На многие мили/солнце между нами

 

— Тебе хотелось бы стать волком? — спросил меня Томас в воскресенье после полнолуния.

Мы гуляли по лесу перед ужином. Джо пытался последовать за нами, но Томас приказал ему вернуться в дом, сверкнув красными глазами, и я задумался, почему никогда раньше не обращал на это внимания? Как я мог не замечать нечто настолько очевидное? Джо проскользнул обратно в дом, бросив на меня быстрый взгляд напоследок.  

Томас дождался, пока мы отойдем достаточно далеко от дома, чтобы задать свой вопрос, не желая давать остальным возможность подслушать нас. Я узнал многое о волках за последние несколько дней. Обостренное обоняние, обостренный слух. Они могли исцеляться и менять форму: наполовину или полностью. Альфы, Беты и Омеги. Омеги были темными и пугающими существами. Они были дикими, ни с кем не связанными узами.

Я узнал даже больше, чем рассчитывал.

И мы снова гуляли по лесу. Только Томас и я. Он время от времени касался деревьев, как и всегда. Глубоко вдыхал, я спросил его почему.

— Это моя территория, — объяснил он. — Она принадлежит мне. И очень долгое время принадлежала моей семье.

— Твоей стае.

Он кивнул.

— Да, Окс. Моей стае. Нашей стае.

И разве от его слов у меня в груди не потеплело?

Еще как.

— Эти деревья, — произнес Томас. — Этот лес. Все пропитано древней магией. Она у меня в крови, стучит и бьется во мне.

— Но вы уехали отсюда, — напомнил ему я.

Томас вздохнул.

— Иногда бывают более важные обязанности, чем дом. Порой нам приходится делать то, что необходимо, прежде чем мы сможем сделать то, что хотим. Но каждый день пока меня здесь не было, я чувствовал это место. Оно пело мне, болело и горело. Марк возвращался, чтобы проверять тут все, потому что у меня не было такой возможности. Чтобы убедиться, что здесь все по-прежнему.

— Зачем?

Томас улыбнулся мне.

— Потому что я — Альфа. Не знаю, смог бы я покинуть его вновь.

— Как далеко она распространяется? Твоя территория.

— На многие мили. И я обежал их все, чувствуя землю под ногами и воздух в легких. Это ни с чем несравнимо, Окс.

Я коснулся ближайшего дерева и попытался почувствовать то, что чувствовал он. Пальцы заскребли по коре, и я закрыл глаза. А затем тихо рассмеялся над собой. Я был смешон. Я ведь совсем не похож на них.

И тогда Томас спросил:

 — Тебе хотелось бы стать волком?

Я открыл глаза, потому что ощутил нечто. Тоненькие связующие нас нити, что натягивались в моем сознании и потаенных глубинах сердца. Я пока не мог определиться с тем, как их назвать, потому что они были совсем новыми, но казалось, я близок к этому.

Хотя Джо я уже мог распознать. Его было легко определить.

— Ты хочешь, чтобы я стал волком? — спросил я.

Томас широко и ослепительно улыбнулся.

— Так много граней, — пробормотал он, пока мы продолжали идти по лесу.

Я бы не стал таким, как они, во всяком случае, не полностью. Это мне объяснили. Те, кого обращали, не становились такими же. Существовала разница между укушенным и рожденным волком. Во-первых, инстинкты. У них они были всю жизнь. Я же спотыкался бы, словно дитя.

— Будет разница, — сказал я вслух.

— Будет, — согласился он.

— Но я буду Бетой.

— Да. Одним из моих. А в последствии, одним из Бет Джо.

— Почему Картер или Келли не станут следующим Альфой?

— Они не были рождены для этого. В отличие от Джо. Альфой станет он.

Не хотелось обижать его, но я не смог сдержаться.

— У меня будет то, чего нет у вас. Если я обращусь.

— Да? И что же это?

Я снова коснулся дерева.

— Я буду помнить, каково это — быть человеком.

Томас не разозлился. Он обнял меня за плечи, прижавшись щекой к моим волосам, погладил один раз. Второй. Третий. Они всегда так делали. Теперь я понимал почему. Я стал одним из них, и им нужно было, чтобы я пах ими. Это казалось одновременно странным и успокаивающим. Томас отстранился.

— Конечно, — тихо произнес он. — Из тебя вышел бы хороший волк.

— Моя мама, — попытался я сменить тему, чтобы не чувствовать, как все вертится только вокруг меня одного.

— Это тебе решать.

— Она в стае?

— По-своему.

— Она должна узнать.

— Я доверяю тебе, Окс, — сказал он, и я закрыл глаза. От меня не укрылась тяжесть его слов. Я хорошо помнил историю его семьи.

— Я потеряю себя? — спросил я его. — Ту часть, что делает меня мной.

— Нет. Я не позволю этому случиться. Ты все равно останешься собой. Просто…

— Чем-то большим? — с горечью поинтересовался я.

