Акт о государственной измене, изданный против Ричарда III и его сторонников

 

Акт о государственной измене был парламентским постановлением, с помощью которого английские короли конца XV и XVI веков карали своих разгромленных противников, обходясь без надлежащих юридических процедур. В сущности, это было наказание за измену. Целью принятия акта было упразднение всех прав подсудимого, с тем чтобы он уже не мог носить никаких титулов и передавать их по наследству, поскольку отныне его «кровь была испорчена». Сторонники Ричарда, конечно, сражались при Босворте за своего законного короля и, таким образом, явно не могли совершить измену. Однако Генрих преодолел эту «техническую формальность»: он стал датировать начало своего правления днем, предшествовавшим битве, и в силу этого мог теперь утверждать, что сторонники Ричарда вышли сражаться против законного короля, то есть совершили очевидную измену. Как бы то ни было, действия Генриха в этой области возбудили страхи и опасения даже среди самых стойких его приверженцев, и ему пришлось надавить на Парламент, чтобы акт был принят. Трудно представить, как еще Генрих мог бы решить эту проблему (ведь на поле битвы Ричард, несомненно, был единственным законным королем), но это, очевидно, оставило неприятный осадок в памяти современников. В целом были объявлены изменниками 28 человек, однако к 1495 году до двадцати из них были реабилитированы, а концу правления Генриха число восстановленных в правах стало еще более значительным. Таким образом, хронисты справедливо говорят, что Генрих явил милосердие по отношению к знатным сторонникам Йоркской династии и джентри. На самом деле у него не было возможности поступить иначе, хотя его жесты милосердия были не такими щедрыми, как у предыдущих королей: реабилитируя государственных изменников, он почти всегда налагал на них денежные штрафы и обычно позволял своим придворным, которым ранее пожаловал конфискованные владения изменников, удержать их за собой[240]. Имеет смысл более детально рассмотреть статистические данные, относящиеся к людям, против которых были изданы акты об измене. В ходе своего правления Генрих VII объявил государственными изменниками 138 человек и реабилитировал 52 из них. Как указывает профессор Чраймс (Chrimes), эти данные невыгодно смотрятся на фоне статистики предыдущих правлений: Генрих VI объявил государственными изменниками 26 человек, но позднее всех реабилитировал; Эдуард IV поразил в правах 140 изменников, а реабилитировал 86; наконец, Ричард III объявил изменниками 100 человек, 99 из которых были реабилитированы при Генрихе VII[241].

 

 

АКТ ПРИГОВОРА И ПОСТАНОВЛЕНИЯ О ГОСУДАРСТВЕННОЙ ИЗМЕНЕ [242]

«Да останется также в памяти, что билль, содержащий положения определенного акта о признании изменниками и поражении в правах разных людей, со списком, прикрепленным к нему, был представлен королю в присутствии Парламента, по содержанию нижеследующий:

Каждый король, принц и лорд обязан, в соответствии с высотой и превосходством своего положения, обеспечивать и творить полноценное, беспристрастное правосудие. Также каждый король, принц и лорд, чем выше он стоит по своему положению и могуществу, тем сильнее обязан поддерживать и насаждать эту беспристрастную добродетель — справедливость, поощрять и награждать добродетель, подавляя и карая при этом порок. Посему наш суверенный государь, держа в своей благословенной памяти эту высокую и великую обязанность, сопряженную с его королевским величеством и положением, не забывая и не исторгая из своего благочестивого разума противоестественные, злонамеренные и великие клятвопреступления, измены, человекоубийства и душегубства, включая пролитие детской крови, а также многие другие неправедные деяния, отвратительные и мерзкие преступления против Бога и человека, и в особенности против нашего названного суверенного государя, совершенные и сделанные Ричардом, прежним герцогом Глостером, именовавшим и называвшим себя, в силу узурпации, королем Ричардом III, каковой, вместе с Джоном, прежним герцогом Норфолком, Томасом, графом Сэрри, Фрэнсисом Лоувеллом, рыцарем, виконтом Лоувеллом, Уолтером Деверё (Devereux), рыцарем, прежним лордом Феррерсом, Джоном, лордом Зуш, Робером Харингтоном, Ричардом Чарлетоном, Ричардом Рэтклиффом, Уильямом Беркли из Ули (Uley), Робертом Бракенбери, Томасом Пилкингтоном, Робертом Миддлтоном, Джеймсом Харрингтоном, рыцарем, Уолтером Холтоном, Уильямом Кэтсби, Роджером Уэйком, Уильямом Сэпкоутом (Sapcote), Хэмфри Стаффордом, Уильямом Клерком из Венлока, Джеффри Сен-Жерменом, Ричардом Уоткинсом, придворным герольдом, Ричардом Ревиллом из Дербишира, Томасом Палтером Младшим из графства Кент, Джоном Уолшем, иначе именуемым Гастингсом, Джоном Кендаллом, прежним секретарем названного Ричарда, прежнего герцога [Глостера], Джоном Буком (Buk), Эндрю Рэттом и Уильямом Брэмптоном из Берфорда (Burford), в двадцать первый день августа, в первый год правления нашего названного суверенного государя, собрали в городе Лестере в графстве Лестер большое войско, изменнически желая, намереваясь и замышляя уничтожить королевскую особу, нашего суверенного государя. И они, вместе с оным войском, с развернутыми знаменами, грозно вооруженные и защищенные всеми видами оружия — пушками, луками, стрелами, копьями, глефами, секирами и всеми прочими видами орудий, подходящими и нужными им для того, чтобы вступить в грозную битву с нашим названным верховным государем, — держались вместе с названного двадцать первого дня до следующего за ним двадцать второго дня названного месяца; и повели они в поле, в пределах названного графства Лестер, по великому и заранее продуманному умыслу, к гибели этого королевства и его общего блага, изменнически затеянную войну против нашего названного верховного государя и его верных подданных, которые ему там служили и помогали, находясь под знаменем нашего названного верховного сеньора.

