Девятый круг. Кольцо на дне колодца.

 

Все началось с тумана. Туман стал первым признаком избавления от привычных дорог и пейзажей Чистилища. Это был мистический, едва постижимый туман. Он не стелился у земли, не сгущался в воздухе, скорее он проникал сквозь все, пронизывал, разбавлял и затуманивал саму ткань пространства. Маленькие мушки, хлопья или даже снежинки роились, липли к коже, проходили сквозь кожу, одновременно делая мир как менее, так и более четким.

Алезар, чьи крылья снова превратились в плащ, шел впереди темной фигурой, не оставляя следов и не издавая звуков, потому что под ногами у него была уже не земля, а скорее что-то неясное, полупрозрачное и серое.

Приноровиться к новому способу путешествия оказалось очень тяжело поначалу. При жизни Алиса немного занималась медитацией, и теперь пыталась воссоздать свой навык и довести его до максимума. Влад тоже имел некое представление об этом. Александре было и того сложнее, но она старалась изо всех сил. Постепенно друзья разобрались, что созерцание дается им плохо из-за теснящихся в голове мыслей и впечатлений, поэтому взялись обсуждать все, что их тревожило, чтобы как-то закрыть накопившиеся вопросы.

— Кажется, за всю мою жизнь у меня не было настолько глубоких и осмысленных бесед, — улыбнулась Алиса, когда они с Владом окончательно успокоили Сашу, убедили ее в том, что любовь к матери может быть сложной и не исключать желания постоять за себя.

Влад тоже проговорил все, что его мучило. Парень-сирота, замкнутый и робкий по характеру, он каждый день отвоевывал право высказаться, каждую секунду боролся с чувством вины и стыда. Сейчас он осознавал, что после смерти еще в Раю парадоксальным образом начал оживать, нащупывая в себе решимость, любопытство и свободолюбие. Алиса слушала его рассказ о прошлом с неподдельным вниманием и поддержкой, ощущая его злоключения почти как свои. Сравнив себя с Владом и Александрой, собственную жизнь она видела, как суету и борьбу с несуществующими проблемами.

— У меня все и так было слишком хорошо, никакого реального конфликта, — вздохнула она, — вот поэтому я выбралась из червя первой.

— Это не главное, — возразила Саша, — может, тебе так было сложнее. Я же вот знала, чего хочу, а чего нет. Просто боялась сказать. Но знала же всегда внутри себя, а ты вот не знала вообще.

Алиса посмотрела в большие ясные глаза девчонки и удивилась тому, какой мудрой та стала за столь короткое время.

Беседы постепенно исчерпались. Высказав почти все, что могли, трое путников чувствовали приятное опустошение, временную свободу от мыслей. Демон почти не вмешивался, внимательно следя за изменениями окружения. Степь Чистилища то подергивалась чахлыми кустиками, то становилась ровным пыльным полотном, каменным или земляным. Небо стояло над ним мутной пеленой, без звезд и солнца. Наконец, будто на периферии зрения, а на самом деле просто где-то сбоку, но вне восприятия, появились крохотные бесцветные точки. Туман пустоты. То, что размывало пространство. То, чего Алезар боялся. Но на лицах людей он не заметил никакого страха, даже когда они очевидно прочувствовали перемену вокруг.

— У нас получается, — произнес демон, замедляясь.

Алиса озадаченно взглянула на него. Ее надежный проводник изменился. Алые глаза постепенно становились серыми, под цвет кожи. Если ранее красивый и статный демон казался более четко прорисованным на канве унылого пейзажа Чистилища, сейчас он наоборот тускнел, сливался с воздухом и невнятной почвой под ногами.

— Алезар, с тобой же не произойдет что-то страшное?

Демон остановился. На его лице отразилось сожаление.

— Я думаю, моя догадка верна, — наконец, сказал он, — я не смогу пойти с вами до конца. Скорей всего, я просто исчезну, если попытаюсь.

