них пошел род великанов, и в том месте они жили.

Один, его братья и его сыновья взяли тело Имира – оно было огромно, ничего большего еще не существовало, – и бросили его в зияющий провал, заполнив тем самым огромную пропасть. Они выкопали из тела кости и сложили из них горы; они взяли зубы и сделали из них скалы; они взяли волосы и сделали из них траву и деревья; а из пустого черепа они сделали небо.

Один, его братья и его сыновья сделали даже больше этого. Они взяли искры и языки огня, которые вырывались из Муспелльсхейма, и сделали из них луну, солнце и все звезды, которые сейчас сияют в небе. Солнце и луну везли кони. Коней солнца звали Арвак и Альсвинн, что означает рано встающий и быстроногий. Когда Один осветил мир солнцем и луной, великаны, родившиеся от Бергельмира и его супруги, разгневались. Они нашли двух самых свирепых, сильных и быстроногих волков Йотунхейма и отправили их в погоню за солнцем и луной – Солем и Мани. С тех пор солнце и луну всегда преследуют волки из Йотунхейма – места, где живут великаны.

Затем Один, Генир и Лодур создали род человеческий. Первую пару людей звали Аск и Эмбла. Боги создали их из ясеня и ильма. Один дал им души и радость движения; Генир дал им чувства и ощущения, Лодур дал им тепло и цвет. Боги сделали мир для себя и мир для людей. Асгард назывался мир, который боги создали для себя, Мидгард назывался мир, который они предназначили для людей. А чтобы великаны не могли выбраться из Йотунхейма и уничтожить Мидгард, боги установили вокруг него забор, использовав бровь Имира. Из плоти Имира вышли карлики. Боги создали мир и для них, который назывался Свартальфахеймом. Он располагался под Мидгардом.

Одно дерево росло во всех мирах, а его корни находились в трех мирах. Дерево называлось Иггдрасиль. Один его корень был в Асгарде, один был в Йотунхейме и один – в Нифльхейме – мире мертвых. Корень, находившийся в Нифльхейме, был у колодца, в котором сидел ужасный дракон Нидхегг, который вечно грыз корни Мирового дерева, стараясь уничтожить его. Белка Рататоск бегала вверх‑вниз по стволу, беспокоя и дракона, который грызет корень, и орла, сидящего на вершине. Она бежала вниз, чтобы рассказать дракону, что орел намеревается разорвать его на куски, а потом бежала вверх, чтобы поведать орлу о том, что дракон собирается его пожрать. Около корня дерева в Йотунхейме был колодец, который охранял Мимир Мудрый. Кто бы ни напился из этого колодца, узнавал множество полезных вещей. А у корня дерева в Асгарде был другой колодец. Его охраняли три сестры – норны[25], которых звали Урд, Верданди и Скульд – Прошлое, Настоящее и Будущее. Они брали воду из колодца и поливали Иггдрасиль, чтобы мировое дерево оставалось сильным и зеленым. Колодец называли колодцем Урда. По его воде плавали два лебедя, они пели, и обитатели Асгарда часто слышали эти дивные звуки.

В Асгарде было много залов. Главный из них назывался Гладсхейм и был построен из деревьев с золотыми листьями из рощи Гласир, здесь сидел великий Один и еще двенадцать богов, которые были ему равными; здесь же проходили празднества богов. На них Один, отец богов и людей, сидел сам, облаченный в синюю мантию и сияющий шлем, выполненный в форме орла. Он сидел на высоком троне, ничего не ел и только пил вино богов, а еду, которую он брал со стола, отдавал Гери и Фреки – волкам, которые сидели рядом с его троном. Еще был Вингольф – зал богинь, где сидела Фригг, супруга Одина, и другие богини. Еще был Хейдскьольф[26], крытый серебром: отсюда Один мог обозревать другие миры. Еще был Фенсалир, где Фригг пряла свои золотые нити; был Брейдаблик, где жил Бальдр со своей любимой супругой, юной Нанной. Еще был Бильскирнир, где жили Тор и его супруга Сиф. И был зал, где те, кто были героями среди людей, жили и устраивали пиршества, когда после смерти пришли к Одину; этот зал назывался Вальхалла.

