А как вообще выбирать профессию?

Никак. Зачем ее выбирать? Если у человека широкие взгляды, если он видел в жизни разное, имеет возможность попробовать многое и не боится этого контакта, профессия обязательно найдется. Выбор профессии, на мой взгляд, весьма преувеличенная проблема. Единственное, чем надо заниматься, – созданием рамок для возникновения и поддержания интереса. Сегодня вообще мировой тенденцией становится фриланс, когда человек может сам определять расписание и содержание своей жизни. Однако пока это доступно не везде и не для всех. Что ж, будем надеяться. И работать.

 

 

Отступление № 8 (серьезное)

Вторая натура

Помните, как когда-то ваши кулаки сжались в первый раз? Не знаю, что явилось причиной. Предположим, на вас накричал отец. Неважно – справедливо или нет. Но кулаки сжались, а может быть, я ошибаюсь – и вспотели ладони или подкосились ноги. Вы сгорбились и постарались стать очень-очень маленьким, чтобы вас никто не увидел и не нашел. Было страшно и больно. Помните?

А потом это случалось вновь и вновь. С учительницей, соседкой, хулиганом. Раз за разом рождалась и закреплялась одна и та же реакция. Пока она не стала совершенно автоматической. Пока она не начала возникать сама без всякой связи с происходящим – как рефлекторная защита, как часть нашей натуры. И вот нам уже кажется, что эта реакция и есть мы, неотъемлемая часть нашей самости. И считаем, что сжатые кулаки или потеющие ладони – вовсе не приобретенная, а врожденная черта, что такими нас и сделала природа… Вот так и рождается привычка. Та самая, работающая без нашего контроля, без включения сознания. Сама по себе. А привычка, как нас учил Аристотель, и есть вторая натура…

И вот, представьте, мы повзрослели. У нас свои дети. А на похожую ситуацию мы реагируем точно так же, как в детстве, – стараемся стать маленькими, а кулаки сами собой всё так же сжимаются. На любую ситуацию, которая хоть ничтожно похожа (а на деле может быть совершенно иной), тело реагирует уже без нас – само по себе, на всякий случай. И с каждым разом закрепляет знакомый рефлекс. Еще только возникает намек на малейшее противостояние, как пожалуйста – тело уже отозвалось. Думаете, нашему сознанию это известно? Увы, нет. В лучшем случае мы внезапно обнаруживаем себя сгорбленными и сжатыми. А обычно и этого не замечаем, считая, что причина не в нас, а во внешних обстоятельствах. Тело ведь уже не предупреждает нас заранее ни о чем. А лишь, считывая информацию, выдает реакцию.

Происходит это примерно так: вот сейчас-сейчас Вася расстроится… Раз – и готово. Тело готово. И подсказка, кстати, тоже готова. Та самая – от папы, учительницы, соседки и хулигана. Это ведь повторялось в жизни Васи столько раз, что не может считаться неправильным. А причина и следствие между тем давным-давно поменялись местами. Причина стала следствием, а следствие – причиной. И Вася, уже не думая, как, впрочем, он не думал и раньше, привычно сжимает кулаки, горбится и кричит. Да-да, теперь он еще и кричит, потому что стал взрослым и может себе это позволить. Потому что так долго молчал раньше, будучи не в силах осознать собственный страх и боль. Кричит, только чтобы отогнать от себя этот неосознаваемый кошмар из далекого прошлого, превратившийся в его жуткое настоящее. Отогнать хотя бы на короткое время. И если не обратить на тело внимания, оно продолжит подбрасывать нам свои реакции, которые будут трактоваться нами как следствие, а вовсе не как причина.

Нет другого объяснения тому, что мы по-настоящему злимся (телесно!), даже минимально не соглашаясь с самыми любимыми людьми. Корчим страшные гримасы, словно стараясь отпугнуть врага, напрягаем руки, как будто готовимся к удару, сучим ногами, словно немедленно ринемся вперед или, наоборот, убежим с места битвы. Никак не объяснить, почему мы раз за разом устраиваем скандал на пустом месте, а потом долго и мучительно пытаемся анализировать происшедшее, так, впрочем, и не находя удовлетворительных ответов. И почему с годами наши собственные реакции начинают нам все больше напоминать подзабытые ужимки давних знакомых и родных. Мы ищем рациональное и придумываем все новые причины собственного поведения: не нужно было меня раздражать, я всегда так реагирую на несогласие, ему (ей) не следовало бы просить новую игрушку… Нет конца этим ситуациям, а тело все реагирует и реагирует. И делает это, заметим, совершенно рационально. Правда, почти без нашего участия.

