По заветам великого Карлсона

С Дининым даром поиски продвигались быстро. Кошек в дачных посёлках и деревнях жило много, окрестности они знали назубок. Макару и Дине оставалось только наносить на карту подробности о каждой деревне. Правда, подробности были специфического характера. Кошек больше интересовало, где водятся самые вкусные мыши, где – самые добрые хозяйки, где — самые злые собаки и где самые пьющие механизаторы. Последних кошки сторонились.

К вечеру Макар заметил, что Дина устала. Она стала рассеянной, заторможенной, и Макар понял, что пора перекусить и отдохнуть. Макар окинул хозяйским взглядом ближайший садовый домик. Он вполне подходил под его цели: не разваливался, но и не блистал новеньким сайдингом, спутниковой антенной и прочими достижениями цивилизации, которые неотрывно связаны с последними моделями охранной сигнализации. В этом отношении домик выглядел вполне благонадёжно.

Макар нежно поговорил с замком, и тот послушно открылся. Макар окинул цепким взглядом помещение, забрался по приставной лестнице на пыльный чердак, забитый какими-то коробками и всяким старьём, и, убедившись, что хозяев нет и не предвидится, жестом предложил Дине располагаться. Дина с длинным мурлыканьем потёрлась о его плечо, проронила: «Есть так хочется!..», потом присела на застеленную пыльным покрывалом кровать и с нетерпением стала ждать, когда Макар выложит на стол свои припасы. В том, что он это сделает, у Дины не возникло ни малейших сомнений. И Макар выложил.

Глядя на то, как Дина быстро и жадно ест, Макар невольно стал подкладывать ей самые вкусные кусочки, напрочь забыв о том, что хавчик он готовил исключительно для себя, любимого. Макар медленно, но верно попадался в ловушку котовладельца: еще немного, и в магазине он первым делом начнёт выискивать вкусняшки для своей кошечки, а уже вторым вспомнит про сметану и картошку для жены. Но пока он об этом не догадывался (в этом коварная магия кошек!..) и благосклонно наблюдал, как Дина, наевшись, свернулась калачиком и мгновенно заснула.

Сытый Макар был подобен Карлсону: его всегда тянуло пошалить. И вот сейчас вид спящей Дины натолкнул его на мысль: а что будет, если случайно напоить её валерьянкой? Эта идея так захватила Макара, что он даже тихонько поднялся и подошёл к подоконнику, где в паутине хранилась хозяйская аптечка в виде пыльных пузырьков йода, зелёнки и прочих предметов первой помощи. Темный флакончик валерьянки там тоже нашёлся. Но стоило Макару потянуть к нему свои шаловливые пальчики, как перед его мысленным взором тут же вырос Юлин кулак.

Макар притих и вернулся на свою раскладушку. Но нерастраченное стремление пошалить настигло его и там. На этот раз его мысли переключились на Юлю. Макар подтянул рукава толстовки и коснулся русалки плетёным кожаным браслетом с левой руки. (Браслет этот он полгода назад выменял у Юли на отличный метательный нож с поэтическим названием «Шайтан», и с тех пор носил не снимая).

Русалка вполсилы замерцала. Макар увидел размытое изображение ночного костра и услышал знакомый хрипловатый голос: «…и тут старший зомбарь завёл бензопилу, чтобы вскрыть ему…»

Макар нежно улыбнулся, подумав: «Моя проказница!..», и прежде чем русалка погасла, засёк направление и примерное расстояние. Судя по качеству картинки, расстояние было небольшое – от пяти до десяти километров.

Когда Дина проснулась, полная сил и желания действовать (кошки — ночные животные!), у Макара уже был наготове план.

Влад Ганич и Ева

Их зона поиска располагалась к северу от Мурома. Справа она была ограничена рекой Ока. Ока в этом месте извивалась, как лента у художественной гимнастки, или как синусоида с постепенным затуханием. В одном из этих изгибов находилось сразу три урочища. Влад, рассматривая Топографическую карту СССР 1989 года, недовольно бормотал: «Что за люди придумывали эти названия? Урочище Гладенькое… Это ещё ладно, а вот ниже урочище Дуриха и затон Сопливое…»

Ева хмыкнула. Влад строго посмотрел на неё:

— Между прочим, нам именно туда и нужно… В эту самую Дуриху, что повыше Сопливого.

Ева пожала плечами. Ей было всё равно, куда идти.

До Борисоглеба добрались рейсовым автобусом №111 («Блатной номер!» — прокомментировал Влад), потом перешли по мосту через речку Ушну и, попетляв между домами, выбрались на грунтовую дорогу, ведущую в нужном направлении — на восток.

Иногда мимо проезжали машины, и Влад решил сэкономить силы, поймав попутку. Их подобрала супружеская пара, которая ехала в «Солнечную поляну» навестить своё чадо, которое томилось там в детском оздоровительном лагере, изнемогая от отсутствия интернета.

