Глава 5. Новый Завет и раннехристианская церковь.

                                   «Если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики и  познаете

                                          истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8, 31-32).

                                                                   

 

     § 1. Христианское учение о спасении

  1.1. Смысл Боговоплощения и жертвы Христовой

    В ветхозаветном  осуществлении Царства Божия средством этого был закон, данный Моисею,  через  который  Бог царствовал в Израиле. Но со Христом явилось новое откровение, которое дало окончательное уяснение  смысла Ветхого Завета.  Бог воплотился в человеке, соединился с людьми в их жизни и открыл им путь соединения с Ним. В силу этого формальный закон,   бывший до этого средством подчинения Богу,  пополняется в своей     реальности в самой жизни с Богом, а  Царство Божие, бывшее раньше сверху, над человеком,  теперь  оказывается внутри него,  в глубине человеческой души.  Открыв человеку идею  о Боге как о Святой Троице – Боге Отце, Боге Сыне и Святом Духе, -  Христос дал понимание смысла жизни сквозь призму духовного преломления, при котором она приобретает глубоко мистический смысл.  В этом свете христианством разъясняется и смысл творения, и природа человека, и смысл грехопадения, и причина  зла, и путь спасения.   

  Мир был сотворён Богом изначально совершенным и добрым.   Человек, как венец творения, единственный из всех сотворенных существ был создан во плоти по образу и подобию Божию. Человек трёхсоставен, он состоит из тела, души и духа. Под образом разумеют силы души - ум, чувство, волю, а под подобием – одухотворённость души, её сознательное стремление к первообразу и способность совершенствоваться в стремлении к истине и добру. Образ Божий – это присутствие в человеке духовного начала – личности, а подобие – способность жить духовно, как личность. То есть образ дан как реальность, а подобие дано как возможность.

  Человек представлял собой полное единство духа, души и тела, был совершенным и обладал бессмертием. Бог  наделил  его свободой  воли, которая означала способность к творческому осуществлению себя и позволяла с любовью, а не по принуждению стремиться к Богу. И если образ дан человеку раз и навсегда и не может быть уничтожен, то будет ли он подобием Божиим зависит от свободного выбора человека, от направления его воли, от того, на что он направит свои душевные способности.  

  Предназначением человека было самосовершенствование в познании любви и истины. Будучи призван Богом к умножению жизни («плодитесь и размножайтесь»),  возделыванию  рая и познанию мира, Адам и Ева получили только один запрет на вкушение плодов с дерева добра и зла:   «с древа познания добра и зла не вкушайте плодов, до тех пор не умрёте!» Смысл этой заповеди не в запрете самом по себе, а в том, чтобы подготовить человека к принятию истины. Адам обладал знанием о добре и зле только в теории, а опытного знания себя у него не было, поэтому   он должен был пройти путь от образа к богоподобию, познав, что он не Бог, что без Бога он ничто, и только это понимание позволит ему преодолеть эту пропасть. Так что запрет был временным постом, который должен был побудить человека к «возделыванию собственной души». Выдержавши его, человек   был бы готов  нравственно к восприятию полной истины.  

   И тогда понятна суть грехопадения, называемого первородным грехом.  Человек не выдержал поста, он проявляет грех гордыни – желание уже сейчас, без внутренней работы над собой, стать как Бог. Поддавшись искушению дьявола, заявившего: «нет, не умрёте, но знает Бог, что в день, в который вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете как боги, знающие добро и зло», человек пожелал быть как Бог, впал в грех гордыни и нарушил повеление Божье.  

 

Вначале происходит уклонение в похоть: «И увидела жена, что дерево хорошо для пищи…». Это уже понижение всех ценностей, иерархия которых стала переворачиваться, так как в мистическом и таинственном дереве Ева увидела его пригодность в пищу. Затем она видит, что дерево «приятно для глаз», то есть отводит взор от Творца и пленяется красотой сего мира. Так открываются глаза на чувственную природу мироздания, которая заменяет собой Бога, и открывается мир без Бога. И вот только после утилитарного и эстетического восприятия мира Ева вспоминает о главном в этом древе – «оно вожделенно, потому что дает знание». Здесь проявляется уже гордыня, поскольку вожжелала Ева не просто существующего блага, а неверной истины, решив, что сможет обновить и преобразовать себя самостоятельно без Бога.   Первый грех рождается в сердце и разуме, не сосредоточенных в воле Божией. Человек уклонил свою душу от Бога, заключив ее в чувственности, и она ниспала от небесного к земному.

