Священное Писание, Иезекиль, XXVIII , 18.

Ад – скрытое обиталище для душ умерших грешников. Происхождение самого слова «ад» прослеживается из древнеиндийской астрологии. Демонические (низшие) планеты на санскрите называются «адхоки». Далее его «адаптировали» древние греки (Хадес), Но у англосаксов эквивалентный термин (HELL), очевидно произошёл от имени скандинавской богини Хэлы. Хэла – это страшная Богиня-Царица Страны Мертвых, но в более ранней мифологии она была богиней земли, доброй и благожелательной матерью, кормилицей уставших и голодных. В более поздних скальдах она стала женским Плутоном, темной Владычицей Царства Теней – той, которая внесла смерть в этот мир, а затем и скорбь.

Единственное различие между холодным адом скандинавов и горячим адом христиан заключается в их соответствующих температурах. Но даже идея о раскаленной преисподней возникла не у европейцев. Все экзотерические религии – вероучения браминов, буддистов, зороастрийцев, мусульман, евреев и других трактовали свой ад как горячее и темное место. Более того, многие варианты преисподней были скорее привлекательными, нежели пугающими. У египтян Ад стал местом наказания мучимых душ огнем не ранее царствования семнадцатой или восемнадцатой династии фараонов, когда Тифон превратился из бога в дьявола

Еврейское слово «гай-хином» (Геенна) на самом деле никогда не имело того значения, которое ему стало придаваться позднее и под влиянием христианской ортодоксии. И к этому толкованию мы ещё вернёмся ниже.

Христианские богословы позаимствовали старые языковые архетипы для обозначения подземной воронкообразной пропасти, образовавшейся при падении Сатаны (Люцифера). И далее эти деятели при слове «ад» уже не смели поднять взоры прочь от Земли. Зато менее консервативные или менее богобоязненные фантасты поступали иначе. К. С Льюис («Переландра») рассматривал в качестве ада всю Землю целиком, которой «не повезло» с божественным куратором-бунтарём. «Женский филиал» ада Дж. Кольер разместил в системе какой-то чёрной звезды («Дьявол, Джордж и Рози»). Порой фантастические персонажи из числа людей, вырвавшись в космическое пространство, сами становятся большими мастерами по части организации мук себе подобным, мастерами едва ли не большими, чем какие-то инфернальные чудища (Пирс Энтони… «Хтон»; Ю. Брайдер, Н. Чадович «Ад на Венере»»).

Да и в эпоху межзвёздных перелётов кое-кому прямо невмоготу без страха перед преисподней, причем, именно в том виде, в каком его расписывали в средневековье. Один фанатичный священник, находясь на планете со знаковым названием Радость Данте, материализовал кошмарную формацию, взятую из плодов своего воображения и из подсознательных образов. Но у него ничего не получилось бы в другом месте, так как всё дело объяснялось уникальными свойствами местного светила с особенным спектром излучения (Ф. Х. Фармер «Ночь света»). Заучив наиболее закосневшие из религиозных догматов, клерикал так и не удосужился проанализировать взгляды на устройство преисподней. Фанатик игнорировал все иные представления об аде, всё-таки несколько разнящиеся у представителей разных земных верований. Фармеровский священник не учёл главного – того, что представления о преисподней даже в рамках христианской культуры благодаря вольнодумцам и фантастам изменялись на протяжении всех минувших веков.

Прежде всего, не следовало бы слепо принимать на веру россказни тех, кто якобы сам побывал в аду до собственной кончины. Скептические воззрения атеистов здесь ни при чём. «История знает случаи, когда людей брали на небо. Но никто не слышал, чтобы их –в наказание! - живыми ссылали в преисподнюю», - делится своими соображениями один несимпатичный, но неглупый персонаж из повести А. и Б. Стругацких «ГрадОбреченный». И он прав, если не считать тех редких «особых случаев», когда живые мигранты никаким адским наказаниям не подвергались.

«Обходные» пути в ад не назовёшь ни простыми, ни привлекательными. Апостолу Павлу путь в эту юдоль страданий открыл сам Господь Бог. Вот, пожалуй, наилучший из способов посрамить Сатану прямо в его логове. И только последующее место отводится личной инициативе тех, кто добровольно пытался побывать в преисподней в качестве туриста. Ирландскому рыцарю Тундалю пришлось подставить свою шею под разящий топор, а стало быть, в ад он попал после смерти. Некий Калевипоэг загнал себя в подземную галерею пещер и путешествовал по ним наугад (Э. Ветемаа «ВоспоминанияКалевипоэга»).

