Глава двадцать девятая. Первое занятие

 

Вошла как‑то Надя к себе в палату и видит, что Варя обёртывает в газетную бумагу свои учебники.

– А у тебя все учебники есть? – спросила Варя Надю. – Ведь через неделю первое сентября.

– Батюшки! – всплеснула руками Надя. – Я же всё дома оставила.

– Пиши письмо, чтоб скорей выслали, – подсказала ей Варя. – А галстук пионерский у тебя есть?

Надя тут же скисла. По возрасту она уже должна быть пионеркой, но, когда принимали в пионеры их третий «Б», Надя лежала с температурой и не могла прийти в школу. Только выучила торжественное обещание. Вот её и не приняли.

Надя рассказала об этом Варе.

– Примут ещё, – утешила её подружка, но у Нади всё равно сильно испортилось настроение.

Тут вошли в палату остальные девочки и тоже стали говорить о первом сентябре – школьном празднике знаний.

– Я юбку плиссированную надену, – похвасталась Джаннат и вспомнила: – Мне в марте операцию делали, как раз в конце четверти. Я думала, что Вера Яковлевна больше меня не спросит, а она даже контрольную через день после операции писать заставила. Совсем нас больными не считает.

Джаннат не сердилась. Она сказала об этом даже с гордостью за свою учительницу. А Галя‑Цибуля не поняла её и стала жаловаться:

– Мне когда на голени операцию сделали, Bеруня всего неделю со мной не занималась. И потом всё‑всё наверстать велела.

– Я первого сентября две красные ленточки в волосы вплету, – сказала Олечка, – и октябрятскую звёздочку приколю.

Надя подумала и предложила:

– Давайте попросим, чтоб мамы цветов достали. Мы палату украсим и учительнице подарим.

– Давайте! – охотно согласились девочки. – С цветами наряднее будет.

Но девочки не сообразили и не предупредили мам, чтобы цветы они принесли накануне. Ведь учительница придёт к ним сразу после завтрака, а мамы – только после тихого часа.

 

 

Вера Яковлевна так и пришла. С десяти до двенадцати у неё в школе было два свободных урока. Пришла и сразу сообщила приятную новость:

– Теперь вы четвероклассницы и будете заниматься по новым программам, а поэтому, кроме меня, к вам будут ещё учителя ходить по природоведению и математике. – Вера Яковлевна была невысокая, худенькая, с очень добрыми, внимательными глазами и таким же тихим, чуть глуховатым голосом. Девочки быстро разложили на тумбочках обернутые в бумагу учебники. А Надя – одни тетради. Её учебники были ещё в дороге. Папа звонил по телефону, что отправил их авиабандеролью. Учительница посмотрела на девочек и неожиданно сказала:

– Уберите всё в тумбочки. Сначала давайте подкрепимся.

Она отстегнула у своей хозяйственной сумки замок и начала выкладывать целлофановые мешочки и разные баночки, объясняя при этом:

– Печенье домашнее. Вчера специально для вас испекла, послаще и посдобнее. Вы у меня большие сластёны. И компот из слив сама варила. Я магазинный не люблю. Но начните с творога с сахаром. Он вам для здоровья нужен.

Девочки съели творог, компот и печенье. Всё было очень вкусное. Наде тоже хотелось съесть всё и даже облизать блюдце из‑под компота, как это сделала Олечка. Ведь Вера Яковлевна так старалась для них. Но Надя съела только одно печенье и две компотных сливки. Больше нельзя. Надо худеть. К тому ж совсем недавно был завтрак.

Когда угощение исчезло, Вера Яковлевна сказала девочкам:

– Я думаю, что заниматься в этом году вы будете так же хорошо, как в прошлом. – Она обернулась к Наде и продолжала: – Я была довольна твоими подружками. Даже в классе их в пример ставила. Ведь у нас с вами не было случая, чтобы кто‑то не выучил урок. А в школе у меня такое частенько случается. Особенно в начале учебного года.

– Погода ещё хорошая, вот уроки и не идут в голову, – сказала Надя, вспомнив своего одноклассника Димку, про которого в их отрядной стенгазете был фельетон под названием «Каникулы продолжаются». Наде о нем одноклассницы рассказали. А Вера Яковлевна подумала, что Надя высказала своё мнение, и нахмурилась:

– Всему своё время. А хорошо ответишь, так гулять веселее. Я как‑нибудь приведу к вам своих лентяев. Пусть им, глядя на вас, стыдно станет, А теперь давайте заниматься. – И она начала урок русского языка с повторения. Вспомним старое, так легче в новом разберёмся…

Как только Вера Яковлевна ушла, девочки сильно огорчились:

– Так хорошо придумали с цветами, и ничего не получилось! – заохала Галя‑Цибуля. – Теперь она на нас обидится.

– Вот уж нет! – возразила Варя. – Вера Яковлевна очень справедливая и добрая.

– Она одинокая? – спросила Надя.

– Что ты! – замахала руками Джаннат. – У неё уже двое внучат. Оба мальчика.

– Она их приводила к нам во двор, ещё весной, – добавила Варя. Смешные они такие, глазастые…

– Так чего ж она нам столько всего принесла? – удивилась Надя. – Отдала бы всё лучше внукам.

– Внуки, наверное, ещё вчера всего напробовались, – предположила Галя‑Цибуля.

В палату вошла «Стиральная машина» и, пыхтя, объявила:

– Ваши мамы внизу с Верой Яковлевной встретились. Она к выходу, а они навстречу с цветами.

– Вручили? – воскликнула Джаннат Шамхалова.

– Преподнесли, – степенно ответила нянечка.

