Дальнейшие приключения с переодеванием

 

– Эй, ты как насчет кофе или еще чего‑нибудь?

Голос Макса вторгся в мысли Розали, вернув ее с горы в Швейцарии на ирландскую землю и пронеся обратно сквозь годы. Короткая горькая речь Юргена время от времени всплывала у нее в голове, затмевая воспоминания о прекрасной ночи. Что он хотел сказать о компромиссах? Почему выглядел таким грустным? Таким злым? Ведь предположение Макса не может быть правдой? „Клаустросфера“ финансирует своих врагов? Безумная идея. Но ведь то, что человечество радостно уничтожает собственную планету, это тоже безумие, и вообще все на свете безумны. Но такое! Это невозможно.

– Макс, я лично руководила отрядами, уничтожившими четыре завода по изготовлению компонентов для „Клаустросферы“. Мы постоянно нападаем на них. Они никак не могут нас финансировать.

– Я знаю только то, что рассказал тебе. Возможно, это чушь собачья, но Натана ведь убили после встречи с Толстоу, в доме, снятом Толстоу, и это была профессиональная и чистая работа, без ограбления. Я не могу придумать ни одного мотива, кроме того, который тебе предложил.

– Возможно, у него были другие враги?

– Да брось ты, он провел в Лос‑Анджелесе всего две недели, сидя в гостиничном номере. Кто за это убивает? К тому же только Толстоу, жена Натана в Англии и я знали, где он.

– Это безумие.

– Ну, может, и так. Я не знаю. Почему бы нам не спросить твоего друга Юргена?

Именно в этот момент на поясе Розали запищал пейджер. Она подошла к окну и выглянула наружу:

– Гарда… О господи.

Под окнами, на единственной улице деревни, схватили телохранителя Розали. Местные копы проявляли в тот период особую бдительность, разыскивая республиканцев с севера, которые, по слухам, залегли на дно в этой местности. У ошивавшегося неподалеку от гостиницы товарища Розали констебль в рамках общей проверки взял анализ ДНК и тут же опознал его как члена возглавляемого Розали отряда группы „Мать Земля“. Гарда мгновенно забыла о скучных старых республиканцах. Розали была в розыске, к тому же она опозорила и выставила на посмешище стражей порядка. Если она здесь, это будет знатный улов. Поэтому они принялись стучать во все двери по обеим сторонам улицы, а над домами застрекотал вертолет.

– Они обыскивают дома, – сказала Розали, заняв выгодную точку наблюдения у окна. – Господи, ну зачем ты вернулся? Теперь они меня точно сцапают.

Макс был в восторге. Настал момент искупить свою вину.

– Слушай, – сказал он. – В прошлый раз у меня не очень хорошо получилось, но…

– Только не говори, что снова хочешь притвориться мною. Эта история уже известна полиции всего мира – вряд ли они второй раз попадутся на ту же удочку.

– Вариации на тему. Ты мне веришь? Спроси живущего в тебе ребенка.

У Розали не было выбора; все пути отступления были отрезаны. Она считала, что через десять минут уже будет арестована.

– Ну и что ты задумал?

– На туалетном столике лежат усы и грим – принеси их сюда.

Розали решила, что лучше сдаться добровольно.

– Не принесу. Если меня арестуют, я уйду с достоинством.

– Розали! У нас всего несколько минут, – сказал Макс и, выпрыгнув из постели, схватил свой актерский чемоданчик. Розали собиралась продолжить спор, но говорить стало трудно, потому что Макс как раз приклеивал ей на верхнюю губу фальшивые усы.

– В этот раз тебе придется побыть мужчиной, – сказал он.

– Макс, ты с ума сошел! А как же моя грудь?

– По голливудским стандартам у тебя ее нет… Ты сказала, что будешь мне доверять, ну вот и доверяй! Чего тебе терять?

Он собрал волосы Розали в тугой хвост.

– А теперь, боюсь, тебе придется раздеться догола. Ну же, давай, у нас нет времени!

– Макс, я ведь не мужчина!

– Я знаю! Раздевайся скорее!

Сама не зная почему, Розали подчинилась, Макс велел ей лечь в постель, положив голову на подушку. Он небрежно задрапировал простыню вокруг ее груди, но оставил все остальное тело открытым.

– Ладно, поехали, ноги вместе… небрежно, ну же, ты пьяна, ты вырубилась, ты спишь. – Макс слегка приподнял ей одно колено. Затем, прислушиваясь к шуму на улице, Макс свернул кусок телесного грима в маленькую сосиску.

– Поверить не могу!.. – ахнула Розали, глядя вниз.