 

Так произошло рассечение связи между Богом и человеком, расстройство человеческого естества и нарушение гармонии духа, души и тела: если раньше одухотворённая душа управляла телом, то теперь тело взяло перевес над духом, и чувственное начало и страсти стали определяющими. Все силы души (разум, воля и чувство) оказались повреждены и не могли правильно ориентировать человека в его нравственно-практической деятельности. В результате искажения человеческой природы пришли болезни и смерть. С Адамом грех вошёл в человеческую историю, потянув за собой шлейф последствий.       Он    стал  причиной  зла,   которое само по себе не имеет сущности и не  метафизично,  как у язычников. Зло есть нарушение   добра, оно проходит через человеческое сердце, проявляется в страстях, которые есть искажение добрых свойств в человеке. 

  Поэтому смысл и сущность спасения человека – в избавлении его от греха, исцелении человеческой природы и в достижении  вечной жизни в полноценном  воссоединении с Богом. Однако самостоятельно, собственными силами человеку спастись было невозможно, но и механически ввести человека в прежнее состояние Бог не мог, так как человек обладает свободой воли, и для воссоздания гармонии необходимо изменение его нравственного состояния. Поэтому спасти людей, не разрушая при этом человеческой свободы, мыслимо было только особыми чудесными действиями. Воссоздателем человека становится сам Бог, который нисходит на землю, принимает на Себя поврежденную грехом человеческую плоть и, став Богочеловеком и принеся Себя в жертву, осуществляет дело искупления рода человеческого и избавления его от первородного греха и осуждения на вечную смерть, не нарушив его свободы. Совершилось это через Бога Сына и животворящий Дух Святой,  которые являются  лицами  Единого Бога.   

 Жертва эта была принесена во имя любви Бога к человеку. Григорий Богослов писал, «что жертва была принесена не лукавому, ибо как это было бы оскорбительно, не Отцу, у Которого мы не были в плену и Который любит нас не меньше, чем Сын, а человеку нужно было освятиться человечеством Бога». Христос берет на себя поврежденную человеческую природу и человеческие грехи и через страдания, крестную смерть и воскрешение исцеляет и восстанавливает эту природу, изменяя ее наследственность. Во Христе происходит полноценное единение человечности с Божеством, которое может сделать каждого человека способным к вечному единению с Богом. В этом главный смысл и абсолютная уникальность жертвы Христовой, которые являются центральными вопросами христианского вероучения. Как писал Афанасий Великий, «поскольку естество человеческое, претерпев изменения,…возлюбило беззаконие, Единородный сделался человеком, чтобы в Себе Самом исправить сие,  внушив  естеству  человеческому любить правду и ненавидеть беззаконие». В человеке был восстановлен Божественный образ, который не был совершенно разрушен, и через это всё человечество получает доступ к вечной жизни с Богом.

   Обещание о спасении было дано Богом сразу после грехопадения, когда Он сказал дьяволу: «Семя жены сотрет тебе главу, а ты будешь жалить его в пяту», то есть от жены произойдет потомок – Спаситель, но для этого сам он должен пострадать. Но не всё было сразу открыто. В Ветхом Завете Бог постепенно открывал через пророков смысл спасения человечества и истинное ведение о Себе. Причём открывал не прямо, а во многих образах, приспосабливаясь к способности восприятия людей. Как писал Василий Великий, Бог «вводит нас, подобно глазу человека, выросшего во тьме, в великий свет истины после постепенного к нему приучения, потому что щадит нашу немощь…Приучая нас сперва видеть тени предметов и в воде смотреть на солнце, чтобы, приступив вдруг к зрению чистого света, мы не омрачились. На этом-то основании и придуман Закон, являющийся тенью будущих благ (Евр.10,1) и предображения  у  пророков – эти гадания истины, для обучения очей сердечных, чтобы удобным для нас сделался переход от них к мудрости в тайне сокровенной»[62]. «Бог, многократно и многообразно гворивший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне» (Евр. 1, 1-2). То  есть  Христос проясняет  все ветхозаветные образы.  

