Александр елobицкий — Ф. Шопену в Париж

 

[Париж.]

 

Министр разрешил концерт. Итак, концерт, чтобы с этим покончить, состоится завтра. Панталеони должен петь каватину из Capuletti («Capuletti» — вероятно, каватина из оперы В. Беллини «Капулетти и Монтекки» (1830)), и он только просил, чтобы Ты известил его о времени репетиции у Начини. Если не хотите, чтобы пел Панталеони, то можно сделать следующее: он завтра поет в другом концерте, так что можно назначить ему в нашем концерте неподходящее для него время.

А. Еловиц [кий].

 

Половина второго.

 

ЖОРЖ САНД В НОАН

 

[Париж.] Вторник, 3 часа [12 января 1847]

 

Ваше письмо позабавило меня. Я знал много дурных дней, но что касается Хороших Дней [Bonjours] (Игра слов: bon jour (фр.) — добрый день, Хорошие дни и Bonjour — фамилия Казимира Бонжура (1795—1856) — французского писателя, автора ряда комедий.) я не встречал иного, кроме вечного кандидата в Академию г-на Казимира Бонжура. Мой импровизированный друг напомнил мне того меломана из Châteauroux, имени которого я не знаю и который говорил г-ну дэ Прео, что очень хорошо меня знает. Если так будет продолжаться, я начну воображать себя важной персоной. Итак, Вы теперь целиком посвятили себя драматическому искусству (Зимой 1846/47 г. началось увлечение Жорж Санд постановкой любительских спектаклей в Ноане. Начало этому увлечению положил Шопен. Впоследствии Жорж Санд писала: «...Всё началось с пантомимы, и это было изобретением Шопена; он сидел за фортепиано и импровизировал, в то время как молодежь разыгрывала мимические сцены и танцевала комические балеты. Он управлял ими по своей воле и заставлял переходить по своей фантазии от смешного к строгому, к шутовскому, торжественному, грациозному и страстному. Изобретались костюмы... Едва этот художник видел, кто появился, как тотчас же чудесно приноравливал свою тему и размер к характеру костюма. Это повторялось в течение трех вечеров, а затем великий музыкант уехал в Париж...» (Жорж Санд. Марионетки).). Я уверен, что Ваш пролог будет шедевром и что репетиции будут Вас очень забавлять, только никогда не забывайте Вашу wilchur’y (В оригинале wilchura — видимо, это wilczura (польск.) — волчья шкура, которую кладут под ноги, или шуба из меха волка.) или Вашу музу. Здесь опять холодно. Я видел обоих Вейрэ, которые изъявляют Вам свое почтение. Я не забуду (Ваши цветы) счет Вашего садовника. Берегите себя, веселитесь, будьте все здоровы.

Ваш преданный Ш.

 

Привет Вашим дорогим детям.

 

Оригинал на французском языке. Адрес: «Madame George Sand à la Châtre, Chateau de Nohant. Indre». Почтовый штемпель: «La Châtre, 13 Janv. 1847».

 

ЖОРЖ САНД В НОАН

 

[Париж.] Воскресенье, половина 2-го [17 января 1847]

 

Я получил Ваше хорошее письмо от четверга. Итак, Вы устраиваете у себя также и [театр] Porte Saint-Martin? Пещера преступления! (Впоследствии «злодейская мелодрама» «Пещера преступления» называлась «Кабачок преступления».) — да это же всё крайне интересно. Ваш театрик Funambules (Funambules — театр в Париже, в котором ставились мимические представления.) превращается теперь во Французскую комедию или даже в Оперу с Дон-Жуаном и становится теперь романтичным до последней степени. Воображаю переживания Маркиза и Диба (Маркиз и Диба — собаки Жорж Санд.). Счастливые зрители, наивные и мало просвещенные! Я уверен, что и портреты, висящие в гостиной, смотрят на Вас подобающим образом. Веселитесь же как можно лучше. Здесь, как я Вам писал прошлый раз, лишь болезни за болезнями. Желаю всем здоровья и счастья.

Привет Вашим дорогим детям.

Я здоров, насколько могу.

Ваш преданный Ш.