— А ведь не сезон уже вроде? — поинтересовался Влад из вежливости.

— Дополнительная смена на время школьных каникул, — объяснила мамаша. — Пусть оздоровляется!

Влад ничего не имел против: денег добрые люди не просили, а километров семь пути сэкономили. Таких людей Влад ценил: они были полезны для его личного благосостояния.

После отворотки на «Солнечную поляну» дорога стала значительно хуже. Асфальт пропал, сменившись разбитой грунтовкой.

— Повезло нам, что дождей сейчас нет, — сказал Влад, покосившись на Евины белые кроссовки.

С точки зрения Влада, одета была Ева вопиюще неправильно. Из подходящей одежды на ней была только шныровская куртка, которая на Еве выглядела как балетки на байкере. Куртку из драконьей кожи с металлическими вставками дополняли светлые легкомысленные джинсы с голыми лодыжками и белые кроссовки, которые бесили Ганича больше всего. Периодически Ганич специально выбирал дорогу погрязнее, но Евины кроссовки почему-то не утрачивали своей лебединой белизны. Чтобы отвлечься от навязчивых мыслей о кроссовках, Влад принялся рассказывать Еве о местных достопримечательностях.

— Вон там, — показывал он жестом бывалого экскурсовода, — знаменитая дубовая роща «Большая грива». Красивое название, да? Вообще, на этих землях очень хорошо растут именно дубы. Здешние леса почти наполовину дубовые. А пиломатериалы из дуба сейчас идут по 50-80 тыс. рублей за кубометр, между прочим… А на экспорт ещё дороже!

Ева рассеянно кивала, и Влад даже не понимал — слушает ли она, или захватывающие перспективы местной деревообрабатывающей отрасли проходят мимо её внимания.

— А вот там, за Окой — Навашинский заказник, — продолжал он. — Озёра, поймы, болота, заливные луга, уникальная местная фауна, и краснокнижные звери есть. Ты бобров когда-нибудь видела?

Ева пожала плечами. — А что, они краснокнижные? — удивилась она.

«Надо же, слушает», — отметил Влад с удовлетворением и пояснил: — Бобры пока не краснокнижные, но выхухоли — да.

— Чтохухоли? — рассеянно откликнулась Ева.

— «Выхухоль русская», зверь такой! Здесь их родина, можно сказать… Повезёт — увидишь…

Русская выхухоль при встрече с Евой

Ева не возражала. Пока она вела себя как вполне нормальная девушка, и Влад даже на некоторое время смирился с белыми кроссовками) В конце концов, шли они по дороге, погода была прекрасная… И он решил поведать Еве о том, что заинтересовало его в этой местности больше всего.

— Километрах в десяти от нас есть такая деревня — Спас-Седчено называется. Ей лет 500 уже, если не больше. В 1552 году, когда напали татары, Иван Грозный спускался по Оке в Муром и принял бой возле озера. Спас местных крестьян от сечи, отсюда название… Но дело не в этом… — голос Влада стал задумчивым. — Археологи там раскопки вели… И знаешь, когда здесь первые люди появились?

Ева меланхолично пожала плечами. Влада слегка задело равнодушие, с которым она отнеслась к его словам: Влад ведь делился с ней своими самыми сокровенными мыслями.

— Первые поселения здесь были 4 тысячи лет до нашей эры, — закончил он. — Ты только представь: шесть тысяч лет назад! Поздняя бронза, раннее железо… Ты прикинь, сколько стоят вещички, которые тут можно найти?..

Дальше он уже молчал, обдумывая свою мысль, а Ева хмыкнула и попросила:

— Водички дай попить!

Влад вынырнул из своих археологическо-финансовых мечтаний и удивлённо переспросил:

— Что?..

— Водички! — повторила Ева.

Влад выразительно поднял брови. Ева смотрела на него спокойно и невозмутимо. Её лицо, скуластое и со слегка раскосыми глазами, вдруг напомнило Владу тех самых монголо-татар, которые когда-то завоевали эти земли.

Подумав, Влад полез в рюкзачок, достал бутылку и строго предупредил Еву:

— Три глотка!

— Почему три? — с вызовом спросила Ева.

— Потому что воду я брал для себя! — взорвался Влад. — А кто-то тут решил бродить по лесам налегке! Хотя мог бы взять для себя и воду, и еду! Вместо помады!

Ева смотрела на него, не произнося ни слова, но вода в бутылке вдруг вскипела и горячими пузырями стала выплёскиваться из горлышка. Руку Ганича обожгло, он вскрикнул и отбросил бутылку. Скорчившись на земле, бутылка плавилась, пока не превратилась в зловонную лужицу пластика.

Ева отвела взгляд от Ганича и молча пошла прочь.