Посему, по совету и с одобрения господ духовных и светских и представителей общин, присутствующих на заседании этого Парламента, и властью оного, да будет постановлено, утверждено и определено, решено и провозглашено, что названный Ричард, в прошлом герцог Глостер, иначе именуемый королем Ричардом Третьим, Джон, прежний герцог Норфолк, Томас, граф Сэрри, Фрэнсис Лоувелл, рыцарь, виконт Лоувелл, Уолтер Деверё, рыцарь, прежний лорд Феррере, Джон, лорд Зуш, Роберт Харингтон, Ричард Чарлетон, Ричард Рэтклифф, Уильям Беркли из Ули, Роберт Бракенбери, Томас Пиклингтон, Роберт Миддлтон, Джеймс Харрингтон, Уолтер Хоптон, Уильям Кэтсби, Роджер Уэйк, Уильям Сэпкоут из графства Хантингдон, Хэмфри Стаффорд, Уильям Клерк из Венлока, Джеффри Сен-Жермен, Ричард Уоткинс, гербовый герольд, Ричард Ривилл из Дербишира, Томас Палтер из графства Кент, Джон Уолш, иначе именуемый Гастингсом, Джон Кендалл, в прошлом секретарь названного Ричарда, прежнего герцога (Глостера), Джон Бук, Эндрю Рэтт и Уильям Брэптон признаны виновными в совершении государственной измены и впредь лишаются прав на все виды почетных должностей, чинов и высоких званий, а также на соответствующие титулы, и в пользу нашего названного суверенного государя и его наследников у них будут конфискованы все замки, поместья, владения, земельные сотни, свободы, вольности, привилегии, льготы, назначения, пожалования, земли, жилища, ренты, службы, наделы, ежегодные доходы, пенсионы, права, наследственная собственность, движимое имущество, скот и долги, коими они или кто-либо другой к их пользе или к пользе любого из них владели и располагали на сказанный двадцать первый день августа или в любое другое последующее время в пределах королевства Английского, Ирландии, Уэльса, Кале или в приграничных землях в виде единожды полученного вознаграждения, неоднократно получаемого вознаграждения или пожизненных выплат.

Это полностью соответствует воле короля (Le roi le vault en toutz pointz)».

 

 

Приложение 4

Легенды

 

Много легенд сложилось вокруг битвы при Босворте, начиная с истории о том, что Генрих Тюдор останавливался на подворье «Три Бочки» в Атерстоуне, и кончая историей о том, что во времена Реформации кости Ричарда III были выброшены в реку Соар, а его гроб использовали как лошадиные ясли на подворье «Синий Вепрь», где, по преданию, он остановился перед битвой. В пору правления Ричарда это подворье назвалось «Белый Вепрь» в честь его личной эмблемы. Синий вепрь был эмблемой графа Оксфорда и, таким образом, более надежным выбором после битвы. Конечно, возможно, что кости Ричарда были выброшены в Соар, хотя у нас нет никаких свидетельств, что его останки вообще выкапывали из земли. Другие истории тоже не слишком похожи на правду. Каменные гробы-саркофаги не использовались в XV столетии, и военный предводитель той эпохи вряд ли стал бы ночевать в гостинице, если на примете было более удобное пристанище: аббатство Мервэйл в случае с Тюдором и Лестерский замок в случае с Ричардом III. Есть два предания, связанных с битвой, которые могут быть правдой, по крайней мере, в некотором смысле, и ниже они будут рассмотрены, как и новое предание, возникшее в связи с так называемым свадебным медальоном Генриха VII и Елизаветы.

