Глава вторая. БИБЛИОТЕКА (I)

Стивен Кинг

Полицейский из библиотеки

 

Посвящается работникам и попечителям

публичной библиотеки Пасадены

 

 

О романе "Полицейский из библиотеки"

 

Утром того дня, когда началась эта история, я завтракал с сыном Оуэном. Моя жена уже поела и ушла наверх принять душ и переодеться. Для меня уследи свершиться два жизненно важных утренних события: яичница подана и газета принесена. Диктор Уиллард Скотт, передачи которого мы регулярно слушали пять раз в неделю, рассказывал о некой леди из Небраски, только что подключившейся к нам, и, по-моему, Оуэн и я едва ли замечали друг друга. Другими словами, типичное будничное утро, в гостях у Кинга.

Оуэн оторвался от спортивной страницы газеты, чтобы спросить меня, буду ли я проходить мимо торгового центра сегодня; там продавалась книга, которая была ему нужна и которую он хотел, чтобы я купил. Не помню, что это была за книга, вероятно, "Джонни Тримеин" или "Апрельское утро", роман Говарда Фаста об американской революции. Но это была одна из тех книг, которые никогда не удается заполучить в книжной лавке: или ее уже не печатают, или вот-вот напечатают, или еще какая-нибудь чертовщина.

Я посоветовал Оуэну обратиться в ближайшую, очень хорошую библиотеку, будучи уверен, что у них эта книга есть. Он пробурчал что-то в ответ. Я понял два слова, но эти два слова больше, чем что-либо, возбудили у меня интерес. Этими словами были "полицейский из библиотеки".

Я отложил газету, убрал звук, нажав на кнопку дистанционного управления, и Уиллард был прерван в самом разгаре своего рассказа о конкурсе красоток в штате Джорджия, затем попросил Оуэна повторить то. что он сказал.

Он не торопился сделать это, но я настоял. В конце концов. Оуэн сказал, что не любит пользоваться библиотекой, потому что испытывает беспокойство при мысли о полицейских, работающих там. Он знал, что никакой полиции там нет, но поспешил добавить, что рассказы о полицейских прочно осели в его сознании. Он слышал о них от тети Стефании, когда ему было 7 или 8 лет и когда его можно было дурачить, и с тех пор он думает об этом.

Я, конечно, был в восторге, потому что мальчишкой я и сам боялся библиотечной полиции, безликих исполнителей, которые придут к тебе в дом, если ты не возвратишь просроченную книгу. Нехорошо не возвращать, но что, если ты не сможешь найти эту книгу, когда эти странные стражи порядка явятся? Что тогда? Что они тебе сделают? Что могут они взять вместо недостающих книг? Не один год думал я об этой полиции (хотя и не с самого детства; четко помню, как я обсуждал с Питером Штаубамом и его сыном Беном 6 или 8 лет тому назад), но теперь все эти вопросы, страшные и таинственные, всплыли опять.

Я заметил, что размышляя о библиотечной полиции следующие 3 или 4 дня, у меня возник сюжет рассказа, события которого последуют ниже. Вот как рассказы обычно рождаются у меня, но период размышлений длится намного дольше, чем в этом случае. Когда я начинал, рассказ назывался "Полиция из библиотеки", но у меня не было четкого представления о том, что из него получится. Я думал, что это, вероятно, будет смешная история, что-то вроде мгновенных кошмарных историй, которые сочинял опытный Макс Шульман. В конце концов, ведь идея конечно, смешна. Я имею в виду идею о полиции из библиотеки. Как нелепо!

Но я понимал уже тогда, что детские страхи страшно навязчивы. Сочинительство - это гипнотический акт, и в этом состоянии часто полностью восстанавливаются эмоциональные воспоминания и ужасы, которым давно бы следовало исчезнуть.

Когда я работал над этой книгой, со мной начало происходить вот это самое. Начиная писать, я знал, что ребенком я любил библиотеку, а почему бы нет? Лишь здесь небогатые парнишки, вроде меня, могли получить все книги, которые были им нужны; но продолжая писать, я постиг более глубокую истину: я также боялся библиотеки. Я боялся потеряться среди темных стеллажей, я боялся, что обо мне забудут и меня запрут в темном углу читальной комнаты, я боялся старой библиотекарши с подсиненными волосами в затененных очках, которая могла ущипнуть тебя за руку своими длинными бледными пальцами и зашипеть на тебя тонкогубым ртом: "Шшш", если ты забылся и начал разговаривать слишком громко. Да, я боялся библиотечной полиции.