Влад некоторое время постоял над останками бутылки, глубоко дыша и приводя мысли в порядок. Давно его так не било эмоциями. Причём эмоции были странные: словно поверхностные воды океана штормило под ураганом, а в глубине была тишь, покой и финансовые расчеты.

— А ведь это не мои эмоции, — понял Влад. — Это Евины…

Он с опаской посмотрел ей вслед, глубоко вдохнул и выдохнул и побрел догонять её. Эмоции эмоциями, а задание выполнять надо.

43. Закаляйся, если хочешь быть здоров!

Теперь Влад шёл чуть сзади, разговоров по душам больше не заводил и с Евой разговаривал исключительно в стиле навигатора: «через сто метров поверни направо, там Чебышево, надо проверить».

Стоило им остаться без воды, как мучительно захотелось пить. Влад надеялся найти какой-нибудь заброшенный колодец в одной из деревень, но пока им не везло. Между тем воды вокруг было сколько угодно: та же речка Ушна, которая петляла справа и временами проглядывала из-за леса, и мелкие болотца, и крошечные заросшие камышом озёрца, больше похожие на лужи-переростки... Тем обиднее было идти и мучиться от жажды по вине взбалмошной барышни.

Ещё через четыре километра Влад велел Еве свернуть с дороги.

— Теперь напрямик, — хмуро пояснил он. — Дорога уходит на север, чтобы обогнуть Ушну, а нам надо на тот берег – все наши урочища там.

Ева послушно вступила в траву. Белоснежные кроссовки погрузились в грязь. Через полкилометра петляний по болотистой местности они вышли к берегу реки. Ушна в этом месте была неширока – метра четыре-пять. И, скорее всего, неглубока, как надеялся Влад, который не умел плавать.

— Нам надо на тот берег, — сказал он Еве и принялся методично раздеваться, аккуратно складывая вещи в свой непромокаемый фирменный рюкзачок.

Ева равнодушно смотрела на него и не двигалась с места.

— Я туда не пойду, — сообщила она.

Влад разозлился.

— Как не пойдёшь? А куда ты денешься? Там самые большие урочища, там места, куда не ведут дороги: со всех сторон вода. Если Сухан где-то есть в нашем квадрате, то только здесь!..

Ева пожала плечом, и стало видно, что её совершенно не волнует судьба Сухана.

— Ну и сиди здесь, — плюнул Влад. — А я пойду!

И, шипя под нос: «Как только таких в ШНыр пускают!», взял в руки свой рюкзачок, и, подняв его над собой, двинулся в холодную воду.

Ева с любопытством наблюдала за ним с берега.

* * *

Холодная сентябрьская вода охватила Влада и разом вышибла из его головы все возмущённые мысли. Идея переплывать через реку тут же показалась Владу сомнительной, но не поворачивать же назад, где сидит эта капризная чучундра и иронически смотрит на него!

Вперёд! Только вперёд!

Влад, придерживая руками рюкзачок и закрывая глаза, чтобы их не заливало водой, осторожно пробирался по дну, стараясь не поскользнуться. Пока всё шло хорошо, и Влад уже понадеялся, что всё позади, но перед самым берегом его нога попала на скользкий камень, его повело, и он, потеряв дно, засуетился и бестолково замахал руками, едва не утопив рюкзачок, а заодно и себя.

В рот и нос заливалась холодная и явно нестерильная речная вода, и Влад, колотя руками в слепой истерике, выдохнул безнадёжным хрипом: «Помогите!..»

Ева тут же сорвалась с места — не раздумывая, не раздеваясь, — и ласточкой нырнула в воду. В несколько гребков оказалась возле Влада, схватила его одной рукой, его драгоценный рюкзачок – другой, и вытолкнула в сторону берега.

* * *

Влад сидел на траве и ошалело тряс головой, пытаясь вытряхнуть из ушей воду. На Еву он поглядывал с недоверчивым уважением, как на младшего брата, которому вдруг дали Нобелевскую премию. Ева стояла в стороне и отжимала волосы. С них струйками стекала грязноватая ушинская водичка. В испачканных кроссовках хлюпали озёра. Влад, весь в синих пупырышках от холода, открыл рюкзачок, вытащил нерпь и позвал Еву: «Иди сюда, греться будем!» Ева неохотно подошла. Влад взял её за руку и включил русалку на обогрев.

Держа Еву за руку, чтобы русалка воспринимала их за один объект, Влад чувствовал что-то непривычное. Потоки тепла заполняли его не только снаружи — от русалки, но и изнутри. Но Владу сейчас было не до самоанализа. После пережитого внутри у него установилась хрустальная пустота, постепенно заполняющаяся теплом, и Влад просто наслаждался этим блаженным ощущением: тепло и твёрдая земля под ногами.