Между Асгардом и Мидгардом протянулся мост Биврест, или Радуга. Это прочный и очень красивый мост. Он всегда залит красноватым свечением, которое дает пламя костра, горевшего всегда, чтобы по мосту не могли пройти великаны. Если по нему пройдут великаны, мост сломается, и начнется война, которая положит конец всему. Мост охраняет Хеймдалль. Он никогда не спит и может слышать, как на земле растет трава, а на спине барана – шерсть. Его зубы из чистого золота. И днем и ночью он может видеть на много миль вокруг. Его жилище зовется Химинбьорг, или святая гора. Однажды он достанет рог, спрятанный под корнями Иггдрасиля, и подует в него. Звук рога сообщит богам и героям, что великаны идут по мосту Биврест и великая битва между богами и великанами, которая положит конец всему, начнется.

Эзиры обосновались в Асгарде и не позволили великанам уничтожить Асгард и Мидгард. У них были и другие враги. На них напали ваны и уничтожили их троны. Один заключил мир с ванами. Он дал им заложников и взял заложников у них. Он отдал ванам Генира, а взял у них Ньерда. Тогда между эзирами и ванами установился мир; они объединились, чтобы вместе противостоять великанам.

 

СТРОИТЕЛЬСТВО СТЕНЫ

 

Прежде чем был заключен мир между ванами и эзирами, прежде чем троны богов были построены снова, перед богами предстало странное существо.

– Я знаю, что задумал Один, – сказал пришелец. – Он хочет создать сильный и прекрасный город богов. Я не могу строить прекрасные залы. Но я могу строить прочные стены, которые никому и никогда не удастся сломать. Позвольте мне построить стену вокруг Асгарда.

– Сколько тебе потребуется времени, чтобы построить стену вокруг Асгарда? – спросил Один, отец богов и людей.

– Только год, о Один, – ответствовал незнакомец.

Один понимал, что, если вокруг Асгарда будет возведена прочная стена, богам не придется прикладывать столько усилий, чтобы защитить Асгард от великанов. Он решил, что даже самая большая плата, которую потребует незнакомец, не будет слишком велика за это. Пришелец заверил, что за один год возведет вокруг Асгарда великую стену. И тогда Один поклялся, что боги даруют ему то, что он попросит, если строительство будет завершено в течение года, начиная с того дня.

Незнакомец ушел и вернулся утром. Он начал работу в первый день лета. Он не привел с собой ни одного помощника, кроме огромного коня. Боги решили, что конь будет таскать камни, которых потребуется очень много для строительства, но только конь делал намного больше. Он укладывал камни и скреплял их раствором. День и ночь, при ярком свете и во мраке конь не прекращал работу. И вскоре появилась стена, окружающая великолепные залы, построенные богами.

Строительство близилось к завершению, и боги стали спрашивать друг друга, какую награду потребует незнакомец.

Один пошел к строителю.

– Мы восхищены работой, которую ты и твой конь для нас делаете, – сказал он. – Теперь никто не сомневается, что постройка великой стены вокруг Асгарда будет завершена до первого летнего дня. Скажи мне, какую плату ты потребуешь? Мы должны ее приготовить.

Незнакомец на минуту отвлекся от работы.

– О Один, отец богов, в награду за свои труды я бы хотел получить солнце, луну и богиню Фрейю в жены.

Услышав эти дерзкие речи, Один разгневался. Он вернулся к другим богам, которые строили великолепные сверкающие золотом залы, и сообщил им требование незнакомца. Боги сказали: «Без солнца и луны мир зачахнет». А богини сказали: «Без Фрейи в Асгарде воцарится уныние».

Боги решили, что лучше оставить стену недостроенной, чем выполнить требования строителя. Но тут заговорил один из них. Это был Локи – божество только наполовину. Его отцом был великан. «Пусть незнакомец построит стену вокруг Асгарда, – сказал он, – а я найду способ заставить его отказаться от своих притязаний. Скажите ему, что стена должна быть готова до последнего камня к первому дню лета, если же в ней не окажется хотя бы одного камня, ему ничего не заплатят».

Боги пошли к незнакомцу и сказали ему, что, если последний камень не будет уложен в стену до наступления первого дня лета, он не получит ни солнце, ни луну, ни Фрейю. Теперь они знали, что строитель – один из великанов.

Великан и его конь стали работать еще быстрее, чем раньше. Ночью, когда великан спал, конь продолжал трудиться, перетаскивая камни и укладывая их в стену своими могучими передними ногами. Стена вокруг Асгадра день ото дня становилась все выше и выше.

Но великие боги не радовались, видя, как вокруг их прекрасных жилищ растет высокая стена. У них не было сомнений в том, что великан и его конь закончат работу до наступления первого дня лета и заберут солнце и луну, а также Фрейю, пришедшую к ним от ванов, которую любили все в Асгарде.

