Проводы семьи Рыковых на железнодорожном вокзале

 

­

На прощание Леонид Васильевич подготовил и оставил на память своим землякам Благодарственное письмо, посвящённое предстоящему 40-летию Великой Победы.

В нём Герой Советского Союза, ветеран войны и труда, гвардии полковник в отставке дал свой наказ учащейся и рабочей молодёжи от старшего поколения.

 

 

С Е М Ь Я

 

РЫЦАРЬ ЛЬВИНОЕ СЕРДЦЕ

Вам кажется невероятным даже,

И вы никак не можете понять.

Как можно быть и нежным и отважным,

Любить и в то же время убивать?..

Григорий ГОРСКИЙ

А в памяти супруги Марии Андреевны, с которой он впервые встретился осенью предгрозового сорокового, Леонид Васильевич навсегда останется добрым, настоящим другом, верным и заботливым мужем, мудрым и надёжным спутником жизни на протя­жении почти полувека.

Уж кто-кто, как не она, знала, какой ценой приходилось ему подчас сдерживать себя, обуздывать свои эмоции. От природы он был очень впечатлительным человеком, а тут ещё добавилась война...

Когда она только переехала в Тулу, запомнился ей такой слу­чай. Зубной врач в воинской части 13696 ушла в отпуск, и Марию Андреевну попросили на это время её заменить. Леониду Васи­льевичу предстоял тогда вылет в Харьков. При подлёте к этому городу резко испортилась погода, а муж вместо того, чтобы сосре­доточить своё внимание на безопасной посадке самолёта, никак не мог отделаться от мысли: вдруг его любимая женушка кому-то из его сослуживцев вместо больного здоровый зуб удалит. Вот та­кая мнительная натура была у человека!

Их семья снимала тогда крохотную комнатку в частном доме в посёлке Мясново. Ночь. Молодые супруги спят на солдатской полуторной койке, а рядом в качалке лежит их маленький сын. На вбитых в стенку гвоздях висят вещи, ибо шифоньер купить было не на что и поставить некуда.

 Леониду Васильевичу снится сон, что его самолёт сбили немцы, схватили его и бросили к тиграм в клетку. Он спал обычно у стенки. Оттолкнув жену, которая упала на пол, муж изо всех сил начал колотить её. Та закричала, что есть мочи, и порвала на нём всё белье. Маленький сынишка горько плачет, а хозяйка за стенкой притаилась, думая, что её квартирантов уби­вают.

Впоследствии тётя Нюра удивлялась, неужели после тако­го случая Маша будет жить с Лёней и дальше. Муж рассказал, в чём дело, и просил простить его. Жена посоветовалась с его дру­гом, который сказал: «Я вас прошу, не говорите об этом никому: его сразу спишут из авиации».

На этом семейные треволнения не закончились. Когда в сентя­бре 1947

 

 

года Л.В. Рыков улетел в Китай, в его семье произошли два волнующих

события. Улучив подходящий момент, жена тай­ком вместе с хозяйкой дома в три месяца окрестила сына Володю во Всехсвятском кафедральном соборе. Сама Мария Андреевна тоже была крещёная, помнила все молитвы, которым ещё в дет­стве её научила мама Евдокия Ивановна.

Вскоре в отсутствие Леонида Васильевича с ними произошло серьёзное дорожно-транспортное происшествие. Мария Андреевна с ребён­ком на руках спешила к трамваю, который ходил тогда по Крас­ноармейской улице. Она едва успела увернуться от «полуторки», как тут же попала под колёса ехавшей за ней легковой ма­шины «Победа».

Леонид Васильевич в это время находился в длительной ко­мандировке, а хозяйка только утром узнала, что её квартиранты оказались в больнице на улице Дрейера. Они пролежали там целый ме­сяц, а потом их выписали домой. У Маши после аварии не пре­кращались сильные головные боли, сын тоже получил серьёзные повреждения.

И всё это время Леонид Васильевич уделял столько внимания, сколько им даже не снилось. Но работа есть работа. И когда сестра Женя написала Маше, что мама ждёт их с сыном в Житомире, та, посоветовавшись с мужем, решила на время поехать в родной го­род, чтобы подлечиться и пройти там курс реабилитации.

Десять долгих месяцев она прожила у мамы, чтобы, как сле­дует, привести себя в порядок. Понять, как волновался за своих самых близких ему людей Леонид Васильевич, можно из писем, которыми он буквально бомбардировал их в этот трудный пери­од. Они не требуют никаких комментариев, поэтому приводим их практически полностью, без купюр.

