Но сначала ужин, потом чудище Хоклайнов

 

Грир с Камероном решили сперва поужинать, а потом уже разбираться с «Химикалиями» в лаборатории и выискивать то, что, по их мысли, могло привести к Чудищу Хоклайнов.

– Разыграем все так, будто идем в ледовые пещеры разносить все, что там есть, но когда спустимся в подвал, выдумаем предлог задержаться, если наткнемся на что-нибудь интересное, может, какие-нибудь «Химикалии», – пристрелим, – сказал Камерон. – Но сперва хорошенько поужинаем и не выдадим то, что знаем про этот свет и его теневого пособника.

– Ладно, – согласился Грир. – Ты все разложил по полочкам.

Тут в комнату вошли сестры Хоклайн. Они переоделись. Теперь на них были платья с очень низкими вырезами, которые подчеркивали прекрасные юные груди. У обеих женщин были тоненькие талии, и платья демонстрировали их к вящей выгоде.

– Ужин готов, голодные убийцы чудищ! – Женщины Хоклайн улыбнулись Гриру с Камероном. – Вам нужно побольше энергии, если вы собираетесь убивать чудище.

Грир с Камероном улыбнулись в ответ.

На шеях сестер Хоклайн были все те же ожерелья, и свет с тенью по-прежнему сидели на них. Свету, судя по виду, в ожерельях было удобно, а тенистый темный цвет, который умел двигаться, уютно расположился в длинных ниспадающих волосах.

«По крайней мере, у Чудища Хоклайнов недурной вкус», – подумал Грир.

 

Подсчет чудища Хоклайнов

 

За ужином Грир с Камероном вразвальцу наблюдали за Чудищем Хоклайнов у горл и в волосах сестер Хоклайн.

Чудище за едой вело себя весьма непринужденно. В ожерельях свет его пригас, а тенистый подвижный цвет у сестер в волосах замер, почти сливаясь с естественным оттенком.

Трапеза состояла из стейков, картошки, печенья и подливки. Типичная восточно-орегонская еда, и поглощалась она Гриром с Камероном очень смачно.

Грир сидел и думал о чудище и о том, что это – все тот же день, когда они проснулись в амбаре в Билли. Думал обо всех событиях, что произошли до сего момента.

День в самом деле оказался длинный и обещал по себе еще больше: события, что приведут их с Камероном к попытке лишить Чудище Хоклайнов жизни и странных сил, которыми оно обладало, сидя напротив них за столом, пялясь из пары ожерелий на шеях прекрасных женщин, совершенно ни о чем не подозревающих, полностью доверявших своим ювелирным украшениям.

Камерон же наобум считал все, что было в комнате. Пересчитал все на столе: блюда, приборы, тарелки и т. д…двадцать восемь, двадцать девять, тридцать и т. д.

Хоть чем-то заняться.

Затем пересчитал жемчужины, в которых пряталось Чудище Хоклайнов:…пять, шесть и т. д.

 

Чудище Хоклайнов в подливке

 

Ближе к концу ужина Чудище Хоклаинов покинуло ожерелья и перебралось на стол. Сгустилось в разливательной ложке, лежавшей в большой миске с подливкой. Тень чудища лежала на самой подливке, делая вид, что она подливка и есть.

Тени было очень трудно притворяться, что она – подливка, но над своей ролью она очень трудилась, и, в общем, все сошло ей с рук.

Камерона потешило, что чудище перебралось на стол: он понимал, как трудно тени притворяться подливкой.

– Хорошая подливка, а? – сказал Грир Камерону.

– Ага, – ответил Камерон, глядя на Грира.

– Хотите еще подливки, ребята? – спросила мисс Хоклайн.

– Очень хорошая, – сказал Грир. – Как ты насчет подливки, Камерон?

Тень Чудища Хоклайнов лежала на подливке как могла площе. Самому Чудищу в ложке было неудобно – та бликовала немного больше, чем следовало.

– Ну, я не знаю. Я уже наелся. Но… – Камерон возложил руку на ложку. Теперь он касался самого Чудища Хоклайнов. Ложка, хоть и лежала в горячей подливке, была холодна.

Камерон ненароком подумал, как он, к ебеням, сможет это чудище убить, но так и не придумал, как убить ложку, поэтому просто положил Чудищем Хоклайнов еще подливки на свою картошку.

Чудище покорилось и сыграло роль ложки. Тень, елозя, сползла с ложки, когда Камерон поднял подливку из миски, и весьма неуклюже шлепнулась обратно.

Тени было очень неловко, она едва не вспотела.

Камерон положил ложку обратно в подливку и снова потревожил тень, которая чуть не ударилась в панику.

– А ты, Грир? Хочешь еще такой хорошей подливки?

Сестры Хоклайн были очень довольны, что их подливка удостоилась такой восторженной критики.