— Блин, — внезапно сказала Ева. — А я сумочку с помадой потеряла…

—Ты и так красивая, — автоматически отозвался Влад. А потом вдруг понял, что сказал искренне.

Даня и Маша

Litoria raniformis в естественной среде обитания

Выбирая задание для Дани и Маши, Родион проявил особую щедрость: это был самый необжитой участок вокруг Мурома, весь покрытый лесами и болотами. Родиону хотелось, чтобы интеллектуальная элита ШНыра соприкоснулась с колючей реальностью.

И она соприкоснулась))

Даня проложил великолепный маршрут, опираясь на данные двенадцати карт и спутниковые снимки. Предполагалось, что они на электричке «Муром-1 – Арзамас-2» доедут до разъезда Велетьма и потом спустятся на юго-запад, исследуя по дороге пять урочищ. Даня также составил подробный план-график, предусматривающий оптимальное сочетание ходьбы, отдыха и исследовательской деятельности.

Но жизнь внесла свои коррективы. Начались они с того, что запланированную Даней электричку «Муром-1 – Арзамас-2» внезапно отменили. Узнали они об этом уже на вокзале, поскольку внесением изменений в интернет-расписания никто не озаботился (в Муроме подобными мелочами вообще не заморачивались). Маша тщательно изучила вывешенное на станции «Городская» актуальное расписание и нашла электричку на Тёшу. До места они в итоге добрались, но заметно выбились из Даниного плана-графика.

Дальше сюрпризы следовали один за другим. Лес оказался намного более дремуч, чем Дане представлялось за компьютером, и болота почему-то располагались не в тех местах, где были отмечены на картах. Вернее, в отмеченных местах болота тоже были, просто там они были с названиями. Незадокументированных болот оказалось ничуть не меньше, и их приходилось обходить, что очень сказалось на протяжённости маршрута.

К вечеру из предполагаемых пяти урочищ они исследовали только три, и то благодаря тому, что они располагались довольно близко друг от друга. Вместо предполагаемых десяти километров по лесу они сделали уже больше пятнадцати, но не прошли даже половины маршрута.

Поглядывая на опускающееся солнце, Даня печально произнес:

— Я вынужден признать, что мой метод поиска не оправдал себя!..

— Вынуждена согласиться с вами, коллега! — жизнерадостно поддела его Маша.

Сама Маша держалась героически: не ныла, оказывала посильную моральную поддержку и излучала оптимизм и доброжелательность. Идеальный спутник для бродячего интеллектуала — умный и неприхотливый, расход топлива — две ириски и пять идей в час!

Правда, периодически они схватывались с Даней на теоретической почве: например, горячий спор про поверхностное натяжение болотной воды едва не поколебал их с Даней интеллектуальное единство. Это не говоря уже о споре о строении бесхвостых амфибий, одна из которых попалась Дане на шестом километре и спровоцировала его на целую лекцию. Впрочем, споры были только поначалу, когда сил было ещё много и будущее казалось светлым.

К сумеркам сил не осталось вообще — сказывалось отсутствие привычки к самостоятельным физическим перемещениям) Оба были голодные, уставшие и вымазанные в грязи. Даня к тому же утопил свой смартфон, провалившись в одну луж, которая на вид казалась совершенно безобидной. Это окончательно подкосило его веру в себя.

— Давай-ка поищем место для ночлега, — упавшим голосом сказал он Маше.

Маша и тут не теряла своей жизнерадостности.

— Давай! — поддержала она. — Когда Родион гонял нас на выживание, я научилась разжигать костёр с одной спички! Сейчас покажу!

— Ага, — кивнул Даня, чувствуя себя бесконечно усталым. — Я тоже так умею: с одной спички и одной канистры бензина…

Он присел под деревом, чтобы немного прийти в себя. Жизнерадостная Маша уже ускакала за деревья в поисках хвороста.

«Откуда у неё силы? — недоумевал про себя Даня. — Она же девушка! Я должен быть выносливее и сильнее! А я… эх!..» — и он снова предался мучительной самокритике.

Тем временем с соседней поляны донёсся громкий шёпот Маши:

— Дань! Иди сюда, я что-то нашла!

Даня заставил себя подняться и подойти. Маша с загадочным выражением приложила палец к губам: тише, мол, — и показала на деревья перед собой. Даня пригляделся. В сумерках казалось, что за деревьями что-то есть. Что-то тёмное, вроде какого-то небольшого строения.

— Пойдём посмотрим? — шёпотом предложила любопытная Маша.

— Ну пойдём, — согласился Даня, которому было уже всё равно. Ну, болото — так болото. Ну, медведь — так медведь. Впрочем, если это окажется дом — тем лучше: не придётся строить шалаши и прочие убежища. Судя по небу, ночь собиралась порадовать их дождём.

И они двинулись в обход тёмного строения.