Сын растёт — родители взрослеют

 

ПИСЬМА О ЛЮБВИ

Любить — значит видеть чудо, невидимое для других.

Франсуа МОРИАК

«Если любишь, надо всего себя отдать и чувствовать, что тебя принимают, и, может быть, в любви труднее всё принять, чем всё отдать. Мы знаем, что даём, но не можем знать, что получим», – писал Ричард Олдингтон.

Эта, казалось бы, парадоксальная фраза из романа английского писателя «Все люди – враги» как нельзя лучше характеризует отношения наших героев, которым после трёх лет счастливой супружеской жизни пришлось столкнуться с первыми, но далеко не последними серьёзными проблемами.

3 августа 1948 года. Здравствуй, любимая Мусенька! Сегодня от тебя получил письмо, за что сердечно тебе благодарен. Ты не можешь себе представить, как я счастлив. Хотя тебя и следует кое за какие слова упрекнуть, но я не буду, ты и так скоро убе­дишься, что я чист душою и телом перед тобой и сыном. Я рад, как никогда, рад сегодня, прочитав твоё письмо. Я убедился, что ты совершенно здорова. Я перед тобой виноват лишь только в том, что не имел возможности в последнее время чаще писать тебе письма. Но тебе, очевидно, Пётр говорил, до какого мы вре­мени работали перед воздушным парадом. У тебя появляются сомнения в том, что я где-то бываю. Ты не могла и не можешь по­нять моей души, что я никогда не позволял запачкать себе твоё святое для меня имя. Ты для меня святыня, символ счастья, для которой только я и живу. Я не позволяю себе сейчас даже вы­пивать. И жестоко ругаю себя за то, что когда-то при тебе не­сколько раз выпил.

Я даже не могу понять, откуда у меня такая сила воли и вы­держка. Безусловно, всё это только потому, что я тебя беспре­дельно ценю и люблю. И ты этой любви и уважения достойна только одна. Если бы ты только заглянула в мою душу и узнала, что там происходит, то ты пошла бы за мной в огонь и в воду.

Я прекрасно понимаю, что тебе очень тяжело, и сочувствую тебе и понимаю твою мнительность. Но я ведь не менее тебя мнителен, и переживать могу больше, чем ты, но я могу пред­ставить тебя в своём сознании святыней, божеством, челове­ком беспорочным, достойным любви и уважения. И ради этого готов идти на любые лишения. Осталось нам недолго ждать того радостного дня, когда мы опять будем вместе и с нами наш любимый сын, которому мы посвятим всю свою жизнь. Оста­лось тебе побыть в больнице считанные дни. Постарайся, род­ная моя супруга, не переживать и не вспоминать того, что тебе причиняет боль.

Всё, что было для тебя и меня тяжёлого, оно уже осталось позади и вспоминать об этом нет необходимости. А нужно думать о будущем нашем счастье, которое нас ждёт. Нужно тебе быть как можно спокойней, не портить себе на­строение. Если тебе бывает тяжело, то постарайся отвлечь себя чтением, рукоделием. Я ведь думаю о тебе каждую минуту. Я вижу твой оригинал, отображённый на фотографии, стоящей передо мной на столе. Ложась спать, я вижу вышивки на ковре, сделанные тобой. Нет тебя сейчас со мной, но я знаю и твёрдо верю в то, что ты обо мне думаешь, и думаешь неплохо. А твоя душа со мной в этой комнате, где ты оставила о себе хорошие, глубокие впечатления.

Как только выйдешь из больницы, то сразу же сфотографи­руйся с Вовиком и сообщи мне телеграммой о своём выезде ко­ мне. Приехать я за тобой не смогу, а приедешь ты с Женей. Ты мою работу знаешь, а поэтому можешь судить, что я слишком занят, особенно в это лето. И ещё в скором времени мне предсто­ит командировка. И я хочу, чтобы ты уже была в Туле, когда я вернусь из командировки. А, может быть, я успею вернуться до твоего приезда. Как я соскучился по тебе и Вовику, только это могу понять я один. Здесь все часто тебя вспоминают и ждут твоего приезда. Тетя Нюра тоже очень больна, всё время нахо­дится в постели и никак не может дождаться тебя и Вовика. Всё молится за твоё выздоровление. Крепко целую тебя и Вовика. Ваш Леонид.