Смерть Ричарда III. Есть одна тема, которая присутствует во всех источниках, от самых ранних и до позднейших, а именно сообщение о том, что Ричард III встретил свою смерть храбро. Поскольку преобладающее большинство этих источников откровенно враждебно по отношению к Ричарду, кажется вероятным, что его поведение перед лицом смерти произвело сильное и благоприятное впечатление, ибо в XV столетии «благородной смертью» очень сильно восхищались. Интересно просмотреть эти источники в хронологическом порядке, чтобы выявить между ним сходства и различия. Обычно при пересказе драматичные истории имеют тенденцию становиться все более и более разработанными, обрастать новыми деталями и подробностями, однако в данном случае этого не наблюдается.

Первый источник — это «Кастильское донесение», написанное вскоре после битвы, 1 марта 1486 года. Когда стало очевидным, что Ричард проигрывает битву, Салазар сказал королю:

 

«“Сир, спасайтесь. У вас нет надежды выиграть эту битву, ибо ваши сторонники открыто вас предали”. Но король ответил: “Салазар, не дай Бог, чтобы я отступил хотя бы на шаг. Этим днем я умру как король или одержу победу”.

Затем Ричард продолжил сражаться и был убит[243]».

 

Следующий источник — это рассказ Джона Рауса, священника, служившего при поминальной часовне в Уорике. Несмотря на предвзятость, уже отмеченную выше, его рассказ о смерти Ричарда имеет сходство со свидетельством Салазара. Описав обстоятельства смерти Ричарда, он говорит:

 

«При всем том позвольте сказать мне правду к его чести: он вел себя как славный воин и, несмотря на свое тщедушное тело и малую силу, достойно оборонялся до последнего вздоха, выкрикивая снова и снова, что его предали, и восклицая: “Измена, измена, измена!”»[244]

 

Раус — единственный хронист, который упоминает о крике «измена», но поскольку город Уорик стоял неподалеку от поля боя, он, вероятно, мог узнать эту подробность от какого-нибудь очевидца, хотя тот и должен был находиться очень близко от места действия, учитывая шум и хаос битвы.

Третий источник — это рассказ Кроулендского хрониста. Его общее мнение о Ричарде тоже было неблагоприятным, хотя он, несомненно, служил ему, пусть даже на очень незначительной должности. Это тем более делает его замечание о том, как умер Ричард, достойным внимания[245]:

 

«Что касается Ричарда, он получил много смертельных ран и, как смелый и отважнейший государь, пал на поле боя, а не во время бегства».

 

Молине, бургундский хронист, писавший в первые годы XVI столетия, мог слышать об этих событиях от французских солдат, сражавшихся при Босворте. Он говорит[246]:

 

«Король вел себя отважно, согласно своему долгу, и носил корону на своей голове, но когда он увидел, что потерпел разгром, и обнаружил, что остался в поле один, то решил бежать следом за остальными».

 

Следующий источник, в котором есть упоминание о том, как Ричард III встретил свою смерть, — это труд Полидора Вергилия. Как мы видели выше (Приложение 1), Вергилий, кажется, был довольно точным историком, который утверждал, что говорит только правду. В том, что касается Ричарда, предвзятость Вергилия заставляла его приписывать злые или недобрые мотивы королевским действиям, но не выдумывать сами действия. Приведенное им описание смерти Ричарда не слишком отличается по смыслу от процитированных слов Салазара, но зато более пространно[247]:

 

«Сообщают, что король Ричард мог бы попытаться спастись бегством, ибо те, кто были вокруг него, видя, что солдаты уже при первом ударе вздымают свое оружие вяло и слабо, и некоторые из них украдкой покидают поля боя, заподозрили измену и стали убеждать его бежать. Когда же его войско стало явно терпеть поражение, они подвели ему резвых коней, но он, зная, что народ ненавидит его, и не надеясь дать успешную битву в дальнейшем, — как говорят, такова была его великая ярость и упрямство, — ответил, что в этот самый день он либо положит войне конец, либо расстанется с жизнью. Посему, точно зная, что этот день либо подарит ему замиренное и спокойное королевство, либо отнимет у него власть навсегда, он вышел на поле боя с короной на своей голове, чтобы положить, таким образом, начало или конец своему правлению».