Учением о спасении становится сама земная жизнь Христа, Его смерть и Воскресение. Всё, чему Он учил, он прошёл Сам, почему Им и было сказано: «Я есмь путь и истина и жизнь».

Явление Христа как Бога начинается с принятием крещения от Иоанна Предтечи, в котором Ему не было нужды, но которым Он смывает в водах Иордана греховную скверну человеческой природы. В этом акте открывается тайна Пресвятой Троицы, потому что во время крещения Бог явил Себя людям в трёх лицах: Бог Отец говорил с неба: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором моё благоволение», воплотившийся Сын Божий крестился, а Дух Святой сошёл в виде голубя. Этим актом Он устанавливает для всех   таинство  крещения.

Далее Христос вступает в противоборство с дьяволом, проведя 40 дней в пустыне в посте и молитве, и в отличие от Адама побеждает его, показав, как надо распознавать хитрости «князя тьмы». Как человек, Христос не обладал изначально неспособностью грешить, но в силу Божественной природы и постоянного повиновения Богу Отцу эта возможность не грешить развивается  уже в невозможность грешить. В течение трёх  лет Христос преподает людям закон веры и нравственности, подтверждая свое учение чудесами, делая это, в отличие от пророков, силою Своего Божества. И, наконец, во время Тайной Вечери Он устанавливает таинство причащения тела и крови Христовых, таинство Святой Евхаристии. После страшных страданий и принятия Им мученической смерти совершается то, что является вершиной в деле спасения – Воскресение Христа, благодаря которому и происходит исцеление человеческой природы. На истине Воскресения зиждется всё христианское упование,  и  как  в  Адаме  все  умирают, так  во  Христе  все оживут.

Соединиться с Христом и стать ему причастным   возможно посредством церкви, которую Он основывает и которая представляет собой «духовное Христово тело» - сообщество соединенных на духовном уровне людей, верующих и живущих во Христе. Это и есть начало развития Царствия Божия, завершение же цели спасения последует во втором пришествии Христа, когда после всеобщего воскресения и страшного суда наступит осуществление Царствия при полном изменении условий бытия. Наступление его будет сопровождаться космическим переворотом: «вдруг в мгновенье ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мёртвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Ибо тленному сему надлежит облечься в нетленное».    

Когда наступит это время, никому не открыто, однако некоторые признаки приближения пришествия Христа известны. Перед этим временем, хотя Евангелие будет проповедано всем народам, среди людей наступит крайнее развращение, уменьшение веры и умножение пороков. Появятся лжепророки, будут болезни и землетрясения,  между народами усилятся войны и несогласия, и, наконец, когда зло достигнет своего высшего проявления, явится Антихрист, который всеми способами будет стараться уничтожить христианскую веру. Владычество его закончится пришествием и победой Христа и наступлением   вечного  Царства Христова.

 

   1.2.Христанство: связь  догматики, этики, мистики

   Христианство являет собой уникальный пример органической связи тех трёх элементов, в которых проявляет себя религиозная жизнь – догмата, этики и мистики. Если устранить одну из этих черт из общего учения, оно будет искажено, так как христианство и догматично, и этично, и мистично[63].  Об этой нерасторжимой связи свидетельствует сам Христос, когда в прощальной беседе с учениками перед уходом в Гефсиманию заповедовал им: «Веруйте в Бога и в Меня веруйте. (Ин.14). Я есмь путь и истина, и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня (6)…если чего попросите у Отца во имя Моё, то сделаю» (13). Это догмат. «Если любите Меня, соблюдайте Мои заповеди. Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня. Кто любит Меня, тот соблюдает Слово Моё» (23). Это этика. «И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек, Духа истины, Которого мир (как не творящий заповедей) не может принять (16,17)…Ещё немного, и мир не увидит Меня, а вы увидите Меня, ибо Я живу, и вы будете жить. В тот день узнаете вы, что Я в Отце Моём, и вы во Мне, и Я в вас…кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцом Моим; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам» (19-21).  Это мистика.

    Эта же мысль с необычайной ясностью и простотой выражена у св. Симеона Нового Богослова: «Только тот ум, который соединяется с Богом посредством веры (догмат) и познает Его через делание заповедей (этика), только такой наивернейший сподобляется видеть Его и созерцательно (мистика)»[64].  