Заметим, что наблюдения того же Калевипоэга в аду резко отличаются от сцен, изложенных Данте Алигьери. Первая часть его «Божественной комедии» способна ввести в уныние каждого, кто не мнит себя праведником.

Но, во-первых, светоч эпохи Возрождения многое в своих описаниях позаимствовал в древнеэллинских первоисточниках. А во-вторых, он создал политическую сатиру на своих современников. Тем не менее, Данте удалось заморочить голову всем, кто отнёсся к его литературному творению с замогильной серьёзностью. Христианские богословы и те в целом приняли модель преисподней предложенную великим поэтом. Они даже кентавров и Цербера причислили к разряду демонов во имя утверждения идеи о вечных муках грешников.

«Классическое» устройство Ада, состоящего из девяти ужасающих «кругов» не понаслышке известно персонажам романа Л. Нивена и Дж. Пурнелла «Ад» и повести Е. Лукина «Там, за Ахероном». Однако и у этих, и у ряда других авторов появляются детали, о которых у Данте нет ни словечка. Например, об Огненном Источнике, в пламени которого хранится перстень царя Соломона, мы узнаём только из рассказа У. Сондерса«Договор». Наконец, подумаем, каких впечатлений следует ожидать от выходца из прошлого, оказавшегося всего-навсего в современном нам мегаполисе? Любое дитя средневековья, попав в самую гущу быта, нравов и техники, скажем, Нью-Йорка или Токио принял бы всё за адское наваждение.

А, между тем, преисподняя, как и всякая общественная формация, претендующая на жизнестойкость, должна иметь динамичную структуру. Наверняка сами падшие ангелы осознавали необходимость перемен, если не в своём статусе, то хотя бы в своём имидже изгоев и злыдней. И, коль скоро, они не могли добиться этого прямыми путями, то вынуждены были находить способы альтернативные. К осуществлению данной цели всё больше привлекались души умерших людей, если не выдающихся, то уж «выдающихся в своём роде» - негодяев и коллаборационистов.

Людишки, подходящие для адского промысла, время от времени находились и в старину. Они продолжали грешить одновременно с наказанием за старые проделки. Но попросту абсурдно предъявлять к этим ничтожествам спрос за даже не обсуждаемые в священных книгах несанкционированные деяния по переустройству ада. Это на падших ангелах лежит Его проклятье, это пособничество им при жизни осуждалось верой и инквизицией. Куда же девать реформаторов преисподней? Не на небеса же их забирать!

Коренной ломки ада побаивался и сам его владыка, не менее других осознававший необходимость реформ. В начале осуществления таковых он держал на цепи одного из полезных для себя грамотеев – библиотекаря. Жёсткость обращения с пособником Сатана мотивировал таким соображением: «…не то он готов у меня в аду революцию выкинуть и учинить конституционные бюджеты». В то же время демонам стали вменяться в вину закоснелые и старомодные методы сбивания с пути истинного как отдельных людей, так и человечества в целом. Общий упадок экономической базы преисподней в этот период был поистине чудовищен. Чтобы судить об этом, достаточно всего лишь двух красноречивых деталей: курительная трубка Сатаны изготовлена из отбитой головы колосса Родосского, а сахарница некогда была египетской гранитной гробницей (О. Сенковский «Большой выход у Сатаны»).

Как водится в подобных случаях, первым заслоном на пути застойных процессов стало внедрение достижений научно-технического прогресса, который опережающими темпами уже продвигался в мире людей. Справедливость требует зачислить даже подлую душонку профессора Нарцисса в когорту сподвижников модернизации ада. Он предложил местному руководству получать дистиллированную воду из душ только что поступивших грешников. По роковой случайности из нехитрого перегонного устройства хлынула святая (!) вода (Я. Гашек «Происшествие в преисподней»). Во избежание такого рода катастроф, было принято решение не пускать внедрение новаций на самотёк.

Первоначально были опробованы нетрадиционные средства сообщения между адом и миром смертных, как-то: лифт (П. Лагерквист «А лифт спускался в преисподнюю»), железнодорожный транспорт (Р. Блох «Поезд в Ад»), метрополитен (Дж. Кольер «Наполпути в Ад»), звездолёт (Я. Дукай «Золотая галера»).