— Другим, — ответил он. — Окс. Окс. Тебе не нужно быть чем-то большим. Чего бы это ни касалось. Ты идеален такой, как есть. Люди… особенны. Люди, являющиеся членами стаи, уважаемы. Ты всегда будешь защищен. Ты всегда будешь любим.

Пчела пролетела мимо моих ног, я провожал ее взглядом, пока она не улетела.

— Тогда зачем ты спрашиваешь?

— Потому что у тебя всегда будет выбор. Нас определяет выбор, который мы делаем. Если захочешь, чтобы я укусил тебя, то мы сделаем это, когда тебе исполнится восемнадцать.

Я посмотрел на него. Томас внимательно наблюдал за мной.

— Я смогу бегать с вами, — смущенно сказал я. — В полнолуние.

Томас рассмеялся.

— Ты сможешь делать это в любом случае. Возможно, не так быстро, но мы не позволим тебе отстать.

— Почему ты не рассказал мне?

Его улыбка угасла.

— Чтобы защитить тебя.

— От чего?

— Есть вещи гораздо важнее и значительней, чем я и ты, Окс. Как хорошие, так и плохие. Мир гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Сейчас мы здесь в безопасности. Но так может быть не всегда. Это место силы. А такие места всегда привлекают внимание.

— Что изменилось?

— Джо.

Я отвел взгляд.

— Ты бы сказал мне, если бы он…?

— Да. Однажды.

И я закрыл эту тему.

— Наверное, пора ужинать, — заметил я. — Это ведь традиция.

Улыбка Томаса тут же вернулась.

 

* * *

 

Стало интересно, заметил ли Томас, что я не ответил на его вопрос об обращении. Вероятнее всего, заметил. Мне казалось, он знает все.

 

* * *

 

— Я даю тебе почувствовать почву под ногами, — сказал я Гордо спустя некоторое время. В мастерской остались только мы с ним, собираясь уже закрываться. Начало учебного года было не за горами, а значит, подобные тихие и спокойные моменты между нами вскоре станут редкими и немногочисленными.

Он ответил не сразу. Я не давил.

Заперев передние двери, я последовал за ним на задний двор, где Гордо обычно курил, а я делал вид, что тоже курю, и мы по привычке еще минут десять трепались ни о чем, прежде чем отправиться по домам.

Гордо сидел в своем обшарпанном кресле, вертя зажигалку в руках, сигарета торчала у него за ухом. Он наблюдал за стаей птиц, что пролетали над головой.

— Мой отец, — начал он.

Я ждал.

Гордо прочистил горло.

— Мой отец, — попытался он вновь. — Он был… не очень хорошим человеком.

Хотелось сказать, что у нас с ним есть кое-что общее, но с моего языка не сорвалось ни слова.

— Ты пока не знаком с этим миром, Окс. Иначе обязательно бы слышал имя моего отца. Он был очень могущественным. Сильным и храбрым, и люди преклонялись земле, по которой он ходил. Черт, да я сам это делал. Но он не был хорошим человеком.

Мой отец был замечательным. Я считал его сильным и храбрым, и боготворил землю, по которой он ходил. Но хорошим человеком он тоже не был.

Тупой, как бык.

И потому со мной обращались как с дерьмом.

— У стай, подобных Беннетам, старых стай с долгой историей, всегда есть свой ведьмак. Они нужны для создания мира, баланса и увеличения силы Альфы. Мой отец… был ведьмаком Абеля Беннета. Отца Томаса. Тогда стая Беннетов была больше. Сильнее. Более почитаемой и пугающей.

— И что произошло? — тихо спросил я.

— Мой отец лишился своих уз, — Гордо горько рассмеялся.

— Это была твоя мать?

— Нет. Другая женщина. Она… неважно. Она была оборотнем, и она умерла. Мой отец убил много людей после этого.

Я был ошеломлен.

— Я занял его место, — продолжал Гордо. — Мне исполнилось всего двенадцать.

— Гордо…

— Я не был готов. К такой ответственности. Я совершал ошибки. Мой отец исчез. Хрен знает, жив ли он до сих пор. Но у меня был дом. Мое место.

— Гордо?

— Что.

— Я — твои узы?

— Да.

— С кем ты был связан до меня?

— Не имеет значения, — отвел он взгляд.

Но, конечно же, значение это имело.

— Как долго?

— Господи Иисусе.

— Как долго ты был ни с кем не связан?

Я сомневался, что он ответит. Но в конце концов Гордо произнес:

— Годы.

— Ты гребаный кретин, — хрипло проговорил я. — Почему не спросил меня?

— Я не думал…

— Ни хрена ты не думал. Ты ведь мог пострадать.

Гордо закурил, глубоко затянулся и выдохнул дым.

— У меня все было под контролем.

— Да к чертям собачьим тебя и твой контроль.

Его взгляд метнулся ко мне.

— То, что ты в этом замешан теперь, Окс, еще не значит, что ты разбираешься в подобном дерьме. Не забывай. Я жизнь прожил, вращаясь во всем этом. Ты гребаный ребенок.