Только Локи сохранял безмятежное спокойствие. Он, как и раньше, говорил, что найдет способ помешать великану закончить работу вовремя и заставить отказаться от платы, которую ему обещал Один.

Осталось три дня до наступления лета. Стена был готова. Осталось только уложить каменный блок над воротами. Великан, прежде чем отправиться спать, велел коню притащить камень, чтобы он мог утром уложить его на место и завершить работу за два дня до наступления лета.

Была чудесная лунная ночь. Свадильфари – могучий конь великана – тащил огромный каменный блок. Ничего более тяжелого ему еще не приходилось перетаскивать. Неожиданно он увидел маленькую кобылу, скакавшую к нему. Конь никогда раньше не видел столь прекрасного создания и потому застыл на месте, глядя на чаровницу с удивлением и восторгом.

– Свадильфари, раб, – сказала кобылка и проскакала мимо.

Свадильфари оставил камень, который тащил к месту строительства, и окликнул маленькую лошадку. Она подошла.

– Почему ты назвала меня «Свадильфари, раб»? – полюбопытствовал конь.

– Потому что тебе приходится день и ночь трудиться на своего хозяина, – объяснила кобыла. – Он заставляет тебя работать без сна и отдыха и не позволяет наслаждаться жизнью. Вот и сейчас ты не осмелишься оставить свой тяжелый камень и поиграть со мной.

– Почему ты считаешь, что я не осмелюсь?

– Потому что я знаю это, – сказала кобыла и поскакала по залитому лунным светом лугу.

Правда заключалась в том, что Свадильфари действительно устал, работая день и ночь. Когда же он увидел, что маленькая кобылка быстро удаляется от него, то ощутил острое недовольство. Он оставил тяжелый камень на земле, немного потоптался в нерешительности, потом заметил призывный взгляд кобылы и устремился за ней.

Он не догнал прекрасную незнакомку. Очень уж легкой и быстроногой она была. Она скакала по зеленому лугу, залитому мягким лунным светом, иногда оборачиваясь и глядя на Свадильфари, который тяжело скакал за ней. Кобыла сбежала вниз по склону, и Свадильфари последовал за ней, наконец ощутив вкус свободы. Он наслаждался свежестью ветра, ароматом трав и цветов и предвкушением счастья. С первыми лучами солнца они оказались возле большой пещеры; кобылка вошла внутрь. Свадильфари за ней. Только здесь тяжелому коню удалось догнать быстроногую кобылку, и две лошади потрусили по пещере рядом. Кобылка рассказывала Свадильфари занимательные истории о гномах и эльфах.

Они прошли через пещеру и оказались в роще. Кобылка принялась так мило играть с могучим конем, что он совсем позабыл о времени и необходимости работать. А тем временем великан проснулся и стал разыскивать своего помощника.

Рано утром он пришел к стене, собираясь уложить последний камень над воротами и закончить работу. Но камня на месте не оказалось. Он позвал Свадильфари, но коня нигде не оказалось. Великан отправился на поиски. Он искал повсюду, даже в стране великанов, но Свадильфари нигде не было.

Наступил первый день лета. Боги пришли и увидели, что строительство стены не закончено. Над воротами нет последнего камня. Они сказали друг другу, что, если камень не появится до вечера, они будут считать себя свободными от обязательств. Часы летнего дня пролетели быстро, но великан так и не установил последний камень над воротами. Вечером он явился к богам.

– Твоя работа не закончена, – сказал ему Один. – Ты заставил нас заключить с тобой невыгодную сделку, но теперь мы не считаем необходимым выполнять условия соглашения. Ты не получишь ни луну, ни солнце, ни Фрейю в жены.

– Я построил эту стену, – сказал великан, – я же ее и сломаю. – С этими словами он вышел из ворот и пошел прочь от Асгарда.

Вернулся Локи. Он рассказал богам, как превратился в симпатичную кобылку и лишил великана его единственного помощника. Боги воцарились в своих великолепных залах, окруженных прочной стеной, и возрадовались, что никакой враг им теперь не страшен. Только Тор не радовался – Тор, сын Одина, хранитель клятв. Он разгневался, узнав, что великан был обманут. Один тоже не радовался. Он знал, что теперь великаны станут вечными врагами богов и однажды они выступят против эзиров в великой битве.

 

МИМИР

 

Один отправился к Мимиру, чтобы испить глоток воды из колодца мудрости, который охранял Мимир. Он хорошо знал, какую цену запросит Мимир за глоток воды из его колодца – он потребует правый глаз Одина. Это была страшная цена, и отец богов и людей был очень встревожен.