– Лежи смирно! – рявкнул Макс. – Ты должна войти в роль! Ты должна думать об этом! Ты должна играть! Многие люди думают, что играть легко, но это не так, это чертовски сложная работа. Итак, запомни, ты не женщина‑боец с миссией спасти планету, а пьяный калифорниец на отдыхе со своим любовником, поняла? Это сложно, это тонко, это игра!

– Ну и что же мне делать?

– Закрой глаза и попробуй немного похрапеть.

С этими словами Макс аккуратно погрузил один конец сосиски в горку лобковых волос Розали и изящно прикрыл ее простыней поперек бедра. Ноги Розали дернулись от его прикосновения.

– Держи ноги вместе, ради всего святого, – предупредил Макс. – Яйца я с такой скоростью не вылеплю, я тебе не Микель‑мать‑его‑анджело.

Розали лежала неподвижно. Макс слышал, как хозяйка разговаривает внизу с Гардой. Он знал, что у него осталось всего несколько секунд. Розали уже обзавелась легчайшей пушистой полоской, которая змейкой взбегала от лобковых волос к пупку. Макс взял немного пепла из пепельницы и присыпал волосы. Он подумал было изобразить щетину на подбородке, но решил, что в спешке все смажет. На тумбочке стояла полупустая бутылка „Пэдди“, он положил ее на постель, вложив горлышко в руку Розали. Затем снова проверил, достаточно ли взбита простыня, чтобы скрыть небольшую возвышенность грудей, затем собрал простыню на бедрах, пытаясь скрыть женственные изгибы. С тонкой талией девушки он ничего не мог поделать. Должно сойти, самое главное в игре – блеф, а это уже его задача. Он стянул жокейские трусы, в которых спал, к своему стыду, и, как только Гарда начала барабанить в дверь, совершенно голый улегся на постель, положив голову на живот Розали.

– Откройте дверь! – потребовал резкий голос снаружи.

– У? – простонал Макс из глубокого сна.

– Откройте дверь или я ее вышибу! – закричал голос.

– Что?… Какого черта?… – Макс знал, как играть похмельного, потому что сам бывал таким чуть не каждое утро. Дверь распахнулась от удара, и в комнату ворвались два офицера в форме. Макс дал им долю секунды, чтобы оценить всю картину, а затем вскочил в чем мать родила, отвлекая их внимание на себя.

– Господи! Нет! Караул!! – очень убедительно завопил он, хотя его интонации вряд ли пришлись бы по душе членам гомосексуального сообщества, возражающим против подобных стереотипов.

– Натан, проснись! Это арест! Только не говорите, что голубая любовь в этой стране незаконна! Это неправда! Я знаю, что это не так! Я узнавал в бюро путешествий. Как вы осмеливаетесь врываться сюда, вы… вы, чертовы пещерные люди! Проснись, Натан!.. О господи! – Макс сделал вид, что только сейчас заметил наготу Розали. Дав офицерам Гарды проследить за его взглядом и увидеть на кровати бледную, нежную, женоподобную, но, несомненно, мужскую фигуру с пенисом, Макс схватил пальто и швырнул его на Розали, после чего внезапно устыдился сам и прикрылся полотенцем.

– Нам сказали, что здесь женщина, – пробормотал констебль, не зная, что и думать.

– Женщина! Не будьте таким противным! – заверещал Макс.

– Хозяйка сказала, что здесь женщина. – Полицейский явно терял почву под ногами.

– Милый, я боюсь, что в крошечном мире миссис Уборщицы, когда два человека трахаются, как кролики, так что в гостиной тарелки гремят, то они, по определению, мужчина и женщина. Ей и в голову не придет другая комбинация. Проснись же, Натан! – заорал Макс спящей Розали, подходя к туалетному столику и схватив два паспорта: свой собственный и принадлежавший некогда настоящему Натану. – Вот, посмотрите. Это наши документы. Я американец, он британец, и мы оба мужчины, слава богу. Это точно, мне ли не знать!.. Проснись, Натан!! – Офицер нервно просмотрел оба паспорта. Макс, опасаясь, что офицеру захочется сверить фотографии, решил частично скрыть лицо Розали, наклонившись над ней и тряся ее за плечо, и тщательно следил за тем, чтобы не потревожить усы или взбитую простыню на ее груди. Розали, которая начала верить, что, возможно, у Макса все получится, застонала и пустила слюну, исказив свое лицо до неузнаваемости.

– Господи, этот шотландский „Пэдди“ просто смертелен! – заверещал Макс.

Макс верно все рассчитал. Констебля слегка передернуло. Он не был особым поклонником любви, имя которой он не осмеливался произносить и в лучшие времена, но если этот гомосексуалист еще и полный идиот, который думает, что „Пэдди“ делают в Шотландии, то лучше на него вообще времени не тратить.