Много позднее начал рождаться роман "Кристина". После трех десятков страниц юмор стал улетучиваться. После первой полсотни страниц рассказ резко повернул влево, в темные уголки, по которым я так часто путешествовал и о которых я все еще так мало знаю. В конце концов, я отыскал того парня, которого искал, и мне удалось заглянуть в его безжалостные холодные глаза. Я попытался обрисовать его для Вас, Постоянный Читатель, но, возможно, и не совсем удачно.

Руки мои сильно дрожали, когда я это делал, так вот.

 

 

Глава первая. ДУБЛЕР

1

 

Все, как решил Сэм Пиблз позже, произошло по вине проклятого акробата. Если бы акробат не напился в самое неподходящее время, Сэм никогда не напоролся бы на такие неприятности.

"Это не совсем плохо, - думал он. возможно, с горьким оправданием, что жизнь, как узкая перекладина над бесконечной глубокой расщелиной, перекладина, по которой мы идем вслепую. Это плохо, но не совсем. Иногда нас спихивают с перекладины".

Но это было позже. Ведь пьяный акробат был и до полицейского из библиотеки.

2

 

В Джанкшн Сити (в городе Узловом) в последнюю пятницу каждого месяца вечером проходило собрание спикеров местного Ротари Клаб. В последнюю пятницу марта 1990 года члены клуба планировали услышать, к своему удовольствию, Блистательного Джо, акробата из труппы Кэрри и Трембо "Все звезды цирка и странствующий карнавал".

Во вторник в пять минут шестого на столе Сэма Пиблза в его конторе "Недвижимость и страхование" в Джанкшн Сити зазвенел телефон. Сэм поднял трубку. Кроме Сэма никто трубку не снимал: или Сэм отвечал сам, или голос Сэма на автоответчике, потому что он был владельцем и единственным служащим этой компании. Он не был богат. но довольно счастлив. Он любил говорить людям, что eму еще далеко до первого "мерседеса", но у него был новенький "форд" и собственный дом на Келтон авеню. "К тому же, бизнес позволяет мне пить пиво и еще кое-что", - любил он добавить... хотя по правде, пиво он не пробовал со студенческих дней и не был вполне уверен, что такое "кое-что". Он думал, что это, возможно, кукиш с маслом.

"Компания Джанкшн Сити недвижимость и страхование..."

- Сэм, это Крейг. Акробат сломал себе шею.

- Что?

- Ты все слышал, - мрачно воскликнул Крейг Джоунз. - Акробат сломал свою чертову шею!

- О, - сказал Сэм. - Ну и дела. - Он подумал минуту и затем осторожно спросил: "Крейг, он еще жив?"

- Да, но если бы это были мы, могло бы быть иначе. Он в больнице у Кедровой Стремнины, на шею наложили толстый слой гипса. Мне только что звонил Билли Брайт. Он сказал мне, что этот акробат пришел сегодня на утреннее представление вдребезги пьяный, попытался сделать сальто-мортале на канате, но не попал на канат, а приземлился себе на шею. Билли сказал, что хруст был слышен на трибуне, где он сидел. Он сказал, что что-то хрустнуло, как будто наступили на лужу, покрытую тонкой корочкой льда.

- Ой, - воскликнул Сэм и передернулся.

- Ничего удивительного. В общем-то. Ослепительный Джо. Что это за имя для циркового акробата? Я бы сказал, Ослепительный Рэндикс, да. Ослепительный Тортеллини, неплохо. Но Ослепительный Джо? Для меня это прекрасный образчик сдвига по фазе.

- Боже, не так плохо.

- Дерьмо на палочке, вот что это. Завтра на собрании некому будет говорить, дружище.

Сэм пожалел, что он не ушел из конторы ровно в 4. Крейг переговорил бы с Сэмом-автоответчиком, и это дало бы Сэму-человеку время подумать. Он чувствовал, что ему понадобится время для обдумывания. И он также чувствовал, что Крейг Джоунз не даст ему ни минуты.

- Да, - сказал он. - Я полагаю, что это верно. Он надеялся, что дает философский ответ, которым не воспользуешься. "Как досадно!"