— Но почему? Ты был первым, кто решил помочь мне. Это несправедливо, я хочу, чтобы ты был с нами, — воскликнула Алиса.

— Алиса, — демон теперь явно поник, — я ведь то же самое, чем был Хранитель. Я не человек и никогда им не стану. Я просто мысль, Алиса. Вера, однажды зажившая сама по себе и сумевшая стать чем-то самостоятельным. Тем, что ты видишь перед собой.

Конечно, девушка смутно догадывалась об этом еще с тех пор, как начала больше понимать строение мира вокруг. Но признавать это ей не хотелось. Нерешительно приблизившись, она осторожно обняла демона, боясь, что тот прямо сейчас растворится. Но направленная симпатия будто снова сделала его ярким.

— Вы поняли, как идти дальше. У вас уже получается, я это вижу, — тихо сказал Алезар, отстраняя свою подопечную, — вы сможете найти Усборуоса, и кто знает, какие тайны вам откроются. Возможно, однажды ты поделишься ими со мной.

Сверкнув глазами, демон улыбнулся Алисе. Она ничего не смогла поделать со слезами, побежавшими по щекам. Влад приобнял ее, пока Саша нерешительно сжимала руки в замок, стоя в стороне. Собравшись с духом, девочка в свою очередь взглянула на демона и протянула ему руку:

— Была рада с вами познакомиться. Я теперь знаю, что демоны — это точно не зло.

— Буду стараться не быть злом и дальше, — ответил Алезар и пожал маленькую ладонь.

Так произошло их прощание. Вспоминая ключ, позволяющий вернуться домой, демон двинулся прочь и постепенно растворился в пестрящей точками дымке. Впереди его ждала долгая дорога, а потом воссоединение с Ниишар и Эндрю, таинственный доминион, где жили другие, незнакомые ему обитатели Чистилища, и новые истории, которые стоили того, чтобы их прожить.

Алису, Влада и Сашу ждало нечто принципиально иное.

 

* * *

 

Туман пустоты мягко, но настойчиво отвоевывал пространство. Он немного помогал путникам не думать ни о чем, сосредотачиваясь на созерцании. Едва видимые, иллюзорные частички, танцующие в воздухе, завораживали и захватывали внимание. Уже давно поверхность под ногами перестала быть чем-то оформленным, по сторонам не было ничего, кроме светло-серого подвижного тумана, а троица все шла и шла, то ли вперед, то ли просто куда-то. Постепенно стало нарастать чувство, будто каждый из них шел один, хотя и видел спутников рядом. Их что-то разделяло, непонятное и неощутимое, но при этом очевидно существовавшее.

— Ты чувствуешь? — спросил Влад, и его голос будто отскочил от невидимой преграды, но результатом было не эхо, а тончайший звук.

— Да, — ответила Алиса, испытав тот же эффект. Они поняли друг друга, но оба не смогли отделаться от впечатления, будто и не говорили.

— Немного жутковато, — добавила Александра. Ей казалось, что все вокруг превращается в страницу альбома для рисования, а они находятся внутри этой страницы, в неоформленном мире, над которым еще не поработал художник. Девочка не понимала, насколько точным было ее озарение. Помня инструкции Алезара, она не позволяла себе долго разворачивать какую-нибудь одну мысль и тут же переключалась на разглядывание пылинок.

Туман пустоты сгущался. Вокруг становилось не темно, но и не светло. Не было явных звуков, но не создавалось и ощущения полной тишины.

Алиса сосредоточенно переставляла ноги, концентрировалась на дыхании, смотрела вперед. Сам процесс ходьбы усиливал транс, и она уже не могла понять, как долго это все длится. Через какое-то время пришло осознание, что звук все же был. Еле слышный, нежный тон, переплетающийся, скользящий и роящийся как точки и мушки тумана перед глазами. Вроде бы голос, но в то же время очень близкий к шипению.

