Перестань мотаться туда-сюда.

Перестань мотаться туда-сюда.

Поступи на службу. Крепи семью.

Посмотри, как сильно тебя люблю –

Ведь не дал тебе, дураку, пропасть,

Когда лез без мыла ты Смерти в пасть.

А ведь мог бы просто махнуть рукой,

Наплевать на всё, раз уж ты такой

Никудышный парень, а Я же – нет,

всё берёг, хранил тебя столько лет!

Впрочем, - Бог, подумав, сказал, - ну, что ж,

Что с тебя, дурака, вообще возьмёшь?

Да живи, как знаешь, пока живой,

Ведь делить-то нечего нам с тобой.

Вы же все Мне – дети, куда от вас

Мне деваться? Некуда. Каждый раз,

Когда вы косячите, – больно Мне.

Вам потом хреново, а Мне – вдвойне

Оттого, что вас Я спасти не смог.

Может быть – спасётесь. Храню вас. Бог»

2014

                        ***

Я курю на закате, твердя: «хорошо, хорошо…

Что ушло - то ушло…» - и цитирую вслух Мандельштама:

«На вершок бы мне синего моря, на игольное только ушко» …

Вот тот вид... вот - тот Понт. Наслаждается глаз панорамой,

Убегающей вдаль… яхты, словно ресницы в глазах.

Сколько их ни считай – непременно собьешься со счета.

Паруса, паруса, паруса, паруса, паруса.

Муравей непонятных времен, ты не знаешь про жизнь ни аза,

Нынче — словно лес уже, местами

 

 

   

                                      9 мая 1987

Утро мая. Поезд. Еду в Питер

В тамбуре куря, смотрю зарю
женщина подходит – извините
спичек не найдётся? Прикурю?

Прикурила беломор
покачала головой
и вступила в разговор
как сама - с собой

я-то помню – говорит, блокаду –
голод страх и смерть в одном лице

Вой сирен и уханье снарядов

Пальцы человечьи - в холодце

Людоеды те - не выживали…
был один, у нас на этаже
ахнули, когда про всё узнали
людоед – не человек уже

грань переступил – пиши пропало
сломленный не выживет в аду

Ладно, чёрт с ним, вспоминать устала
скоро прибываем… я пойду

Собираться. Да, и с Днём Победы!
и вам всего хорошего, мой друг.
Тут - конец беседы. В Питер еду
слушая колёс железный стук

(30 марта 2015)

 

Четыре подруги

Санитарный поезд. Сорок третий...
или может быть сорок второй?
всё пропахло кровью, гноем, смертью,
грязью, потом, болью и войной

Мы дружили с Олей, Валей, Любой.
Дел – невпроворотная гора.
Ничего. Бывало, стиснем зубы,
Пашем по две смены до утра.

До – не помню! – после Сталинграда?
вдруг бомбёжка – крик со всех сторон.
При таком раскладе, значит, надо
Покидать немедленно вагон,

прыгать под откос и в землю врыться,
И молиться, что бы пронесло.
Кружат самолёты, словно птицы,
сыплют в нас, по первое число.

 

Мы подругой Валей - или Олей?

вдруг решили – хватит, ё-моё -
смерть отыщет, если что, и в поле,
что мы – зайцы, - бегать от неё?

Втихаря забились в угол где-то
и заснули намертво мы с ней
И проспали всю бомбёжку эту, -
ведь считай - не спали столько дней.

Немцы отбомбились и пропали
Шум бомбёжки разом как- то стих

Все вернулись. Кроме Любы с Валей
все живые, кроме них двоих.

 

                        ТАБАК

                        Моя прабабушка Лена.

любила нюхать табак.
Говоря откровенно,

даже не помню, как
г олос звучал бабы Лены.

Память – иссякший ручей.
Там лишь отдельные сцены,

Общий смысл речей.

Как бы назад вернуться?
Помню: не мог осознать
того, что в год революции
было уже двадцать пять

лет - прабабушке Лене,
что в одни времена
жили - и царь и  Ленин
И где-то рядом - она!

Это ж почти что древний
мир! - нет, ну ты сам скажи! -
бабушка из деревни,
н еизвестной глуши,
ещё в девятьсот девятом

(хорошо, что не в восемьсот!)
приехала жить в Саратов
и до сих пор живёт!