Дальше – больше. По сведениям небезызвестного Фауста, положение незакоренелых грешников было пересмотрено. Их силами развернулись грандиозные работы по созданию подземных шале и пляжей для искусственного загара (С. Туроне «Рекламная кампания»). Разумеется, экзотические центры развлечений предназначались для туристов. Мученикам же была уготована участь узников адского подобия ГУЛАГа времён сталинщины в СССР (Е. Лукин «Там, за Ахероном»). Достойная замена средневековым застенкам была в аду позаимствована, однако законы развития общества требуют перемен постоянно. И вскоре тоталитаризм был мастерски подкрашен видимостью демократии, которую, как известно, можно преподносить в самых казуистических трактовках. Несмотря на введение выборной системы, Сатана автоматически стал первым и, похоже, бессменным президентом Ада (У. Сондерс «Договор»). Адский организм без труда переварил всё то худшее, что усвоил от смертных, вплоть до назойливой коммерческой рекламы, местным материалом для которой стали обезболивающие, освежающие и тонизирующие средства (Дж. Уиндем «Ставка на веру»).

По логике, хронологию дальнейших событий продолжает заключение договора с фирмой «Феникс и К*», в соответствии с которым структура ада была радикально реорганизована, да и в догматы религии крючкотворы от юриспруденции ухитрились внести существенные поправки (Ж. Клейн «Ад есть ад»). Переменам способствовали и предпосылки общего характера, отмеченные в очерке «Продолжительность Ада», принадлежащем перу Х. Л. Борхеса.

Цитируем: «Среди плодов человеческого воображения ад больше других потерял с годами. Карфагенянин Тертуллиан во II веке нашей эры ещё мог изобразить преисподнюю и рисовал её так: «Нам по душе видения, представим же себе самое безмерное – Страшный Суд. Какая радость, какой восторг, какой праздник, какое счастье…видеть стольких горделивых царей и ложных богов, томящихся в гнуснейшем застенке мрака; стольких судей, гонителей имени Христа – плавящимися в костре, много лютее тех, что посылали они на головы христиан; стольких угрюмых философов – рдеющими на багряном огне вместе с их призрачными слушателями; стольких прославленных поэтов – дрожащих перед престолом не Мидаса, а Христа; стольких трагических актёров – небывало искренними сегодня в изображении поддельных мук».

Данте в своей исполинской попытке анекдотически показать нескольких приговорённых божественной справедливостью на фоне Северной Италии уже не нашёл в себе подобного энтузиазма. Позднейшие же литературные преисподние Кеведо (не более, чем собрание анахронизмов) и Торреса Вильероэля (не более, чем собрание метафор) – всего лишь проценты с обесценивающейся догмы. Ад переживает в их творчестве подлинный упадок, равно как и у Бодлера, настолько разуверившегося в вечных муках, что разыгрывает упоение ими. (Интересно, что бесцветный французский глагол geher, докучать, этимологически восходит к мощному слову Писания gehenna)».

 

Пусть Gehenna – геенна огненная. Но души грешников, похоже, обжигает совсем не то пламя, на каком обыкновенно готовят пищу или варят сталь.

Стереотипные представления об аде всё более размываются в сознании людей мыслящих здраво. В рассказе А. Моравиа «Новый тот свет» в преисподнюю внезапно провалился американский шахтёр, который убедился, что удел грешников муки, по большей части, духовные, нежели физические. Души провинившихся при жизни людей занимаются нормальными земными работами под наблюдением вежливых и корректных падших ангелов. Но квалификация мучеников заведомо не соответствует предлагаемому инструменту. Из-за этого токарь молит предоставить ему станок. Моряку, которому обрыдли вёсла и паруса, нужен теплоход, водопроводчику – ключи и трубы, солдату – хотя бы на пару часов – автоматическая винтовка.

Если каменные рубила и бронзовые мотыги не вызывают шок, наказание всё равно неминуемо. Ф. Рабле поведал об адских буднях Александра Македонского. Бывший великий завоеватель и царь кое-как зарабатывает себе на хлеб, чиня старые штаны («Гаргантюа и Пантагрюэль»). От великого до смешного всего один шаг. Не оттого ли вся затея с искуплением грехов в загробной жизни превратилась в насквозь пропитанное бюрократизмом действо? Некто Самосейкин, будучи «профессиональным общественным деятелем», чутко уловил фальшь и имитацию кипучей деятельности в преисподней (А.Больных «Ветер северо-южный, до умеренного»).