  5 августа 1948 года. Дорогая Му­сенька! Вот уже 9 часов вечера. Лёг отдыхать. Слишком устал, так как рано приходится вставать. Но, несмотря на усталость, спать не хочется. Вспоминаю тебя, вернее, думаю о тебе, о том, что ты, веро­ятно, в эти минуты также думаешь обо мне. Я одинок, но кругом всё дает знать о тебе. С нетерпением жду тот день, когда в мою одинокую душу опять вселится твоя душа. Душа, наполненная лаской, вниманием, за­ботой. Как приятно вспоминать каждый твой шаг, движение, взгляд. Всё это было отображением твоей обширной, изумрудно чистой души. Не найдется на Земле такого человека, который бы обладал такими высокими качествами, как ты, моя милая Муся. Знай и помни, что тебя мне никто и никогда не сможет за­менить. Я вспоминаю и день нашей первой встречи, наши разлуки и свидания. Как бы много хотелось высказать тебе, но этого не­возможно сделать. Мысли распространяются гораздо быстрей, чем я пишу. Вот рядом стоит качалка нашего любимого сына, в которой он спал, и скоро опять встретится с нею. На стуле сто­ит ящик с печеньем, который соскучился по Вовику. Как он будет рад, что у него так много печенья. Наш милый мальчик, ведь он не понимает, что его так безумно любят. Неужели так же любили и нас. Это перекидной мост, который ещё крепче нас связал!

Мать и дитя. Житомир, август 1948 г.

Родная Мусенька, как только выйдешь из больницы, поста­райся там не задерживаться. Скажу тебе откровенно, что слишком тяжело я переживаю эту разлуку. Мой мозг наполнен мыслями о тебе и сыне, и моя нервная система слишком покач­нулась, опять начались снохождения. Помнишь, ты мне говори­ла, что когда ты будешь со мной, то я вылечусь. В этом я твер­до убеждён — это закон. Когда ты будешь со мной, и у тебя не будет переживаний. Прошу тебя, Мусенька, больше кушать и поправляться. Если недостаточно будет денег, то прошу, доро­гая Мусяна, занять. Рассчитаться мы всегда сможем. Многим я обязан Жене. Брось, не грусти, дорогой друг, всё счастливое у нас впереди. Я в своём предчувствии ещё не ошибался. Я написал тебе из Клина, что ты в августе месяце выздоровеешь и приедешь ко мне. И через 15 суток получаю от Петра письмо, в котором он сообщает, что ты приедешь ко мне в августе с Женей. Вот и всё, родная. Пиши. Крепко обнимаю и целую тебя и Вовика. Леонид.

8 августа 1948 года. Здравствуй, родная Мусенька!

Считаю дни до нашей встречи, чем меньше их остается, тем томительней они проходят. Ты можешь себе представить, ка­кое важное событие произойдёт в нашей жизни после десяти­месячной разлуки. А сколько счастья и радости вселит в нашу жизнь наш любимый мальчик, который уже ходит и говорит и более того, понимает, понимает сказанное ему. Мусенька, я удивлялся твоей привязанности к Вовику, а сейчас я сам стал привязан к нему более, чем ты. Я каждую минуту его представ­ляю в своём мозгу, представляю, как он меня встретит. Прошло три месяца с того времени, как я его видел, а он за это время вырос и изменился. Я так рад за тебя, что он так много радо­сти приносит тебе. Дорогая Мусенька, до нашей встречи оста­лись считанные дни, прошу тебя, родная, хотя бы по паре слов писать мне в неделю. Ведь ты не можешь понять того, как я по тебе скучаю. Это бесполезно говорить Вовику, а ты это хорошо понимаешь. Я часто задумываюсь над тем, что ты недооцени­ваешь сама себя, в то время как тебя любят, ценят и уважают, так как есть в тебе сочетание всех положительных качеств. Или же это свойственно только твоей мнительной натуре. Я сам себя всегда ставил и ставлю ниже тебя. Это тебе должно быть понятно. Тебе понятно и то, что я тебя никогда не за­бывал в течение восьми лет, а ты пишешь о том, чтобы я тебя изредка хотя бы вспоминал. Меня эти слова обижают. Пока я жив, ты можешь рассчитывать на то, что ты никогда не бу­дешь мною обижена и забыта. И должна сделать так, чтобы я больше никогда не был в одиночестве. А это значит, чтобы ты была всегда со мною. Крепко целую тебя и Вовика. Леонид.

Письмо того же периода к сестре жены Жене в не меньшей сте­пени говорит о чувствах к своим любимым супруге и сыну.

11 августа 1948 года. Здравствуй, дорогая Женя!