 

Оригинал на французском языке.

 

ФРАНЦ ЛИСТ — МАРИИ Д’АГУ В ПАРИЖ

 

10 февраля 1847

 

[...] Лукреция Флориани (Роман Жорж Санд «Лукреция Флориани», рисующий в искаженном свете ее взаимоотношения с Шопеном, начал печататься 25 июня 1846 г. в «Courrier Français».) не дошла сюда, за исключением одного-единственного экземпляра, который я имел глупость сразу же не приобрести. Что Вы думаете о нем [романе]? Имеет ли он успех? Окончателен ли разрыв г-жи Санд с Шопеном? И из-за чего он произошел? Если Вы знаете какие-нибудь подробности, сообщите мне их.

 

Характерно, что Ф. Лист воспринял появление «Лукреции Флориани» как признак разрыва Шопена с Жорж Санд (окончательный разрыв произошел лишь в середине 1847 г.).

«Correspondance de Frédéric Chopin», vol. III. Paris, 1960, стр. 261— 262.

Отрывок.

 

ВОЙЦЕХУ ГЖИМАЛЕ В ПАРИЖ

 

[Париж, 17 февраля 1847]

 

Моя дражайшая Жизнь.

Прошу Тебя, приходи непременно сегодня вечером около восьми. Кроме домашних, застанешь только Араго и Делакруа. Сыграю дуэт (Дуэт — речь идет о Сонате g-moll op. 65 для фортепиано и виолончели, посвященной О. Франкомму.) с Франкоммом. Приходи же, Жизнь моя, хоть на минутку. Сегодня среда, Попелец (Popielec (польск.) — первый день Великого поста.). Приходи хотя бы из раскаяния, что скучно провел масленицу.

Твой старый Ш.

 

Среда

 

ВОЙЦЕХУ ГЖИМАЛЕ В ПАРИЖ

[Париж]

 

Болен, как собака, поэтому не был у Тебя. — Я знаю, что Ты сейчас всё время на острове из-за бала (Войцех Гжимала был постоянным устроителем балов и всевозможных развлечений у Чарторыских в Hôtel Lambert на rue St. Louis en Pile.). Завтра утром до 10-ти я отошлю Тебе остаток непроданных билетов. А если буду в состоянии, то поеду на бал. Из Ноана приезжают в субботу вечером, вероятно к обеду. Значит, если не завтра, то послезавтра увидимся. Попроси свою добрую garde [malade — сиделку] прислать мне халат, если она его починила.

Сердечно обнимаю Тебя Ш.

 

Четверг вечером

 

ВОЙЦЕХУ ГЖИМАЛЕ В ПАРИЖ

 

[Париж!

 

Мой самый Дорогой.

Возвращаю Тебе из данных мне десяти билетов — 5, которые мне не удалось пристроить. Также отсылаю Тебе 100 фр [анков] за 5 пристроенных. Номера проданных билетов я записал на обложке тетради. — Если бы Циховский прислал мне laissez-passer [пропуск], то мы бы увиделись сегодня вечером. Я обедаю у Ротшильда, а оттуда я бы поехал, но боюсь хвоста (Речь идет о бале у Чарторыских; во время больших приемов прибывающие с гостями экипажи выстраивались у подъезда один за другим, образуя длинный хвост; Шопен просит о пропуске (laisser-passer), который давался более почетным гостям, что давало им право подъезжать вне очереди.), который в это время, около 10-ти, страшно длинный, а ведь холодно. — Если это можно, то попроси Циховского, — это, кажется, от него зависит. — Обнимаю Тебя. Мне бы хотель увидеть Тебя хоть на минутку если и не в другом месте, то хоть на балу. Приезжают (Жорж Санд из Ноана.) послезавтра.

Сердечно обнимаю Тебя — Твой старый

Ш.

 

Пятница

 

На русском публикуется впервые.