— Усборуос, — произнесла Алиса странное имя, сама не зная, зачем. Звук плыл вокруг. Девушка протянула руки, будто щупая его. Руки выглядели белыми и полупрозрачными, но осознавались и ощущались нормально. Она всмотрелась в свою кожу. Крохотные змейки разбегались в стороны между бледных волосков на руках. Она вгляделась пристальнее. Это и правда были змейки, будто сделанные из тумана или крохотных серых частиц, и каждая змейка напоминала миниатюрного деконструктора. Алиса сама удивилась, почему не испытывает отвращения или страха. Она посмотрела по сторонам. Влад и Саша шли рядом, но казалось, что их тут нет. Вместо этого из мутной поверхности под ногами вырастали туманные фигуры. Все они, если приглядеться, тоже становились похожи на червя, который теперь не вызывал никаких конкретных чувств.

— Везде червь, — пробормотала Алиса, — все проел.

Она шла по инерции. Пространство вокруг уже нельзя было описать или осознать. Хоровод частиц, и в то же время — недвижимое полотно, через которое она как-то двигалась. Нежное шипение обнимало ее. Пришла мысль, что она идет к смерти. Окончательному исчезновению, которое не было страшным или нежеланным. Оно было никаким — просто местом, в котором Алиса окажется, шагая через туман пустоты и становясь этим туманом.

— Рубоурос, — еле выговорила она сонным голосом, — я будто где-то слышала. Я будто знаю. Будто все это повторяется.

На малую долю секунды в ее затуманенном уме вспыхнул образ. Зодиакальный круг — тот, что она видела на полотне, находясь в замкнутом мире внутри деконструктора. А потом какой-то еще круг или кольцо, картинка из реального прошлого при жизни. Шипение, заполнившее все вокруг, внезапно изменилось. Или же Алиса просто иначе вслушалась в него? Она попыталась послушать внимательнее. И чем дальше она проникала своим вниманием в этот звук, тем более разнообразным и подвижным он становился. Пытаясь разобраться, как же можно шипеть тысячами способов, девушка немного ускорилась. Она уже не шла так, как ходят по земле, не переставляла ноги и не делала никаких оформленных конкретных движений. Девушка просто плыла или ползла через непознаваемый туман пустоты, сама уже едва выделяясь в нем. Но все еще осознавая себя, все еще являясь собой.

— Все повторяется. Совершенно все повторяется. Это кольцо. Круг, замкнутый круг.

Слова будто ключи открывали новые переливы и уровни в вездесущем шипении. Ум Алисы заполнил даже не образ, а ощущение круга или кольца. Она поняла, что приближается к нему. И словно в подтверждение этому впереди что-то мелькнуло. Снова оглянувшись, с трудом поворачивая шею в плотном, но неоформленном отсутствии чего-либо конкретного, Алиса с облегчением опознала две смутных фигуры. Ее друзья были здесь. Они тоже стремились сквозь пустоту куда-то. Она поняла, что так они выражают свое желание жить и возможно что-то еще, непостижимое, что можно обнаружить только на самом дне самого себя.

 

* * *

 

«На дне колодца» — шипение сложилось в слова, и пустоту перед Алисой будто сорвало, как пелену с глаз. Внезапно и неожиданно она тяжело приземлилась двумя ногами на что-то твердое. Это был островок земли, покрытой ярким зеленым газоном. Идеально ровный круг пространства, в центре которого покоился колодец без навеса. Сияющая резкость, цветность и вещественность колодца вызвали сильную головную боль, и девушка упала на колени, схватившись за голову.

Концентрированная пустота, подпирающая островок со всех сторон, выплюнула Влада и Александру. Компания снова была в сборе. Но они тут же поняли, что не смогут приблизиться друг к другу. Каждый стоял будто в своем секторе круга. Они понимали, что находятся в одном месте, но странная сила отводила их друг от друга, как-то их изолировала. Колодец полыхал перед ними очевидным фактом своего незыблемого существования и звал к себе, требовал подойти.

