Деяния франков. Книга вторая.

5. Несчастный император вместе с нашими гонцами поручил одному из своих, которого очень высоко ценил, а именно тому, которого называют дворецким (corpalatium), с безопасностью сопровождать нас, пока мы не придем к Константинополю. И когда мы проходили через их города, он приказывал жителям земли доставлять нам продовольствие так же, как это делали те, о ком мы уже говорили. Впрочем, они настолько боялись храбрейшего народа господина Боэмунда, что никому из наших не позволяли вступать за стены городов. Тогда захотели наши напасть на одну крепость и захватить ее, поскольку она изобиловала всевозможными благами. Однако, Боэмунд, муж рассудительный не захотел согласиться с этим, с одной стороны, ради соблюдения справедливости по отношению к стране, а с другой стороны ввиду обязательств перед императором. Поэтому этого Боэмунд сильно разгневался на Танкреда и всех прочих. Это случилось вечером. А когда наступило утро, вышли процессией обитатели крепости, неся в руках кресты, и пришли к Боэмунду. Он с удовольствием их принял, а потом с радостью позволил удалиться. Затем пришли мы к одному городу, который называется Серреса. Там наши поставили шатры и получили в достатке пропитания, необходимого на те дни. Тогда же Боэмунд пришел в сердечное согласие с двумя дворецкими и дружбы ради, а также ради соблюдения справедливости по отношению к стране приказал вернуть весь скот, добытый грабежом. Наконец, мы достигли города Русса. Греческий народ выходил и шел в радости на встречу с господином Боэмундом, вынося нам в изобилии продовольствие. Наши раскинули там шатры в среду Страстной недели. Боэмунд оставил здесь весь свой народ и отправился говорить с императором в Константинополь в сопровождении немногих воинов. Танкред остался во главе войска Христова и увидев, что паломники покупают еду, втайне решил, что свернет с пути и приведет этот народ туда, где он будет жить счастливо. Наконец, он вступил в какую-то долину, полную всех благ, потребных для телесного пропитания. Там со своей истовостью справили мы Пасху Христову.

. Когда император услышал, что к нему пришел достойнейший муж Боэмунд, он приказал подобающим образом его принять и разместить вне города в безопасности. После того, как тот расположился, император послал к нему, чтобы он пришел говорить с ним с глазу на глаз. Туда же прибыл герцог Готфруа со своим братом. Затем подошел к городу и граф Сен-Жилльский. В тот час император, кипя и содрогаясь от гнева, раздумывал, каким образом ему искусно и с коварством схватить этих Христовых воинов. Но силой божеской благодати ни места, ни времени для того, чтобы навредить ни он, ни его слуги не нашли. В конце концов, все люди знатного происхождения, находившиеся в Константинополе, собрались вместе. В страхе, что лишатся отечества, они, совещаясь и строя замысловатые планы, пришли к тому, что наши графы, герцоги, а также все старшины должны честно принести императору присягу на верность. Однако наши воспротивились, сказав: «Мы определенно недостойны, и нам не кажется справедливым приносить ему присягу».

Быть может, наши предводители еще не раз будут нас обманывать. Что они будут делать в последний час? Скажут, что де ввиду необходимости волей - неволей унизили себя перед негоднейшим из императоров.

Однако же храбрейшему мужу Боэмунду, которого император очень боялся, поскольку тот в былое время не раз прогонял его с войском с поля боя, император сказал, что если тот с готовностью и по доброй воле принесет ему присягу, он даст ему земли у Антиохии на пятнадцать дней ходьбы в длину и на восемь в ширину. Император поклялся ему, что если Боэмунд будет верен своему обязательству, он никогда не нарушит своего. Почему такие сильные и могущественные воины это делают? А потому, что были принуждены жестокой необходимостью.

Кроме того, император предоставил свое покровительство и защиту всем нашим и поклялся, что пройдет с нами, равно как со своим войском землей и морем. И что честно предоставит нам продовольствие на земле и на море и с тщательностью восстановит нами утраченное. Сверх того, он не позволит и не пожелает смутить или опечалить никого из наших на их пути к Святому Гробу.

Граф Сен-Жилльский был размещен вне города в предместье, а люди его остались позади. Император предложил графу дать ему оммаж и торжественное обязательство, как это сделали другие. Пока же император предлагал, граф обдумывал, какому наказанию можно подвергнуть императорское войско. Но герцог Готфруа и Ротберт, граф Фландрский и другие вожди заявили ему, что несправедливо будет воевать против христиан. Муж мудрый Боэмунд также заявил, что если кто-либо причинит императору несправедливость, и воспротивится дать ему торжественное обязательство, он сам станет на сторону императора. Граф, последовав совету своих, поклялся Алексею жизнью и честью, что не будет сам и не даст другим посягать на него. А когда он был призван к оммажу, он поклялся, что не совершит такого, даже если жизнь его будет в опасности. В то время народ Боэмунда подходил к Константинополю.

