Глава 2. Апокалиптические мотивы в прозе А. Солженицына

Александр Исаевич Солженицын сказал в одном из интервью: "Я отдал почти всю жизнь русской революции". Задача свидетельствовать об утаенных трагических поворотах русской истории обусловила потребность поиска и осмысления их истоков. Они видятся именно в русской революции. "Я, как писатель, действительно поставлен в положение говорить за умерших, но не только в лагерях, а за умерших в российской революции, - так обозначил задачу своей жизни Солженицын в интервью 1983 года.- Я 47 лет работаю над книгой о революции, но в ходе работы обнаружил, что русский 1917 год был стремительным, как бы сжатым, очерком мировой истории ХХ века. Получается, что я каким-то косвенным образом писал также историю Двадцатого века". [Голубков М.М. 2003: С.240.]

Солженицын в своей книге "Россия в обвале" писал: "Русский народ в целом потерпел в долготе ХХ века - историческое поражение, и духовное, и материальное. Десятилетиями мы платили за национальную катастрофу 1917 года, теперь платим за выход из нее - и тоже катастрофический. Мы сломали не только коммунистическую систему, мы доламываем и остаток нашего жизненного фундамента". Россия, как ее видел писатель, стояла на последних рубежах перед бездной национальной гибели, перед угрозой утраты ещё населения, ещё территории, ещё государственности. "И последнее, что у нас ещё осталось отнять, - и отнимают, и воруют, и ломают ежедень - сам Дух народа. Вот этой разбойной, грязнящей атмосферой, обволакивающей нас со всех сторон". Так же как сверх всякого разумения Солженицын верил, что вернется на родину физически, при жизни, а не только книгами, так и теперь, вопреки очевидностям, верил, что низшая точка падения пройдена. И видел только одно спасительное правило: "Действуй там, где живешь, где работаешь! Терпеливо, трудолюбиво, в пределах, где еще движутся твои руки". Самые проницательные и художественно одаренные современники Солженицына, восхищаясь им как писателем, не скрывали своего потрясения от знакомства с Солженицыным - человеком. Первой разглядела его особую природу Анна Ахматова. "Све-то-но-сец!.. Мы и забыли, что такие люди бывают… Поразительный человек… Огромный человек…" Ещё не были написаны "Архипелаг", "Красное колесо", не случилось второго ареста и изгнания, но Ахматова все угадала. Солженицын… Имя-крик, имя-скрежет, имя-протест. Ожог сознания. Скальпель офтальмолога, снимающий катаракту с глаз, раскрывающий угол зрения. Артиллерист, вызывающий огонь на себя. Один в поле воин. Русская душа, которая вышла живой и неизгаженной из мрачного, безнадежного времени. Гениальный русский крестьянин из села Сабля, где течёт Живая Вода. Единственный, кому верят. Дон Кихот. Герой ненаписанного романа Достоевского. Словом изменил мир. Некого поставить рядом. Нет уже почвы, на которой всходили бы такие люди. И это только начало бесконечного ряда высказываний. [Сараскина Л.И. 2008: С. 858, 859, 896, 899.]

Не будет преувеличением сказать, что предметом изображения в эпосе Солженицына стал русский человек ХХ века во всех его трагических изломах - от Августа Четырнадцатого до сего дня. Но будучи художником, он пытается понять, как эти события отразились на русском национальном характере. В свое время М. Горький очень точно охарактеризовал противоречивость характера русского человека: "Люди пегие - хорошие и дурные вместе". Во многом эта "пегость стала предметом исследования у Солженицына. [Голубков М.М. 2003: С.244-245.]