Я выпрямился.

— Ребенок, являющийся частью стаи Беннетов и связанный узами с тобой и Джо.

Гордо посмотрел на меня со странным выражением на лице.

— Дерьмо, — пробормотал он. — Окс.

— Не надо. Никогда больше. Слышишь меня? Ты ни хрена больше от меня не скрываешь. Вообще никогда.

— Окс…

— Гордо.

— Боже, пацан. Временами ты чертовски меня пугаешь. В курсе, да? В тебе есть что-то от Альфы.

Я ничего не сказал, лишь пристально посмотрел на него.

Он вздохнул.

— Хорошо.

— Кто это был?

Дым клубился у его лица.

— Марк, — наконец ответил Гордо. — Доволен? Это был Марк. Я любил его. Я любил его, а он ушел, и я остался один. Я брел по жизни, потерявшись во мраке, пока не нашел тебя. Ты вернул меня обратно, Окс. Ты вернул меня обратно, и я не могу потерять тебя. Просто не могу.

 

* * *

 

Другие не знали. Таннер. Рико. Крис.

Гордо сказал, так будет лучше.

Иногда мне казалось, Гордо сам не верил в свою ложь.

 

* * *

 

Началась школа. Мой выпускной год.

Снаружи просигналили.

Я распахнул дверь.

Улыбка Джо казалась яркой и ослепительной, когда он помахал мне с заднего сиденья.

— Привет, Окс, — поприветствовал он. — Теперь я буду как вы, ребята. Пора в школу, да?

 

* * *

 

Вернувшись в лес после вопроса о том, хочу ли я стать волком, Томас сказал:

— Узы важны, Окс. Особенно, если это люди. Если же это эмоция, то она должна быть всеобъемлющей. Обычно подобное случается только в отношении ярости и ненависти, такая связь извивается и перекручивается, пока не почернеет и не сгорит. Когда узы — это стая, связь распределяется между всеми ее членами, и каждый несет на себе тяжесть бремени.

— А если это один человек? — спросил я. Легкий ветерок трепал мои волосы, и я закрыл глаза.

— Если это один человек, — тихо ответил Томас, — тогда он на вес золота. Но в этом случае волк ведет себя собственнически. Просто так происходит. Этот человек становится одним из самых важных в жизни волка.

— В чем заключены твои узы? — поинтересовался я. Стоило этим словам сорваться с губ, как мне тут же захотелось забрать их обратно. Возникло ощущение, что это глубоко личный вопрос, который я не имел права задавать.

Тем не менее Томас ответил:

— Стая. Это всегда была моя стая. Не каждый ее член по отдельности, как таковой, а сама суть, кроющаяся за тем, что такое стая.

— Семья, — произнес я.

— Да. И многое другое. Когда речь идет об отдельных людях, это может быть сложнее.

— Что, если я связан с двумя?

Томас нахмурился.

— Со временем увидим, не так ли?

 

* * *

 

— Это третий Беннет, — шептались люди в коридорах. — Он похож на братьев. Почему они до сих пор с Оксом?

 

* * *

 

Нам требовался обеденный стол побольше.

Или скамейка побольше.

Я оказался зажат между Беннетами. Келли сидел слева от меня. Джо справа. Картер по другую сторону от него. Они впечатали меня в край стола, прижимаясь так сильно, как только могли, Джо говорил, перескакивая с темы на тему, — обо всем, что только взбредет в голову.

Джесси, сидевшую напротив нас, явно забавляла эта картина. Показалось, что в ее улыбке кроется что-то еще, но я не мог понять, что именно.

Уверен, для всех остальных в кафетерии это выглядело странно. Мы вчетвером и она.

Мне было плевать.

Джо говорил, говорил и говорил. Со мной. Картером и Келли.

Но при этом ни разу не заговорил с Джесси.

Он дал мне кусочек яблока.

Я поделился с ним чипсами.

— Я счастлив, что я здесь. С тобой, — тихо признался он.

— Я тоже.

 

* * *

 

— Ты любил его? — спросил я Марка в один из осенних дней.

— Кого?

— Гордо.

— Не надо, — сказал он и ушел.

Я не пошел за ним.

 

* * *

 

Я заставил Гордо убрать защиту вокруг дома. И в одно из воскресений Беннеты пришли к нам на ужин.

Поначалу Гордо отказывался.

— Это небезопасно.

— Я из стаи гиперопекающих оборотней, живущих со мной по соседству. Уверен, безопаснее просто некуда.

— Господи, — пробормотал он. — Помнишь, когда-то ты столько не болтал? Славные были времена.

Его слова задели. Больнее, чем я думал. Вероятно, это отразилось на моем лице, потому что Гордо вздохнул:

— Окс.

— Да? — я уставился на свои ботинки. Я знал, что не всегда говорю самые умные вещи, но полагал, что у меня получается уже лучше. Во всяком случае, я пытался.