  Путь спасения двуедин, это тайна синергии, то есть таинственного взаимодействия благодати Святого Духа, ниспосланного от Бога Отца, и личного участие человека, его свободы воли. Незримая Божественная благодать сообщается верующему в таинствах, но это не есть физическое или магическое действие над человеком. Действие благодати совершается только при готовности к этому самого верующего, при его способности принять этот дар. Как говорит Афанасий Великий, «Бог спасает нас не без нас, и ни одно таинство не может иметь в нас действие без нас».  Поэтому в понимании природы таинств различают два аспекта: действительнось таинства, то есть его объективную сторону, связанную с правильным его совершением, и действенность таинства, то есть субъективную готовность и расположение принимающего таинств, его нравственное  состояние и веру. И если действительность таинств не зависит от личного достоинства того, кто его совершает, то его действенность прямо связана со степенью веры и нравственного состояния человека. Если в человеке нет соответствующего духовного устроения и чистоты сердца, происходит профанация таинства, его действие может измениться и обратиться в осуждение  для недостойно приступающего к нему.  Так, в Иуду, предавшего Христа, дьявол вселился сразу после того, как он принял таинство причащения во время Тайной Вечери.  

 Перед принятием первого и главного таинства - крещения человек раскаивается в грехах, решается прекратить грешить и быть в общении с Богом. Это дело свободы человека, но только при воздействии и помощи благодати происходит новое рождение человека. Это не означает, что человеческая природа исцеляется полностью (иначе человек уподобился бы первому Адаму и стал бы бессмертным). Происходит только зарождение семени исцелённого, совершенного человека. В одной из своих притч Христос говорит, что Царство Божие есть новый человек, подобный закваске, которая положена в три меры муки. То есть в земную, чувственную жизнь вносится влияние элемента сверхчувственного, духовного, который является господствующим и побеждающим, но каковы будут его плоды, зависит от нравственности человека. И здесь мы входим в сферу этики, которая определяется тем, как мы понимаем Бога. 

  Апостол Иоанн пишет: «Бог есть любовь» (1 Ин. 4, 8). «Кто исповедует, что Иисус есть Сын Божий, в том пребывает Бог, и он в Боге. И мы познали любовь, которую имеет к нам Бог, и уверовали в неё. Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нём» (1 Ин. 4, 15-16). В повелении любви – главная заповедь. Отвечая на вопрос книжника, какая есть первая из заповедей, Христос говорит: «Первая из всех заповедей …Господь Бог наш есть Господь единый; и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею и всем разумением твоим, и всей крепостью твоею», а вторая - «возлюби ближнего твоего как самого себя». Иной большей сих заповеди нет» (.

 

Вопрос о духовной любви, единящей людей с Богом, как об истине Евангельского откровения прекрасно разъясняет философское изречение подвижника VI  в. Аввы Дорофея, высказанное им в особой схеме. «Представьте себе круг, средину его центр и из центра исходящие радиусы – лучи. Эти радиусы, чем дальше идут от центра, тем больше расходятся и удаляются друг от друга: напротив, чем ближе подходят к центру, тем больше сближаются между собою. Положите теперь, что круг сей есть мир, самая середина круга Бог, а прямые линии (радиусы), идущие от центра к окружности, или от окружности к центру, суть пути жизни людей. И тут тоже – насколько святые входят внутрь круга к середине оного, желая приблизиться к Богу, настолько, по мере вхождения, они становятся ближе к Богу и друг к другу… Так разумейте и об удалении. – Когда удаляются от Бога…в той же мере удаляются друг от друга, и сколько удаляются друг от друга, столько удаляются и от Бога. Таково и свойство любви: насколько мы находимся вне и не любим Бога, настолько каждый удален от ближнего. Если же возлюбим Бога, то сколько приближаемся к Богу любовью к Нему, столько соединяемся любовью и с ближними, и сколько соединяемся с ближними, столько соединяемся и с Богом» [65].

  Это понимание истинной любви передано апостолом Павлом в послании к Коринфянам: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая… Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви,  - то я ничто. И если я раздам всё имение моё и отдам тело моё на сожжение,  а любви не имею,   нет мне в том никакой пользы…»(1 Кор. 13, 2-3). «Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится».  Это определяющая черта, по которой христиане узнают друг друга.   