 

ЮЗЕФУ НОВАКОВСКОМУ В ПАРИЖ

 

[Париж.] Среда вечером [1847]

 

Что с тобой? С пятницы я Тебя не видел. — Приходи же ко мне в № 9 между 12-ю и часом. — Ты знаешь, что мне трудно выходить из дому, и если Тебе не доставляет большого удовольствия видеть меня, так мне доставляет большое удовольствие видеть Тебя, и не почему иному, как только потому, что Ты такой же, как и некогда дома, — и такой оригинал, какого второго нет под солнцем. Уедешь, так и за деньги не увидимся. Позже будешь жалеть, что не дал мне наглядеться на свои усы.

Ш.

 

ЖОРЖ САНД В НОАН

 

[Париж.] Суббота [10 апреля 1847]

 

Благодарю за добрые вести. Я передал их Морису, который должен написать Вам. Он здоров; я тоже. Всё здесь в том же виде, в каком Вы оставили, — в садике нет ни фиалок, ни жонкилей, ни нарциссов. Ваши цветы вынесли, занавески спустили — вот и всё. Будьте счастливы, в хорошем настроении, берегите себя и — словечко обо всём этом, когда сможете.

Ваш преданный Ш.

 

Привет молодежи.

 

Оригинал на французском языке.

 

РОДНЫМ В ВАРШАВУ

 

[Париж.] Начато за неделю до пасхи [28 марта], кончено 19 апреля [1847]

 

Мои Дорогие и Милые.

Если не ответишь сразу, то потом никак не соберешься, и совесть отталкивает от бумаги вместо того, чтобы подгонять. Пани С [анд] здесь около 2-х месяцев, но сейчас же после Праздника она выезжает в Ноан. Соль пока не выходит замуж, и когда они съехались здесь, чтобы подписать контракт, ей расхотелось; я жалею об этом, и мне жаль юношу (Речь идет о Фернанде дэ Прео. В феврале 1847 г. Жорж Санд с детьми и О. Бро вернулась в Париж, где должен был быть подписан брачный контракт Соланж с Ф. дэ Прео. Последний был представлен Жорж Санд ее друзьям. В марте 1847 г. Жорж Санд познакомилась со скульптором Огюстом Клезанже; вскоре затем помолвка Соланж с Ф. дэ Прео была расторгнута. В апреле Жорж Санд с дочерью уехала в Ноан, где к ним вскоре присоединился О. Клезанже.), потому что он человек достойный и влюблен, но уж лучше, что это случилось до, а не после свадьбы. Говорится, что отложено, но я-то знаю, как обстоит дело. Вы спрашиваете, что я буду делать летом. Ничего другого, чем то, что всегда: поеду в Ноан, как станет тепло, а до тех пор останусь здесь, чтобы, как обычно, давать у себя на дому много неутомительных уроков (Уроки очень утомляли Шопена, особенно в последние годы жизни; однако родным он предпочитал не писать об этом.). В случае, если Титус поедет, как собирался, я был бы рад провести с ним здесь некоторое время. Не думаю, чтобы Вы, Барциньские, решились, но если бы так случилось, я мог бы где-нибудь увидеться с Вами, потому что летом у меня есть время и я могу себе позволить истратить немного из заработанных зимой денег, если со здоровьем всё будет благополучно. В этом году мои приступы (crises) (чтобы не писать так, как garde-malade [сиделка] Альберта (В. Гжимала.), когда он был болен: la cerise [вишня] de Monsieur), — так вот мои приступы не очень часты, несмотря на сильные холода. Пани Рыщевскую (Целестина Рыщевская, урожденная Чарторыская.) я еще не видел. Пани Дельфина Потоцкая (Вы знаете, как я ее люблю) должна была быть у меня с нею, но несколько дней тому назад уехала в Ниццу. Перед ее отъездом я у себя сыграл ей с Франкоммом мою Сонату. В этот вечер кроме нее у меня были князь и княгиня с княгиней Вюртембергской («... князь и княгиня» — Адам и Анна Чарторыские. Княгиня Анна Мария Вюртембергская (1768—1854) — сестра Адама Чарторыского, автор широко известного в XIX в. сентиментального романа «Мальвина».), п[ани] С[анд], и было очень мило.