Неоднократно целую за такое драгоценное письмо. С сегод­няшнего дня я самый счастливый человек в мире. Сегодня в во­семь часов вечера пришёл с работы очень усталым. Приходится очень много работать, даже без выходных. А сколько сил и энер­гии вселило в меня это неоценимое для меня письмо. Какое сча­стье! Опять со мной будет моя любимая, заботливая и чуткая подруга жизни, подруга счастливых дней моих и светило нашей жизни — сын. Женя, ты не можешь поверить, но такого большо­го счастья я ещё никогда в жизни не испытывал. Для кого как, но и лично для меня жизнь без Муси и Вовика бесцельна.

В моём счастье, дорогая Женечка, я многим обязан тебе. Я не нахожу слов для выражения той глубокой сердечной бла­годарности, которую ты за­служила. Я знаю, тебе было очень трудно, но ты оказа­лась сверхблагородным че­ловеком. Твоё внимание и заботу, оказанное Мусе и Вовику, я никогда не забуду. Ты достойна уважения и любви со стороны всех окру­жающих. Конечно, вопрос с переездом весьма затрудни­тельный, но другого выхода нет, как только привезти до Тулы тебе Мусю самой, так как мне ни при каком условии в настоящий пери­од отпуска не дадут даже на сутки.

  У меня есть еще два ва­рианта. Чтобы с тобой поехала Валя или мама, и у нас осталась на месяц. А ты в этом случае смо­жешь уехать прямо из Москвы в Выползово. Или же можешь заехать к нам на пару суток, оставив вещи, хорошо упакован­ные, в камере хранения. А маму или Валю я обязательно прошу с тобой приехать, так как я с 1 сентября должен поехать на 15 суток в командировку, а Муся, чтобы не скучала без меня. Если вы сделаете так, то будет отлично. Вы ни на день не должны задерживаться после получения моего письма. Я сейчас вас буду ждать каждый день, хотя и вы приедете не раньше, как 17 авгу­ста. Я не могу ждать сейчас ни одной минуты, так как у меня очень впечатлительная натура, которая будет томить меня о скорой счастливой встрече с любимой супругой и сыном. Деньги я пересылать больше не буду. Как приедете, то я, Женя, с тобой рассчитаюсь. Как только Муся приедет, для неё и Вовика я сде­лаю всё, что необходимо. Просил бы, Женечка, чтобы и ты заеха­ла в Тулу. Вот у меня и всё. Привет всем. Крепко целую Вовика и Мусю. Леонид.P.S. Вовика терпеливо ждёт ящик печенья.

 

 

Они всегда вместе:       И знойным летом…            …И студёной зимой 

                                                            И на праздничном балу…

…И на прогулке в парке

Дорогой сестричке Валечке от любящих тебя Муси и Леонида. г. Тула, 5 ноября 1949 г.

 

  Ещё одно сохранившееся письмо, посланное Леонидом Васильевичем любимой жёнушке, которая к тому времени уже вернулась в Тулу, в период его интенсивной подготовки к воздуш­ному параду в подмосковном Клину.

20 июня 1949 года. Дорогая Муся! Зина передала твоё пись­мо и книгу. Очень и очень благодарен тебе за твоё внимание и заботу. Книга замечательная. Но я её уже читал. Сейчас я чи­таю «Войну и мир» Толстого. И мне её будет достаточно на весь месяц.

Дорогая Мусенька, ты только не обижайся на сжатость моих писем. Это совсем не значит, что я по тебе не скучаю. Я, может быть, в несколько раз больше скучаю по тебе и Вовику и с нетер­пением жду нашей желанной встречи.

Но ты пойми, каждый по-своему может любить, скучать, пе­реживать и ждать. У каждого человека свои особенности нату­ры и свои особенности выражения чувств. Тебе об этом говорить незачем, так как ты меня достаточно знаешь и понимаешь, как и я тебя.

Я прекрасно понимаю, что ты по мне скучаешь и ждёшь меня, и я это высоко ценю. Как же не скучать и не любить тебя, в то время, как я безумно люблю нашего замечательного сына. Ты не представляешь, как мне хочется его увидеть и сделать для него много приятного. Я так боюсь, что он меня забудет. Но недалек тот день, когда мы снова будем вместе.