2.1 Рассказ Солженицына "Захар Калита" как символ "забытости русской истории"

Многие произведения малых форм Солженицына связаны между собой не только временем написания, но и пространством - навеяны впечатлениями от поездок автора по средней полосе России. Остановимся на его рассказе "Захар-Калита". В нем, как и во многих рассказах автора, очевидно обостренное внимание автора к "нравственному началу жизни, к нравственной сути любого поступка человека". Здесь основное действие занимает всего один день, хотя широко вводится тема прошлого. В рассказе "Захар-Калита" - это давно минувшие дни: главный герой представлен на остывшем историческом пепелище. Солженицын поднимает здесь вопрос "об охране памятников Отечества и, шире, отечественной памяти". Это рассказ об истории и современности, об их неразрывной связи, которая не всегда ясно осознается. Историческое прошлое и настоящее объединяет место действия в рассказе - Поле Куликово. Поэтому все, даже самое незначительное, что происходит с путешественниками на этом Поле, приобретает особый вес и смысл. Параллельность повествования о прошлом и настоящем определяет динамику всего рассказа.

Рядом с рассказчиком и его молчаливым спутником - смотритель заповедного Поля Захар Дмитрич. Рассказчик называет его Захаром-Калитой. Прозвище объясняется довольно прозаически: Книгу Отзывов носил смотритель в калите. Калита - это кошель, сума с деньгами, т. е. храниться там должно нечто ценное. А для обыденных вещей у Захара был "простой крестьянский мешок, в котором позвякивали бутылки и стеклянные банки". Этим рассказчик дает основания для новых ассоциаций, отсылающих читателя к началу XVI в., во времена московского князя Ивана I Даниловича Калиты -деда Дмитрия Донского, героя Куликовской битвы. [Романова Г.И. 2005: С. 46-47, 49-50.]

Захар-Калита - ключевой образ рассказа. Он возвышен и смешон одновременно. Его неуклюжее богатырство не вписывается в мелкопоместный ландшафт современности, а призвание Собирателя и

Хранителя русской славы оказывается невостребованным. Но в структуре этого рассказа роль не меньшую, чем ирония играет и другой неотторжимый от нее элемент. Сквозь первый, "реальный", слой повествования, просвечивает другой, исторический. Прозвище Захара восходит к другому прозвищу, которые ироничные современники дали скаредному царю-скопидому, Ивану: " иже исправи землю русскую от татей" и принес ей " тишину великую и правый суд". Пример Калиты знаменует собой один из двух архетипов противостояния России нашествию татей, один из способов ее исторического самосохранения: крепость "задним умом", союз с чуждой властью и постепенное укрепление, медленное собирание сил.

Это путь тактический. Но есть и жертвенный. Знамение этого пути - куликовская битва. И вот Солженицын поручает Калите охранять Поле Куликово! Возникает творческое напряжение полюсов. Цепочка ассоциаций множится. И коммунистический режим предстает новым татарским нашествием, и проблема сопротивления этому нашествию вырастает сама собою. Возникает вопрос, какой путь выбирать: тактический или героический. Не о самом ли себе, не о завершении ли тактического периода опасной близости к власти и временного союза с нею написал в своем последнем "подцензурном" произведении Солженицын? Не вернул ли он этим рассказом "ярлык" Золотой Орде Советского государства, не предупредил ли о приближении срока Куликовской битвы с ним? [Архангельский А.Н. 1991: С.255-256.]

Захар у Солженицына - это русский мужик с его вечной угрозой дойти до справедливого царя-батюшки, в данном случае - до министра культуры. Но этого никогда не случится! У Захара нет ни желания, ни возможности. Вот и олицетворяет он собой вечное русское ничегонеделанье и душевные муки. Так и мучиться ему всю свою жизнь. Правда в этом есть, но не все так безнадежно. Для полноценной жизни у Захара все есть: и душа живая, и цель, и смысл жизни, пусть не глобальный. Может быть, не хватает ему близких по духу людей. Не все его понимают. Но без таких людей не было бы и России. К сожалению, русские Захары встают во весь рост только в тяжелые, опасные для Родины времена. Но и сейчас Захар очень нужен. Ведь он - " дух этого Поля, стерегущий, не покидавший его никогда". И этот дух - не мираж, а реальность. [Медведкова О. 2010: С.33.]