Так я думал, мальчишка
лет эдак до десяти.
слушал её, не слишком,
всё почти упустил

я в разговорах наших
(за игрой в дурака).
О мут забвения страшен,
И холодна река.
Г оды спустя полез я
В шкаф и нашёл табак,
словно привет - из бездны,
словно прощания знак

***

Что никак не уляжешься? Снова никак не спится?
Это вспомнится лето, турбаза с именем птицы
Иволги – где разливалась река, кузнечик в лесу пиликал.
Время детского счастья. Долгих школьных каникул.

Дед мой, матёрый плотник – что-то всё строил, строил
домики с парой комнат (в каждую комнату – трое
человек заселялось). Был он в работе – дока.
С «золотыми руками». «Вечный ударник» – о, как!

Мы рыбачили с дедом. Плавали в лодке с ним мы
по протокам, ловили плотву, густёру и прочих
ранним утром и вечером. Над головами нимбы
вспыхивали от солнца, солнце слепило в очи.

Память моя ты, память, – выглянешь, словно в щёлку,
вспомнишь краски заката, виденного когда-то.
Как называлась река-то? – Гусёлкой звалась, Гусёлкой.
А никакой не Летой называлась река та.

 

**

 

И куда не подайся, везде только гостем да гостем,

То незваным, то званым (что реже), но всё один хер - не родным

Ты пребудешь навеки, всё это отметив, без злости

Выходя за порог и вдыхая забвения дым.

Что с того, что тебе никогда со страной и народом не слиться?

По прошествии годов

К встрече этой я готов.

Девяносто третий год,

Молод я, спесив и горд.

У меня была жена,

И красива, и нежна,

Я жену не то, чтоб бросил,

Просто бросился опять –

Ту Москву я покорять,

Жизни вывернув сустав,

Впрочем, что гадать теперь?

Нет находок без потерь.

Так в преддверии весны

Я остался без жены

И ушел в глухой запой,

И читал, что под рукой

Оказалось. Книги, книги…

Хармс, Олейников и Пригов,

Бродский. И совсем был нов

Некто Саша Соколов.

Книжка желтая, как осень,

И потёртая слегка,

Что купил я, тыщ за восемь,

На Калининском с лотка.

Кто-то сдал её, наверно,

Когда лопаются нервы

И похмелье душит нас.

В общем, бес его попутал

До того тому «кому-то»

Кто-то надпись сделал в ней:

«Живи – долго. Много – пей»

2

Водка – пиво - димедро…

Ночь. Пустой вагон метро.

Я один в вагоне том

Мчусь по жизни напролом

В темноту и пустоту

И читаю книгу ту.

И мелькают на страницах

Вереницей – тени, лица

Обитателей романа,

Пропадающих и пьяных.

Кто я им? Кто мне – они,

Эти призрачные братцы?

Мы сроднились в эти дни,

Чтобы после разбежаться…

3

Был у них поэт – Запойный.

Он, поди, давно покойник

Он покинул свой Валдай

И попал… конечно, в рай?

Или в ад? – не знаю я!

Мне, ей-Богу, неизвестно,

Как зовётся это место –

Место Инобытия!

Непосильная задача

Это место обозначить.

Воли нет там. Нет покоя.

(Если там и есть покой.

То совсем - совсем другой).

Пейзаж - почти как наш,

Зазеркалье это будто.

Тонет в сумерках пейзаж.

То ли вечер, то ли утро…?

Нет, скорее, всё же вечер…

Зимний вечер. Но не суть…

Что гадать? - В запасе – вечность!

Разберёшься как-нибудь,

Коль попал сюда надолго…

И, встречая твой приход,

Тень собаки… или волка….

Я в Тартаре, на вечном ПМЖ

(Прости за каламбур, мой друг, но в общем,

Мы пребываем? На такой удел

Уже не ропщем;

Нас окружают образы вещей

Иваюсь около костра

Собаковолки воют на луну.

Ну-ну.

И по ветру развеется зола,

Забытый вами, я забуду вас.

Баллада о старике с вороной

Крещенский огненный мороз

Мир заморозил вдрызг

И к небу намертво примёрз

Луны холодный диск.