Его рука обвила мою шею, и что-то запульсировало между нами. Оно было не таким сильным, как с Джо или стаей, но оно было, и казалось теплым и добрым, и ощущалось как дом.

— Прости, — тихо сказал он.

— Ничего, — ответил я, пытаясь отмахнуться. — Все хорошо.

Его пальцы напряглись.

— Нет, — обрубил он. — Не хорошо. Никто не должен заставлять тебя чувствовать себя дерьмом. Особенно я. Это недопустимо.

— Я знаю.

— Я стану лучше, хорошо? Я не идеальный, и знаю это. Но буду поступать правильно по отношению к тебе. Клянусь.

— Я знаю.

Он сжал мою шею и опустил руку.

— Я не уберу защиту, — сказал он. — Во всяком случае не полностью. Я модифицирую ее. Для Джо, Картера и Келли.

— И для остальных тоже.

Гордо отвел взгляд.

— Да, Окс. И для остальных тоже.

 

* * *

 

Это был первый воскресный ужин у меня дома.

Мама очень нервничала. Она порхала по кухне, словно маленькая птичка.

Я спросил ее в чем причина, и она ответила:

— Просто они такие шикарные. Мы не такие, Окс.

— Их не волнуют подобные вещи.

— Я знаю.

— Ты прекрасно выглядишь, — подбодрил ее я. И так оно и было. Она всегда выглядела прекрасно. Даже когда была уставшей или грустной.

— Прекрати, — рассмеялась мама.

Затем шлепнула меня кухонным полотенцем и велела нарезать салат, пока она проверит лазанью.

Джо вошел в дверь первым. Его взгляд метался из стороны в сторону, вбирая в себя все так быстро, как только мог. Грудь тяжело вздымалась, вдыхая как можно глубже. Глаза были широко раскрыты, почти вылезая из орбит.

— Джо, — сказал Томас, подходя к нему. — Спокойно. Дыши.

Я мог расслышать приказ в его голосе, от которого по коже побежали мурашки. Теперь стало легче понимать, что это. Альфа. Я не был волком, но мне захотелось обнажить свою шею перед ним.

— Так много, — тихо ответил Джо, пытаясь замедлить дыхание. — Для одного раза.

Я не понял, о чем он, но подумал, что и не должен был.

Элизабет вошла, следуя за Картером, Келли и Марком. Мама без умолку болтала, в меняющемся тембре ее голоса слышалось, как она нервничает. То ли она не заметила, то ли решила не задавать вопросов, когда Беннеты стали прикасаться почти ко всему, что попадалось им на глаза, проводя руками по дивану. Обеденному столу. Стульям. Столешнице. Картер и Келли расположились на стульях у стола, рассредоточившись насколько это было возможно.

Я знал, что они делают. Они наполняли это место своим запахом. Запахом стаи.

Запахи были важны. Им не хотелось, чтобы здесь были только я и мама. Им нужно было, чтобы и их запахи тоже смешались с нашими.

Я обнял каждого из стаи по очереди. Картер и Келли потерлись носами о мою шею.

Джо взял меня за руку.

— Твоя комната, — сказал он. — Хочу увидеть твою комнату.

Он потащил меня вверх по лестнице, не дожидаясь ответа. Мне даже не нужно было говорить ему, куда идти. Джо вытянул другую руку и позволил пальцам скользить по стенам, голова качалась из стороны в сторону. Он низко зарычал на мгновение, и его рука сжалась в моей. Я не стал спрашивать, что это было. Не был уверен, хочу ли знать.

Но потом мы оказались в моей комнате, и Джо был повсюду. Он не стоял на месте дольше секунды, и касался всего, до чего мог дотянуться.

При этом Джо шептал себе под нос, и его шепот складывался в слова:

— Так сильно здесь, так сильно, сильно, сильно.

И:

— Я могу скрыть его, я могу заставить его исчезнуть.

И:

 — Мое, мое, мое.

Я позволил ему. Я позволил ему сделать то, в чем он нуждался.

А потом он остановился перед моим столом. И резко втянул воздух.

— Джо? — спросил я, делая шаг от двери.

— Ты сохранил его?

— Что?

Джо не ответил. Я подошел к нему. Он стал выше. Его макушка доставала мне до середины груди. Я почувствовал укол чего-то горько-сладкого. Хотя не знал почему.

Я увидел, на что он смотрел.

На маленького каменного волка.

Я был сбит толку.

— Да. А почему не должен был?

— Окс, — произнес Джо дрожащим голосом. Я опустил взгляд. Его руки вонзились в стол, оставляя маленькие следы когтей, оцарапав дерево. Глаза горели оранжевым огнем.

 — Эй...

Я положил руку на его плечо и снова почувствовал это, это тепло, как в тот раз с Гордо. Но с Гордо это тепло было пульсирующим огнем, с Джо оно напоминало притяжение и ощущалось, как солнце.

Джо вздохнул, и когти отступили, а потом и вовсе исчезли.

— Мне нравится твоя комната, — тихо произнес он. — Все именно так, как я и представлял. Загромождено и чисто.

