О том, как прошло родительское собрание в птичьей шкале

 

Чижиха металась по саду и призывала всех на помощь. Она уже знала, что ее сын попал в беду из‑за дружбы с индюшонком. И вот, несмотря на обиду, она полетела к индюку‑папе, важной птице, Берлыдуле‑Берлыдану, просить его содействия. Но Берлыдуля ее не принял. Он в этот день разгребал какую‑то важную кучу и ни с кем даже разговаривать не хотел.

Все птицы возмущались и в один голос говорили, что должна помочь школа. Особенно настаивала на этом соседка‑синица, потому что была членом родительского комитета.

Оказывается, в школе не сидели сложа руки. Это стало известно, как только секретарь директора школы сорока приколола к дереву объявление, да еще сама растрещала об этом по саду. В объявлении было сказано:

 

Сегодня в час дня в птичьей школе состоится родительское собрание.

На повестке дня один вопрос:

СЛУЧАЙ С ПЫЖИКОМ И КТО В ЭТОМ ВИНОВАТ.

Родителей просят явиться без опоздания по адресу:

улица Крапивы, дуб № 6, пятая ветка

Директор Филипп Филин

 

Все родители прибыли вовремя – уж очень нашумела в саду история с Пыжиком. На большой пятой ветке, где проводились все школьные собрания, свободных мест не было. Чижиха сидела на первом сучке и очень волновалась.

 

 

Наконец из большого дупла появился филин. Это была важная толстая птица с огромными очками на клюве. Никто не знал, хорошо или плохо он руководит школой, но зато за версту было видно, что это директор. Филин протер свои очки, зевнул и сказал, что сегодня на собрание приглашены знаменитые ученые‑педагоги крапива и лопух, а поскольку их еще нет – начинать неудобно.

– Подождем, – пробормотал он и вздремнул за председательским столом.

Однако ни через полчаса, ни через час ученые‑педагоги не явились. Это объяснялось очень просто. Спор крапивы и лопуха пустил такие глубокие корни, что они даже на минутку не смогли вырваться в школу.

Птицы зашумели и разбудили филина.

– Пора начинать! Пора начинать! – кричали они.

Филин проснулся, нацепил на клюв очки и заявил:

– За все, что случилось с Пыжиком на улице, школа не отвечает, и никакого индюка и кота‑хулигана я не знаю!

Птицы еще больше возмутились. Тогда директор сказал:

– Единственное, что мы можем сделать, – это дать Пыжику хорошую характеристику, хотя он ее не заслужил… Бумага с круглыми печатями иногда помогают.

 

 

Секретарь сорока тут же написала характеристику, а филин ее подписал.

Вот что в ней было написано:

 

 

Характеристика

На ученика птичьей школы

ПЫЖИКА.

Дана для предъявления

уважаемому коту Василию с усами.

 

Ученик птичьей школы Пыжик является хорошим учеником (уже умеет летать). На уроках ведет себя примерно: не зевает и не ловит мошек. Участвует в общественной жизни класса и по утрам зубной щеткой чистит клюв.

Дирекция школы просит уважаемого кота не съедать Пыжика ни на завтрак, ни на обед, ни на ужин.

Директор птичьей шкалы Филипп Филин

(печать)

 

Бумага выглядела очень солидно, но чижиха не захотела ее брать, потому что все равно побоялась бы вручить ее коту. Кроме того, кот был неграмотен. Она расшумелась и улетела искать спасителей ненадежней. Чижиха еще не знала, что на выручку ее сына к кусту малины спешил храбрый солдат Пешкин со своими друзьями‑однополчанами. Столпотворение вокруг куста малины продолжалось. И, хотя телеграф был перегружен работой, Лапоног сегодня ликовал. Сети вокруг мышеловки стали такими густыми, что в них то и дело кто‑нибудь попадал.

 

 

– Эх, и богатый денек удался! – приплясывая на своих проводах, приговаривал Лапоног. – Даже силач шмель и тот ко мне угодил!

Лапоног на радостях одну за другой слал телеграммы коту Василию:

 

ТОРОПИСЬ ТЧК БУДЕМ ПИРОВАТЬ ТЧК УГОЩУ МУХАМИ ТЧК ОБНИМАЮ ВСЕМИ ЛАПАМИ ТЧК ТВОЙ ЛАПОНОГ.

 

Телеграммы были очень многословные, потому что платил, за них пауку не нужно было ни копейки: это был его собственный телеграф.

– Жжу, жжу, жжу! Погоди радоваться! Посмотрим еще, чья возьмет! – трубил шмель и продолжал вырываться из паутины.

 

 

Но скоро вдалеке послышалась строевая тесня. Это солдат Пешкин со своими гвардейцами шел спасать Пыжика.

 

Ну‑ка, братцы, левой, левой!

Славной гвардии солдат

Королю и королеве

Может сделать шах и мат!

Мы известны в целом мире,

Мы умеем воевать:

Мушку в прорезь – Эф‑четыре,

Слон Дэ‑восемь, конь А‑пять!

 

Пешкин запевал, а солдаты подхватывали, и песня лихо неслась над травой и цветами, поднимая в воздух бабочек и стрекоз.

Равнение в строю было образцовым, выправка отличная, глаза сверкали.

Любо‑дорого было смотреть на гвардейцев.

– Кто такие?

– Откуда?

– Куда идут? – спрашивали жители сада и спешили посмотреть на солдат.

Молодые муравьи с завистью поглядывали на воинов. Они то забегали вперед, то пристраивались сзади, совсем как мальчишки, когда по улице проходит полк с оркестром. А солдаты шли по строго заданному курсу. Они ступали аккуратно, чтобы не примять ни листика, ни травинки, хотя в саду не было объявлений «За хождение по траве – штраф 100 рублей!»

Солдаты прошагали половину дорога и скоро достигли бы цели, если бы… Если бы не происшествие, которое заставило их задержаться.

 

 

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