Вот дом, построенный… но кем?

Неважно... и когда?

Со стороны он мёртв и нем.

Зайдёшь ли ты сюда?

Глухая ночь, игра свечей

И странный индивид –

Старик с вороной на плече -

У зеркала стоит.

Он смотрит в зеркало, и он

растерян, потрясён:

"Да кто же тут отображён?
Я сплю и вижу сон?!

Свет-Зеркало, скажи, ответь:

Ужели это я?

Когда успела пролететь

Вся жизнь, вся жизнь моя?

Роскошен я и молод был,

Как заболоцкий волк,

И в дамах знал я толк.

Я потерял победам счёт, –

Моя Ворона мне

Их приносила на плечо.

Но что теперь оне?

Я сам себя не узнаю
в глубоком старике
стою у бездны на краю
планирую пике

Что, что в итоге? Я – старик!" –

Он вскрикнул... А потом –

Ворона каркнула и вмиг

Исчезла за окном.

Отправилась туда,

Откуда к нам уж не придёт
Никто и никогда.

Прошли года, потом - века.

Тот дом стоит ничей.

Живёт в нём призрак Старика

С Вороной на плече.

И если ты найдёшь тот дом –

В него не заходи.
А если и зайдёшь - то в нём
В Зерцало не гляди.

**

Со мною вот что происходит:
Я чувствую, как жизнь проходит.
Со всеми то же происходит
Примерно, тоже происходит.
И что потом произойдёт,
Известно тоже: Смерть приходит,
Берёт за ручку и уводит,
А что тебя там дальше ждёт,
Скоро сам узнаешь

*** 

Умер старинный приятель. Несколько лет, как-то так
Мы не общались почти, всё нам некогда было…
Жил по соседству. В общаге, где вечный бардак.
Только, пожалуй, уж лучше бардак, чем могила.

Был одинок он. Болел, говорят, тяжело.
Зная о том, что его уже сильно накрыло
Думал я «надо бы, в гости зайти…». Но, увы, не зашёл.
Ну а теперь – уже поздно о том. Переехал от нас он. Могила.

Глупо – не глупо, - а стал уж давно примерять
Каждую смерть своих старых и новых знакомцев
Я на себя... И теперь примеряю опять…
День – ослепительный, летний, пропитанный северным солнцем

Как он прозрачен, как свеж он, и как он хорош!
Но ощущаю, затылком, как смерть подбирается с тыла.
Хочется верить, что ты никогда не умрёшь.
Всё, что угодно – всё лучше, чем смерть, чем могила

       

***

В общем-то, я человек нелюдимый.
По телефону беседую с Димой
Без телефона веду диалог
С Аней и с Олей, с Андреем, Наташей
Кто - в мире лучшем, а кто ещё - в нашем
Так ли уж важно?
Огромный поток,
Всех нас несёт и то дальше, то ближе
Мы в том потоке друг к другу - гляди же:
Время распалось - достанешь рукой
Руку когда-то умершего друга
Скажешь с улыбкой ему, без испуга
Где пропадали вы, мой дорогой?
Где пропадалось и как умиралось,
Как забывалось, и как возвращалось?
Здорово, всё - таки встретиться, да?
Плавится воздух дрожащий в июле
Ветры горячие тучу надули
Что развивается, как борода

Бога

Памяти Димы Чёрного Лукича

Опять сквозняк, ещё одна прореха…

Нелепо и не нужно это всё.

Когда ударили морозы

Когда сковало сердце льдом

Когда все наши слёзы, позы

Мы испугались этой стужи

И растеряли гордый вид.

Над нами Ужас Чёрный кружит
И Ужас с нами говорит

       ***

Опять, об Пушкина!

Прибежали в избу дети

Смотрят, смотрят в потолок

Там луна и звёзды светят

Крыша – небо. В Небе – Бог.

Удивились «что такое?

«Вот из ит и вас ис дас»?

«Здравствуй, племя молодое»

Раздаётся громкий Глас.

Проходите, дети, в хату

Проходите все, гуртом

Вы, конечно, виноваты

Что про свой забыли дом

Но вернуться вам не поздно

Чай замёрзли, по пути?

На дворе сейчас морозно

Очень холодно, поди?