– И зря! – неожиданно высказалась Галя‑Цибуля. – Вера Яковлевна подумает, что они к ней подлизываются.

– Ерунду говоришь! – оборвала её Вера. – Вот когда на Восьмое марта твоя мама духи ей хотела от себя подарить, было на что обижаться. А сегодня наш общий праздник.

– Она вашим цветам обрадовалась и «спасибо» велела передать, заключила «Стиральная машина».

– А помните, девочки, как двадцать второго апреля нам из городского садоводства две корзины цветов прислали? – спросила Варя.

– Там чья мама работала? – поинтересовалась Цибуля.

– Никто там из наших мам не работал, – возразила ей Варя, – просто садоводы захотели порадовать нас.

– И мы сегодня обрадовали Веру Яковлевну! – захлопала здоровой ладошкой о подушку Олечка. – И мы!

 

Глава тридцатая. Начинай сначала!

 

Бывают же в жизни такие удивительные совпадения! Только Надя подумала, что скоро ей должны снять аппараты, как в палату вошла медсестра и сказала:

– Ермакова, в перевязочную! Тебе будут снимать аппараты.

– Как снимать? Почему? Мне ещё две недели их носить, – всполошилась Надя: вдруг что‑нибудь напутали.

– Главный доктор сказал – хватит. Мозоли у тебя хорошие. Вставай, Вероника Ивановна тебя ждёт.

«Ну, если Вероника Ивановна ждёт, путаницы быть не может», успокоилась Надя и, взяв костыли, пошла… нет, не пошла, а поскакала в перевязочную. Неужели она вернула главному доктору те дни, которые отняла у него на лечение ушиба? Вот это здорово!

Снимать аппараты было совсем не больно, даже приятно. Как будто что‑то уходит от тебя тяжёлое и лишнее. Только в самый последний момент, когда Вероника Ивановна стала выдергивать спицы, Надя вскрикнула. Но, пожалуй, даже не от боли, а от вида крови, которая брызнула у неё из ранок. Наде тут же смазали ранки йодом и наложили повязки.

– Мне без костылей можно ходить? – спросила Надя.

– Ну и темпы у тебя, Ермакова, прямо космические! – засмеялась Вероника Ивановна. – Сначала научись ходить на костылях собственными ногами. Начинай тренировать ноги так же осторожно и не спеша, как с аппаратами. Сегодня дойди с сестрой до палаты – и довольно, завтра походи побольше. Потом ещё… Так и расходишься.

Надя приуныла. Думала, снимут аппараты – и она здорова. А тут, оказывается, начинай сначала. Даже без костылей нельзя ходить. Но как только она встала на свои собственные ноги, тут же поняла, что без костылей ей и шагу не сделать. Ноги её совсем не слушались и были такие слабые, что Наде даже показалось, если она нажмёт на них посильнее, ноги развалятся. И опять Надя вцепилась в костыли до боли в пальцах. До палаты вместе с сестрой шла минут десять. Шаг сделает и отдыхает. А в палату пришла вся мокрая, точно из ванны.

В этот день Надя больше не ходила. Хотела вечером встать, но у неё вдруг закружилась голова и левая нога сама по себе несколько раз тихонечко подпрыгнула, как будто Надя потрясла её. Но лежать без аппаратов было всё‑таки приятно. Наде даже показалось, что она совсем здорова.

«А раз я здорова, – решила она, – нужно делать зарядку». И Надя представила, что постель – это бассейн для плавания, и она тренируется в нём. Вот здорово придумала! Вообразила, что плывет на спине и начала потихоньку, но с силой шевелить ногами, будто отталкивается от воды. Потом повернулась на бок и снова поплыла, а под конец плавала кролем. Руками держалась за прутья кровати, а ногами то вместе, то попеременно отталкивала от себя одеяло. Оно стало для Нади набегающей на неё волной.

Утром Надя проделала то же самое, а потом взяла костыли и поднялась с кровати. На костыли Надя встала сразу и даже шагнула вперёд одной ногой, а перенести на неё весь свой вес никак не могла. Из‑за этого и другая нога не отрывалась от пола. Девочки окружили Надю, чтобы не упала, как в прошлый раз, и стали советовать:

– Верни ногу назад и шагни сразу двумя. Пусть костыли тебя держат.

– Не бойся на ноги опереться. Это только кажется, что они слабые. Они просто лёгкие.

– Раз сняли аппараты, ноги уже прочные.

– Давай я помогу тебе, – вызвалась Варя и поддержала Надю за рубашку.

Почувствовав поддержку, Наде тут же удалось перенести стоящую позади ногу вперёд и шагнуть снова. Правильно говорят, что труден первый шаг. Второй удался гораздо легче. Третий и четвёртый она прошла спокойнее. А в коридоре сказала Варе:

– Ты не держи меня, только иди рядом на всякий случай, – и прошла несколько шагов сама.

Да если бы Надя знала, что ноги будут у неё такие слабые, она бы вообще ничего не ела. Была бы сейчас тростиночкой, так легко было бы ногам держать её. А навали на них сто пудов, так, пожалуй, опять погнутся. И Надя решила: самое главное для неё сейчас – худеть. Она вернулась в палату и лёжа составила строгий режим еды. Ничего мучного и сладкого, кроме кусочка чёрного хлеба за обедом, и никаких добавок. Может, тогда она ещё сократит срок своего лечения. Но Наде тут же пришла в голову другая мысль: ведь похудела‑то она на полтора килограмма из‑за того, что много ходила, а не голодала. Даже Вероника Ивановна как‑то пошутила: «Твоя полнота с потом выходит».

– Значит, надо как можно больше ходить. – И Надя решительно поднялась с кровати.