— Шишки и конфеты? — спросил я его.

Он улыбнулся.

— Эпично и восхитительно.

Джо коснулся каменного волка лишь раз. Дотронулся кончиком пальца головы статуэтки, и солнце между нами вспыхнуло очень-очень ярко.

ГЛАВА 10

ВОЛЧЬИ ФИШКИ/МЫ ОДИНОКИ

 

Они тренировались. Оборотни. Стая.

Двигаясь бесшумно и быстро, скрывались за деревьями, а затем вновь появлялись из-за них.

Отслеживали меня в лесу, пока я старался сбить их со следа.

— Атакуйте, — велел Томас, и они обнажали когти, а он делал ложные выпады из стороны в сторону, вверх и вниз.

Однажды я спросил его, зачем мы так тренируемся.

— Мы должны быть готовы, — ответил он.

— Готовы к чему?

Томас положил руку мне на плечо.

— Защитить то, что принадлежит нам.

— Защитить от чего?

— От всего, что может забрать у нас нашу стаю или территорию.

Его глаза сверкнули красным.

И по моей спине пробежал холодок.

 

* * *

 

Я стал тренироваться усерднее.

 

* * *

 

— Счастливого Рождества, Окс.

Джо усмехнулся, когда я крепко обнял его, положив подбородок ему на макушку.

 

* * *

 

— Иначе, — заметил Гордо, делая затяжку.

— А?

— Ты двигаешься иначе, — уточнил он.

— Может, я просто взрослею.

— Это больше смахивает на… уверенность. Ты ведешь себя более уверенно.

— Это все волчьи фишки.

— Ты не волк.

— Но близок к этому.

— Он сделал это, да? — прищурился Гордо.

— Кто?

— Томас. Он предложил тебе укус.

Я слышал, как Рико громко захохотал в задней части мастерской. Таннер и Крис прокричали ему что-то в ответ.

— Да, — признался я.

— Окс, — предупреждающе начал Гордо.

— Это мое решение, — ответил я. — Он не сделает этого, пока мне не исполнится восемнадцать, но это все равно только мое решение.

— Просто… блядь, — Гордо явно выглядел расстроенным. — Просто подумай о последствиях. На тебя будут охотиться всю оставшуюся жизнь. Все, кому не лень. Монстры и люди, которых хлебом не корми, дай лишь насадить твою голову на кол.

— Из-за того, что я стану волком? — спросил я. — Или из-за того, что я уже часть стаи?

— Дерьмо, — пробормотал он.

— Или, может, из-за того, что я связан узами с ведьмаком?

— Я говорил тебе…

— Я больше не ребенок, Гордо.

— Но кроме тебя у меня никого нет, — его голос дрогнул.

— Хорошо, — сказал я. — Тогда ты понимаешь, что я никогда не оставлю тебя. Как и все это.

Закрыв глаза, Гордо сделал глубокий вдох.

— Ты отказался, — догадался я. — От укуса. Ты сказал «нет».

Его глаза медленно открылись.

— Самое легкое решение из когда-либо принятых мною.

Мы оба знали, что это была ложь.

 

* * *

 

Я не сказал ему, что решил остаться человеком.

Пока что.

 

* * *

 

— Джесси заходила сегодня в закусочную, — произнесла мама.

Я опустил взгляд обратно на домашнюю работу по математике. Казалось, я делаю ее неправильно.

— Сказала, что не видела тебя уже несколько дней.

— Я был занят, — пробормотал я. — Домашка. Работа.

Полнолуние с оборотнями.

— Приоритеты, Окс. Замечательно, когда у тебя есть приоритеты, но не забывай о других хороших вещах.

Бегать с волками — вот что было самым замечательным.

 

* * *

 

Темный импульс пробежал по солнцу между мной и Джо.

Я резко вскинул голову, оторвав взгляд от парты на уроке истории.

Поднялся и вышел за дверь класса, даже не осознавая, что двигаюсь.

Я думал лишь: «ДжоБезопасностьДжоНайтиДжо».

Засияли два других импульса, короткие вспышки света.

«Картер и Келли», — подумал я, — «стая».

Солнце пылало гневом. Сдерживаемым пока что, но ситуация вот-вот грозила выйти из-под контроля.

Я чувствовал это, хоть и не до конца понимал, каким образом.

Туалет для мальчиков. Коридор.

Я распахнул дверь.

Джо прижимали к стене. Его разорванная сумка валялась у ног. Карандаши и бумаги были разбросаны по всему полу.

Джо окружили три парня. Один прижимал его к стене, надавив предплечьем на шею. Я смутно узнал их сквозь застилающую глаза красную пелену. Старшеклассники. Придурки.

Джо не был напуган. По крайней мере, не сильно. Я мог поклясться, что слышал его быстрое, но ровное сердцебиение.

Тем не менее он не дрался, потому что знал, тогда его волк вырвется наружу.

А потом Джо увидел меня.

Его глаза расширились.