Только что Франк [омм] принес мне ложу в Консерваторию на завтра и просил кланяться Енджеевичам. Бедняга, все трое его детей тяжело больны корью. Несчастье, которое мне не угрожает. Новак [овский] (которого Франк [омм] часто видел у меня и которого считает дураком с тех пор, как однажды видел, что тот не захотел ехать со мной на вечер к Легуве (Эрнест Легуве (1807—1903) — французский писатель и критик, автор ряда драматических произведений, романов, критических статей (в «Presse», «Siècle», «Débats» и др.) и работ по вопросам этики; в 1847—1848 гг. преподавал в Collège de France; в своих статьях восторженно отзывался о концертах Шопена.), где среди ученого мира он мог вблизи увидеть и услышать, напр[имер], Лаблаша), так вот Новак, наверное, уже у Вас. Славный, но такой растяпа, что упаси бог. Так, напр[имер], у него было письмо к Жанену (Жюль Габриэль Жанен (1804—1874) — французский писатель, журналист и известный литературный и театральный критик.). Он мне сказал об этом за две недели до своего отъезда; я говорю ему, что слишком поздно, но в тот же день повел его на вечер к Гавару, где был и Жанен, которому я хотел его представить, но он отказался. Через несколько дней он приходит ко мне и рассказывает, что передал письмо Жанену и что тот напишет о нем статью, но только просит меня сообщить, что ему надо написать о его [Новаковского] сочинениях, и чтобы я послал это Жанену в тот же день до 4-х. Я ничего не понял и спросил — с кем он был у Жанена. Он сказал мне — с редактором «Courrier [français]», другом intime [близким] Жанена. Я знаю en chef [главного] редактора «Courrier [français]» Дюрье; спрашиваю, не он ли? — Нет, какая-то другая фамилия, которой я никогда в жизни не слыхал. Но я подумал, что, может быть, это какой-нибудь близкий друг Жанена, и поэтому говорю Новаку, чтобы он завтра утром был у меня, мы вместе поедем к Жанену, и пусть он сам скажет ему, чего хочет. На следующий день меня вносят (Шопен в это время из-за болезни с трудом поднимался по лестницам, даже в оперу его вносили.) к Жанену, который с женой принимает меня самым любезным образом. Предлогом своего посещения я выставил благодарность за хороший прием, оказанный моему соотечественнику. На это он мне отвечает, что он сказал Новаку, что вместо рекомендации ему достаточно записки от меня (un petit mot de Chopin), и прибавил: et imaginez vous qu’il s’est fait présenter par un imbécile dont je ne sais même pas le nom [и представьте себе, что он является ко мне с дураком, которого я даже не знаю по имени]; итак, оказывается этот ami intime [близкий друг] — это человек, имени которого Жанен даже и не знает. Мы оба посмеялись над добрым Новаком, который под моей рекомендующей его запиской вообразил целую статью; славный Новак ровно ничего не понимает по-французски, кроме: garçon, café, bougie, cocher, diner, jolie mademoiselle, bon [ne] musique [мальчик, кофе, свечка, кучер, обед, красивая девушка, хорошая музыка]. Как Цихоцкий с печкой, так и он здесь, я не знаю уж с какой мебелью, провел время, и под конец мне приходилось посылать за ним, чтобы увидеть его. Здесь при моем посредничестве печатают его этюды — они посвящены мне. Это его радует больше всего на свете. Он страшно доволен, что его издадут. Он слишком стар для того, чтобы научиться чему-нибудь новому или навести порядок у себя в голове. Добрый малый; что укусит, то и съест (Польская поговорка.). Я его люблю и таким, потому что это очень старый знакомый; да я и забыл, что у нас еще много таких людей, которые живут и сами не знают, как, зачем и почему. Он нас всех любит, как умеет, и я, как мог, помогал ему здесь. Но часто я стучался в его душу и не получал ответа, а парик (который ему сделал Дюран) прикрывает сплошную пустоту. Он это и сам знает и понимает, — да и где и как он воспитывался? Я тоже требовал от него слишком многого, потому что не мог отделить его от воспоминаний о Вас. Он передал мне песни Кольберга; охота смертная, да участь горькая (Шопен имеет в виду изданный Оскаром Кольбергом сборник «Piesni ludu polskiego» — «Песни польского народа» (Poznan, 1842), в который входило около ста песен с его собственным фортепианным сопровождением; именно к этому сборнику и относились критические замечания Шопена. Лишь пятнадцать лет спустя вышел первый том капитального этнографического труда О. Кольберга.). Часто, видя подобные вещи, я думаю, что лучше бы их вовсе не было, потому что этот изнурительный труд только спутает и затруднит работу гения, который в свое время отыщет истину. А до тех пор вся эта красота останется с приделанным носом, нарумяненная, с отрубленными ногами или на ходулях и будет посмешищем для тех, кто бросит на нее поверхностный взгляд.