Любовь к Богу была вечным законом Божиим,  давно известным иудеям, и Христос повторил то, что было сказано Моисею. Но иудеи плохо его понимали, часто нарушали, а в последнее время совсем исказили фарисейскими изворотами. Христос же поясняет его истинный смысл, развивает и дополняет. Он говорит: «Не думайте, что Я пришёл нарушить закон или пророков: не нарушить  пришёл Я, но исполнить» (Мф. 5, 17). Как известно, под словом «закон» иудеи понимали не только законы, в которых изложена воля Божия, но и те, что изданы Моисеем и левитами от его имени. Законы Бога – это десять синайских заповедей и внушённые людям при сотворении (люби Бога, люби ближнего и трудись). Остальные изданы людьми. Вот о законах Бога Христос и говорил, что Он пришёл их исполнить, а про законы, изданные людьми, Он сказал: «закон и пророки имели значение лишь до Иоанна, с сего же времени Царство Божие благовествуется, и всякий усилием входит в него» (. То есть до Иоанна Предтечи люди могли спасаться точным выполнением требований всех ветхозаветных законов, но с появлением Иоанна и тем более Христа-Мессии для вступления в Царство Божие недостаточно праведности, основанной на законах и пророках, а необходимо духовное перерождение. Если синайские заповеди давали внешние ограничения, то Христос учит не нарушать их, руководствуясь любовью. Он исполнил законы Бога, следуя не их букве, но их духу, поэтому  Иоанн  Златоуст и писал, что «Ветхий Завет отстаёт от Нового как земля от неба».

Христианское послание означало самую глубокую переоценку ценностей в истории человечества. Десять синайских заповедей восполняются девятью заповедями блаженства, которые были сформулированы Христом в Нагорной проповеди. Они учат, как человек может перевоспитать себя своими силами, переродиться, чтобы добиться христианского совершенства и прийти к истинной любви. Первый шаг к этому – осознание собственного несовершенства в сравнении с тем нравственным совершенством, к которому ты стремишься, то есть первое – это осознать свою нравственную нищету: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство небесное». Так, кто говорит «я знаю все», тот не будет стремиться приобрести новые знания, Сократ же, ставший величайшим философом древнего мира, говорил о себе: «я знаю одно только – я ничего не знаю». Поэтому осознание своей духовной нищеты есть первый шаг к самоисправлению и совершенству, это первый порог на пути, который нелегко перешагнуть, но который заслоняет весь дальнейший путь. Нищета духовная – это есть смирение, главная христианская добродетель. Но раньше это слово писалось как «смерение», и происходит оно не от слова «мир», а от слова «мера», и означает, что человек знает себе меру, что он пребывает во внутренней гармонии. Только смирение побеждает грех гордыни – ложного чувства собственного превосходства над другими, погубившее Адама. Смирению учат все последующие заповеди блаженства («блаженны плачущие, кроткие, алчущие и жаждущие правды, милостивые, чистые сердцем, миротворцы, изгнаны за правду, переносящие гонения за веру во Христа), очищающие сердце и помогающие «узреть Бога». А это уже сфера мистики.

  Мистика – это особая форма общения с Богом на сверхчувственно уровне, постижение Божественной истины, пришедшей человеку извне и охватывающей высший духовный мир. Человек, проникнутый духовной любовью, начинает жить уже вне того круга, центром которого он мнил себя самого, видя свое сознание как неполное и ограниченное. Он начинает понимать, что есть мир ментальный – человеческий интеллект, человеческий разум, который называют «малым разумом» (рацио), и есть мир духовный, куда человек может проникнуть только через развитие в себе «разума большого», зародившегося в сфере Божественной благодати. Отсюда понятны слова ап. Павла: «будь безумным, чтобы быть мудрым. Ибо мудрость мира сего есть безумие перед Богом, как написано: уловляет мудрых в лукавстве их. И еще: Господь знает умствования мудрецов, что они суетны» (1 Кор. 3, 18-20).