Женский ад, представший взору одного англичанина, живо напомнил ему лондонский пригород с его несколько гипертрофированной серой, унылой, однообразной жизнью (Дж.Кольер «Дьявол, Джордж и Рози»). Автор повествует: «Куда ни кинь взгляд, повсюду возводились ряды камер, причём, - утончённый завершающий штрих адских козней все они были оборудованы одна к одной по образу современных односемейных домов. Мужей-болванок, лишённых слуха и речи, размещали в креслах, а ноги их устанавливали на каминных решётках… В шкафах развешивали давно вышедшую из моды одежду. Загримированные под детишек бесенята утром репетировали в верхних комнатах. У стен тут было особое свойство превращать звуки, доносящиеся из соседних домов, в гомон непрерывных приёмов и вечеринок, а окна устроены таким образом, что и самые серые прохожие казались разряженными по последнему крику моды.

Вокруг этих до помешательства умных домов изрыгали дымы громадные заводы по производству костной мозоли, груженые диким волосом грузовики грохотали по мостовой. Джорджу продемонстрировали башни газгольдеров на фабрике галитезиса».

С одной стороны, неописуемый ужас перед адскими муками отступил на задний план, с другой стороны – взаимоотношения между демонами и людьми приняли иные, «цивилизованные» формы. Численное превосходство грешников становится со временем важнейшим демографическим фактором - считает Ф.Х Фармер («Изнутри – снаружи»).

Потрясения ждут падших ангелов при виде ада для военных преступников, самостоятельно созданного людьми. Наказание производится без всякого видимого надзора со стороны карающих сил. Иными словами – демонам дана полная отставка (Ж. Клейн «Боги войны»).

Казалось бы, что может быть проще для наиболее ортодоксальных из демонов взять и перебраться в какой-нибудь альтернативный ад, где всё спокойно и привычно. Но, к примеру, в одной из «параллельных» преисподней обосновались огромные и недружественные «холодильные» коллеги (Р. Шекли «Демоны»), а в другом мире в последнюю битву со Злом готовы вступить Смерть, Судьба, Война и Природа. С такими противниками не забалуешь (Пирс Энтони… «Конь Блед»).

АД И РАЙ (два в одном).

«Для начала – хорошая новость. Никакого ада не существует. Подождите радоваться, потому что рая тоже нет. Всё намного проще и одновременно намного сложнее…»

В. Михайлов «Про любовь».

«Границы рая и ада подвижны, но всегда проходят через нас».

Станислав Ежи Лец.

Со времён написания «Божественной комедии» Данте Алигьери мало кому из персонажей удавалось обозреть Ад и Рай. К редким исключительности ситуациям относится действо в повести «Шпион божьей милостью»С. Синякина: «С левой стороны сияли золотом и самоцветами сказочные чертоги, над которыми коромыслом провисла радуга. С правой стороны высились закопчённые промышленные здания, и над ними гуляли багровые сполохи, и стоял чёрный смог».

Ад и Рай…Сравнивать и противопоставлять эти два понятия при желании можно по разным параметрам. Но некий общий знаменатель всё-таки существует. В рассказе Е. Шилиной «Рай и Ад» души умерших людей попадают не в столь уж различающиеся между собой формации и в принципе наделяются одними и теми же «исходными условиями». Но у обитателей Рая существование приносит пользу другим, и потому оно наполняется иным смыслом, нежели существование грешников. А тех, в свою очередь постоянно мучает сознание того, что в Раю, как ни крути, - лучше!

В романе В. Куприянова «Орден полярной звезды» персонаж обретает способность увидеть в опасной глуши Вселенной пространство «изъеденное обиженными душами, что не нашли либо потеряли своего ангела». Круги ада здесь одновременно становятся для кого-то и райской обителью. Там, где царит вселенская зависть, пребывают в блаженстве те, кто всегда мечтал, например, чистить сапоги фюреру или «вождю всех народов», ибо мечтания их сбылись. Однако сапог на всех не хватает, оттого рай для одних оборачивается адом для других, кто не удостоился чести чистить сапоги своих кумиров.

А в рассказе А. Силецкого «Скандал в благородном семействе» очередной раз находится подтверждение тому, что когда в мире слишком много добродетели, половину её следует считать злом. Не оттого ли ключи от врат Ада так прекрасно подошли к вратам Рая?

Оригинальное мнение по поводу поворота рассматриваемой темы выразил Омар Хайям:

«Ад и Рай – в небесах – утверждали ханжи.