Лишиться правого глаза! Вечно видеть мир только одним глазом! Один уже готов был повернуть обратно в Асгард, отказавшись от своей идеи.

Но, повернув голову на юг, он взглянул в сторону Муспелльсхейма и увидел Сурта с огненным мечом. Он знал, что это ужасное создание однажды объединится с великанами в войне против богов. Он повернул голову на север и увидел страну тьмы и страха – Нифльхейм. Один знал, что мир находится между Суртом, который уничтожит его огнем, и Нифльхеймом, из которого придет то, что вернет мир к тьме и небытию. Он, старший из богов, должен приобрести достаточно мудрости, чтобы помочь спасти мир.

Смирившись с неизбежностью потери и боли, Один направился к колодцу Мимира. Он находился под корнями Иггдрасиля, росшего в Йотунхейме. Там сидел Мимир, страж колодца мудрости, его взор был устремлен в темные глубины. Мимир, пивший воду из колодца каждый день, знал, кто предстал перед ним.

– Приветствую тебя, Один, старший из богов! – молвил он.

Один почтительно ответил на приветствие Мимира, мудрейшего из всех, и сказал:

– Я хочу испить воды из твоего колодца, Мимир.

– За это надо заплатить, – ответствовал мудрейший. – Всем, кто приходил до тебя, цена казалась неприемлемой. Заплатишь ли ее ты, старший из богов?

– Меня не остановит цена, которую придется заплатить, Мимир, – сказал отец богов и людей.

– Тогда пей, – согласился Мимир. Он взял рог, лежащий в корнях Иггдрасиля, наполнил его водой из колодца и передал Одину.

Один взял рог обеими руками, приник к нему и стал пить. И пока он пил, ему открылось будущее. Он увидел все беды и горести, которые обрушатся на богов и на людей. Но он также видел, почему все они должны произойти и как их вынести, чтобы боги и люди сохранили при этом честь и благородство. Видел он и силу, которая однажды – и этот день, увы, наступит очень не скоро – уничтожит зло, которое приносит в мир беды, горести и отчаяние.

Допив воду из гигантского рога, данного ему Мимиром, Один поднес руку к лицу и вырвал правый глаз. Боль была ужасной, но он не застонал. Он склонил голову и прикрыл лицо плащом. Мимир взял глаз и бросил его в воду. Глаз Одина медленно опустился на дно колодца мудрости. Он сверкал из‑под воды, чтобы все, пришедшие к колодцу, знали о цене, уплаченной старшим из богов за мудрость. Мимир набрал воду в сосуд, который был тем глазом. Он полил из него корни Иггдрасиля.

 

БАЛЬДР

 

В Асгарде было два места, которые сулили силу и радость для эзиров и для ванов. Одним из них был сад, где росли яблоки, которые собирала Идун[27], – яблоки, дававшие молодость тем, кто их ел; другое – обитель мира, где в зале, названном Брейдаблик, жил Бальдр.

В обители мира никогда не совершались преступления, не проливалась кровь, не звучала ложь. Удовлетворение владело умами обитателей Асгарда, когда они думали об этом месте. Живший в Брейдаблике Бальдр был красив. Он был так красив, что все белые цветы на земле были названы его именем. Он был так счастлив, что все птицы на земле пели его имя. Он был так мудр и справедлив, что его суждения никогда не подвергались сомнению.

Но даже в обитель Бальдра явился предвестник несчастья. Бальдру приснился сон. Во сне он увидел царицу Хель, которая была наполовину живой женщиной, наполовину мертвым телом. Во сне Хель пришла в Асгард и сказала: «Один из эзиров должен жить со мной в моем царстве под землей». Когда Бальдр поведал богам о своем сне, наступило молчание. А Один и Фригг, отец и мать Бальдра, переглянулись, и страх закрался в их сердца.

Один поднялся на сторожевую башню. Он ждал, когда вернутся Хугин и Мунин, вороны, которые летали по мирам и приносили новости обо всех происшествиях. И вот они прилетели. Опустившись на его плечи, они поведали, что в царстве Хель уже расстелена кровать и приготовлен стул для одного из богов.

Услышав это, Один сел на Слейпнира, своего восьминогого коня, и поскакал вниз, в царство мертвых. Три дня и три ночи длилось путешествие. Однажды одна из собак Хельхейма отвязалась, залаяла и бросилась по следу Слейпнира. Весь день и всю ночь Гарм, так звали пса, преследовал коня и всадника; Один чувствовал запах крови, стекавшей с его чудовищных челюстей.