Совершенно ненужные вещи я написал Вам, но это уже с неделю назад. Сегодня я опять один в Париже. Вчера уехали п[ани] С[анд], Соланж, кузина (та самая) и Люс, и еще 3 дня прошло. Вчера я уже получил письмо из деревни, что они здоровы и веселы, но у них дожди, как и у нас здесь. Несколько недель назад открылась ежегодная выставка картин и скульптур, но там нет ничего выдающегося, созданного известными мастерами, зато появилось несколько новых настоящих талантов, например скульптор, который выставляет всего 2-й год, по имени Клезанже (Жан Огюст Батист Клезанже (1814—1883) — французский скульптор, впоследствии муж Соланж Дюдеван. О. Клезанже был автором памятника на могиле Шопена на кладбище Пер-Лашез, а также его посмертной маски и слепка с его левой руки.), и художник Кутюр (Тома Кутюр (1815—1879) — французский живописец, учитель Мане; картина, которую упоминает Шопен, — его известная композиция «Romains de la décadance»— «Римляне эпохи упадка» (Лувр, 1847).), огромная картина которого, изображающая пир в Риме времен упадка, обращает на себя всеобщее внимание. Запомните фамилию скульптора, — я, вероятно, буду Вам часто о нем писать, так как он был представлен п [ани] С [анд]. Перед ее отъездом он вылепил бюст ее и Соланж; все ими восхищаются — они, вероятно, будут выставлены в будущем году. В 4-й раз я сажусь за это письмо сегодня, 16 апреля, и не знаю, закончу ли еще его, потому что должен идти нынче к Шефферу (Ари Шеффер (1795—1858) — французский живописец, по происхождению голландец, один из самых модных портретистов того времени; неоконченный портрет Шопена его кисти погиб в Варшаве во время восстания 1863 г.; копия находится в Национальном музее в Кракове.) позировать для моего портрета и кроме того дать 5 уроков. Я написал Вам о выставке, теперь о музыке. Итак, Христофор Колумб Давида до сих пор пользуется почти таким же успехом, как и его Désert [«Пустыня»]. Хотя уже было 3 представления, я его еще не слыхал, да меня и не тянет. Один из юнцов, — что еще гоняются за словечками, сказал: on a crié bis, on a crié ter (terre — земля, суша) («... кричали бис, кричали тер» — игра слов: terre (фр) — земля и ter (лат.) — трижды.). 4-я часть, где песни индейцев, как будто бы очень хороша. Вчера Вьетан давал второй концерт; я не мог быть, но Франкомм говорил мне сегодня, что играл он прекрасно и что его новый концерт очень хорош. Позавчера он был у меня с женой; я впервые играл ему. Если бы вчера у Лео после обеда меня не усадили за стол смотреть альбом одного художника, который 16 лет путешествовал по Америке и от рисунков которого я не мог оторваться (чудесные вещи! но их было слишком много для одного раза), то я пошел бы на концерт Вьетана. На завтра объявлен испанский спектакль (в итальянской опере). Приехала испанская труппа и сегодня должна играть при дворе. Испанская королева-мать сейчас здесь (Кристина). Сегодня при дворе панна Рашель играет перед испанцами Аталию («Аталия» (1691) — трагедия Жана Расина (1639—1699).), в которой она, говорят, чудесна; я еще не видел. Аталию дают с хорами Госсека (Франсуа Жозеф Госсек (1734—1829) — французский композитор, крупнейший музыкальный деятель эпохи французской революции.). Госсек был известный и уважаемый французский композитор конца прошлого века. Последнее время среди хоров к Аталии (довольно скучных) в заключение обыкновенно исполняли очень красивый хор из Сотворения мира Гайдна. Госсек, будучи уже очень старым (это было лет 35 тому назад), услышав это, сказал с полной наивностью: Je n’ai aucun souvenir d’avoir écrit cela [Совершенно не помню, чтобы я написал это]. Все ему очень легко поверили. Посылаю Людвике письмецо от п [анны] де Розьер, а не от п [ани] С [анд], так как они торопились уезжать. Сегодня я опять получил вести из Ноана: они здоровы и снова иначе устраивают дом — любят менять, переделывать, — а Люс, которая поехала отсюда с ними, было тоже, как мне пишут, по приезде отказано. Так что из старых слуг, которых видели Енджеевичи, ни одного уже не осталось. Ни старого садовника, который прожил там 40 лет, ни Франсуазы, прожившей 18 лет, а теперь Люс, которая родилась там и которую носили крестить в одной колыбели с Соланж, — всё это со времени приезда той кузины, которая имеет виды на Мориса, а он этим пользуется. Это между нами.