Родственные души

Это оказался небольшой приземистый дом из потемневшего бруса. Он был слегка покосившимся, но довольно крепким, сохранились даже двери и ставни на окнах. Рядом со входом Маша заметила старую прикрытую от дождя поленницу и показала на неё Дане. Даня кивнул: значит, домик был периодически обитаем.

Даня подошёл к двери и из врождённой интеллигентности сначала постучал.

Ему предсказуемо никто не ответил. Изнутри не доносилось ни звука, ни проблеска света. Похлопав себя по карманам, Даня вспомнил, что телефон он утопил, и использовать его в качестве фонарика уже не получится. Даня коснулся русалки, толкнул дверь и вошёл. И тут же почувствовал, как в живот ему упёрлось что-то острое.

Русалка освещала лишь небольшой участок рядом собой, поэтому Даня видел только часть предмета, направленного ему в эпигастральную область. И часть эта показалась ему поразительно знакомой.

— Ян Жижка, — удивлённо пробормотал Даня. — Это палица с картины про Яна Жижку!

От удивления он даже забыл, что надо бояться.

Палица слегка дрогнула.

Голос — хрипловатый, чуть ржавый — спросил откуда-то справа:

— Ты кто такой, умник?

— Д-даня Кузнецов, — честно ответил Даня, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в рассеянном свете русалки.

— Ах Да-а-аня Кузнецов, — протянул голос с иронией. — Ну теперь, конечно же, всё стало понятно! Кто там с тобой?

— М-маша…

— Тоже Кузнецова? — насмешливо осведомился голос.

— Нет, — сказал Даня. — Пока ещё Белявская. А что?

— Откуда знаешь про палицу? — спросил голос. При этом сам предмет обсуждения перестал наконец упираться в Данин живот и скрылся в темноте.

— У меня книга была в детстве, про гуситские войны, — пояснил Даня неизвестному собеседнику. — И в Праге я памятник видел… Жижка, конечно, шестопёр больше любил, но мне и эта палица запомнилась, уж очень необычная… Может, вы всё-таки включите свет, а? Мы просто заблудились, искали, где переночевать.

— Ага, — согласился голос. — Два простых шныровских туриста заблудились в муромских болотах. Совершенно случайно. Так?

Раздался щелчок, и в домике вспыхнул свет. Обычный электрический свет. Даня невольно заморгал, привыкая, потом посмотрел на хозяина дома.

Сам хозяин стоял теперь перед ним — такой же невообразимо длинный, как Даня, и неуловимо на него похожий: тот же рост, та же худоба и небольшая сутулость, то же выражение лица. Даня казался его юной и непотрепанной жизнью копией. Ранним бекапом, так сказать.

За спиной Дани появилась Маша и, убедившись, что убивать больше никого не собираются, жизнерадостно сказала: — Здравствуйте!

Хозяин дома насмешливо взглянул на неё.

— Откуда вы тут взялись, такие вежливые?.. Один стучит, вторая здоровается! М-да, нежные нынче шныры пошли. Давайте, садитесь, раз пришли, — он кивнул на стол, возле которого стояла длинная лавка. Маша тут же последовала его приглашению, а Даня продолжал стоять и напряженно всматриваться в лицо незнакомца. Его очень смущал этот голос. И рост. И внешность.

Потом Даня нерешительно спросил:

— Александр, это вы?...

Хозяин дома вздрогнул и развернулся к нему.

— А ты полон сюрпризов, Даня Кузнецов, — сказал он недоверчиво. — Не был бы шныром — я бы с тобой по-другому разговаривал. Русалку погаси, кстати, нечего зря тратить — тут заряжаться негде.

Даня послушно погасил русалку.

— Вы же Александр Суханов, правильно? — волнуясь, заговорил он. — Вы же сын тёти Любы… Любовь Сергеевны из Питера!.. Мне всё детство ставили вас в пример! Вундеркинд, лучший ученик школы, истфак питерского госуниверситета по специальности «Медиевистика»… я даже вашу дипломную работу читал – «Двуручный меч в Германии и Италии XV-XVII веков»!

Сухан недоверчиво усмехнулся, но промолчал.

— Любовь Сергеевна рассказывала, что вы кандидатскую пишете и уже несколько лет во Франции преподаёте… — продолжал Даня с горящими глазами.

— Да уж, во Франции я регулярно бываю, — хмыкнул Сухан. — Особенно в Лувре.

Но Даня не почувствовал иронии и вдохновенно продолжал:

— Так вот почему вы дома совсем не появлялись! Я даже представить не мог, что вы шныр… Ну, как бы шныр… — Даня запутался и замолчал, увидев, как лицо Сухана резко помрачнело.

— Именно, — сказал он. — Как бы уже не шныр.

Пчела второго шанса

— Простите, я не хотел вас обидеть… — виновато пробормотал Даня.