– Нет, Камерон. Как она ни хороша, я уже наелся, – ответил Грир. – Я, наверное, просто посижу и посмотрю, с каким аппетитом ешь ее ты. Мне нравится смотреть, как ест человек, которому нравится есть то, что он ест.

Меня сейчас вырвет,  подумала тень.

 

Опять в гостиной

 

После ужина все снова перешли в гостиную, оставив Чудище Хоклайнов ложкообразно болтаться в подливке. На стене гостиной висел большой портрет обнаженной женщины.

Грир с Камероном посмотрели на картину.

Чудище Хоклайнов за ними в гостиную не последовало. Оно спустилось в лабораторию, чтобы немного отдохнуть в «Химикалиях». Оно устало. Тень его – тоже. Ужин для них оказался слишком долгим.

– Нашему отцу нравились обнаженные женщины, – сказала мисс Хоклайн.

В гостиную сестры Хоклайн – такие красивые, что глаз невозможно оторвать вообще, – подали кофе и стопки коньяку.

Грир с Камероном все поглядывали на голый портрет женщины, а затем – на сестер Хоклайн, которые знали, что делают, но делали вид, что не знают. Они могли бы выбрать и другую гостиную. Их возбуждала ситуация.

Но возбуждение пробивалось лишь в том, что сестры неровно дышали.

– Красивая у вас тут картина, – сказал Камерон.

Сестры ему не ответили.

Вместо ответа они улыбнулись.

Не оставляя своим вниманием голый портрет и красоту женщин Хоклайн, Грир с Камероном тщательно осматривали комнату на предмет чудища, и его нигде не было.

Они выпили по паре чашек кофе и паре стопок коньяка, дожидаясь, не вернется ли чудище, но оно не вернулось, и их восторги красотой Хоклайнов разгорелись еще немного.

– Кто нарисовал эту картину? – спросил Камерон.

– Ее написали во Франции много лет назад, – ответила мисс Хоклайн.

– Кто бы ее ни нарисовал, рисовать он умел, – сказал Камерон, не сводя глаз с той сестры Хоклайн, которая только что ему ответила.

Ей нравилось, как Камерон не сводит с нее глаз.

– Да, этот художник был очень знаменит.

– Вы с ним знакомы?

– Нет, он умер за много лет до того, как я родилась.

– Какая жалость, – сказал Камерон.

– Это уж точно, – ответила мисс Хоклайн.

 

Монолог тени

 

Чудище Хоклайнов вернулось в свою банку химикатов в лаборатории. Оно возлежало там… странные сегменты света не двигались. Эти химикаты, долгая и кропотливая работа профессора Хоклайна, были источником энергии, омоложения и постелью, где Чудище Хоклайнов спало, когда уставало, и пока оно спало, «Химикалии» восстанавливали его силу.

Тень Чудища Хоклайнов спала поблизости. Тени снились сны. Ей снилось, что она – это Чудище, а Чудище – она. Очень приятный сон для тени.

Тень предпочитала думать, что она больше не тень, а само Чудище. Ей не нравилось все время что-то вынюхивать. От этого тень страдала и нервничала. Тень часто проклинала свою судьбу и жалела, что «Химикалии» выбросили ей кости так неудачно.

Во сне тень была Чудищем Хоклайнов и занимала браслет на запястье одной из сестер Хоклайн. Во сне тень была счастлива и старалась радовать сестру сиянием браслета.

Тень не одобряла тактики Чудища, ей было стыдно за все те жестокости, которые Чудище творило с разумом сестер Хоклайн. Тень вообще не понимала, зачем все это делать. Если бы судьбу можно было переменить, и тень обратилась бы в Чудище, все в доме стало бы иначе. Этим жестоким шуткам пришел бы конец, а энергия Чудища направилась бы на открытие и исполнение новых удовольствий для сестер Хоклайн.

Тени сестры очень нравились, а служить Чудищевым чувством юмора ей было ну совсем не по нраву; она желала сестрам Хоклайн лишь удовольствий и наслаждений, а не злобных проказ, которые Чудище обожало устраивать с их телами и разумом.

Тень также сильно не одобряла того, что Чудище сделало с профессором Хоклайном. Она считала, что Чудище должно было хранить ему верность и не вытворять такую дьявольскую шкоду.

Сон о браслете вдруг рассеялся, и тень проснулась. Она посмотрела, как в «Химикалиях» спит Чудище Хоклайнов. Впервые в жизни тень осознала, как сильно ненавидит Чудище, и попробовала придумать, как покончить с его злобным существованием, взять энергию «Химикалий» и обратить их в добро.

А Чудище спало в банке с химикатами, ни о чем не подозревая. Чудище устало после целого дня злодеяний. Оно так устало, что даже похрапывало в «Химикалиях».