Глава двадцать третья. «Надо худеть»

 

Из окон детского отделения, или, как его называют, «Дома отважных трусишек», очень хорошо видно здание главного корпуса больницы. Там лечатся взрослые. Когда Надя лежала на грузах, то долго не засыпала по вечерам. Или заснёт, а потом проснётся и никак не может уснуть снова. В эти минуты она смотрела на главный корпус, в котором почти всегда светилось одно окно. Если сильно прищуриться, это окно становилось похожим на большую и яркую звезду, от которой тянулись лучи прямо к Наде в палату. Надя знала: там, за окном, рабочий кабинет главного доктора. И когда в нём горел свет, ей было спокойно и легко. Значит, он здесь и ничего страшного произойти не может. Иногда Надя мысленно беседовала с главным доктором, уверяя его, что всё кончится благополучно и новый метод окажется правильным. Иногда радовалась за уже вылечившихся больных и за доктора, который помог им стать здоровыми. Ведь тот, кто приносит счастье другим, сам очень счастливый человек. А иногда её охватывали и сомнения: вдруг начнутся непредвиденные осложнения и то счастье, которое главный доктор так щедро даёт другим, ей не достанется.

Как‑то после бессонной ночи Надя сказала девочкам по палате, что долго смотрела на окно главного доктора, в котором до утра горел свет.

– Может, главный доктор из‑за тебя не спит, – тотчас высказалась Галя‑Цибуля, – ты ему лечение на целый месяц затянула, а могла бы вообще всё испортить.

– Вовсе не на месяц, а только на две недели, – возразила Надя.

– Всё равно у него охота пропала тебя лечить. «Опять Галька вредничает», – подумала Варя и вмешалась в их разговор:

– Ты‑то откуда знаешь, что пропала!

– У кого хочешь пропадёт, – не сдавалась Цибуля, – столько лишних забот всем врачам дала!

– Я и сама это знаю, – тихо сказала Надя, – только ведь я не нарочно. Думаешь, мне приятно было с грузами лежать? Я бы сейчас уже по коридору ходила.

Надю сильно задели слова Гали‑Цибули. Хоть девочки и заступились за неё, но в чём‑то Галя была права. Время‑то потеряно. А как наверстать его? Как вернуть доктору те две недели, которые Надя отняла у него?

Нянечка Нина принесла Наде письмо от её школьных подружек. Прочитала его Надя и ещё больше огорчилась. Оказывается, в классе из‑за неё целый спор разгорелся. Девочки утверждали, что Надя придёт в школу после Нового года. А мальчишки говорили, что все девчонки нюни, и хотя Наде сделали операцию новым методом, всё равно она пролежит долго. Они считали, что главный доктор должен был новым методом оперировать не её, а какого‑нибудь мальчишку.

«Вот противные, – рассердилась Надя, – как же мне доказать им, что они не правы? – И она решила: – Раньше всего надо вернуть доктору украденные у него дни».

Своей поспешностью Надя уже отодвинула выздоровление.

На другое утро, во время обхода, Надя спросила Веронику Ивановну:

– Что мне делать, чтобы поскорее поправиться?

И, к большой радости Гали‑Цибули, услышала:

– Будь послушной. Ничего не выдумывай и не вытворяй сама. Делай только то, что говорят врачи.

«Ага, съела?» – Галя‑Цибуля показала Наде язык из‑за спины Вероники Ивановны.

– А кроме этого, что мне ещё делать? – спросила Надя.

– Неплохо бы тебе похудеть, – улыбнулась Вероника Ивановна.

– Как похудеть? А нагрузка на ноги! Я даже специально для этого съела вчера два вторых.

– Специально для этого есть не надо, – возразила Вероника Ивановна. Когда мы говорим о нагрузке на ноги, то имеем в виду их частые тренировки. Сбавляй вес и больше ходи, тогда всё будет в порядке.

Вот Надя и узнала, что ей делать: худеть и как можно больше ходить. Оба задания ужасно трудные. Она ведь очень любила печенье и конфеты. А от сладкого и мучного больше всего полнеют. Значит, ей надо отказаться от конфет и печенья в первую очередь. И ещё ходить и ходить, как можно больше, несмотря ни на какие боли.

 

Глава двадцать четвёртая. Вместо десяти – тридцать!

 

Надя погорячилась. В первый день после снятия грузов, даже с помощью нянечки Нины она смогла пройти всего лишь восемь шагов. На восьмом шагу повернула к постели и, едва доковыляв до неё, упала как подкошенная. Ноги не только ныли, их мозжило и дёргало. Но на второй день, несмотря на такую же сильную боль, Надя всё таки заставила себя пройти десять шагов, а к вечеру прошла ещё двенадцать. На третий день она вставала уже не два раза, как ей велели, а три и отмаршировала по пятнадцати шагов. Посмотрев на следующее утро её ноги, Вероника Ивановна сказала, чтобы Надя увеличила свой маршрут с десяти до двенадцати шагов, а она прошла сорок. К концу недели вместе с нянечкой Ниной Надя спустилась по лестнице на второй этаж и прошла весь коридор из конца в конец два раза. На втором этаже тренироваться было удобнее. Тут были все чужие, и никто не останавливал Надю и не мешал ей.

Посидев на диванчике возле одной из палат и отдышавшись, Надя поднялась, чтобы идти назад, и увидела выходящего из этой палаты главного доктора.

– Ермакова, что случилось? – почти испуганно спросил он.

– Ничего, – улыбнулась Надя до самых ушей, – вы же сами мне велели как можно больше ходить, вот я и тренируюсь.

Кирилл Андреевич посмотрел на неё внимательно и вдруг поцеловал в лоб.

– Умница! – сказал он и заторопился по коридору.

У Нади точно крылья выросли. И нянечка Нина обрадовалась. Она как увидела главного доктора носом к носу, прямо в лице изменилась. Подумала, что им новый разнос будет за самовольство, а теперь даже порозовела.

– Пойдём в сад! – разохотилась Надя.

Но нянечка замахала на неё руками:

– И не думай, и не смей! Уж и так вся запарилась. Завтра в сад пойдём.

Она, наверное, была права. До сада Надя бы не дотянула. Хоть и рада была, но ноги горели, как в пожаре, и до того были тяжёлые, точно Надя толкала вперёд огромные мешки, полные острых, раскалённых камней. При каждом толчке острые камни впивались и жгли ей ноги. Надя даже до своей палаты не дошла. Чувствует, что не может справиться с болью, вот и повисла на нянечке. Так и доковыляли до кровати в обнимку. Только улеглась, а её подружка Варя поинтересовалась:

– Сколько же ты сегодня оттопала?

– Не так уж много, – ответила Надя и, чтобы поверили ей, немножко убавила: – Восемьдесят пять шагов туда и столько же обратно.

– Это где ж ты такое расстояние взяла? – удивилась Галя‑Цибуля. – От нашей палаты до лестницы всего тридцать шагов.

Наде не хотелось говорить ей, где она была (ведь и от палаты к лестнице можно пройти несколько раз), и она промолчала. Зато маленькая Олечка объяснила ей Надин маршрут по‑своему:

– Шагами нельзя расстояние мерить. Они у всех разные. Дюймовочка может тысячу шагов сделать, а слон это расстояние одним шагом шагнёт.

– Ну, если считать, как Дюймовочка, тут и тысяча шагов будет, согласилась с ней Галя.

«Пусть думают, как им хочется, – решила про себя Надя, – я‑то своё задание выполнила. А завтра, что бы ни случилось, обязательно пойду гулять в сад».