За меня ты можешь совсем не беспокоиться. Больше уделяй внимания Вовику и себе, ни в чём себе не отказывай и ни в чём себя не ограничивай. Дорожи моей и своей честью, нашим счаст­ливым будущим и настоящим. Об этом всё. Хочу немного на­писать о хозяйственных вопросах. Прошу также, дорогая Му­сенька, если будешь высылать маме посылку, то прошу, вышли тульских пряников и кое-что для нашей племянницы Тамары. Крепко целую тебя и Вовика ваш Леонид.

 

М.А. Рыкова (в центре) с сыном,

матерью, сестрами Евгенией

и Валентиной. Житомир, 1948 г.

 

А вот ещё одно любопытное письмо из морского санатория в Крыму, которое говорит о несомненном чувстве юмора нашего героя и его неизбывной любви.

23 марта 1955 г. Здравствуйте, дорогие Муся и Вовик! На второй же день мне стало грустно, так как я обошёл почти всю Ялту и ничего здесь пока хорошего не нашёл. Везде чувствуется госпиталь. Может быть, будет лучше позднее, то есть летом, а то сейчас уже второй день море и город закрыты туманом.

  Даже скучают те, кто прибыл с жёнами. А, возможно, они скучают потому, что привезли в Тулу самовар. Правда, когда мы были с тобой в Светлогорске, я не скучал. А сейчас с удовольствием бы лучше отдохнул с вами вместе. Но ничего, не это переживал, а это переживу. За меня не беспокойся. «Маргаришка» меня не соблазнит. Я пока мало куда езжу на экскурсии. Вот только передали по радио, что морская прогулка переносится на другой день из-за тумана.

Читая эти искренние письма любящего мужа, невольно вспоминаются слова Александра Сергеевича Пушкина о своей супруге Наталье Николаевне: «Жена моя прелесть не по одной наружности… а душу твою люблю я более твоего лица».

ТРУДНОЕ СЕМЕЙНОЕ СЧАСТЬЕ

 

Говорят, что несчастие хорошая школа.

Но счастие есть лучший университет.

Александр ПУШКИН

Все три сестры были очень дружные. Четвёртая, самая стар­шая, Анна в то время уже умерла. Все трое — зубные врачи, и у всех троих мужья — лётчики.

  Женечка, то бишь Евгения Ан­дреевна, сразу после окончания войны вышла замуж за гвардии майора Петра Никитовича Воронкова, кавалера ордена Алексан­дра Невского, впоследствии заслуженного штурмана СССР. Сначала он служил на аэродроме в Выползово под Калинином, где жена работала зубным врачом при воинской части, а затем семья перебралась в город Псков.

  П.Н. Воронков             «Дядя Петя — широкая натура, лучше и добрее его не было. Он сам из многодетной семьи, где было десять че­ловек детей. И всем старался помочь. А как он пел: его даже в Большой те­атр приглашали»,— вспоминал Вла­димир Леонидович Рыков.—Тенор был замечательный, орловский. В Пскове поставил «Наталку-Полтавку», где исполнял главную роль. Работал так­же диктором на телевидении, при этом был верующий человек».

  Василий Андреевич Денисов женил­ся на младшей из сестер — Валентине. После войны служил вер­толётчиком в Анадыре и Комсомольске-на-Амуре. Когда в звании капитана ушёл в отставку, обосновался со сво­ей семьёй в Туле. К сожалению, до настоящего времени никто из славных лётчиков не дожил, а из сестёр осталась только одна Мария Андреевна.

  Первым ушёл в мир иной Леонид Васильевич. Валентина Денисова

Бравый офи­цер, дома он был не только главой семьи, но и помощником во всём. Воспитывая сына, часто беседовал с ним, как с взрослым человеком. Владимиру особенно запомнились сле­дующие моменты.

Ещё в Житомире весной сорок первого мама спросила у папы:

— Лёня, а война будет?

— Я военную тайну никому не выдам,— ответил двадцати­летний летчик, хотя наверняка знал, что её не миновать.

Даже после свадьбы, когда уже наступил победоносный 1945 год, Леонид Васильевич не проронил ни слова о грядущем финале войны. Своего сына он наставлял так: «Будь бдителен и оставайся всегда достойным сыном своей Родины». Излюблен­ным его выражением были слова Николая Островского: «Жизнь даётся человеку один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы...»

Вертолётчик В.А. Денисов

Сын Владимир учился в Туле в трёх школах — 23, 33 и 58. Учился по-разному: в начальных классах был круглым отличником, а к восьмому заметно сбавил обороты.