что в дверях стоите, ну же!

как чужие! что за вид?

В дом входите с лютой стужи

Дом согреет, оживит.

Но детишки у порога

Жмутся, мнутся, егозя.

Разве можно верить в Бога

В наше время? Нет, нельзя.

Тут опомнились ребята

Дружно бросились назад.

И стоит пустая хата

А за дверью хаты – ад.

Вьются бесы рой за роем

Дети в страхе, но твердят

«мы глаза сейчас закроем

Всё исчезнет. Нас простят.

Нас простят. И нас отпустят

И вручат нам калачи».

Бог же с неба смотрит с грустью
Боже, Боже, не молчи!

 

 

Пиши...

Пиши, пиши, скрипи пером,
когда внутри гроза и гром
а сердце рыбой под ребром
хватает воздух ртом
Зачем нужны твои глаза,
Когда в них места нет слезам?
И вход лишь строго по часам
В универсам «Сезам».

Но равновесие держа,
Стоять на лезвии ножа,
Одновременно размышлять,
И говорить, и спать?
Весны предчувствовать приход,
Когда весну никто не ждёт,
Когда для всех ещё она
Иллюзия, обман?

И вот накатывает на
Тебя внезапная волна
Видений, слов, каких-то фраз,
Сплетающихся в речь,
Речь – словно мартовский ручей,
Ручей – ничей, он всё звончей,
От всех от нас сбежит тотчас
И дальше будет течь.

Послехармсие

За той стеной – ребёнок,

Старуха – за другой.

Свободы слой так тонок,

И где найти покой,

Когда мертвеют души,

И, чтоб ты не сказал,

Все стен услышат уши,

Увидят стен глаза?

И с Эросом не очень,

И с дЕньгами – никак,

И сам ты, между прочим

Лишь недобитый враг,

Застрявший, словно муха

В углу, под потолком.

Проклятая старуха

Крадётся пауком,

Чьи лапки так проворны

И так усы страшны

…ты как в колодец чёрный

Летишь в кошмары - сны.

У самого порога

Верстою до небес

Торчит, чернея, Гоголь.

Нет, Пушкин. Или – бес?

В пространстве безъязыком,

В борьбе само с собой

Исходит время криком,

Проигрывая бой

 

               ***

 

Чёрт куда его унёс?

Ты оставил дальни страны

Что бы тут сжигать романы?

Поздно, братец! – Наяву

Воплотились персонажи

Порождённые тобой

Их унылый тяжкий вой

Солнце, вина и спагетти?

Болен ты и нелюдим

И совсем один на свете.

Вот теперь болей и трусь

Когда Вийем смотрит Русь.

 

                                     Тьфу ты, чёрт! Об Гоголя!

 

1

Беги, взлети, лети Поприщин

Таких как ты тут тыщи, тыщи

Но ты расплатишься за всех

Не оторваться от земли

Тебе и генерала мало

Ты метишь выше – в короли

Вот это поприще, Поприщин!

Мир, изумляйся, трепещи!

Прощай, родное пепелище,

Благоговейте же, прыщи,

Все те, крутившие носами

Тебя не ставившие в грош.

Теперь без них ты заживёшь.

2

 

Вот-вот приедут депутаты

(но где их носит, что за чёрт!)

И ты восстанешь прям и горд

Забудешь скоро ты как сон

Перенесясь через туманы

В свою Испанию – на трон.

Не подавай, однако, вида

Не дай себя им разгадать

Ведь так далёко до Мадрида

Меня постригли. Лили воду

На королевский череп мой

Свободу, дайте мне свободу

Пустите, нелюди, домой

Уже нет сил. Пустите к маме!

Не голова – а столп огня

В чём виноват я перед вами?

Что вы хотите от меня?

7

И колокольчик всё поёт

Никто нас больше не догонит

Летим в последний наш полёт

Внизу Италия и море

А сверху - звёзды и луна.

Несёмся вихрем мы и вскоре

Уже Россия нам видна

И становлюсь я невесомым,

И растворяюсь, словно дым

                                      *** 

Которого мы выпили немало

Дрожащими руками брадобрей.