 

Под конец, более сжато, Вергилий пишет:

 

«Его отвага, пламенная и яростная, не оставила его даже в самый миг смерти: даже когда его люди покинули его, он предпочел пасть от меча, нежели продлить свою жизнь с помощью постыдного бегства».

 

Если придерживаться нашего хронологического порядка, следующими источниками, в которых описывается смерть Ричарда, должны быть Эдуард Холл и Рафаэль Холиншед, но эти два хрониста в основном использовали текст Вергилия, лишь иногда добавляя некоторые детали. Относительно смерти короля они не сообщают ничего нового.

Последние источники, содержащие независимые сведения о смерти Ричарда, — это баллады, уже рассмотренные в Приложении 1: «Роза Англии», «Песнь о леди Бесси» и «Баллада о Босвортском поле». В двух последних дается одинаковое описание смерти Ричарда, тогда как в «Розе Англии» о ней лишь едва упоминается. Процитируем фрагмент из «Баллады о Босвортском поле»:

 

Тогда к королю Ричарду подошел один рыцарь

И сказал: «Я полагаю, самое время бежать,

Ибо вон там Стэнли, а они такие люди —

Против них никто не может устоять.

Вот твой конь под рукой, наготове,

В другой день твоя милость сможет победить,

Дабы править с королевским достоинством,

Носить корону и быть нашим королем».

Он ответил: «Дай мне мою боевую секиру,

Возложи корону Англии на мою главу повыше,

Ибо клянусь тем, кто сотворил море и сушу,

Я умру сегодня королем Англии,

Я никогда не отступлю ни на шаг,

Пока дыхание есть в моей груди».

Как он сказал, так и случилось,

Раз он потерял свою жизнь, оставаясь королем.

 

 

(Then to King Richard came a knight

And said, ‘I hold it time for to flee

For yonder Stanleys they be so wight

Against them no man may dree

Here is thy horse at thy hand ready

Another day may thy worship win

And for to reign with loyalty

To wear the crown and be our king’.

He said, ‘Give me my battleaxe in my hand

Set the crown of England on my head so high

For by him that shaped both sea and land

King of England this day I will die

One foot will I never flee

Whilst the breath is my breast within.’

As he said, so did it be

If he lost his life if he were king.)[248]

 

Второе предание, заслуживающее рассмотрения, — это «корона в кустах боярышника». Существует стойкое представление о том, что корона, которой лорд Стэнли короновал Генриха VII сразу после сражения, была найдена в кустах боярышника («thornbush», «hawthorn bush»). Именно Полидор Вергилий первый описал коронацию нового короля на поле боя в таких выражениях: «Когда Томас Стэнли увидел это, он тотчас возложил на его [Генриха] голову корону короля Ричарда, найденную среди трофеев на поле боя»[249]. Позднее Холл скопировал этот фрагмент в свой труд. Вероятно, наиболее ранняя ссылка на корону, найденную под кустом (или в кусте) боярышника, появилась в начале XVII столетия в манускрипте сэра Уильяма Сегара, герольдмейстера Ордена Подвязки (Sir William Segar, Garter King of Arms). Как бы то ни было, нет никаких сомнений, что Генрих VII использовал в качестве эмблемы корону и куст боярышника. На крыше хоров Винчестерского собора до сих пор существует рельефное украшение в виде куста, увенчанного короной. Оно было создано в период между 1503 и 1509 годами, и сохранилось много похожих символов в часовне Генриха VII в Вестминстерском аббатстве. Эмблема в виде веток, листьев или цветков боярышника использовалась как до Генриха VII, в основном представителями дома Ланкастеров, так и его потомками из династии Тюдоров[250]. Кажется весьма вероятным, что Генрих VII решил добавить корону к уже существовавшему символу куста боярышника. Мы не знаем причины, но, возможно, это случилось потому, что его новая корона действительно была найдена под кустом боярышника.

Обычно принято считать, что корона, которую использовали в церемонии на поле боя, на самом деле была небольшим венцом (coronet), закрепленным на шлеме Ричарда. Такие короны известны по средневековым книжным миниатюрам с батальными сценами, и мы знаем, что Генрих V носил такую корону при Азенкуре, благодаря сообщению о том, что она была сбита с его шлема в ходе сражения[251].