И солнце между нами взорвалось.

Сначала я схватил того, кто прижимал Джо к стене. И вцепившись ему в шею, отдернул прочь.

— Какого… — начал было парень, однако на этом все его слова закончились, потому что в следующую секунду он уже лежал на полу, мое колено давило на его грудь, а руки сомкнулись вокруг горла. Глаза парня расширились, когда я зарычал, оскалив зубы прямо перед его лицом.

Двое других схватили меня за плечи и руки, пытаясь оттащить, но я помнил тренировки, особенно то, как Томас велел сохранять спокойствие и контролировать себя.

Я дал им поднять меня. А затем, воспользовавшись моментом, ударил коленом в живот парня справа и локтем в лицо парня слева. Тот, что был справа, согнулся пополам, пытаясь отдышаться, а другой вскрикнул, его пальцы тут же окрасились алым. Я отступил, заслонив собой Джо. Чувствуя, как его руки сжали в кулаки мою рубашку, а сам он уткнулся лбом мне в спину.

Картер и Келли ворвались, сверкая глазами. Оглядели пространство. И когда я заметил в их взглядах удовлетворение от того, что они обнаружили, во мне что-то вспыхнуло. Они испытали не удивление. А именно удовлетворение. Словно знали, что я справлюсь с ситуацией.

— Итак, — заговорил Картер. — Ваши имена.

— Иди на хер, — ответил парень с кровоточащим носом.

— Неправильный ответ, — заметил я, когда Келли двинулся к нему.

— Имена! — рявкнул Картер.

— Генри, — признался «кровоточащий нос».

— Тайлер, — выдавил парень, обхвативший руками живот.

Тот, что все еще лежал на полу выплюнул:

— Катитесь в ад.

Картер схватил его за горло и приподнял. Ноги парня оторвались от пола, пока он пытался пинаться.

Картер был уже на грани, но пока еще контролировал себя.

— Твое. Имя.

— Декс, — выдохнул он.

— Закончил? — спросил Картер Келли.

Келли кивнул, делая вдох.

— Генри. Тайлер. Декс. Закончил.

Он запомнил их запахи.

— Если вы еще когда-нибудь приблизитесь к моему брату, я убью вас, — пообещал Картер. — Каждого. А если не смогу я, тогда это сделает Келли. А если и он не сможет, то помоги вам Бог, когда до вас доберется Окс.

Он толкнул Декса на пол. Тот вскрикнул, приземлившись на бок. Картер и Келли перешагнули через него. Другие парни шарахнулись от них в сторону. Братья Беннет подошли и встали по бокам от меня, блокируя доступ к Джо. Келли положил руку мне на плечо. Плечо Картера плотно прижалось к моему.

Первым прочь бросился Генри. За ним Тайлер. Декс усмехнулся, но это была трусливая усмешка, которая, дрогнув, тут же исчезла. Он тоже убежал.

Я пылал, словно солнце.

 

* * *

 

Директор смотрел на нас. На меня. На мою маму. На всех Беннетов.

— Отстранены на пять дней, — сообщил он.

Мы с Картером и Келли ничего не сказали, как нам и велели.

— Пять дней? — переспросила моя мать. — А как насчет тех троих, кто начал это?

— С ними разберутся, — заверил директор. Я заметил испарину, выступившую на его лбу.

— Правда? — вмешалась Элизабет. — Очень на это надеюсь. Особенно после того, как они прижали моего двенадцатилетнего сына к стене.

— А Окс сломал ребенку нос! — напомнил директор. — Ему еще повезло, что против него не выдвинули обвинений.

— Да, — сказала Элизабет. — Очень повезло. Хотя если бы они выдвинули обвинения, уверена, мы бы сделали то же самое.

Директор промокнул лоб.

— Марк? — беззаботно произнес Томас.

— Да?

— Сколько денег мы собирались пожертвовать школьному округу Грин-Крик в этом году?

— Двадцать пять тысяч долларов.

— Ах. Спасибо, Марк.

— Всегда пожалуйста.

— Мистер Беннет, — начал директор. — Уверен, мы можем…

— Наш разговор окончен, — перебил его Томас. — Вы мне надоели. Все, мы уходим. Нам пора.

 

* * *

 

Томас с Элизабет отвели меня в сторонку.

— Ты защитил то, что принадлежит тебе, — сказал Томас и его глаза сверкнули красным. — Я так сильно горжусь тобой.

Он был моим Альфой, и я задрожал от его слов. Откинул голову, подставляя ему горло. Томас протянул руку и нежно коснулся моей шеи.

Элизабет крепко прижала меня к себе.

 

* * *

 

Отстранение закончилось внезапно и без предупреждения.

 

* * *

 

— Я и сам мог бы справиться, — проворчал Джо, пока мы шли по грунтовой дороге.

— Я знаю.

— Я в состоянии разобраться с ними.

— Я знаю.

— Я не какой-то маленький ребенок.

— Я знаю.

Джо нахмурился.

— Скажи что-нибудь еще.