Однако есть и отличие от той детской ситуации. И заключается оно в том, что теперь мы сами оказались на месте взрослого. И ответственность представляется огромной, почти непосильной. Ответственность перед тем маленьким мальчиком, безмолвно стоящим перед кричащим папой. И нашу реакцию эта ответственность удесятеряет. Вот и кричит человек от этого тяжелейшего груза. Вот и пересыхает в горле (подкашиваются ноги, стучит в висках, немеют руки) все больше и больше.

Знаю, знаю, что говорю о вещах далеко не очевидных. Что нас постоянно учили искать причину и лишь потом рассматривать реакцию (как ее следствие). Вот так мы и перепутали окончательно причину и следствие. Так и возникла ситуация-перевертыш, когда, накричав на ребенка, вместо того чтобы понять, что произошло со МНОЙ, я вынужден кропотливо выискивать, что именно в ЕГО поведении эту реакцию спровоцировало. А кто ищет – тот, как известно, всегда найдет… А дальше – привычное чувство вины… И все по новой.

Строго говоря, лучшее, что мы могли бы сделать, – это перестать винить себя и начать жить с тем, что происходит с нами здесь и сейчас. Ведь мы выдаем те или иные реакции именно здесь и сейчас, давно уже вне всякой связи с изначальной причиной, породившей привычку. С этой точки зрения не так уж и важно, как именно это с нами произошло впервые. Мы, ей-богу, ни в чем не виноваты, мы живые, и наши реакции – часть нашей человечности. Поэтому вместо погружения в дебри причинно-следственных связей в погоне за химерами и в поисках для себя странных оправданий в духе короля из «Обыкновенного чуда» («Это не я, это во мне бабушка по материнской линии проснулась») стоит работать с тем, что есть. Как это сделать? Не так уж сложно: нужно просто стараться замечать, когда тело так предательски обманывает нас. Осознавать это. А поскольку это тело НАШЕ – нам и карты в руки. Если постараться не впадать в тяжелую галлюцинацию, помогающую объяснить наше нелепое поведение и во что бы то ни стало найти, кто на этот раз несет за него ответственность, можно просто заметить, как ведем себя мы сами, ведем физически: руки, ноги, горло, поясница… Физически. Увидев это, мы получим ключ доступа к собственным реакциям.

Новая привычка начинать с себя может изменить все – от отношений до судьбы.

 

 

Сравнение – мать насилия

 

 

Одним из наиболее ярких и осязаемых проявлений действия наших страхов и привычек выступает сравнение. Еще бы! Ведь в боязни обнаружить собственную неуспешность мы постоянно ищем инструменты, чтобы это опровергнуть. И полем боя снова становится наш ребенок – а кто же еще? Все просто: общество услужливо предлагает нам самый примитивный из всех возможных путей: нужно просто доказать другим и себе, что мое чадо лучше (или хотя бы не хуже) остальных. Неважно, в чем лучше; главное – получить эту соломинку, помогающую нам как-то держаться на плаву…

Как вы понимаете, дело не только в том, что подобное мерило суперсубъективно. Мы снова делаем другого человека ответственным за наши собственные страхи, фантазии, ощущения. И опять подкармливаем собственные галлюцинации: стоит только ему (ей) начать учиться лучше (слушаться, правильно себя вести и т. д.), как у меня все пройдет. Я не буду больше мучиться этими ужасными сомнениями. Все зависит только от него…

Происходит это примерно вот так: «Посмотри, какая красивая девочка! Это потому что она в платьице».

Шаг за шагом мы вгоняем детей в комплекс неполноценности. Последовательно и планомерно. Он будет проявляться в учебе, в дружбе, в любви. Потому что мы такие. Не умеем иначе и учиться не хотим. Незачем, мы-то живем как-то! Как-то…

Позицией человека, который вырос, постоянно подвергаясь сравнению и оценке, никогда не будет «Я живу здесь и сейчас», «Мне хорошо», «Я чувствую это так». Возможно лишь «Я хуже (лучше)», «На меня сейчас не так посмотрели», «Я выгляжу полным идиотом», «Наконец-то мама назвала меня молодцом», «Я должен хотеть есть» и т. п.