Зато, когда в 1962 году он перешёл в девятый класс в только что открывшую­ся рядом с домом 58-ю школу, у него началась новая жизнь. Он стал активным членом комитета комсомола школы, отвечал за стенную печать, писал пародии и эпиграммы, рисовал шаржи, участвовал в художественной самодеятельности, организовал здесь эстрадный оркестр, театр миниатюр и КВН, одновременно занимаясь в Тульском аэроклубе. Володя долгое время мечтал об авиации. «Я хочу стать лётчиком», –часто говорил он отцу. Желание быть лётчиком появилось у него в старших классах во время учёбы в школе. Тяжело было одновременно

учиться и заниматься в аэроклубе. Вставать приходилось в 4 утра и идти в центр города к Кремлю, а оттуда – на                 В школьные годы чудесные

аэродром на машине, где их уже ждали

инструкторы. Очень большое желание было поступить в авиационное училище и пойти по стопам отца, но по состоянию здоровья он не прошёл медкомиссию.

 

Владимир Рыков перед вылетом. Тула, 1964 г.

 

«Моё детство и юность были очень тяжёлыми,— пусть сын за это получит полное счастье»,— рассуждал отец.

А вот что вспоминает Мария Андреевна: «Сына никогда в жиз­ни не наказывал. Только однажды, когда тому было лет пять, произошёл такой случай. На завтрак я отварила яйцо, которое показалось сыну недоваренным, и он бросил жидкое яйцо на пол.

 

Отец с сыном в день его 18-летия. Тула, 27 мая 1965 г.

 

С сыном Владимиром у Знамени полка. Москва, 9 мая 1984 г.

 

— Становись в угол,— говорит отец. А Володя ревёт и смо­трит на меня.

— И маму сейчас поставлю в угол.

— Папа, прости,— со слезами на глазах умоляет сын.

— Прощаю, но чтобы больше такого не было.

Это был кристально честный человек, который не мог идти на сделку со своей совестью. Когда к нему пришёл заместитель командира полка, у которого сына посадили за хулиганство, с просьбой подписать характеристику, какой он был хороший че­ловек,— даже деревья на субботнике сажал,— Леонид Василье­вич без обиняков ответил:

— Знаешь, что, если бы с тобой случилось несчастье, ты мой боевой друг, которого давно знаю, я бы не раздумывая, первым поставил свою подпись. А за детей, которые нарушают обще­ственный порядок, поручиться не могу».

О его редкой порядочности говорит и такой факт. Восемь лет семья Героя снимала комнату в посёлке Мясново, затем года два жила на ком­мунальной квартире на улице Первомайской. Когда сдавали дом для военнослужащих на улице Фридриха Энгельса, командир полка И.С. Поликанов предло­жил Рыкову трёхкомнатную квартиру в первом подъезде на вто­ром этаже:

— У нас есть сейчас такая возможность, а ты её давно за­служил.

— Иван Сергеевич, как я могу пойти в трёхкомнатную, ког­да главный инженер полка всю жизнь в однокомнатной прожил. А остальные и вовсе, кто угол снимает, кто в коммуналке до сих пор перебивается.

  Так и живёт с тех пор семья Героя Советского   И.С. Поликанов

 Союза Л.В. Рыкова в двухкомнатной квартире в доме по улице Ф. Энгельса, 137 вот уже почти 60 лет. Этот дом был построен для вернувшихся после Великой Отечественной военных лётчиков во второй половине пятидесятых годов.

  «Отвоевав мир, они, тогда ещё молодые, полные сил и энтузиазма, дружно приступили к созиданию мирной жизни. Въехав в дом, они приступили к благоустройству двора. Собственноручно были разобраны стоящие здесь с екатерининских времен конюшни, старые, обветшавшие строения.

  А дальше – посажены деревья, кустарники, установлены металлические столбы для сушки белья, поставлены скамейки, столики, теннисный стол. И это заброшенное место превратилось в настоящий милый парк. Кстати, дорожку внутри двора, по которой любили прогуливаться наши герои, они в шутку называли «взлётная полоса».

  Теперь было где спокойно отдохнуть, читая в тени деревьев, общаться с соратниками, играть в шахматы, домино, встречать праздники. Двор стал привычной частью быта, простором для детских игр и отдыха старших. В нём царили чистота и уют. Это всё по-доброму объединяло жителей дома», – не без грусти вспоминает одна из первых его обитателей Татьяна Петровна Портная.