— Я рад, что смог защитить тебя, — честно ответил я. — И я всегда буду рядом в таких случаях.

Джо посмотрел на меня своими большими голубыми глазами. Потом покраснел. Румянец начинался у его горла и поднимался вверх по лицу. Затем Джо отвел взгляд. Пнул грязь. Я ждал, когда он примет решение.

В конце концов, он схватил меня за руку, и мы продолжили путь дальше по дороге.

 

* * *

 

— Они — моя семья, — рявкнул я в пылу очередной ссоры.

Лицо Джесси раскраснелось, глаза сверкали.

— Я знаю, — ответила она. Ее голос звучал напряженно. — Даже если и не до конца понимаю их странного интереса к тебе.

— Это не странно.

— Окс, — сказала она. — Это довольно-таки странно. Они что-то вроде какого-то культа, или что?

— Прекрати, Джесси. Ты не имеешь права так говорить о них. Они ни разу не сказали о тебе слова плохого, поэтому и ты не будешь.

— Кроме Джо, — пробормотала она.

— Что?

Она подняла взгляд, сидя на моей кровати.

— Я сказала: кроме Джо. Ему я не нравлюсь.

— Это неправда, — рассмеялся я.

— Окс. Это так. Почему ты этого не видишь? Почему ты так слеп, когда дело доходит до Джо?

— Не втягивай его в это, — предупредил ее я, повышая голос.

Джесси выглядела расстроенной.

— Я просто хочу быть частью твоей жизни, Окс. Ты отшиваешь меня. Что-то скрываешь от меня. Я чувствую, что-то происходит. Почему ты мне не доверяешь?

— Я доверяю тебе, — возразил я, хотя это походило на ложь.

Она улыбнулась, но улыбка не коснулась ее глаз.

 

* * *

 

После Дня Благодарения мама написала мне, попросив идти сразу после работы домой.

Дом казался другим, когда я вошел. Это ощущение сразило меня словно удар под дых. В нем витал гнев. Присутствовала грусть. Но с облегчением. Таким невероятным облегчением. Должно быть, это было благодаря стае. Я никогда прежде не чувствовал эмоции дома. Я не был волком, но и просто человеком уже не был тоже. Я стал чем-то большим.

Эмоции различались, как цвета.

Гнев был фиолетовым, тяжелым и насыщенным.

Грусть — мерцающим синим. Она вибрировала по краям фиолетового.

Облегчение — зеленым, и я задумался, не его ли испытывала Элизабет в свою зеленую фазу. Облегчение.

Мама сидела за столом. Ее лицо было сухим, вот только глаза сильно покраснели. Она плакала, но уже успела взять себя в руки. И я понял, что со мной явно что-то не так, когда каким-то образом осознал, что мама сейчас скажет, прежде чем она успела открыть рот.

Тем не менее я все равно позволил ей озвучить это.

Я был в долгу перед ней.

— Окс, — начала она, — мне нужно, чтобы ты выслушал меня, ладно?

— Да, конечно, — ответил я, накрыв ее руку своей. Моя ладонь казалась огромной по сравнению с ее, и я любил эту миниатюрную женщину.

— Мы есть друг у друга, — напомнила она.

— Я знаю.

— И мы сильные.

— Да, — улыбнулся я.

 — Твой отец умер. Он был пьян. Сел за руль. Врезался в дерево.

— Ясно, — сказал я, хотя в груди защемило.

— Я рядом, — произнесла мама. — Я всегда буду рядом.

Мы оба проигнорировали эту ложь, потому что никто не мог обещать подобного.

— Где? — спросил я.

— В Неваде.

— Не далеко же он ушел.

— Да, — согласилась она. — Похоже, не далеко.

— Ты в порядке? — спросил я. Дотянувшись, провел большим пальцем по ее щеке.

Мама кивнула. Затем пожала плечами. Ее лицо слегка исказилось, и она отвела взгляд.

Я ждал, пока мама сможет продолжить.

— Я любила его, — наконец призналась она. — Долгое время.

— Я тоже.

И все еще продолжал любить. Даже если мама уже разлюбила отца, я до сих пор не смог этого сделать.

— Он был добрым. Пусть и не всегда. Хорошим человеком.

— Да.

— Он любил тебя.

— Да.

— Теперь мы остались только вдвоем.

— Нет, это не так, — возразил я.

Мама снова посмотрела на меня.

— Что ты имеешь в виду? — слеза скатилась по ее щеке.

— Есть кое-кто еще, — произнес я и задрожал.

Она заволновалась.

— Окс, что не так?

— Мы не одиноки. У нас есть Беннеты. Гордо. Они…

— Окс?

Я сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Я больше не мог позволять ей думать, что мы одиноки. Только не сейчас, когда в этом не было необходимости.

— Я покажу тебе кое-что. Ты должна доверять мне. Я никогда и никому не позволю навредить тебе. Всегда буду тебя защищать. Оберегать.

Теперь мама плакала.