Алиса встала на ноги, превозмогая боль. К счастью, с каждым шагом боль становилась меньше, а тело Алисы обретало такую же резкость, как и таинственная цель их путешествия, что была уже на расстоянии вытянутой руки. Девушка знала, что должна заглянуть в него, но как только встала перед жерлом в обрамлении круга из каменной кладки, не смогла опустить голову.

Шипение вернулось, и к нему присоединился деликатный шорох, будто что-то ползло в траве под ногами. Минуя колодец взглядом, Алиса посмотрела под ноги. «Змея?» — подумала она и зачем-то припомнила свою татуировку на лодыжке. Но в траве ничего не было, только звук — звук и уверенность, что неведомое существо тут, ползает вокруг нее, но не показывается. На границе зрения мелькнули две алых искорки. «Глаза змеи», — решила Алиса. Она не чувствовала страха или удивления. Колодец, трава, все это место казались чем-то невероятно правильным — тем, что должно существовать в любом случае.

Снова избежав колодца, Алиса подняла глаза. Над ней был круглый фрагмент ночного неба потрясающей насыщенной черноты, пронзенный иглами звезд. На это небо можно было смотреть вечно, не двигаясь с места. Звезды будто одолжили свою силу, и Алиса поняла, что должна опустить взгляд. То же решение сейчас пытались принять ее друзья, и она знала это. Но ее собственная встреча с колодцем станет чем-то сокровенным — тем, что нельзя будет потом рассказать и возможно не получится даже понять. Сделав глубокий вдох, Алиса посмотрела вниз.

 

* * *

 

Шипение невидимой змеи громко вспыхнуло в ушах и соединилось с металлическим звоном, будто вниз падали монеты. Колодец был тоннелем непостижимого. На его дне плескалось и лилось во все стороны что-то, недоступное человеческому уму и органам чувств. Не ясно каким образом воспринимая это, Алиса упала в омут ужаса, восторга, страдания и покоя — сразу всех сложных чувств, будто сбившихся в клубок и уже не исключающих друг друга. Но этот момент не длился долго, его остановило шипение, сложившееся в слова:

— Это цикл, это кольцо, это круг, это петля, это лента, это путь, это твой выбор, это все сразу.

Змея шептала. Внутри и снаружи, в голове Алисы, повсюду. Простыми словами змея передавала ей знание, вмещавшее в себя множество тончайших нюансов. И главной частью этого знания было то, что Алиса может выбрать что угодно. Все, что пожелает, потому что цикл существует вечно, цикл повторяется всегда.

— Попробуй. Протяни руку.

Алиса потянулась вниз. Жерло колодца с невозможной водой внизу сомкнулось и стало черным браслетом на ее руке, пальцы потянулись еще чуть вперед, коснулись чего-то — поверхности, по которой пошла рябь. И Алиса увидела.

 

* * *

 

Алиса будто смотрела сон, который в то же время проецировался на огромный экран, и этот экран она могла потрогать.

Она увидела сверху саму себя, в огромном зале со статуями, стоящую под шаром в обрамлении арок и обсидиановых зубов. Узнавание пришло быстро — это было мытарство гордости, которое она проходила вечность назад. Прекрасный зал с мрамором и багрянцем, падающее вниз стекло, которое потом обратилось в пар. Все это было давно, но в то же время происходило сейчас, только Алиса была и внутри, и снаружи. Она смотрела на разворачивающуюся внизу драму, на сражение.

Ангел и дед крушили статуи, отбиваясь от демона. Маленькая Алиса внизу скорчилась, ощущая каждый энергетический удар по ее сущности. Алиса вверху видела это как струны, по которым грубо ударяла внешняя сила в лице приспешников Рая. Девушке под аркой стало совсем плохо. Казалось, что она вот-вот сдастся. Алиса вверху не удержалась и повела пальцем в сторону, нагоняя рябь на картинку на своем экране, на свою реальность.