   Говоря о «малом разуме» или рацио, Иоанн Златоуст в одной из своих проповедей сказал: «Природа рассудочных доводов подобна лабиринту – нигде не имеет конца и не позволяет мысли утвердиться на каком-нибудь основании»[66]. И хотя интеллект претендует на беспристрастность, он не может разрешать вопросы бытия и души. Интеллект сознает только самого себя, а всё остальное воспринимается как внешнее и чуждое для себя. Отсюда эгоцентричность и эгоизм. Этому малому разуму Златоуст противопоставлял «большой разум», который исходит не из рассудочного мышления, а из эмоциональной сферы человека или,  как принято говорить, из его сердца. Сердце, не загрязненное злыми страстями,  познает истину особым путём - интуицией, неуловимой и непостижимой для человеческого мозга.

 

  В означенном процессе интуитивного проникновения  и заключается работа «большого разума», зародыш которого живёт в сердце каждого человека. Зародыш этот можно развить до его самосознания, то есть до особого, не зависящего от мозга ощущения своего высшего «Я» в сфере своего сердца. Подвижники выработали  указание  на то, что при молитве молящийся должен погасить сознание своего низшего разума (мозговое)  и зажечь другое сознание  –  в жизни сердца. Как писал Григорий Палома: «Понудь свой ум сойти из головы в сердце и держи его там». О том же говорил Иоанн Златоуст: «Да поглотит сердце Господа, и Господь сердце, и будут два сии едино». Отсюда выражения «зажглось сердце» или «зажглось сознание в жизни сердца». Именно этим «большим разумом» человек чувствует и осознает Бога, и у людей, идущих к совершенству, развивается особая способность этого разума – способность «духовного зрения».  Почему и говорит Христос, что чистые сердцем Бога узрят. Это эмоционально-мистическое состояние  весьма трудно передается    обыкновенным сознанием.

 Итак, именно три элемента христианства в своем единстве – вера, благодать через таинства и личное участие человека позволяют совершить путь познания Бога. Вот как написал об этом св. Исаак Сирин: «Естественное видение, то есть различение добра и зла, вложенное в природу нашу Богом, само убеждает нас в том, что должно веровать Богу, приведшему нас в бытие (догмат); а вера производит в нас страх; страх же понуждает нас к покаянию и деланию (этика). Так даётся человеку духовное ведение, то есть ощущение тайн, которое рождает веру истинного созерцания (мистика). Таким образом, не просто от одной только веры (догмат) рождается духовное ведение, но вера рождает страх Божий, и при Божием страхе, когда в нём начнём действовать (этика), от действия сего страха рождается духовное ведение (мистика), как сказал святой Иоанн Здатоуст: «Когда приобретёт кто волю (этика), соответствующую страху Божию и правому образу мыслей (догмат), тогда скоро приемлет он откровение соверовенного (мистика)»[67].

   § 2. Раннехристианская церковь

 

   2.1.Христианство и иудейство  

 

  Завершением Нового Завета стала Церковь, через которую стало исполняться в человеческом общесте дело Христа и  днём рождения которой считается  день Пятидесятницы, то есть 50-ый день после Воскресения Христова, когда Святой Дух, сошедший на апостолов,   сообщил им   благодать, напомнил всё, чему прежде учил Спаситель, через них пребывающий и действующий в этом мире. Как возвещал о Христе апостол Иоанн, «и от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать; ибо закон дан чрез Моисея, благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа» (Ин. 1, 16-17).

 

В своей «Летописи церковных событий» Еп. Арсений  так описывает   это событие:  «Дух Святый видимым образом, в виде огненных языков сошел на Апостолов и других верующих, собравшихся на молитву по случаю Пятидесятницы, в Сионской горнице в числе 120 душ вместе с Преп. Девою. Облаченные силою свыше, апостолы и другие верующие стали на разных языках хвалить Бога и возвещать о спасительных делах Его, а народ, со всех стран мира пришедший в Иерусалим на праздник, по слуху о чуде стекался к тому дому, где они находились… И присоединилось в тот день к верующим около трех тысяч душ. Они постоянно пребывали в учении апостолов, приобщались Евхаристии и проводили время в молитвах. Возвращавшиеся из Иерусалима благовествовали слово другим» [68].