Наконец, Один прибыл туда, где, укрытые саванами, лежали мертвые. Один спешился и громко позвал одного из мертвых встать и поговорить с ним. Он призывал мертвого пророка. И, назвав имя, он прочитал руну, имевшую силу прерывать сон мертвых.

Раздался стон, и под саванами кто‑то зашевелился. Тогда Один крикнул:

– Встань же, пророчица Вельва!

Шевеление стало более заметным, и наконец над саванами поднялись голова и плечи.

– Кто зовет Вельву? Дожди поливали мою плоть, а ветры не давали покоя костям так долго, что живым и не снилось. Ни один живой голос не имеет права пробуждать меня от сна мертвых.

– Это зовет тебя Вегтам, привыкший к пути. Для кого приготовлены кровать и стул в жилище Хель?

– Для Бальдра, сына Одина, приготовлена кровать, сварен мед и оставлен свободным стул. А теперь позволь мне вернуться ко сну, я так долго его ждала.

– Подожди, мудрая женщина! Скажи, кто станет убийцей Бальдра? Кто отнимет жизнь у сына Одина? Ответь же, пророчица Вельва!

– Слепой Ход станет убийцей Бальдра, это он отнимет жизнь у сына Одина. Но я больше не хочу говорить. Мне нужен покой.

– Подожди, мудрая женщина! Кто отомстит тому, кто совершит это злое дело? Кто предаст огню убийцу Бальдра?

– Вали[28], который еще не родился, отомстит тому, кто совершит это злое дело. Он не будет мыть свои руки и причесывать волосы, пока не предаст огню убийцу Бальдра. Но я больше не хочу говорить. Мне нужен покой.

– Подожди, мудрая женщина! Мне нужно знать, какие девы станут оплакивать Бальдра?

– Ты не Вегтам; ты Один; ступай домой, Один, и знай, что никто не будет искать меня, пока Локи не будет освобожден от оков и пока в последней битве не сойдутся воины.

И в царстве мертвых наступила тишина. Один сел на коня и тронулся в обратный путь. Четыре дня ехал он во мраке и безмолвии и прибыл в Асгард.

 

Фригг терзали те же страхи, что и Одина. Она смотрела на сына, и ей казалось, что на него уже пала зловещая тень Хель. Но потом она слышала пение птиц в обители мира и начинала верить, что никто в мире не посмеет причинить вред Бальдру.

Чтобы укрепить свою уверенность, она пошла ко всем вещам, которые могли бы причинить вред Бальдру, и взяла с них клятву, что они никогда этого не сделают. Она взяла клятву с огня и воды, со всех металлов, с земли, камней и больших деревьев. Она взяла клятву с птиц, зверей и всех тварей ползущих, с ядов и болезней. Все они с готовностью дали клятву, что никогда не будут действовать во вред Бальдру.

Когда Фригг вернулась и рассказала о своих деяниях, уныние, поселившееся в Асгарде, рассеялось. Бальдр останется в городе богов. Конечно, возможно, Хель действительно приготовила для него место в своем мрачном царстве, но ни огонь, ни вода, ни железо или другие металлы, ни земля, ни камни, ни большие деревья не помогут ей получить прекрасного бога. Не станут помогать ей ни птицы, ни звери, ни все твари ползущие, ни яды и ни болезни. «У Хель нет средств, чтобы получить тебя!» – кричали эзиры и ваны Бальдру.

В их сердцах возродилась надежда, и они устроили игры в честь Бальдра. Пока он стоял в своей обители мира, они принесли все вещи, которые поклялись оставить его невредимым. В него не летел ни боевой топор, ни камень из пращи, ни горящая головня. Водный поток тоже отказывался причинить вред любимцу Асгарда. И эзиры, и ваны только радостно смеялись, глядя, как от Бальдра отлетает все, а сам он весело улыбается. Поучаствовать в играх пришли не только боги, здесь была большая толпа других существ – карлов и дружественных великанов.

С этой толпой пришел Локи, изгнанный из Асгарда. Он наблюдал за играми издалека. Он видел, как в Бальдра летели камни, куски железа, деревья и прочие снаряды, а сам он стоял невредимым и только улыбался, глядя вокруг. Локи не понимал, что все это значило, но отдавал себе отчет, что не стоит требовать объяснений у тех, кто его знал.

Он принял облик старой женщины; он затесался среди тех, кто был вокруг Бальдра; он разговаривал с карликами и дружественными великанами. «Иди к Фригг и спроси ее». Это было все, что он слышал в ответ на свои расспросы.