«Не бойся. Ты сильнее, чем думаешь. Им не сломить тебя» — как мелодия в мысли Алисы внизу, в прошлом, вкрался невидимый голос, и время замерло.

«Тьма поможет достойным, не сдавайся, в тебе есть сила» — Алиса вверху повторила слова, которые вспомнились, и тем самым создала их для себя. Рябь на реальности разгладилась. Девушка внизу очнулась, когда уже летела прочь из зала со своими райскими конвоирами.

Завороженная происходящим, даже не рискуя осмыслять то, что она увидела, Алиса вверху дернула рукой, и браслет на ней расплелся, став изумрудной лентой, которая заструилась куда-то вниз. «Нет-нет, еще не все», — Алиса поймала ленту двумя пальцами, не позволяя ей улизнуть. В услышанном гармоничном шипении Алисе почудилось, что таинственная змея радуется.

На водном экране, окне, распахнутом в любое место и время внутри колодца, изменились декорации. Алиса одновременно и знала, что она увидит, и также призывала эту картину, просила ее появления. На подступах к горе, где ее ждала встреча с Богом, Алиса вновь пожалела себя, едва ползущую по ступеням, и тогда не понимавшую решительно ничего. «Сохрани себя. Сила вернется, только подожди новой волны» — прошептала она самой себе в прошлом, касаясь мистической глади свободным безымянным пальцем и выпуская несколько крохотных голубых искр.

Когда развернулась панорама вершины горы, Алиса, наконец, увидела и вспомнила, как все было. Девушке захотелось рассмеяться. Сверху она увидела, чем был Бог над облаками. Огромный, концентрированный комок голубой энергии, слитой и свитой в одно за тысячи лет. Но огромен он был там. Здесь, в колодце, он был едва заметной искоркой — такой же, как и любые другие — искоркой, состоящей из накопленной людьми воли.

Снова тронув гладь ногтем, Алиса передала самой себе смелость от этого осознания, пустила игривую рябь. Маленькая фигурка девушки на горе выпустила из себя молнию, ударившую в крест.

Зачарованная, Алиса прикасалась к событиям своего путешествия как к морской воде в штиль, создавая рябь и круги. То же самое делали и ее друзья, каждый со своей стороны. Влад поймал пальцами ленту, как и Алиса. Под мягкое шипение он напутствовал себя из прошлого, передавая смелость и даже не знания, а чувство истинной природы происходящего, рассказывал себе, как уменьшить власть креста и как сохранить рассудок. Он теперь тоже понял, что Бог — это обладающее притяжением скопление человеческих энергий. То же озарение разделила с ним Александра и приняла его удивительно легко, освободившись от своих последних иллюзий.

Найдя прошлую себя у озера, в полном шоке и замешательстве, когда ангел приближался к друзьям, которые теперь значили для нее так много, Саша наклонилась и нерешительно шепнула «змея», через гладь тайной воды ткнула пальчиком в спину свою собственную фигурку, замершую на траве. Она улыбнулась, увидев, как эффектно выглядел тогда ее жест, спасший Алису и Влада, какой красивой и большой получилась та змея.

Алиса закончила свою работу с прошлым, слегка ударив ногтем по куполу Рая, который выглядел отсюда как игрушечный снежный глобус. Мчащиеся в потоке райские страдальцы выскочили через образовавшуюся трещину, чтобы приземлиться на кучу мусора в Чистилище. Цикл замкнулся, и лента подпрыгнула, превратившись в кольцо, которое приземлилось на ладонь Алисы, замершую над непознаваемым колодцем.

Змея была рядом. Змея смотрела и слушала. С благоговейным трепетом Алиса хотела спросить только одно: «Что дальше, что мне сделать?». Но вопросы не требовались. Змея, а точнее — Змей, всегда знал все вопросы и ответы.