Как бы то ни было, недавно было высказано предположение, что Ричард, желая воодушевить армию, провел формальную церемонию ношения короны перед битвой — торжественный ритуал, заново повторяющий его коронацию[252]. Корона, использованная на этой церемонии, якобы была короной Святого Эдуарда, священной реликвией, использовавшейся при коронации. В некоторых средневековых источниках корона Святого Эдуарда характеризуется как «самая драгоценная корона», а между тем Кроулендский хронист говорит, что Генрих был коронован на поле боя «бесценной [или самой драгоценной] короной, которую прежде носил король Ричард»[253]. Выражение «прежде носил» может быть попросту понято как «носил перед битвой и в ходе нее», то есть на своем шлеме. Кажется наиболее вероятным, что корона Святого Эдуарда, иногда называемая в инвентарных списках «великолепнейшим венцом», как священная реликвия бралась у монахов Вестминстерского аббатства (хранителей коронационных регалий), а затем, после использования, возвращалась обратно в аббатство. Корона Святого Эдуарда не была личным имуществом короля, поэтому у него была своя «державная» корона («Imperial» crown), которую он носил после коронационной церемонии и по другим случаям. Возможно, что Ричард взял свою собственную «державную» корону на поле боя. То, что корона, находившаяся на поле боя, была очень ценной в денежном смысле, утверждается в «Кастильском донесении». Там сказано, что Ричард носил «королевскую корону» стоимостью в 120 тысяч крон. В недостоверной шотландской «Хронике Питтскотти» («Pittscottie’s Chronicle») сообщается, что корона вскоре была похищена из шатра Ричарда шотландцем по имени Макгрегор, предположительно, из-за ее большой ценности. Как бы то ни было, кажется, нет нужды истолковывать слова, использованные в «Кроулендской хронике», как-нибудь иначе помимо того, что Ричард имел при себе очень дорогостоящую корону. Он мог устроить церемонию ношения короны; если он взял с собой корону, то наверняка с какой-нибудь определенной целью, но с какой именно, мы не знаем. Ни в одном из источников не описано ничего похожего на формальную церемонию ношения короны.

Свадебный медальон Генриха VII и Елизаветы Йоркской. Этот медальон (его фотография помещена на противоположной странице) за последние 35 лет несколько раз упоминался в различных книгах и статьях, где был описан как золотой медальон, изготовленный в память о бракосочетании короля Генриха VII и Елизаветы Йоркской. Неясно, когда впервые была использована эта идентификация, однако нет ни малейших сомнений, что медальон никак не связан с эпохой Генриха Тюдора. Это уже отмечалось в одной книге 1885 года[254], но нисколько не было принято в расчет исследователями. Медальон, разумеется, был отчеканен в память о свадьбе, поскольку надпись на его лицевой стороне гласит: «Ingimus optatas sub amico foedere dextras» («Соединяем правые руки в брачном союзе, нами страстно желанном»), «Sicut sol orien dei sic mulier bona domus eius ornamentum» («Подобно восходящему солнцу Бога, добрая женщина является украшением ее дома»). На лицевой стороне изображены новобрачные, держащие друг друга за правую руку; голова мужчины украшена венком из роз. На оборотной стороне медальона, внутри венка роз расположена надпись: «Uxor casta est rosa suavis» («Целомудренная жена — сладкая роза»). Слово «casta» («целомудренная») выделяется среди других слов благодаря более затейливой чеканке. Кажется вероятным, что неверная идентификация произошла из-за присутствия в изображении символики в виде роз, так как говорили, что брак Генриха и Елизаветы представляет собой «союз роз» Йорка и Ланкастера.

Однако, если бы медальон был отчеканен в память о столь важном браке, это было бы намного яснее показано в надписях, и, конечно же, политический символизм был бы обозначен со всей очевидностью. Наконец, то обстоятельство, что у жениха на голове венок, тогда как у невесты — корона, совсем не понравилось бы Генриху VII. Он стал коронованным государем еще до своей свадьбы, которая специально была перенесена на более позднее время. Таким образом, Генрих совершенно ясно дал понять, что его право на престол не зависит от Елизаветы. В действительности этот медальон относится к целой серии подобных изделий, отчеканенных в Праге в конце XVI столетия, а медали английского производства тоже появились не раньше этого времени. Молодоженов на медальоне до сих пор не удалось идентифицировать. Впрочем, они вряд ли представляют собой каких-то конкретных людей, являясь просто символическим олицетворением брачного союза.