Тогда Локи отправился в зал Фригг. Тем, кто окружал богиню, он сказал, что его имя Гроа и он – старая колдунья, которая извлекла из головы Тора осколок точила, врезавшийся в нее в результате меткого броска великана. Фригг знала о Гроа и воздала хвалу колдунье за все, что та сделала.

– Не объяснишь ли ты мне, о богиня, значение всех этих странностей, которые делают эзиры и ваны? – спросил Локи.

– Конечно, я тебе все расскажу, – сказала Фригг, окинув мнимую колдунью ласковым взглядом. – Они кидают всякие тяжелые и опасные вещи в Бальдра, моего возлюбленного сына. И весь Асгард радуется, видя, что ни дерево, ни камень, ни металл не причиняют ему никакого вреда.

– А почему они не ранят его? – удивилась мнимая колдунья.

– Потому что я взяла у всех опасных вещей клятву, что они не станут вредить Бальдру, – объяснила Фригг.

– У всех до единой, госпожа? Неужели в мире не осталось ничего, что могло бы ранить Бальдра?

– Что ж, если быть точной, действительно есть одна вещь, у которой я не потребовала клятву. Но она настолько мала и тонка, что я прошла мимо, даже не подумав взять у нее клятву.

– Даже представить себе не могу, что это может быть! – воскликнул Локи в облике старой колдуньи.

– Белая омела[29], которая не имеет ни корней, ни силы. Она растет на восточной стороне Вальхаллы. Я прошла мимо нее, не взяв клятву.

– И вы были правы, моя госпожа. Как может омела, не имеющая даже корней, навредить Бальдру? – С этими словами мнимая колдунья заковыляла к выходу.

Но ковылял Локи недолго. Удалившись на безопасное расстояние, он принял свой обычный облик и заторопился к восточной стороне Вальхаллы. Там рос огромный дуб, на одной из ветвей которого рос маленький кустик омелы. Локи сорвал побег и, держа его в руках, направился туда, где эзиры и ваны продолжали воздавать почести Бальдру.

Когда Локи приблизился, все от души веселились. Великаны и карлики, ваны и герои из Вальхаллы – все бросали в Бальдра самые разные снаряды, и ни один не попадал в цель. Великаны бросали слишком далеко, карлики – слишком близко, остальные тоже не могли похвастать меткостью. И было очень странно видеть в веселой развлекающейся толпе одно грустное лицо. Это был Ход, слепой брат Бальдра.

– Почему ты не участвуешь в общем веселье? – спросил Локи, изменив голос.

– Мне нечего бросить в Бальдра, – ответил Ход.

– Тогда возьми это и брось, – предложил Локи, – это побег омелы.

– Я же не вижу, куда бросать, – заметил слепой юноша.

– Ничего, я направлю твою руку, – ответил Локи. Он вложил ветку омелы в руку Хода и направил бросок в нужном направлении. Тонкая веточка полетела в Бальдра. Она ударила его в грудь, и любимец Асгарда с громким стоном рухнул мертвым.

В страхе и удивлении замерли эзиры и ваны, карлики, дружественные великаны и герои Вальхаллы. Локи ускользнул. А слепой Ход, рука которого бросила в брата побег омелы, спокойно стоял, не ведая, что именно его бросок лишил Бальдра жизни.

И тогда над обителью мира разнесся скорбный плач. Это горевали эзиры и ваны. Бальдр умер, и они оплакивали его. И пока они причитали, в толпе появился Один.

– Хель все‑таки удалось отнять его у нас, – сказал Один Фригг, когда они оба склонились над телом своего возлюбленного сына.

– Нет, я не согласна! – закричала Фригг. Когда эзиры и ваны оправились от первого шока, мать Бальдра пошла к ним. – Кто из вас хочет получить мою вечную любовь и признательность? – спросила она. – Кто бы это ни был, пусть он отправится в темное царство Хель и предложит царице взять выкуп за Бальдра. Возможно, она согласится и отпустит его к нам. Кто из вас пойдет? Конь Одина готов к путешествию.

И тогда вперед выступил Гермод Смелый, брат Бальдра. Он сел на Слейпнира и направил коня к царству Хель.

Девять дней и ночей ехал Гермод. Его путь пролегал через непроходимые заросшие низины, каждая из которых была глубже и темнее предыдущей. Он подъехал к реке, которая называлась Гьоль, и к мосту через нее, сверкавшему золотом. Его охраняла бледная дева, преданная служанка Хель.

– Краски жизни еще тебя не покинули, – сказала бледная дева Модгуд. – Зачем прибыл ты в царство мертвых к его владычице Хель?