 Церковь началась в Иерусалиме, что имело глубокий смысл, поскольку этот мистический центр Израиля превращался теперь в центр религиозного обновления всего мира, в центр «мессианского царства». Однако первоначально христианская община представляла собой «маленькую секту внутри иудейства»[69]. Первые христиане состояли почти полностью из евреев по крови и верили в возможное обращение Израиля в христианство. Поэтому община не только не отделяла себя от иудейства, но и не отказывалась от соблюдения Моисеева закона и иудейских обычаев, которые продолжали ими восприниматься не как пережиток, а как свидетельство истинности их веры, при которой старые обряды освящались новым светом. Иерусалимский храм оставался для них местом молитвы и проповеди, которые и определили в своей первооснове христианское богослужение. Так что на данном этапе жизни христианской общины можно говорить об иудеохристианстве, воплощением которого был первый иерусалимский епископ Иаков[70].

Вместе с тем, христианская община представляла внутри иудаизма новое сообщество, которое в Новом Завете, написанном на греческом, называли «экклесиа». Она означала церковь, понимаемую не просто как духовное сообщество, но как новый «народ Божий», поэтому христиане называли себя «святыми» и «призванными». Вступление в это сообщество осуществлялось через таинство крещения, при котором совершалось краткое изложение истин веры, признания единства и единовластия Божия, учения о Святой Троице, догмате о лице Иисуса как Богочеловеке – Боге с душою и телом человеческими. Центральным же актом общины, превращавшим её в живой организм, была евхаристия, которая совершалась не в храме, а в собрании общины в первый день недели, следующий за субботой. Именно это таинство выводило христиан за рамки традиционной религии, делая их, по словам ап. Павла, «странниками и пришельцами» в любом отечестве.

 Однако уже с самого начала жизни христианской общины назревал конфликт с иудейскими властями – Синедрионом, который делал всё, чтобы воспрепятствовать христианизации евреев, в умах которых произошло окончательное обособление «Царства Божия» и земного «царствия Израиля». Иудейские власти два раза приказывали арестовать руководителей церкви, но после допроса их отпускали, так как христиане не нарушали закона. Преступление их состояло в проповеди «имени Иисуса» и воскресения мертвых, но учение о воскресении имело сторонников и среди иудеев, а отвержение Христа рассматривалось христианами как «беззаконие», так как христианская проповедь, основываясь на Писании, свидетельствовала об исполнении Закона и Пророков. 

  Смысл ветхозаветной истории хорошо был раскрыт на суде Синедриона Стефаном, происходившим из иудеев диаспоры, объяснявшим её как постоянное сопротивление избранного народа тем, кого Бог ему посылал, что в итоге привело к отвержению Христа-Мессии. «Кого из пророков не гнали отцы ваши. Они убили провозвестивших пришествие Праведника, которого предателями и убийцами сделались ныне вы – вы, которые приняли закон при служении ангелов и не сохранили»[71]. Здесь была дана как бы первая христианская формулировка трагического парадокса религиозной судьбы Израиля, который своим законом отвергал Того, о ком этот закон свидетельствовал.   Поэтому христианская церковь будет всё яснее сознавать себя  единственной  законной  наследницей  Ветхого Завета  -  новым Израилем.    

После убийства Стефана началось   гонение на христиан и насильственное рассеяние их по разным местам Иудеи и Самарии, заставившие их осознать необходимость выхода за пределы иудейства и проповедовать о Христе другим народам, открывая   всемирное назначение Его учения.  Центральную роль в освобождении христианства от стеснительных рамок иудейства и сообщении ему характера универсальной религии сыграл апостол Павел, видевший в проповеди своё исключительное призвание и названный поэтому «апостолом язычников». Обращаясь к иудеям, он говорил: «Вам первым надлежало быть проповедану слову Божию, но как вы отвергаете его и сами себя делаете недостойными вечной жизни, то вот, мы обращаемся к язычникам» (Деян. 13.46).