— Любой цикл. Выбери. Любой круг. Пусть монета падает в колодец.

Мысли захватили Алису, перебивая одна другую. Все яснее формировалось осознание того, что все, произошедшее с ней после смерти — находится за гранью пространства и времени, за гранью понимания в любом из смыслов. Все это случилось тогда, но происходило сейчас. И продолжает происходить. Время не имело значения, события не имели значения. Что и как она могла выбрать, Алиса не понимала. Змей в своей удивительной щедрости снова ответил ее мыслям:

— Что? Решать тебе. Как? Просто назови. Назови мое имя.

Алиса приоткрыла рот, уже собираясь произнести очередное неряшливое перевернутое слово, но остановилась в последний момент. Дело было в чем-то другом. Она должна была вспомнить. Проникнуть куда-то так далеко в себя, где не была раньше. Там будет имя, там же будет и ответ. В воображении крутились восьмерками ленты Мебиуса. Вспомнился ловец снов из наваждения, созданного деконструктором. Тот выбор, что она совершала. Та жизнь, которой она когда-то жила. Все циклы в голове замыкались, рождая понимание исключительной важности и вместе с тем бессмысленности любого выбора.

Даже туман пустоты, через который она пробилась, чтобы достичь колодца, не был ужасен. Не был он и важен. Кольцо медленно поворачивалось, блестя чешуей. Две искорки, то голубые, то алые — были его глазами. Лукавый Змей улыбался, не имея обличия. Змей шипел миллионом звуков и был всеми голосами сразу. Есть ли циклы, которая она хочет пройти. Есть ли циклы, которая она хочет завершить по-другому. Позволив самым сложным вопросам столкнуться в голове, Алиса на миг увидела все, чем она была и все, что она прожила — в одной точке. Кольцо было Змеем. Скользнув между пальцев, кольцо медленно полетело на дно колодца, превращаясь в монету. Алиса посмотрела в текучую глубину как в свои собственные глаза и назвала его по имени:

— Уроборос.

* * *

 

Алиса Змеинская проснулась с похмелья, разбуженная истеричными воплями. Голова будто раскалывалась. Алиса, щурясь от дневного света, вышла на балкон, и перед ней предстало следующее зрелище: заботливая мамаша вывела на утреннюю прогулку компанию милых детишек. Они начали мирно резвиться в песочнице, пока некий Сашенька не треснул какой-то Машеньке по голове лопаткой. Это включило у Машеньки аварийную сигнализацию. Алисе казалось, что голова вот-вот лопнет, и перегнувшись через перила балкона, она сиплым голосом обратилась к мамаше, требуя утихомирить дитятку. Матери, втянутой в разговор с соседкой, тон Алисы не понравился, о чем она немедленно и резко заявила.

В этот момент Алиса думала, что сейчас же продолжит перебранку, наклонившись еще ниже и попытавшись выжать из себя звук погромче. Но эту мысль прервал звон падающих и катящихся монет. Горка мелочи на прикроватной тумбочке по какой-то причине соизволила рассыпаться, будто сверху уронили еще одну монету, вдруг нарушившую равновесие. Вид монет вдруг вызвал у Алисы странное и необъяснимое чувство, будто прямо сейчас произошло что-то совершенно невероятное — завершающий момент очень долгой и запутанной истории, которую она почему-то забыла.

Отвлекшись окончательно, Алиса покинула балкон с мыслью, что ей возможно стоит перестать выпивать так часто. На красивом дедушкином комоде стояла пустая бутылка вина, будто насмехаясь над мыслями о трезвости. Алиса схватила ее и понесла к мусорному ведру, по дороге бросив взгляд на раскатившиеся по полу монеты. Одна из них блеснула на свету и почему-то напомнила змеиную чешуйку. Впрочем, с такой-то фамилией Змеинская нередко замечала повсюду рептильные аналогии. Она привыкла и уже много лет считала это своей маленькой эксцентричной особенностью. Вот и сейчас в этом не было ничего странного.