– Я – Гермод, – ответил юноша, – и я пришел узнать, не возьмет ли Хель выкуп за Бальдра.

– Жилище Хель не может не испугать тех, кто в него входит, – сказала Модгуд, – вокруг него стоит высокая стена, которую даже твой могучий конь вряд ли перепрыгнет. Дверь в него – Риск, кровать в нем – Тревога, стол – Голод, а портьеры – Адские мучения.

– И все же я должен попасть к Хель, – сказал Гермод.

– Бальдр проехал по этому мосту, – сообщила Модгуд, – и направился на север.

Гермод поехал в этом же направлении и вскоре подъехал к высокой ограде. Он спешился, подтянул подпругу, потом снова сел в седло и пришпорил Слейпнира. Могучий конь легко перепрыгнул через ограду. Гермод направил его к дому. Оттуда вышла Хель и заговорила с Гермодом. Она сказала, что, если Бальдра действительно так сильно любят в мире живых, она возьмет за него выкуп и позволит вернуться в Асгард.

– Если все живое и мертвое тоскует и плачет по нему, тогда он вернется к эзирам. Но он останется со мной, если хотя бы кто‑то не заплачет и скажет, что смерть Бальдра ему безразлична.

Сердце Гермода исполнилось радостью. Он повернул коня и тронулся в обратный путь. Он снова проехал по непроходимым заросшим лесом низинам, каждая из которых была глубже и темнее предыдущей. Он вернулся в верхний мир и увидел, что все вокруг плачет, тоскует по Бальдру. Он пришпорил коня и поспешил дальше. Все, кого он встречал на своем пути, молились, чтобы Бальдру удалось вырваться из царства Хель. Земля и камни, деревья и металлы, все молились о том же. Но однажды Гермод заметил ворону, которая сидела на засохшей ветке. Ворона явно не горевала. Она вспорхнула с ветки и полетела прочь; Гермод последовал за ней: ему необходимо было убедиться, что она тоже тоскует по Бальдру.

Ворона скрылась из вида в пещере, из которой тут же показалась старая уродливая карга. Она улыбалась.

– Если ты ворона, которая только что влетела сюда, ты должна горевать по Бальдру.

– Я – Токк, и я не собираюсь лить слезы по этому божеству. Пусть он останется у Хель. Мне все равно.

– Но все в мире плачут по Бальдру, – сказал Гермод.

– А Токк не уронит ни одной слезинки, – сообщила старуха. – Я его никогда не любила.

И Гермод понял, что ему не придется возвращаться в царство Хель за Бальдром. Теперь все знали, что в мире есть кто‑то, не проливающий слез по Бальдру. Понуро склонив голову, Гермод возвратился в Асгард.

 

Когда эзиры и ваны узнали, что выкуп не будет принят, им пришлось смириться с тем, что любимец Асгарда ушел от них навсегда. И они стали готовить тело Бальдра для сожжения. Сначала они обрядили тело в богатые одежды, потом каждый из эзиров и ванов оставил рядом с ним ценный дар. Затем все простились с ним, запечатлев поцелуй на его холодном челе. И только Нанна, юная супруга Бальдра, с плачем бросилась на грудь умершего, ее нежное сердце разоралось, и она умерла от горя. И снова стали эзиры и ваны лить слезы. Они взяли тело Нанны и положили ее рядом с телом ее любимого супруга.

Тела Бальдра и Нанны были доставлены на берег моря. Хрингхорни называлась ладья Бальдра. Она была очень большой. Боги хотели столкнуть ее в воду, чтобы устроить на ней погребальный костер, но, несмотря на все их усилия, ладья не сдвинулась с места. Тогда послали за великаншей Хюроккинн. Она прибыла верхом на огромном волке, уздой которого служила гадюка. Когда она спешилась, волка пришлось удерживать четырем великанам. Хюроккинн одним движением руки столкнула ладью в море. Волны ударили в борт ладьи, и задрожала земля.

Тела Бальдра и Нанны были перенесены на борт. Там был Тор со своим молотом Мьелльниром; там был Фрейр на колеснице, в которую впряжен вепрь; там был Хеймдалль[30] верхом на коне; там была Фрейя в колеснице, запряженной кошками; там был Один с воронами на плечах; там была Фригг и остальные боги и богини. Там же были карлики и великаны. Когда корабль закачался на волнах, вспыхнуло пламя. Оно осветило одинокую фигуру, склонившуюся над Бальдром и шепчущую ему что‑то. Это был Один, отец людей и богов. Он сошел с корабля, и пламя разгорелось. Словно лишившись от горя дара речи, молча стояли эзиры и ваны, великаны, карлики и герои из Вальхаллы и смотрели на огонь. По их лицам струились слезы. Они никак не могли смириться с тем, что Бальдр, бог весны и любимец Асгарда, отправился в мрачное царство Хель.