И время предъявляет свой расчет:

Кошмары по ночам, а поутру

Уже темнеет рано, и уже

Говори же, не молчи

 

 

           ***

         Весь вечер за моей стеною
         Дебош и пьяное веселье,
         Гуляют свадьбу там соседи,
         Дай Бог им счастья, молодым
.
         Мне места нет на ихних свадьбах,
          Куда приятнее поминки,
          Где страсбургский пирог нетленный,
          Шампанское и жар котлет.

          Дорогу молодым, дорогу!
          Пускай они, ступая в ногу,
          Идут куда-нибудь, туда
           Где нас не будет никогда.

           Как тверд их шаг! Расчёт как точен!
           И всяк из них уполномочен
           Эпохой - вымести, как сор,
           Нас, стариков, на задний двор.

           Пускай резвятся! Мы-то рады,
           Что не командуем парадом
           И не участвуем мы в нём,
           А сами по себе живём

Вторая баллада о доме, Старике и Вороне

Бродя бесцельно как-то раз
Средь городских трущоб,
Я видел дом, в полночный час
Напоминавший гроб,
Черневший в чёрной черноте
Как чёрная дыра.
Он словно жил, дышал, кряхтел
На продувных ветрах.

Толкаю дверь – ужасный скрип.
Раскрылась дверь, как рот.
Всего лишь шаг - и ты погиб!
Назад, назад! – но вот
Влекло меня туда, во тьму
Неотвратимо так,

Что непонятно почему
Я всё же сделал шаг.

И вот внутри я.

Ночь черна, как чёрная парча.
В ушах трезвонит тишина
И страх, и страх в очах.

Но, Боже, - слышу крыльев шум,
Шагов каких-то стук,
И бестелесен и угрюм
Является мне вдруг
Старик тот самый, что рождён -
Я думал – мной самим
В воображении моём,
И ТА ворона с ним!

Ты думал шутка всё, игра
Весёленький рассказ?
И то, что сочинил вчера
Отвяжется от нас?
Ан нет. Теперь они - живут
И даже - во плоти
И страшно тут. И Вечность тут.
А ты теперь – плати.

21. 03. 2015

***

Сижу ли я в своём дому ли,
Гуляю ль на закате дня,
Я чувствую, что обманули
Надежды юности меня.
О, дни моей весны златой
И лета солнечного, - где вы,
Здоровье прежнее и девы,
Гулянья в парке под луной?
Зачем вы все ушли налево
И оборвались, как запой
Мой многолетний? Как ни пой,
Теперь всё только перепевы
Тех песен прежних и утех,
Как будто чёрт побрал их всех.

А жить до одури охота,
А между тем, - взгляни в окно-то!–
Что видишь? Вижу, что в окне
Точнее, за окном – всё сне…
Всё снег! Зима катит в глаза
Давно, привычно всё до боли,
Открой скорей бутылку, что ли,
Да не шампанского – нарзан!
Давно расписаны все роли.
Откройся! Как тебя? – Сезам!
Темно в глазах от белой моли.
Зимуй, зимуй же, как фазан,
Пока охотник твой не знает,
Где ты. Пока, других губя,
Другими птицами он занят,
Пока ему не до тебя.
Но чу! Охотничий рожок!
Не по тебе ли, мой дружок?
Зима, зима, куда нам плыть-то?
Куда ведёт нас этот путь?
Когда конечный пункт прибытья?
- Э, разберёмся как-нибудь.

 

**

Рыба в море не видна
тем не менее, она
всё равно ведь — рыба
так и ты - поэт, хотя
мало знает кто тебя
жив — скажи спасибо
и пиши, пиши, пиши
хоть в столице, хоть в глуши
хоть на самом днище
плавай рыбой, птицей пой
всё равно судьбы иной
днём с огнём не сыщешь
всё равно судьбы иной
лучшей - не отыщешь

 

***

 

Не останавливайся и не

Думай жать на тормоза

Не то душа в тебе остынет

За полчаса

Журавель в воздухе растает

Синичка хвостиком махнёт

Душа - как комната пустая

Ну вот.

 

 

           ***

          Я был когда-то стариком

                С седою бородой,

                Но с ним я мало был знаком,

                И, впрочем, он – со мной

                Знаком был шапочно. Мы с ним

                Расстались навсегда.

                Поскольку тесно нам двоим

                В одной вселенной. Да.