— Кончай выкать! — поморщился новообретённый родственник. — И запомни: меня зовут Сухан. Точка. Без всяких Александров и прочей архаики. Понял?

Даня кивнул. Он уже понял, что дипломатичность — не его конёк.

Ситуацию разрядила Маша. Она вытащила из своего рюкзака банку с вареньем и жизнерадостно спросила:

— Сухан, у вас… у тебя кипяточку не найдётся? А то есть очень хочется!

Сухан взглянул на стеклянную банку у неё в руках и мрачно спросил:

— Ты что, её через весь лес волокла?

Маша жизнерадостно кивнула.

— Но ведь не разбила же! — оправдалась она. — Мне для мозга нужно! А у Суповны только в банках было…

— Меркурия Сергеевича на вас нету, — буркнул Сухан и пошёл растапливать печь.

* * *

Пристроившись рядом с Даней на лавочке, Маша некоторое время молчала, производя в уме расчёты, потом шёпотом сказала Дане:

— Вы что, правда двоюродные братья? А ты представляешь, какова вероятность того, что ты, заблудившись в лесу, встретишь своего давно забытого родственника, который к тому же… э… шныр?

— Ты двушке расскажи про вероятности, — посоветовал Сухан, продолжая возиться с печью. — И заодно про вероятность существования летающих лошадок и неубиваемых золотых пчёл…

Тут он замолчал, потому что ему на глаза попалась его собственная пчела. Она давно уже превратилась в почти засохшую мумию, но искра жизни в ней всё-таки тлела. Сухан оставлял её на печке, чтобы грелась, и иногда подкармливал мёдом.

Сейчас возле его пчелы сидело ещё две. Одна из них ползала вокруг его «старушки» (так он мысленно называл её), трогала её усиками, словно хотела разбудить, потом принялась чистить ей крылышки. В это время сверху спустилась третья пчела, вообще не похожая на обычные шныровские – крупная и отливающая медью. Она басовито погудела, зависнув над пчелиной компанией, потом плюхнулась рядом и тоже присоединилась к чистке.

— Так, — сказал Сухан. — Что-то у меня двоится в глазах. Прямо филиал шныровского улья… Вы с собой сколько пчёл притащили, дети?

Дети переглянулись.

— Три, — сказал Даня. — Две мои, одна Машина.

— А не многовато тебе две? — поинтересовался Сухан, ощущая, что одна из пчёл пересела ему в волосы и ползает по ним по-хозяйски, совершенно без уважения к их владельцу.

— Ну, так получилось, — пожал плечами Даня. — Однажды я взял закладку… Случайно! — заверил он, увидев удивлённый взгляд Сухана. — Я совершенно не хотел, это она со мной слилась, я ничего не успел сделать!

— Надо же, — усмехнулся Сухан. — Ну прямо семейная история! Я тоже не хотел, — и он кивнул на свою руку. — И что, ограда тебя пускает?

— Сначала не пускала, — признал Даня. — А потом ко мне прилетела вторая пчела. Вот, та, что по тебе сейчас ползает.

— Пчела второго шанса? — колюче усмехнулся Сухан. И тут же подскочил, несолидно ойкнув: упомянутая «пчела второго шанса» сочла его достойным укуса.

Вода закипела, и Сухан, всё ещё растирая шею, кинул в неё горсть засушенных трав. Потом аккуратно прикрыл крышкой и буднично сказал:

— А теперь, юное поколение, давайте выкладывайте: зачем меня искали?

— Да мы не… — начала Маша, но Сухан оборвал её: — Не надо врать, Маша Кузнецова, про случайные прогулки по заболоченному лесу! Я вышел из возраста наивности ещё лет десять назад.

— Я не Кузнецова! — вспыхнула Маша. — Я Белявская!

— Я и говорю: сходи-ка, Маша Кузнецова, принеси ещё дровишек, а то прогорели уже!

Маша выразительно посмотрела на обоих, поджала губы и вышла из дома.

— Хорошая девушка, послушная, — одобрил Сухан и придвинулся к Дане: — Рассказывай!

Даня рассказал.

— Рузя — это который?.. — спросил Сухан и, выслушав объяснения, протянул: — А, бердыш… помню. У Гая, значит… — и он задумался.

— А ты же на Тилля работал вроде? — вполголоса спросил Даня.

— На Тилля работал, — спокойно ответил Сухан. — Тилль ещё туда-сюда… А вот его сыновята давно уже пробили дно… В общем, я завязал.

— Ты нам поможешь? — с надеждой спросил Даня.

Сухан посмотрел на него с иронией и сказал:

— Пришли ко мне два пионера и говорят: «Дяденька, потушите солнце, у вас ведь есть пластмассовое ведёрко!»

Даня непонимающе смотрел на него.

