Терроризм уже изменил вашу жизнь

Терроризм поляризует группы. Цель террориста — высветить различия, которые группа неспособна распознать. Мне, как фасилитатору, он помогает помнить о них. Террористы желают заставить мейнстрим взять на себя ответственность за социальные перемены. Он стремится к тому, чтобы никто не мог избежать социальной осознанности. Он напоминает нам, что мир — это театр, в котором каждый из нас играет свою особенную роль, нравится нам это или нет. Даже если мы всего лишь сторонние наблюдатели, наша пассивность означает, что мы принимаем существующее положение вещей. Террористов задевает наша негативность, отчужденность, отсутствие интереса, даже когда они не могут непосредственно видеть, слышать или переживать наше отношение.

Сходным образом нас самих задевает скрытая негативность террориста. Мы чувствуем неявные сообщения, даже если мы их не видим и не слышим. Именно это заставляет нас испытывать, не зная причин этого, страх перед людьми и ситуациями. Мы чувствуем гнев, но не можем «указать на него пальцем».

Вспомните время, когда вам доводилось руководить группой, заниматься преподаванием или выступать с публичной речью и вы чувствовали, что кто-то в аудитории настроен против вас. Как это влияло на ваше выступление? Если, к примеру, это был ваш первый преподавательский опыт, то вы, возможно, приняли решение не работать преподавателем. Терроризм, возможно, уже повлиял на вашу жизнь больше, чем вы это осознаете.

Вы можете защититься против намеренных негативных сообщений, поскольку они явные. Вы слышите и видите то, что делают другие. Но скрытые сообщения труднее определить и расшифровать, в этом случае вам приходится следовать своим чувствам. Если бы террористы говорили прямо, то те, у кого есть высокий ранг, тут же наказывали бы их. Террористы знают по своему опыту, что социальная власть ограничивает свободу, подавляет взаимодействие и делает опасными открытые высказывания.

До развала Советского Союза поляки не могли открыто высказываться против правительства, не подвергая себя опасности. Им оставалось только издавать гудящие звуки закрытым ртом, когда они ездили в поездах, притворяясь законопослушными гражданами. Полиция не могла определить, кто издает эти звуки. Когда нет шансов на непосредственную коммуникацию, люди пользуются двойными сигналами. Террористу приходится прибегать к скрытым методам, а вам, если вы принадлежите мейнстриму, для того, чтобы знать о присутствии террориста, приходится зависеть от своих чувств или от осознавания двойных сигналов.

Призраки на войне

Демократические страны всегда занимают позицию, согласно которой все равны. Тем не менее они остерегаются террористов и игнорируют все, что связано с беспомощностью, удрученностью и яростью. Скрытые сигналы властей предержащих подразумевают следующее: «Я не хочу слышать о вас. Вы, вместе с вашими неприятностями, не имеете значения. Держитесь от меня подальше со своими проблемами».

Фасилитаторы должны уметь быстро распознавать такие маргинализирующие сигналы, жесты и поведение, потому что разрешение конфликтов невозможно до тех пор, пока бессознательное поведение не будет доведено до осознавания. Фасилитатор должен признавать войну, ведущуюся между призраками. Другие могут ее и не видеть, но она отравляет атмосферу и внушает всем страх.

Мейнстримовский призрак говорит: «Сидите спокойно и не высовывайтесь. Кто вас вообще сюда звал? Вам здесь не место».

Маргинализированный призрак отвечает: «Пробудись! Ты проходишь сейчас испытание! Если откажешься выслушать нас, я заложу бомбу в твоем собственном доме. Уж это-то наверняка заставит тебя пробудиться!»

Поскольку облеченные властью редко замечают, как и когда они сами третируют других, то, с их точки зрения, теракты несправедливы, они исходят от тех, от кого меньше всего этого ждешь, происходят в неожиданных местах и в неожиданное время, пользуются скрытными, неоправданно болезненными и жестокими тактиками.

Нас с Эми удивил наш недоброжелатель в Белфасте. Мы относились к нему всего лишь как к участнику семинара. Он же воспринимал себя человеком, вынужденным бороться за признание. Мы, сами того не желая, производили такое впечатление, будто считаем его недостаточно сведущим в вопросах разрешения конфликтов. Ни одна из сторон не понимала сигналов и сообщений другой. Мы чувствовали, что он не следует правилам этикета — проявлять доброжелательное отношение к своему гостю и не перебивать его, когда он выступает. С нашей точки зрения, он вел бы себя более уместно, если бы дождался своей очереди выступить, а дождавшись, не говорил бы неприятных вещей и не проявлял бы излишней горячности.

Те из нас, у кого есть привилегия жить вне конфликтных зон, порождают терроризм, считая ненормальными всех, кто живет в таких местах, как Белфаст. Читатели газет во всем мире с недоверием покачивают головой: «Как эти люди могут продолжать убивать друг друга? Мы бы так не поступали». «Мы» становимся призраком мейнстрима, живя в безопасных условиях, проецируя собственную насильственную натуру на других и одновременно наказывая их за воинственность.

Мы относимся к другим с такой высокомерной снисходительностью потому, что не осознаем своего собственного терроризма. Разрешение проблемы насилия и террора требует от всех организаций всех уровней — от индивида до ООН — не только проявления терпимости к гневу, обиде и потребности в трансформации, но и понимания их. С моей точки зрения, малые арены не менее важны, чем мир в целом. К мировым проблемам следует обращаться на местных форумах, где мы можем вести себя бурно и яростно и где, несмотря на это, нас выслушивают.

Наиболее фундаментальный такой форум — наше собственное сердце. Вы должны научиться — и как фасилитатор, и как человек — слышать себя в нем. Лишь тогда вы научитесь слышать других, когда они переживают гнев или обиды. Чем меньше мы слушаем других, тем больше они гневаются — не только на своих врагов, но и на нас. Если мы услышим то, что говорит террорист, — даже не находясь лично в позиции, позволяющей изменить характер социальной проблемы, — мы начнем воплощать в жизнь разрешение проблемы: осуществление глубокой демократии.