. Танкред и Ричард Принципат, дабы избежать присяги, данной императору, скрытно перешли Геллеспонт, и вместе с ними почти весь народ Боэмунда. А вскоре все войско графа Сен-Жилльского подошло к Константинополю. Граф остался там со своим народом. Боэмунд же остался с императором и с ним совещался, каким образом доставить продовольствие людям, которые были уже за городом Никеей. Итак, герцог Готфруа вместе с Танкредом и всеми прочими прибыл первым в Никомедию. Они пробыли там три дня. Герцог видел, что нет пути, по которому он мог бы привести этих людей к Никее. Ибо там, где ранее переправлялись другие, столь многочисленный народ не смог бы быстро переправиться. Герцог послал впереди себя три тысячи людей с секирами и мечами пройти и расчистить путь так, чтобы тот, распахнувшись, открылся бы нашим паломникам вплоть до Никеи. Путь этот лежал через узкую и чрезвычайно огромную гору, и посланные герцогом люди ставили позади себя на дороге железные и деревянные кресты, прикреплявшиеся к деревьям так, чтобы и наши паломники могли узнать, куда идти. Таким образом, на четвертый день, 6 мая мы достигли Никеи, которая является столицей всей Романии, и там расположились лагерем. Пока к нам не пришел Боэмунд, у нас была такая нужда в хлебе, что одна лепешка продавалась за 20 или 30 денариев. Когда же прибыл рассудительный муж Боэмунд, он приказал стянуть через море как можно больше продовольствия. Оно приходило одинаково отовсюду, как с земли, так и с моря, и в Христовом воинстве настало великое изобилие.

. В день Вознесения Господня мы двинулись на город со всех сторон и начали строить деревянные орудия, а также деревянные башни с тем, чтобы мы могли разрушать башни на стенах. Два дня мы штурмовали город с таким мужеством и непреклонностью, что уже начали делать подкоп под его стены. Турки, которые были в городе, послали вестников к остальным, кто прибыл на помощь городу. Пусть подступят к нему в спокойствии и отваге, и войдут через южные ворота, поскольку, как говорили турки, с этой стороны никто не выступит против них и не воспрепятствует. Эти ворота в субботний день после Вознесения, заняли граф Сен-Жилльский и епископ Пюи. Граф, подступая со своей стороны и осененный божественным мужеством равно блистал земным оружием со своим храбрейшим войском. Здесь он нашел турок, которые напали на нас. Защищенный отовсюду знаком креста, он решительно устремился на них и победил. Те же обратились в бегство и большая часть их была умерщвлена. Прочие вернулись с помощью других турок на помощь оставшимся, радуясь в предвкушении верной победы. С собой они везли веревки, чтобы связать ими нас и повести в Хорасан. Подступая, они начали в ликовании постепенно двигаться вниз с вершины холма. Но все они, сколько их спустилось, остались лежать с головами, отрубленными нашей рукой. Головы убитых наши с помощью пращи бросали в город с тем, чтобы еще больше устрашить турок.

Затем граф Сен-Жилльский и епископ Пюи, посовещавшись, пришли к единому мнению относительно того, каким образом они будут делать подкоп под одну из башен. Она была напротив их шатров. Были назначены люди для осуществления подкопа, а также арбалетчики и лучники для обеспечения всесторонней защиты. Подкоп довели до основания стены, подставили столбы и поленья, а затем пустили туда огонь. Это все было сделано вечером, а затем башня упала, но поскольку была уже ночь, наши не могли вступить в бой с турками. Той же ночью турки спешно поднялись и восстановили стену настолько прочно, что с наступлением дня никто не мог проломить ее с этой стороны.

Вскоре прибыл граф Нормандский, а также граф Стефан и многие другие, а с ними Роджер Барневилль. Боэмунд осадил город с фронта, рядом с ним Танкред, далее герцог Готфруа, затем граф Фландрский, подле которого граф Норманнский, а с ним рядом Раймунд Сен-Жилльский и епископ Пюи. Таким образом, город был осажден с суши так, что никто не мог дерзнуть ни войти, ни выйти. Все здесь собрались воедино. Разве мог бы кто-нибудь сосчитать столь великое Христово войско? Никто, как я полагаю, не видел прежде и не увидит впоследствии такого множества опытнейших воинов.

С одной стороны к городу примыкало огромное озеро, по которому турки, пускаясь на кораблях, выходили из города, и входили обратно, доставляя траву, дрова и многое другое. Тогда наши старшины, придя к единому мнению, отправили послов в Константинополь просить императора, стянуть суда к Кивоту, где имеется пристань. Далее, пусть он прикажет с помощью быков переволочь суда через горы и леса до самого озера. Это было немедленно сделано, а с ними он прислал и своих туркополов. Однако днем, когда только суда собрались, наши не захотели их тотчас спускать на озеро. С приходом ночи их спустили на само озеро, полные хорошо вооруженных туркополов. С рассветом суда уже шли в полном порядке, направляясь на город. Видя их, турки дивились, не зная, их ли это народ, или императора. Когда же узнали они, что это народ императора, испугались до смерти, рыдая и сетуя. А франки радовались и славили Бога. Турки, видя, что не смогут уже получить помощь от своих войск, снарядили посольство к императору с тем, что они добровольно сдадут город, если он позволит им уйти вместе с женами, детьми и всем их имуществом. И тут император, полный пустых и недоброжелательных помыслов приказал им уходить, ничего не боясь, и приказал также, действуя надежно, привести их к нему в Константинополь. Он с усердием пекся о них, чтобы располагать ими во вред и для противодействия франкам.

Мы осаждали этот город семь недель и три дня. Многие из наших приняли мученичество и, ликуя, с радостью предали свои счастливые души Богу. Также и из самого бедного народа многие умерли от голода во имя Христа. Торжествуя на небе, они приняли столу своего мученичества, единогласно восклицая: «Отомсти, Господи, за кровь нашу, которая за тебя пролита. Благословенный и достойный похвалы во веки веков. Аминь». Заканчивается книга вторая. Начинается книга третья.