  Леонид Васильевич и Мария Андреевна приняли самое активное участие в благоустройстве двора. А затем как настоящий хозяин он уже занялся собственной квартирой, своими руками соорудив шкафы и полки в прихожей. В свободное время готов был сам приготовить из теста и сибирские пельмени, и пирожки с мясом, и рыбные расстегаи из палтуса, в то время, когда жена копошилась на садовом участке на Ивановских дачах. На досуге в качестве хобби он предпочитал заняться рыбалкой и тихой                                                                   охотой по грибы. Но больше всего лю­бил читать.

 

 

СТРАСТЬ К ЧТЕНИЮ

Книга - друг человека,

а друзей надо уметь выбирать.

Илья ГЕРЧИКОВ

 

  «Порой даже очень сильное чувство к очень близкому чело­веку угасает. Но любовь к книге — никогда. На всю жизнь мне запомнились предсмертные слова А.С. Пушкина: «Прощайте, друзья мои!»,— собравшись с последними силами, воскликнул он, обратив затуманенный пеленой смерти взор к полкам с тома­ми любимых книг. До последнего мгновения лица друзей и лица книг стояли у него перед глазами.

  Да, хорошая книга обогащает внутренний мир людей. Дела­ет её ярче, интереснее, она помогает лучше понять смысл на­шей жизни, величие наших целей. Жизнь наша стремительно идёт вперёд, и духовную бедность никаким богатством не воз­местишь. У меня сейчас прекрасная домашняя библиотека, и до сих пор для меня хорошая книга — всегда открытие»,— призна­вался Леонид Васильевич, выступая в школьной или студенче­ской аудитории.

  «Это был очень мудрый, культурный, начитанный человек, и я старалась от него не отстать. Сказки Андерсена, Пушкина и братьев Гримм прочитала ещё до школы. В юношеском возрасте любила читать историческую и мемуарную литературу, особенно книги из основанной Максимом Горьким серии «Жизнь замечательных людей».

 

 

 

А ещё их объединяла любовь к книге...

Неизгладимое впечатление на меня произвёл исторический роман Марии Марич «Северное сияние». Эта удивительная книга написана с нескрываемым уважением к русскому народу, к людям, готовым пожертвовать жизнью ради служения Родине. А ещё раньше я прочитала поэму Н.А. Некрасова «Русские женщины», где описан подвиг жён декабристов, отказавшихся от высоких титулов и комфортных условий жизни ради того, чтобы разделить со своими мужьями-каторжниками их нелёгкую участь. С юных лет я задавалась вопросом: «А я смогла бы так?» В зрелые годы читала много русской, советской и зарубежной классики, –признаётся Мария Ан­дреевна.

  Среди её любимых книг значатся «Овод» Войнич и «Как закалялась сталь» Николая Островского, которые во многом стали учебником жизни и в какой-то степени даже повлияли на её судьбу. Недаром в заветной тетради, которую на протяжении всей своей жизни вела Мария Андреевна, находим выписки из этих произведений: «Не спрашивай, и тебя никогда не обманут». «Проповеди читать легче, чем быть святым».

  Она долго не решалась сделать достоянием гласности наиболее близкие ей по духу мысли, афоризмы и крылатые выражения. И пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить её в необходимости такого шага.

Ведь подобного рода записи говорят о человеке, пожалуй, больше всего: это своеобразное зеркало героя, его второе «я».

  Здесь и народный фольклор – пословицы и поговорки самых разных народов мира.

Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты.

С кем поведёшься, от того и наберёшься.

Нет худа без добра, как нет добра без худа.

Радость и горе в жизни идет по земле вместе.

Посеешь привычку – пожнёшь характер, посеешь характер – пожнёшь судьбу.

У кого большой ум, тому надо ещё больше ума, чтобы управлять им.

Чем тоньше талия, тем длиннее жизнь.

  И высказывания всемирно известных людей, оставивших заметный след в истории человечества.

  Живший тысячу лет назад персидский ученый Авиценна советовал: «Если хочешь сохранить молодость, обязательно ешь мёд».

  Великий испанец, автор «Дон-Кихота» Сервантес писал: «Ничто так дорого не ценится и ничто так дёшево нам не стоит, как вежливость».

«Страдание обостряет ум и укрепляет дух, радость делает человека легкомысленным», ––к такому выводу пришёл композитор Шуберт.

   «Серьёзное лицо – это не признак ума, так что улыбайтесь, друзья, - говорил барон Мюнхгаузен.

    Гёте называл праздную жизнь преждевременной старостью.

    «Человек создан для счастья, как птица для полёта». Эта фраза, приписываемая обычно Максиму Горькому, на самом деле принадлежала другому русскому писателю - В.Г. Короленко.