— Ты как себе это представляешь? — осведомился Сухан. — Сейчас я встаю, распарываю пространство пальчиком, попадаю прямо в то место, где держат Рузю (хотя я понятия не имею, где именно его держат), вытаскиваю его, потом фейерверки, обнимания и медаль Героя России?

Даня растерянно кивнул. В общих чертах он примерно так себе это и представлял.

— Дань, не надо недооценивать противника, — сказал Сухан уже мягче, без издевки в голосе. — Гай не дурак. Я на его месте держал бы Рузю в подземной части Кубинки. Она полностью блокирована для телепортаций — любых телепортаций, подчёркиваю. Ни ваши сирины, ни их прыгуны, ни мои разрезы там не работают. И даже дракон ваш оттуда прыгнуть на двушку не сможет. В подземелье Гай хранит осколок шныровской главной закладки, через который они подселяют эльбов. Этот осколок вызывает такие возмущения в пространстве, что телепортнуть ты, конечно, можешь, но окажешься точно не там, куда собирался попасть. В лучшем случае останешься живым. Худшие не перечисляю…

— А что же тогда делать?.. — упавшим голосом сказал Даня.

— Думать, — отрезал Сухан.

Дверь приоткрылась, в неё бочком вползла Маша, держа в руках охапку поленьев. Вид у неё был сырой и замёрзший.

— Насекретничались? — обиженно произнесла она. — А я вот тут дров принесла!

— Умница-дочка, — похвалил Сухан. — Садись чай пить, Маша Кузнецова!

Маша возмущённо затрепетала ноздрями, но на этот раз промолчала.

Странное дело: обычно люди, которым нравится дрессировать других, очень обижаются, когда сами становятся объектом дрессировки.

Второе искушение Рузи

На пятые сутки Рузя стал вял и меланхоличен. Есть уже почти не хотелось, делать что-то — тоже. Рузю мучила слабость, головокружения и постоянное ощущение холода. Не спасал даже дракон со своим огненным дыханием: ожоги от него появлялись, но внутренний холод не исчезал.

Периодически накатывала апатия и тоскливое ощущение безысходности, словно через решётку вентиляции просачивались испарения болота и шептали вкрадчиво: «Ты никому не нужен!… Никто тебя не собирается спасать!.. Шныры тебя бросили! И Наста тебя бросила! Они все предатели!.. К чему эти дурацкие подвиги? Ну заморишь ты себя голодом, кому станет лучше? Умный человек умеет договариваться… А ты умный!.. Надо договориться, чтобы тебя выпустили, и начать жизнь заново! Ты же молод, умён, у тебя отличная хозяйственная хватка! У тебя большое будущее! А ШНыр – это просто сборище неудачников, которые живут в своём придуманном мирке, совершенно оторванном от реальности! И ради них ты геройствуешь?..»

После этих мыслей Рузя хватал дракона и подставлял руку под огонь. Отпускало. Правда, ненадолго.

Большую часть времени Рузя лежал под одеялом и старательно отвлекал себя мыслями о чём-нибудь совершенно постороннем: например, пытался рассчитать, при каком весе дракон окончательно утратит способность взлетать самостоятельно, учитывая площадь его крыльев и мышечную тягу. Правда, из расчётов получалось, что такая тушка летать не может в принципе, и Рузя решил, что он просто не очень силён в физике.

Иногда Рузя вставал, подходил к крану, чтобы попить воды, и с удивлением смотрел на себя в маленькое треснутое зеркальце, вставленное в кафель санузла. Из зеркальца глядело полузнакомое лицо: исхудавшее, мрачное, обросшее щетиной.

— КрасавЕц! — иронически думал Рузя, прикидывая, что ещё месяц назад прыгал бы от счастья, если бы ему удалось разом похудеть хотя бы на пять килограмм. Судя по постоянно падающим брюкам, сейчас он уже сбросил куда больше, но мысль эта почему-то не радовала. Рузе вспомнилась история, которую он случайно прочитал в глянцевом журнале, забытом кем-то в электричке.

Одна тётенька писала, что всегда мечтала, чтобы муж бросил курить. К психологам его водила, на разные курсы бросальщиков записывала, мозг выносила по всем правилам искусства. Муж упорно продолжал курить. И вот однажды поехали они вместе в Грецию, и муж решил посетить Афон и пожить там несколько дней. Женщин туда не пускают, ей пришлось поселиться где-то поблизости. А на Афоне курение и прочие вредности запрещены. Мужу пришлось бросить. Жена возликовала: «Вот оно, чудо! Я добилась!!» Правда, через день муж вышел и сказал: «Знаешь, дорогая, мне тут так понравилось, что я решил остаться здесь послушником».

Тётенька пребывала в полном расстройстве: желание сбылось, но мужа потеряла. Правда, статья кончалась оптимистично: тётенька скромно написала, что она приняла ситуацию, отпустила мужа и вернулась домой практически просветлённая. Выводом статьи было: осторожнее с желаниями — иногда они сбываются!