11 часов. Пришла п[анна] де Розьер, греется у камина, удивляется, что мое письмо еще не отправлено, сокрушается, что ее письмо устарело, и хочет писать другое. Письмо снова прервано. Прошел день. Итак, я был вчера у Шеффера, оттуда зашел к Делакруа, но зато у меня было меньше уроков. Не хотелось одеваться к обеду, поэтому я провел вечер у себя, наигрывая и напевая песни с берегов Вислы. Сегодня проснулся в 7; потом пришел мой ученик Гутман, чтобы напомнить о своем сегодняшнем вечере; позже пришел Дюран (Дюран — парикмахер Шопена.), и был подан шоколад. Шоколад я получаю из Бордо, где его приготовляют специально безо всякого [добавленного] аромата в одном частном доме, у кузенов одной из моих славных учениц, которая снабжает меня этим шоколадом. Сегодня утром у нас еще был заморозок, но, к счастью, небольшой. Он, наверное, не повредит богатому урожаю, который ожидается в этом году. Хлеб здесь, как Вы знаете, чрезвычайно дорог (В 1847 г. Европу охватил экономический кризис, ускоривший революцию 1848 г.; кризису повсеместно сопутствовали неурожаи, голод и дороговизна.), и поэтому царит сильная нужда, несмотря на огромную charité [благотворительность]. Разумеется, пани С [анд] много помогает в своей деревне и в окрестностях, и это одна из многочисленных причин (если не считать отложенной свадьбы дочери), по которой она этой зимой так рано уехала. Последнее появившееся ее произведение — это Лукреция Флориани, но уже 4 месяца как «La Presse» приняла ее новый роман, называющийся (пока) Piccinino (что значит: маленький) (Публикация «Пиччинино» в «La Presse» началась 5 мая 1847 г..). Действие происходит в Сицилии. Много прекрасных мест; я не сомневаюсь, что Людвике он понравится больше, чем Лукреция («Лукреция Флориани» — роман Жорж Санд, в котором дано искаженное освещение ее отношений с Шопеном.), которая и здесь вызвала меньше восторгов, чем другие [романы]. Piccinino — это sobriquet [прозвище], данное одному из тамошних бандитов за его маленький рост. [В романе] прекрасные женские и мужские характеры, много естественности и поэзии; помню, с каким удовольствием я слушал его чтение. Теперь она начинает писать что-то новое, но в Париже у нее не было ни минуты покоя. — Прошло еще три дня, сегодня 18-е. Вчера я должен был дать 7 уроков и среди них лицам, вскоре уезжающим. Вечером вместо того, чтобы одеться и поехать в Сен-Жерменское предместье, я пошел вместе с Альканом смотреть Арналя (Этьен Арналь (1794—1872) — популярный парижский комик.) в [театре] Водевиль в новой пьесе пана Дюве под заглавием Ce que femme veut [«Чего хочет женщина»]. Арналь, как всегда забавный, рассказывал публике, как ему на chemin de fer [железной дороге] захотелось пипи и как нигде до самого Орлеана он не мог выйти. Не произносится ни одного неприличного слова, но все догадываются, и в зале всеобщий смех. Раз, говорит он, остановились, и он хотел выйти, но ему сказали, что задержались pour prendre de l’eau pour la machine et cela n’était pas son affaire du tout [набрать воды в машину, а ему нужно было совсем не это] и тому подобное.