    «Гений – один процент вдохновения и девяносто девять процентов пота», – со знанием дела утверждал знаменитый изобретатель Т. Эдисон.

  А ещё много мыслей и рассуждений о труде и образовании, воспитании и культуре, любви и дружбе, богатстве и бедности, счастье и несчастье без указания авторства.

Труд – это источник всех радостей.

Труду и воле человека покоряются любые вершины.

Вопросы легче задавать, чем на них отвечать.

Искусство воспитания доступно, хотя, разумеется, для его достижения требуется особого рода труд – труд души.

Тот, кто умнее и лучше воспитан, уступает первый.

Если человек за день ничему не научился – зря прожил день.

Доброжелательность, умение с людьми разговаривать, считаться с чужим мнением, – это и есть культурный человек.

Скромность – это признак ума и хорошего воспитания.

Хороший вкус – это, прежде всего, чувство меры. Вкус бывает врождённый или воспитанный.

Материнская любовь дойдёт до Бога. Нельзя скорбеть – душа бессмертна.

Нет ничего дороже дружбы. И чем она крепче, тем полнее жизнь.

От себя не уйдешь. Духовную бедность никаким богатством не возместишь.

Беден материально и в то же время сказочно богат духовно.

Нехитрая формула счастья: хочешь, чтобы тебе было хорошо, – сделай хорошо другому.

Рядом со счастьем всегда ходит беда.

  В её заветной тетрадочке нашлось, конечно, место и стихотворениям, ибо как сказал один мудрец в расцвете лет, «поэзия проникает в такие тайники души, в которые никаким другим путем не влезешь. Только поэзией».

  Здесь представлены, например, и рубаи персидского философа поэта Х1-ХП вв. Омара Хайяма:

Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,

Два важных правила запомни для начала:

Ты лучше голодай, чем, что попало есть,

И лучше будь один, чем вместе с кем попало.

  И наполненные предельным практицизмом строки Владимира Маяковского:

Лишних вещей не держи

В жилище.

Станет сразу просторней

И чище.

И даже щемящая душу лирика поэтов приокской стороны:

Люблю я русские просторы,

Озёра, реки и моря,

Бугры, овраги, косогоры,

Леса и хлебные поля.

 

                                                                                            За молодых!

«Серебряная» свадьба Рыковых. Тула, 31 декабря 1969 г.

 

Л.В. Рыков с женой, сыном и матерью. Тула, 15 августа 1957 г.

 

Идеальная пара — Мария Андреевна и Леонид Васильевич Рыковы

 

 

АКТИВИСТКА-ОБЩЕСТВЕННИЦА

Когда мы перестаём делать –

мы перестаём жить.

Бернард ШОУ

 В течение всей своей жизни Мария Андреевна Рыкова была активной общественницей. Пока сын учился в школе, она являлась заместителем председателя родительского комитета. Долгое время её избирали председателем женсовета воинской части 39953, где служил муж. Здесь приходилось решать множество насущных житейских вопросов, особенно связанных с жильём. Ведь все семьи лётчиков проживали тогда на частных квартирах вместе с хозяевами. По роду своей деятельности ей часто доводилось встречаться с командиром дивизии генерал-майором Е.В. Клобуковым с просьбой помочь семьям лётчиков получить более-менее приемлемое жилье.

  Особо важным вопросом в работе женсовета по праву считалось получение жилья для вдов погибших лётчиков, у которых оставались маленькие дети, нуждающиеся в создании необходимых условий для их воспитания и образования. Евгений Васильевич Клобуков тяжело переживал за каждого погибшего лётчика и старался помочь их семьям.

  Активное участие в работе женсовета по вопросам получения жилья для вдов погибших лётчиков принимала и Мария Андреевна Рыкова. Не без её помощи вдова погибшего летчика Киселёва с малолетним ребёнком добилась квартиры на улице Софьи Перовской и была очень благодарна за заботу об их дальнейшей судьбе.

  Женсовет проводил также большую полезную работу по сплочению семей военнослужащих. Часто проводились лекции о международном положении, выставки рукоделия, спортивные состязания и смотры художественной самодеятельности, контроль за учёбой детей в школах. Организовывались поездки в музеи – Ясную Поляну, Поленово, походы в драматический театр, на концерты в филармонию.

  Сама Мария Андреевна не раз участвовала в художественных выставках, а за вышитую собственноручно свою любимую картину «Дети, бегущие от грозы» художника К.Е. Маковского она была награждена Почётной грамотой.