— Окс…

— Ты доверяешь мне? — спросил я.

— Да. Да. Да. Конечно, — тихонько всхлипывая, ответила она.

— Мы никогда и не нуждались в нем. Мы выжили.

— Выжили? Выжили?

Взяв за руку, я подтянул ее к себе. Положил руки на ее плечи. Подвел к двери. На улице было холодно, поэтому я придвинулся ближе. Мне было теплее, чем ей.

— Не бойся, — сказал я. — Ничего не бойся.

Мама посмотрела на меня, в ее глазах отражалось так много вопросов.

Поэтому я глянул в ночное небо, запрокинув голову.

И запел.

У меня получалось не так хорошо, как у волков. И никогда не получится, потому что независимо от того, кем я являлся, это было ближе к человеку, чем к чему-либо другому. Так сказал Томас, когда обучал меня в глубине леса. Но он был сильным, этот вой, даже когда мой голос оборвался. Я вложил в него все, что смог. Фиолетовый гнев. Синюю грусть. Зеленое облегчение, гребаное зеленое облегчение от того, что его не стало, не стало, не стало, и мне больше никогда не придется думать о нем вновь. Больше не будет этих «а что, если». Больше не будет этих «почему». Больше не будет страданий, потому что мы не одиноки. Мой отец сказал, что люди будут дерьмово обращаться со мной, но на хер его. К чертям его. Я так сильно его любил.

Я вложил все в эту песню.

И еще до того, как эхо затихло среди деревьев, из дома в конце переулка донесся ответный вой.

Джо.

Затем другой. Картер.

И Келли. Марк. Элизабет.

Томас был громче всех. Зов Альфы.

Они услышали мою песнь и пели мне в ответ.

— О боже мой, — прошептала мама и сильнее прижалась ко мне.

Вдалеке раздался шум. Топот лап с когтями по покрытым инеем листьям.

Фиолетовый был гневом.

Синий — грустью.

Зеленый — облегчением.

Из-за деревьев показались оранжевые вспышки. Мерцание красного. Знакомые цвета семьи и дома.

Я мог слышать их в себе, и они говорили: «мы здесь БратСынДругЛюбовь. мы здесь мы стая мы твои и ничто не изменит этого».

Мама всхлипывала, прижимаясь ко мне. Она вся дрожала.

— Они никогда не навредят тебе.

— Откуда ты знаешь? — спросила она, затаив дыхание.

— Потому что мы — стая. — Я отстранился, нежно шикая, когда она попыталась прижаться ко мне ближе. — Все хорошо, — заверил я. — Все хорошо.

Я не отводил от нее взгляд. Медленно спустился по ступенькам крыльца, чтобы не поскользнуться на льду. Мое дыхание разлеталось вокруг меня белыми клубами. Было холодно, но в тот момент, когда я встал на замерзшую землю, меня окружило тепло. Волки бросились ко мне, возбужденно лая, кусая мои пальцы, кисти и руки. Джо встал на задние лапы, положив передние мне на плечи. Он лизнул мое лицо, а я все смеялся и смеялся.

Томас сел, ожидая. Затем издал низкий рык. Остальные замерли вокруг меня и расступились. Когда Альфа поднялся на ноги, я услышал мамин вздох.

Его шаги были медленными и решительными. Томас подошел и положил голову мне на плечо, обвиваясь шеей вокруг моей, нос скользнул по коже и волосам. Из его груди вырвалось рокотание, тихое и довольное. Это был первый раз, когда я позвал их сам. Он гордился мной.

Я стану совершеннолетним через семь месяцев, но, должно быть, я все еще не был мужчиной, потому что мне пришлось сморгнуть слезы.

— Мой отец умер, — прошептал я. Джо заскулил, но не подошел ближе. — Мама думает, мы одиноки.

Рокотание в груди Томаса стало громче, и через узы, что протянулись между нами, я слышал: «ш-ш-ш нет ты не одинок здесь мы здесь не плачь СынСтая не плачь ты никогда не будешь одинок».

Я запустил руки в его шерсть и крепко вцепился в него. Томас позволил предаться этой скорби, потому как знал, мне нужно всего пару мгновений.

Они прошли, как обычно и бывало.

Томас слизал слезы с моих щек, и я тихо рассмеялся.

Он прижался своим лбом к моему, и я сказал:

— Хорошо. Теперь я в порядке. Спасибо.

Томас повернулся к моей матери. Она тихонько выдохнула, шокированная, и сделала шаг назад, ее тело била дрожь.

— Все хорошо, — напомнил я.

— Это сон, — прошептала она.

— Нет.

— Окс! — воскликнула она. — Что это!

Томас встал перед ней, склонив голову. П+рижался носом к ее лбу, и она выдохнула:

— О...

ГЛАВА 11

БОРОТЬСЯ ЗА МЕНЯ/СЕМЬЯ ДЛЯ НАС — ВСЕ

 

— В каком странном мире мы живем, — произнесла мама, а затем рассмеялась.

А после заплакала.

Стая о