   В результате проповеди Павла стали создаваться целые общины из язычников в Малой Азии, Греции, и вот тут со всей остротой  встал вопрос, предопределивший дальнейшую судьбу христианства: обязаны ли язычники соблюдать обрядовый закон Моисея? На этот вопрос, призванный определить место в церкви обращенных из язычества, Павел отвечает отрицательно. В своём учении о соотношении Закона и благодати и о свободе от Закона христиан, развитом в послании к галатам, и в послании к римлянам, он отмечает, что значение Ветхого Завета именно в том, что он делает необходимым своё собственное преодоление – спасение во Христе. Ведь  Закон только устанавливает, что есть добро и зло, то есть он дает знание нормы, но это недостаточно для избавления от греха. От греха спасёт только любовь, а этой силы Закон в себе не имеет, она дана только во Христе, и потому Им и в Нем Закон становится ненужным. В нем «не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера, действующая любовью». Во Христе умер Закон и воцарилась благодать. Евангелие свободы ап. Павел противополагает тем, кто хочет вернуться к рабству законничества.

  Поскольку не все приняли это учение Павла, внутри христиан  возник впервые серьёзный конфликт, для разрешения которого был созван первый в их истории Апостольский собор в Иерусалиме в 49 г., освободивший христиан-неевреев от соблюдения иудейского закона и внушивший  заботиться об исполнении нравственного закона Христа[72].  В этом духе было составлено послание к христианам Антиохи, Сирии и Киликии. Так было осознано всемирное призвание и назначение христианской церкви, и с этим, считается, был закончен иудеохристианский, подготовительный период в её истории.

 

Часть иудеохристиан   отказалась принять это решение, положив начало секте иудействующих. Они считали, что христианство является не новой  религией, а лишь продолжением иудаизма и сохраняли приверженность обрядовому еврейскому закону совершали обрезание, соблюдали субботу, употребляли кошерную пищу. Среди них выделялись строгие ревнители – евиониты и умеренные – назареи. Из книг Нового Завета они признавали только Евангелие от Матфея и Откровение Иоанна Богослова. Христа они называли Мессией, но отказывались признавать Его Богом-Искупителем, видя в нём только пророка, подобного Моисею, то есть человека, сына Марии и Иосифа, получившего Божественную силу и достоинство только в Крещении. Он только разъяснил закон и дополнил его новыми заповедями. Таким образом, иудействующие не признавали главного догмата - об искуплении Христом человечества от греха, то есть смерть Христа не имела искупительного значения. Воодушевлялись они только надеждой на вторичное пришествие Христа, который должен основать тысячелетнее земное царств.

Как пишет еврейский апологет Вейс, «учение Основателя Христианской Церкви и Апостола Павла признано  было опасным для старого закона евреев, поэтому, само собой разумеется, учёные первых поколений вынуждены  были  вооружаться против них и разными постановлениями и указами  устранять эту опасность и оглашать, что новое учение противно еврейской религии»[73]. Особенно решительный поворот в отношении христиан произошёл после разрушения Иерусалимского храма в 70 г. римскими войсками и переселения иудеев в Ямнию (к северо-западу от Иерусалима).  Иудаизм   постиг тогда жесточайший кризис, и его консолидацию начали осуществлять раввины – религиозные лидеры, заменившие жречество и превратившиеся в настоящую касту со своими династиями. Ими была создана в Ямнии раввинистическая академия, имевшая значение Синедриона и являвшаяся центром народной жизни евреев,  которому подчинялись иудейские общины других стран. Именно здесь творил Акиба Бен Иосиф, оказавший решающее влияние на развитие учения постбиблейского иудаизма. Впоследствии, после поражения восстания Бар-Кохбы (132-135 гг.), обострившего кризис иудаизма, центр раввинистической деятельности переместился из Иудеи в Галилею, в город Уша. Здесь начинается письменное изложение толкований Торы, собранных в Мишну и Гемару, к которым позже были составлены обширные комментарии, составившие Талмуд, ставший почитаться у иудеев выше Торы. В конце IV в. был составлен иерусалимский Талмуд, а в VI в. – более обширный вавилонский Талмуд. Так был сформирован раввинистический или талмудический иудаизм, мало похожий на  иудаизм Второго Храма.

     В стремлении консолидировать иудеев под своей властью раввины составили постановления, стесняющие и ограничивающие права христиан, которые стали рассматриваться как чужие или иноверцы («нахрим») и ставились ниже самарян, а в некоторых отношениях даже ниже язычников. Была составлена и специальная молитва против христиан «Бирхат Гаминим», читавшаяся три раза в день. Пути иудеев и христиан окончательно разошлись, и отношения между ними был