 

 

Наше всё

«Сам весь зол и шорн, как шорт
с шортовым оскалом
с шорной африканской морд
ставший енералом
сыновья - шерным-шерна.
Носит крест, однако
сплошь - шертовски имена
им даёт, собака
Сына звать он - Януар! -
найн, - хотеть, чтоб Осип!
Двоеженец, плут, варвар
спросит Бог-то, спросит!
А он кричать: «Христина
кто ты есть? Иди на…»
О, язык! Сходить с ума
от язык - сама!
Потому в России нет
ни один поэт!
Для чего живём мы тут?
Смысла - хрен. Капут».

Так говорила прабабка Пушкина
о его прадедке.
А в итоге-то, что вышло?
Януарий – Осип – родил Надежду
Надежда родила Александра
Пушкин, в итоге, народился
Наше всё

 

 

***

Сделай, сделай перепост

Моего стишка

Он про то, что мир не прост

Жизнь порой тяжка

и весь наш короткий век –

Ссылка да этап,

На котором человек

Очень часто – слаб.

Слаб и гадок. Глуп и груб.

Груб и глух, и нем.

А потом он просто труп,

А потом совсем

В прах и тлен. И вот

Разве только в чьих-то снах

До поры мелькнёт.

Ты всё это знаешь сам

для чего ж – ответь –

Ты стремишься к небесам

И не веришь в смерть?

И карабкаешься вверх,

Как дурак Сизиф.

Отчего возможен смех?

Для чего ты жив?

Ухвати тоску за хвост

и секир — башка!

Делай, делай перепост

Моего стишка.

Быстро, делай перепост!

Ну-ка, делай перепост

Моего стишка.

 

«мне мужик поклоны бьёт, отвечает вежливо:
Я не рокер, не поэт, я вообще-то - дух»

 

                                   Зачем

Если я выхожу говорить, или петь –

То не ради же славы, ведь.

Умилений «даю угля».

С удивленьем раскрывши рот,

Произнёс потом: «ничего… могёт…

Напряженно наморщил лоб.

Неприлично в мои лета

Набивать себе цену – в лом.

Мне чего? – мне б со смертью сразиться – раз;

В бытие убедиться – два.

Захотел залечь под сосны,

Захотел камней и моря.

Вместо этого попал

Где не видно и не слышно

Ничего и никогда.

 

 

                                        ***

                                        Своих узнаёшь по цитатам,
                                     По фразочкам, брошенным вскользь,
                                      Услышанным где-то, когда-то,
                                      В той жизни, когда на авось
                                      Легки на подъём и упрямы
                                      Мы лезли на приступ весны.
                                      Цитаты, цитаты, - как шрамы
                                      Всеобщей весёлой войны.

 

Я ехал на родину. Ехал

И прыгало сердце в груди.

Я слышал, как прошлого эхо

В башке непутёвой гудит.

Вагонного тормоза скрежет.

Качнулся и замер состав.

А вот и вокзал, и всё те же

Родные, в натуре, места...

…Скажи-ка мне, дядя, а что же,

А что стало с нашим полком?

И плакать пора мне по ком?

Туда нам нырнуть не дано,

То знают лишь рыбы и раки,

Исследуя омута дно.

- Да ладно?! А прочие все-то?

- Кто как, – дядя молвил, – кто как…

А эти - свернули в кабак,

Кто в люди пошёл поневоле,

Весёлые песни полка?

Ужель позабыли их, даже,

Бойцы, отлежавши бока

Пока пировали и пили

Во славу грядущих побед?

- Да, песни мы те позабыли,

А новых-то песен и нет.

А где же, скажи, маркитантки?

- Хе-хе! Эк, ты вспомнил о чём!

Забудь! С этим глухо, как в танке,

Не выманить и калачом

Из теплых их нычек и норок,

И не оторвать от мужей.

Не ново тут и помирать.

Развёл, понимаешь, волынку

И сопли… Противно смотреть.

Якобы, ради идеи-мечты,

Тех молодых непутёвых ребят

Почему-то часто снятся

то Наташка, то Андрей:

И Андрюха-то - не помер,

И Н.К. - не умерла!