Но что же шепнул Один Бальдру, в последний момент склонившись над телом сына? Он поведал ему о небесах над Асгардом, которых пламя Сурта никогда не достигнет; о жизни, которая снова станет прекрасной после того, как по миру людей и миру богов пронесется огонь.

 

НАКАЗАНИЕ ЛОКИ

 

Ворона летела на север и громко каркала: «Пусть он останется у Хель! Пусть он останется у Хель!» Облик вороны приняла старая карга Токк, а облик старой карги Токк принял Локи.

Он летел на север и, наконец, оказался там, куда стремился, – на просторах Йотунхейма. Он жил там в облике вороны, скрываясь от гнева богов. Он сказал великанам, что пришло время строить корабль «Нагльфар». Его следовало построить из ногтей мертвых людей. Корабль отправится в Асгард в день Рагнарек, и у руля будет стоять великан Хрюм. Прислушавшись к его словам, великаны начали строить «Нагльфар», корабль, который и люди и боги предпочли бы никогда не видеть.

Потом Локи, устав от холода Йотунхейма, полетел на жаркий юг. Обернувшись ящерицей, он жил среди горячих скал Муспелльсхейма. Он весьма порадовал огненных великанов, рассказав, что боги утратили значительную часть своего могущества: Тюр, храбрейший из эзиров, лишился правой руки, а Фрейр, главный из ванов, отказался от своего волшебного меча ради того, чтобы завоевать Герд, дочь великана.

И только одна обитательница Асгарда тосковала по Локи – его жена Сигюн. И хотя Локи покинул ее, не потрудившись скрыть свою ненависть, она лила слезы по своему злобному супругу.

Муспелльсхейм надоел Локи так же, как и Йотунхейм, и зловредный божок отправился в мир людей. Он знал, что здесь гнев богов мог его настигнуть, и был готов в любой момент бежать. Он построил дом с четырьмя дверями, чтобы иметь обзор во всех направлениях. И кроме того, он имел возможность превратиться в лосося.

В облике лосося Локи нередко скрывался в мерцающих водах. Но даже рыб, мирно плавающих по соседству, Локи ненавидел. Он соорудил из льняной нити сеть, чтобы люди получили средство для вытаскивания рыб из воды большими косяками.

Боги искали Локи повсюду и наконец обнаружили его жилище. Предприимчивое божество прыгнуло в водопад, превратившись в лосося. Когда преследователи вошли в дом, они нашли только потухший очаг. В золе были видны обрывки сети, и боги поняли, что перед ними нечто, предназначенное для ловли рыбы. И они сделали новую сеть, в точности такую же, какую уничтожил Локи.

С сетью в руках преследователи направились к водопаду. Они забросили сеть и стали тянуть ее по воде. И Локи с ужасом понял, что против него используется его же собственное изобретение. Он лег на дно между двумя камнями, и сеть прошла над ним.

Но преследователи почувствовали, что сеть задела что‑то лежащее на дне. Они привязали к ней грузила и повторили попытку. Хитрый божок был вынужден признать, что на этот раз ему не спастись. Он всплыл на поверхность и поплыл к морю. Боги его увидели, когда он прыгал в водопад. Тор приготовился схватить его.

Локи снова вынырнул в устье реки, но что это? Над морскими волнами гордо реял орел, высматривающий добычу. Пришлось вернуться в реку. Божок совершил головокружительный прыжок и перепрыгнул сеть, которую все еще тянули его преследователи. И угодил в руки Тора. Тор был достаточно силен, чтобы удержать отчаянно вырывающегося лосося. Ни одна рыба еще так не боролась с человеком. И ему почти удалось освободиться. Враг держал его только за хвост, зато очень крепко. Тор отнес извивающуюся рыбину подальше от воды и заставил Локи принять свой прежний облик.

Боги привели Локи в пещеру и привязали его к трем остроконечным камням. Там они решили его оставить, связанного и беспомощного. Но Скади, в которой текла горячая кровь великанов, была недовольна. Она считала, что Локи должен помучиться. Поэтому она отыскала змею, с жала которой стекал смертоносный яд, и привязала над головой Локи. Капли яда капали на тело божка, принося ему невыносимые мучения.

Добросердечная Сигюн пришла на помощь своему непутевому супругу. Она ушла из Асгарда и добровольно поселилась в темной и холодной пещере,