Сегодня 19-е.

Вчера меня прервало письмо из Ноана. Пани] С[анд] мне пишет, что будет здесь в конце будущего месяца и чтобы я их подождал. Вероятно, дело идет о свадьбе Соль (но уже не с тем, о ком я Вам писал). Дай им бог всего наилучшего. В последнем письме все были веселы, и поэтому я питаю добрые надежды. Если кто достоин счастья, то это п[ани] С [анд]. Только что Турчинович принес мне церковные песнопения Стефани (Юзеф Стефани (1802—1876) — польский композитор, писавший театральную и духовную музыку; ученик Ю. Эльснера и товарищ Шопена по Консерватории (сын Яна Стефани).), но до его отъезда я не смогу их просмотреть, так как он говорит, что сегодня уезжает. Я написал ему [Стефани] словечко благодарности, которое он просил меня дать ему в письменном виде. Если Вы где-нибудь встретите Стефани, то поблагодарите его, так же как и Кольберга, за его усердный труд. Кончаю, потому что должен дать урок молодой Ротшильд, потом одной марсельке, потом англичанке, потом шведке, а в 5 часов принять одну семью из Нового Орлеана, рекомендованную мне Плейелем. Потом я буду на обеде у Лео, потом на вечере у Пертюи, потом спать, если смогу. Обнимаю Вас. Новак, верно, уже у Вас. Верник (Казимеж Верник (1828—1859) — талантливый ученик Шопена.) здоров; мы понемногу начинаем заниматься. Обнимите Титуса и пишите мне о нем и о Дрездене. Лорка уже уехала; она, добрая душа, писала мне из Дрездена. Мери написал мне из Рима; он едет в Гиер, где находится Зофья Розенг[арт], которая чувствует себя довольно хорошо и счастлива; она мне писала. Обнимаю Мамочку и всех Вас от всего сердца.

Ф. Ш.

 

Ясь писал мне, что здоров, но, но! что он думает всерьез взяться за работу и рассчитывать только на свои собственные силы. О многих интересующих Вас вещах я, может быть, и забываю написать, а пишу о менее интересных, — простите, я не всегда бываю одинаково расположен; я решил сегодня отослать это вечное письмо. И поэтому довольствуйтесь новостью, что я здоров и что сегодня солнце — в первый раз за всю неделю.

 

ЖОРЖ САНД В НОАН

Морис выехал вчера утром совершенно здоровый и в хорошую погоду. Ваше письмо я получил уже после его отъезда. Я надеюсь, что получу от Вас еще одно, которое точно установит день Вашего приезда, чтобы протопить Ваши комнаты. Итак, да будет у Вас прекрасная погода, прекрасные мысли и всё счастье, какое только возможно на свете.

Ваш преданный Ш.

 

Привет молодежи.

 

Среда [Париж, 28 апреля 1847]

 

Оригинал на французском языке.

 

ЖОРЖ САНД В НОАН

 

[Париж.] Четверг, 29 [апреля 1847]

 

Вы совершаете чудеса трудолюбия, и это меня не удивляет. Да поможет Вам бог! Вы здоровы и оставайтесь здоровой. Ваши занавески еще здесь. 30-е — завтра. Но я Вас не жду, не получив еще окончательного словечка. Погода прекрасная, листья собираются распускаться. Дорога у Вас будет прекрасная (Жорж Санд отнюдь не думала возвращаться в Париж. Без ведома Шопена и своих парижских друзей она пригласила в Ноан О. Клезанже.); не в ущерб Вашему сну [напишите], пожалуйста, словечко накануне своего отъезда, потому что надо еще протопить в Ваших комнатах. Берегите себя. Будьте покойны и счастливы.     

Ваш преданный Ш.

 

Привет молодежи.

 

Оригинал на французском языке.