Хитрость ловушки заключается в том, что мы запутываемся в собственных манипуляциях. Так, в одной ситуации мы с легкостью говорим: «Посмотри, как Н. хорошо учится», а в другой не позволяем ребенку сказать: «Все за контрольную получили тройки, и Н. тоже». Во втором случае мы немедленно парируем: «Меня другие не интересуют – у меня свой сын!» Как же! Не интересуют! Наоборот, только это нас сейчас и интересует. И в последнюю очередь – чувства сына. «Я хуже других!», «Я плохой родитель!», «Что будет, если все узнают…», «Я как отец не способен справиться с собственными чувствами». А инструмент сравнения и оценки всегда под рукой. А как же! Сколько лет учили!

Сравнение разъедает душу покруче, чем насилие. Оно в определенном смысле и является матерью насилия. С той разницей, что в ситуации принуждения давят на меня, а когда нас постоянно учат сравнивать, мы начинаем давить на себя сами. Всегда. Причем в отличие от рефлексии, когда человек пытается разобраться в собственных желаниях и мотивациях, здесь мы только и делаем, что страдаем. И нет из этого никакого выхода: мука никуда не ведет. Ведь даже если я научусь летать, чтобы утереть нос другу, мое удовольствие будет коротким, сомнительным и агрессивным. Поскольку это не я научился летать – это мой друг меня научил.

Мы часто наблюдаем один из результатов такого подхода. «У меня новая машинка», – радостно сообщает мальчик. «А у меня еще лучше!», «Мне купят две!», «Плохая у тебя машинка» – варианты ответа его товарища. При этом, безусловно, нормальной реакцией свободного человека являются: «Классная машинка!», «Рад за тебя!», «Дай поиграть!», «Здорово!». Неужели мы не хотим вести себя так? Или собственный комплекс неполноценности уже не дает нам даже хотеть?

 

Приучать человека быть лучше всех – значит навсегда помещать его в тяжелейшую ситуацию.

 

Строго говоря, с этого момента он начинает существовать только при условии, что существуют другие. Нет больше его радостей, страданий, успехов. Есть лишь сравнения, одни сплошные сравнения. «Вот мальчик же не плачет!» А я вот плачу! Представляете? Плачу! Потому что мне больно! Мне нужны помощь и сострадание, а не сравнение! «Вот какая девочка красивая в юбке». А мне, правда, нравятся брюки. Хотите говорить по сути? Говорите! Давайте спорить! И девочка тут совершенно ни при чем.

Знаю-знаю примеры, которые мне приведут: Моцарт и ему подобные. Мол, если бы их не заставляли быть лучше других, ничего бы из них и не вышло… Неправда! Во-первых, мы не знаем, что вышло бы, а что нет. А во-вторых, более несчастных людей, чем иные «лучше других», я не знаю.

Неумение принять себя, свои мысли и чувства убивает на наших глазах целое поколение. Из какого сумасшедшего комплекса сравнения появляется утверждение: «Все америкосы – дерьмо»? Из какого самоуничижения вырастает формула «Мы всех порвем»? Не «Я смогу, потому что мне это важно», а «порву кого-то», потому что это единственный шанс БЫТЬ для меня. А вот из какого: сравнение неминуемо приводит человека к унижению других, к ненависти, к окончательной потере самого себя, если нет никого, с кем можно сравниться. Сравниться, естественно, в свою пользу. И любой ценой.

«В работе мы как в проруби, в постели мы как на войне». Чудесный результат.

Необходимость постоянно доказывать – папе, учителям, друзьям – разрушает наших детей. Человек окончательно теряет право на самость. На независимую самость.

«А я могу всех победить, а она не может», – говорит мне маленький мальчик, указывая на сестренку и ища моего одобрения. Думаете, это природа его такая? Будете успокаивать себя тем, что не вы его этому научили? Еще как вы! И все мы.

 

Сегодня критерием успеха становится гармония, умение верно выбирать то, что человеку по душе, способность соответствовать самому себе.

 

Воплощать собственные стремления не проще, чем побеждать мифического врага (предварительно его выдумав, конечно). Зачастую услышать себя и достичь своей цели намного сложнее, чем просто с кем-то соревноваться. Этот серьезный труд требует в первую очередь внутренней свободы, которая появляется только при условии существования права человека на себя. Без условий и контрибуций. Без соседского мальчика и папы-медалиста. Просто так. Потому что это право есть от природы. Не отнимайте его, пожалуйста.

 

ПРОДОЛЖАЕМ РАЗГОВОР

Человек – это социальное существо, и маленький ребенок прежде всего стремится выжить в окружающей среде, стараясь вписаться в нее и принимая ее проявления как норму, чтобы стать «полноценным членом общества». Как при таких условиях можно оставаться собой и не сопоставлять себя постоянно с другими?