– Что ж, сэр, повторю, мне сообщили, будто у вас здесь женщина, но поскольку это парень, я полагаю… это ведь нормально, правда?

Глаза Макса наполнились слезами, а голос дрогнул от волнения.

– Офицер, это самая замечательная вещь, которую я когда‑либо слышал из уст полицейского.

– Да… что ж… в таком случае извините за беспокойство. – Полицейский немного смутился. – Надеюсь, ваш… друг…

– Любовник.

– Да, что ж, надеюсь, он придет в себя… Удачи вам, сэр… и вам, сэр. – И с легким кивком в сторону развалившейся на кровати Розали констебль и его сопровождающий ушли.

Услышав, как захлопнулась дверь, Розали открыла глаза, сияющие удивлением и волнением. За всю свою жизнь вне закона, сидя с товарищами у костра, болтаясь в вертолете или в надувной лодке, она наслушалась немало рассказов о ловких побегах, но ни один из них не мог сравниться с этим дерзким талантливым представлением, участницей которого она только что стала.

Макс стоял у окна.

– Они вытянули пустышку… Наверное, теперь успокоятся. Не выходи пока из образа, вдруг они решат привести товарищей посмеяться над голубыми чуваками. – Он некоторое время наблюдал за копами на улице, а Розали смотрела на него.

– Подъехал фургон… Господи, они уезжают! – Макс в полном восторге повернулся к Розали. – У нас получилось!

– У тебя получилось, Макс. – Розали была справедливой девушкой и отдавала должное истинному таланту. – Поверить не могу, но ты это сделал. Концепция! Исполнение! Ты спас меня, и ты был совершенно и абсолютно неотразим.

Да, он был неотразим. Макс едва ли мог возразить, это был действительно гениальный, блестящий блеф, а что, в конце концов, есть великая игра, как не блеф?

Глаза Розали, до этого прикованные к лицу Макса, скользнули вниз. Она не могла не заметить, что Макс отреагировал на собственный триумф привычным образом. Он проследил за ее взглядом. Член у него под полотенцем стоял так, что на него можно было вешать флаг.

– Господи, – сказал Макс, искренне смутившись. – Вообще‑то в обычной жизни я не такой тщеславный, правда… Дело в том, что, когда я даю действительно классное представление, я…

– Эй, Макс, – сказала Розали с нежным, очень нежным ирландским акцентом, способным превратить пустыню в зеленое пастбище, – не извиняйся. Ты был великолепен, и если кто‑нибудь и заслуживает победного стояка, так это ты.

Момент настал, и оба поняли это. Страх перед возможным арестом, а затем всплеск адреналина от победы. Вызванная необходимостью близость уже установилась между ними. Все правильно. Они уже даже раздеты, и Максу не придется снимать носки.

– У меня в сумочке ламинирующий аэрозоль. Достань, пожалуйста, – сказала Розали, и когда нежная музыка ее голоса достигла открытого окна, все молоко в деревне превратилось в отменное масло. Макс нашел флакон.

– Я им автомат в сырую погоду запечатываю, – добавила Розали.

– Женщина никогда не должна извиняться за то, что носит это с собой, – сказал Макс.

– Да, это правильно, но случайный секс не в моем стиле.

– И не в моем тоже, – сказал Макс, распыляя аэрозоль. Он будто и сам в это верил, все, что было, осталось в прошлом. Он решил, что стоит как‑нибудь рассказать Розали о своей прошлой жизни, но не сейчас.

Они легли в постель и обнялись.

– Ты не возражаешь, если я уберу твои усы? – спросил Макс.

Розали сняла компрометирующую маскировку, и они снова обнялись. Руки Макса скользнули по обнаженному телу Розали.

– Ты не против, если я твой член тоже уберу? – снова спросил он, наткнувшись на маленькую сосиску из грима, сослужившую им такую добрую службу.

– Конечно, только не испорти, – сказала Розали. – Я хочу оставить его на память. Ни один член никогда не служил мне лучше.

Макс знал, что не может с этим сравниться, но был полон решимости постараться изо всех сил, и они с Розали занялись делом.

Все было не как в кино, придавленные руки и волосы во рту никуда не делись, но это вдруг перестало иметь значение. На земле мало что сравнится с моментом, когда ложишься в постель с человеком, о котором мечтал. С желанным человеком. Макс сотни раз представлял себе, как целует маленькое, нежное, но твердое тело Розали. И Розали, хотя и занятая множеством дел и не так тосковавшая, тоже думала о нем. Сами того не подозревая, они влюбились друг в друга, а теперь, упав друг другу в объятия, осознали, что это так.

 

Глава 20