Сейчас Рузя убедился в этом на собственном опыте. Хотел похудеть? Пожалуйста. Хотел стать героем? У тебя все шансы! Хотел узнать, где Наста? Легко! Даже Белдо искать не придётся — судя по всему, он узнает о Настиной судьбе от куда более высоких инстанций… Только вопрос: надо ли ему это теперь? Если Гаю требуется только дракон, то скрипач не нужен! © Скрипач может спокойненько терять вес, чтобы понадобился гробик поменьше, и разучивать похоронный марш — свою последнюю дань искусству!

Рузя вернулся в комнату, залез под одеяло и вновь погрузился в поток пессимистических мыслей.

В это время в дверь деликатно постучали (Рузя от удивления даже приподнял голову). В дверях появился Гай.

— Доброе утро, — произнёс он негромко и слегка кивнул головой, словно приветствуя. Волнистые волосы качнулись.

«А сейчас утро?» — вяло подумал Рузя. Здороваться в ответ он не счёл нужным.

Гай внимательно посмотрел на его исхудавшее лицо. Потом резко сказал кому-то за спиной:

— Да вы что, его совсем не кормите? А ну живо накрыть нормальный обед!

За спиной засуетились. Через пару минут, в течение которых Гай по-прежнему ожидал в дверях, ему что-то шепнули на ухо, и Гай пригласил Рузю:

— Пойдём со мной! Это недалеко — буквально в соседнюю комнату.

Рузя вяло шевельнулся, не собираясь, впрочем, вставать. За спиной Гая появился арбалетчик. Коротко спросил: «Поднять?»

Гай отрицательно мотнул головой.

— Не надо, — спокойно сказал он, дружелюбно глядя на Рузю. — Он сам встанет.

И сказал это с такой безусловной уверенностью, что Рузя почему-то встал. И пошёл за Гаем.

* * *

В соседней комнате было тепло. Рузя увидел камин и почувствовал, как его телу хочется влезть в этот живительный огонь и греться, греться, греться… Перед камином рядом стояли два кресла и небольшой накрытый стол. Рузя мельком глянул на него и тут же отвернулся.

«Купить меня хочет, — вяло подумал он. — Ну-ну…»

Ароматы от стоящих на столе блюд впились в Рузины ноздри. Голова закружилась, а желудок выдал такую руладу, что Рузя покачнулся.

— Присаживайся, — гостеприимно предложил Гай, указывая на ближнее кресло. — Я очень ценю твой аскетический подвиг (в голосе Гая мелькнула лёгкая ирония), но тебе стоит поесть. Если ты совсем ослабеешь и сляжешь, твоему дракону будет очень плохо. Ты же знаешь, как они привязываются к своим близким?..

Рузя тяжело посмотрел на него и сел в кресло. На стол он старательно не смотрел. И дышать старался неглубоко.

— Они стайные животные, — пояснил Гай. — Они не могут жить по одиночке, это противоречит их биологической природе. Сейчас, пока он маленький, он считает своей стаей тебя и Насту. И ему обязательно надо быть с кем-то из вас. Но когда он немного подрастёт, он поймёт, что вы — совсем другие. В нашем мире таких, как он, больше нет. Он обречён страдать от одиночества. Нам даже не понять всю силу этого страдания: наш мир для драконов — это двухмерная клетка для трёхмерного существа. Откровенно говоря, Насте вообще не следовало трогать это яйцо…

На имя Насты Рузя не отреагировал, и Гай осторожно сменил тему. Он сел в соседнее кресло, и, глядя на огонь, продолжил. Его голос стал тихим и доверительным:

— Я до сих помню, как в первый раз увидел драконов на двушке. Мне показал их Митяй. Однажды он взял меня с собой в Межгрядье и привёл в ущелье драконов. Их были сотни… Может, даже тысячи… Они прилетали в это ущелье, чтобы сбросить старую кожу. Тёрлись о скалы, потом купались в огненном озере и летали… Как они летали!.. Наши пеги — это медлительные и неуклюжие существа рядом с ними… Драконы — стремительные, мощные, красивые — они не летят, а словно плывут в воздухе! Митяй называл их крылатыми змеями…

Рузя сидел, прикрыв глаза, и невольно слушал Гая, чтобы отвлечься от мыслей о еде. Гай рассказывал спокойно, ненавязчиво и интересно — о Митяе и других первошнырах, о своих нырках на двушку, о Стреле и других пегах...

Рузя чувствовал, как вкрадчивый, спокойный и доверительный голос Гая обволакивает его, убаюкивает и расслабляет. Гаю хотелось довериться, сделать для него что-нибудь хорошее, доброе — он же такой же шныр, как и мы… Только круче… А что случилось какое-то там недоразумение с эльбами — эту тему мы трогать не будем, мы лучше расскажем любопытную