Да, действительно никто из нас не был бы тем, кем он является, без того влияния, которое на него оказал окружающий мир. Тем не менее нужна некая точка отсчета, чтобы понимать, на каких принципах мы должны строить свое мировоззрение. И я вслед за экзистенциалистами считаю, что единственной такой точкой является личность. Я бы сказал, что человек – это совокупность разных систем координат, ни к одной из которых он не сводится.

В каждом из нас заложено огромное количество штампов и стереотипов, однако они уже наши, и осознавать себя возможно, только исходя из собственной личности, а не из источников этих шаблонов, к тому же постоянно друг другу противоречащих.

Вы описываете ситуацию, в которой человек, услышав фразу: «У меня новая машинка», сразу же начинает защищаться, сравнивая положение собеседника со своим. Что делать, когда ты заметил такую установку у своего ребенка и не хочешь, чтобы разговор с ним превратился исключительно в воспитание?

Есть такой замечательный инструмент – вопрос. Например, вопрос: «Что ты хотел сказать?» или «Важно ли это?» Разговор тут же переходит в другое русло. И оказывается, что ребенку, как и взрослому, на эту тему очень интересно разговаривать. Задать вопрос означает сделать так, чтобы человек осознал, что происходит, увидел тот механизм, который заставляет его действовать определенным образом. В большинстве случаев ребенок не только задумается о своем мировоззрении, но и будет готов поговорить с вами на эту тему. И чем человек младше, тем проще.

Ну и разумеется, ни в коем случае нельзя ругать ребенка.

Как, общаясь с ребенком на эту тему, не превратить его существование в социуме в непрерывное противостояние, ведь в обычной школе и в семье, практикующей равенство и свободную педагогику, ориентиры, ценности и способы коммуникации, как правило, прямо противоположны?

Различие этих установок состоит прежде всего в следующем. В семье, практикующей свободную педагогику, в отличие от большинства публичных пространств, считается, что чем больше у человека самых разных каналов информации, субъектов и объектов взаимодействия, тем лучше. Другими словами, худшее, что я могу сделать как родитель и как друг, это сказать, что каждый, кто думает не так, как я, – враг или дурак. Да, есть люди с иным мышлением и иными взглядами на действительность. Есть люди, которые считают, что мир черно-белый. Но есть и другие, и это, разумеется, невозможно показать с помощью прямого противопоставления.

Но я могу успокоить читателей: до определенного момента (просто в силу психофизиологических особенностей взросления личности) то, что происходит дома, играет для ребенка намного более важную роль, чем то, что происходит во всем остальном окружающем пространстве.

Осмысление того, что ты имеешь дело с системой, приходит к подростковому возрасту. Но к этому времени человек, если он не был задавлен штампами, уже настолько осознан, что вполне может разобраться в том, какие вещи он принимает, а какие нет, и умеет делать самостоятельный выбор. А если добавить к этому еще и обычное подростковое противостояние, весьма велик шанс, что подросток не примет общественно диктуемое по собственной воле.

А вот если родители решат «беречь» ребенка, поддерживая все те взгляды, которые ему навязывают в школе, чтобы у него не случилось когнитивного диссонанса, в таком случае у человека наверняка будет травма. Представляете? Мир только одного цвета. Кошмар!

К тому же мы нередко сгущаем краски. Дети не смотрят телевизор с утра до вечера, не стоят часами в очередях, и педагоги в школе бывают очень разные.

Разве что учитель начальных классов, как правило, становится первым авторитетом помимо родителей; и если с ним не повезло, есть вероятность возникновения проблем. Ну что ж, в данном случае ребенку придется довольно рано понять, что и любимые люди могут видеть мир совершенно по-разному.

Ребенок, приходя из школы, рассказывает, что сделал задание первым, написал контрольную лучше всех. Как реагировать на подобные сообщения?

Мне кажется, для начала важно понять, что именно он хочет сказать. Ведь «сделал задание первым» может означать многое: от «задание было для меня очень легким» и до «мама, заметь меня, наконец». Хорошо бы спросить человека, почему это имеет для него такое значение. Ведь это весьма интересная тема – как каждый из нас определяет успех, что и почему предпочитает рассказывать близким и зачем это делает. Вот и обменяйтесь своими «мерилами успеха». Ведите обычный разговор, как и на любую другую тему.