До чего же вы, ребята,

Удивительный народ! -

Все считают, что вас нету,

Ну, а вы - наоборот!

Вот Андрей у "Аромата"

Восседает, как когда-то,

Что-то там вещая мне...

Быть не может, что во сне!

Не помят и не потаскан,

Он опять - ура - в завязке!

Вместо водки - кофе-чай.

Так-то, дьявол, наших - знай!

Отправляемся и вот

Слышим вдруг: "Привет, красавцы!" -

Концедалова идёт

Ты иди-ка, брат, домой,

Ты и так - едва живой.

Кира спросит три рубля,

Говорит, что купит хлеба.

Как же, хлеба! Вот уж небыль,

Вот не надо тут ля-ля....

Три рубля, конечно, - на...

И больной Кирюха снова

Побежит на Киселёва,

Чашу пить свою до дна....

И Мурат, и Стас Степанов,

Дюша Сущенко… все вдруг,

Враз выходят из тумана...

Ба! - и Ричи тоже здесь!

А кричали: "Вышел весь"…

Но не будет Возвращений.

Скоро стукнет ровно год,

Как Натаха не живёт.

Больше как полгода - сгинул

Развязавший вдруг Мизинов,

Не доживший до полста.

Нету их. Пусты места.

(2011)

 

***

Пишешь чего-то такое, такое
Даром не нужное тут никому,
Но почему то тебе дорогое.
Что же ты хочешь, никак не пойму?
Что же ты пишешь, зачем, почему же
Ты выдаешь за улыбку оскал,
Пряча за шутку нагрянувший ужас?
Ищешь – находишь не то, что искал.
Рык ли звериный, клёкот ли птичий,
Гомон воды или грома раскат, -
Всё в твоей речи без знаков различий,
Всё вперемешку, не так, невпопад.
Что твои ниши, круги и карассы, -
Время хватаешь. Сжимаешь в горсти
Слово не то, и опять – мимо кассы.
Руки пусты. Снова нить упустил.
Ты говоришь, – но не много ли чести,
Чтоб кто-то слушал невнятный поток.
Морда не треснет? – Надеюсь, не треснет.
Строчка за строчкой. Увяз коготок
В поисках некого скрытого смысла.
Что же, занятье не хуже других.
И сновидение тучей зависло
Над полуспящим, рождающим стих.

 

 

***

Не то чтоб ты какой-то лох был невезучий
Но бац! – ворвётся в жизнь Несчастный Случай
Допустим, свалится кирпич, сосулька, ветка
Тебе на голову и всё – готово, детка.

Или дурацкий террорист - взрывает бомбу
Ему-то что? - ему вообще - что в лоб, что по лбу
Твоя судьба и то, что ты был тише мыши –
На пять минут взять сигарет из дома вышел

И вот - судьбы переворот, а то и финиш
Не предусмотришь ничего и не прикинешь.
Куда там! – не успел моргнуть и глазом
А ты уже перенесён куда-то сразу,

Где быть не думал, не гадал, не ведал сроду
Но словно кур в ощип попал, как камень - в воду.
О чём бишь я? Да ни о чём. Живи покуда
Смерть где-то рядом, за плечом. А жизнь-то – Чудо.

                                       ***

                       Нет, правда,

Вспомнить – есть, о чем:

Манила жизнь и калачом,

И била гаечным ключом

По непутёвой голове,

Как будто бы их две.

И защищала, и пасла,

Когда я сам себя послал

На все три буквы - кой-куда

В лихие, блин, года.

Разбавлен и нечист,

Бежал от жизни наутёк

И по утрам – как лист
Дрожал и думал, что помру,

А вот не помер же!

Играть в подобную игру

Немыслимо душе.

И вдруг какая-то рука

Меня, за шкирку – раз!

Не знаю я, зачем и как,

И Кто меня там спас
(То есть, я знаю, только вот

Не всё ж дразнить гусей,

Что всё поймут наоборот

И засмеют, ей-ей;

Не то, чтоб я боялся их

Или стеснялся слов,

Но не хочу, чтоб этот стих

Попался к ним в улов).

И вот, ругаясь и ворча

Или, напротив, хохоча,

По жизни дальше я иду

И дую во дуду.

Иду, куда глядят глаза,

Перестань мотаться туда-сюда.