Стоило Алисе выйти из комнаты, как одна из монет пропала без следа.

 

Эпилог

 

Была середина лета. Время жары, ярких красок, беззаботности и радости. Нельзя сказать, что у Алисы Змеинской не было забот, но зато и радости ей год отсыпал в двойном объеме. Девушка возвращалась из деревни, и стук колес поезда соединялся с другими звуками в целую картину в ее голове. Она уже начинала понемногу мыслить музыкой. С собой было огромное количество записей — щебет птиц, ветер в деревьях, разнообразные звоны, шорохи и стуки, созданные в деревне всеми подручными средствами — богатая основа для альбома в стиле экспериментальный эмбиент. Чувство хорошо проделанной работы наполняло Алису удовлетворением, которое толкалось в голове, соревнуясь и с другими хорошими чувствами — например, предвкушением встречи. Любимый парень и главный сообщник в музыкальных делах точно ждал ее на вокзале.

Выпрыгнув из поезда, Алиса быстро нашла глазами своего спутника. Это было не трудно, Влад Чернов выделялся на фоне прочих — всегда в черном, будто доводил свою фамилию до абсурда, с длинными черными волосами, но при этом опрятный и даже стильный, пусть и слегка жутковатый из-за бледной кожи и привычки смотреть тяжело и пристально. Однако, увидев любимую, Влад мгновенно сбросил с себя лишнюю мрачность и заулыбался как мальчишка. Как следует нацеловавшись для начала, молодые перешли к обсуждению насущных дел.

— Ну что, я должен знать, что не зря тебя отпустил одну по селу бродить. Много записала? — спросил парень.

— До черта! — ответила Алиса, смеясь, — нам тут на десять альбомов хватит. Если тексты готовы, конечно.

— Обижаешь. Я ночами только и делал, что на небо пялился да писал.

— Только это и делал? — уточнила она, лукаво подмигнув, и они снова начали целоваться.

Наконец оторвавшись от губ своей дамы сердца, Влад сказал:

— У меня сюрприз для тебя, — с этими словами он подвел ее к одному из киосков на вокзале и поманил к себе кого-то, стоявшего там и разглядывавшего журналы. К паре приблизилась совсем молодая девушка с веселой зеленой прядкой в кудрявых рыжих волосах, на вид немного застенчивая. У девушки была большая сумка через плечо, украшенная бахромой, а к груди она прижимала альбом для рисования.

— Я художницу нам нашел! — провозгласил Влад, — это Саша, и она просто огонь! Не только из-за волос.

— Привет! — сказала Саша, смущаясь, но ее улыбка оказалась такой же милой и яркой, как волосы.

 

* * *

 

Через какое-то время трое уже сидели на лавочке в парке, пили колу из бутылок и рассматривали рисунки в альбоме. Талант Саши к графике был просто ошеломительным. Алиса не сдерживала свой восторг, вгоняя девчонку в краску, а Влад только подливал масла в огонь, рекламируя художницу как заправский маркетолог.

— Ну, а главное-то покажи, — подстегнул он, — обложку для нашего альбома. Мы решили, что там что-нибудь с шипением будет. Такие, вкрадчивые звуки и шорохи. Ну и вот.

— Да, Влад мне рассказал, и я подумала, что красивый символ. Можно будет его обыграть, — сказала Саша, открывая одну из последних страниц.

— Саша. Это просто идеально, я влюблена в твои рисунки, будь нашей художницей, пока смерть не разлучит! — воскликнула Алиса.

Эта фраза у всех троих почему-то вызвала особо заразительный приступ смеха.

 

* * *

 

На белом листе, готовый стать обложкой музыкального альбома, красовался змей, кусающий собственный хвост.