Тема 1. В. Брюсов – романист.

Содержание: В. Брюсов занимает совершенно особое место в художественной системе русского символизма. В своем дневнике от 4 марта 1893 года он записал: «Талант, даже гений честно дадут только медленный успех, если дадут его. Этого мало! Мне мало! Надо выбрать иное… Найти путеводную звезду в тумане. И я вижу ее: это декадентство. Да! Что ни говорить ложно ли оно, смешно ли, но оно идет вперед, развивается, и будущее будет принадлежать ему, особенно когда оно найдет достойного вождя. А этим вождем буду я!». Когда Брюсов начинал теоретически обосновывать закономерность возникновения символизма, доказывая его преимущество перед реализмом и его способность выражать «сверхчувственное» и «сверхземное» и проникать за «грани вещей», в основе его своеобразного символизма лежит, вероятнее всего, лишь убеждение в том, что современный реализм уже не в состоянии выразить всю глубину и сложность очень противоречивых тончайших движений души современного человека и что символизм как «новая школа» в поэзии порожден самою жизнью, а не просто хотением каких-то оригинальничающих молодых поэтов. Если такие символисты, как Мережковский, Гиппиус, Сологуб, А. Белый, были символистами по всему строю своего мировосприятия, по внутренней творческой настроенности, то В. Брюсов именно принадлежал к творческому содружеству символистов, при этом оставаясь трезвым позитивистом; как историк он умел здраво мыслить и правильно понимать действительность. Можно говорить об историческом прагматизме Брюсова. Историзм Брюсова опирается на монадологию Лейбница.

Брюсов не был социологом и не вдумывался в социально-экономические причины движения истории. Но он умел мыслить во всемирно-историческом масштабе. В каждом культурном цикле, в каждой эпохе он видел их своеобразие и вместе с тем искал объясняющих аналогий с другими культурными циклами и с современностью прежде всего. При этом Брюсов признает самоценность и равноправность каждой культурной эпохи. Брюсов подходил к изображаемым им эпохам прежде всего как ученый-историк, а не как символист-мистик.

Свойственный Брюсову интерес к истории нашел свое полноценное выражение в самых больших произведениях его прозы – романах «Огненный ангел» (1907-1908), «Алтарь Победы» (1911-1912) и его продолжении «Юпитер поверженный» (незак.). Исследователь С. Ильев считает эти произведения истинно символистскими тестами, в частности, роман «Огненный ангел». При этом литературовед не рассматривает романы Мережковскими как символистские. В свою очередь К. Исупов сравнивает прозу Брюсова с исторической романистикой Мережковского, говоря о том, что она создана компаративистом-литературоведом и историком культуры. Действительно, исторические романы Брюсова реализуют общую с его историческими трактатами и лекциями задачу: они насыщаются прагматической фактологической информацией. Тем не менее, в этих текстах, особенно в романе «Огненный ангел», ключевое место занимает категория символа и авторского мифа о мире.                                                                                                                    

Роман «Огненный ангел» исследуется как истинно символистское произведение. Роман посвящен эпохе Реформации 16 века и имеет сложную архитектонику, соотносимую с архитектоникой «Фауста» Гете и «Божественной комедией» Данте. Значимыми являются и аллюзии на «Одиссею» Гомера, и на евангельскую притчу о блудном сыне. Определяя жанр «Огненного ангела», необходимо учитывать, что с объективной точки зрения это художественное произведение о познании или философский роман о познании, или, наконец, антироман по отношению к традиционному жанру исторического романа.  Крайне важным в данном тексте является и  автобиографический подтекст.

Романы Брюсова из истории раннего христианства – «Алтарь Победы» и «Юпитер поверженный» соотносимы с точки зрения изображаемой в них эпохи с  романом Д. Мережковского «Смерть богов. Юлиан Отступник». Обращает на себя внимание различие исторических концепций, сам принцип подхода к истории. Для Брюсова неприемлемо ни подчинение истории навязчивой тенденциозной схеме борьбы Христа с Антихристом, ни компилятивность, «мозаичность» повествования, характерные для трилогии Мережковского.  Обращает на себя внимание сходство главного героя романов – Юния и автора. Именно в связи с романами Брюсова о раннем христианстве говорят о так называемом декоративном историзме их автора.