- Конечно, - сказал Грейг и затем закинул удочку. - Но я знаю, что ты будешь счастлив заполнить брешь.

- Я? Крейг, ты шутишь. Не то что сальто-мортале, я не сделаю и простой кувырок.

- Я подумал, что ты мог бы говорить о важности самостоятельного бизнеса в жизни маленького города, - безжалостно нажимал КреЙг Джоунз. Если это не подойдет, то говори о бейсболе. Если не о том, то сними штаны и потряси своими причиндалами перед слушателями. Сэм, я не просто возглавляю комитет спикеров. Но с тех пор, как Кении уехал, а Карл перестал приходить, я и есть комитет. Теперь тебе надо мне помочь. Завтра вечером мне нужен выступающий, По крайней мере, во всем клубе лишь 5 человек, кому я могу доверять, и ты один из них.

- Но...

- К тому же, ты единственный, кто не ходил на замены в таких ситуациях, поэтому жребий пал на тебя, дружище.

- Фрэнк Стивенс...

-...заменял парня из союза водителей грузовиков в прошлом году, когда тот был дисквалифицирован за обман и лишен права выступать на людях. Сэм, это твоя очередь в нашей упряжке. Ты можешь подвести меня. Ты у меня в долгу.

- Но я возглавляю страховое дело, - воскликнул Сэм. - Если я не выписываю страховые обязательства, я продаю фермы. В основном банкам. Для многих людей это скука... Для кого не скука, то - отвращение.

- Это ничего не значит, - Крейг начал решительное наступление, растаптывая хилые возражения Сэма, как солдат коваными сапогами. - К концу обеда они будут навеселе. Они не запомнят ни слова из того, что ты сказал уже на следующее утро, но пока мне нужен кто-нибудь для получасового выступления, и ты этот человек.

Сэм продолжал возражать и далее, но Крейг не переставал безжалостно настаивать. Надо. Должен. В долгу.

- Хорошо, - сказал Сэм, наконец. - Хорошо, хорошо. Довольно.

- Друг! - воскликнул Крейг. В голосе его мгновенно послышалась вся гамма звуковых оттенков. - Запомни, выступление не должно быть не более 30 минут, плюс, может быть, десять минут на вопросы. Ты и впрямь можешь потрясти своими причиндалами, если хочешь. Сомневаюсь, что кто-то увидит, но...

- Крейг, - сказал Сэм, - довольно.

- Ну прости! Shеh mah mouf, - Крейг захихикал, вероятно, от облегчения.

- Послушай, почему бы нам не закончить наш спор? - Сэм потянулся за успокоительными таблетками, которые он держал в ящике своего стола. Он вдруг почувствовал, что ему понадобятся несколько таблеток в ближайшие сутки. Похоже на то, что мне придется составлять речь,

- Договорились, - сказал Крейг. - Только помни, обед в 6, речь в 7.30. Как говорят на Гавайской волне, Aloha!

- Aloha, Крейг, - сказал Сэм и повесил трубку. Он уставился на телефон. Он почувствовал, что что-то горячее поднимается у него в груди и подступает к горлу. Рот у него приоткрылся, и он почувствовал отрыжку продукт работы желудка, который пять минут тому назад был довольно спокоен.

Он проглотил первую таблетку, которой суждено было стать одной из многих.

 

3

 

Вместо того, чтобы идти играть в кегельбан в тот вечер, Сэм Пиблз заперся в своем кабинете, положив перед собой желтый блокнот с линованными листами, пачку сигарет "Кент" и упаковку прохладительного из 6 банок. Он отключил телефон, закурил и уставился на желтый блокнот, Спустя пять минут он написал в начале верхнего листа:

БИЗНЕС В МАЛЕНЬКОМ ГОРОДЕ:

ИСТОЧНИК ЖИЗНЕННОЙ СИЛЫ АМЕРИКИ

Он произнес это вслух, и ему понравилось, как это звучит. Ну.... может, не то что понравилось, но с этим можно жить. Он произнес это громче, и ему это понравилось больше. Чуточку больше. На самом деле малый бизнес не так уж хорош; приходилось даже сосать лапу, но не кричать же: "Коммунизм: угроза или опасность". И Крейг прав, большинство из слушающих наутро с похмелья не смогут вспомнить, что они слышали накануне. Заметно воодушевившись, Сэм начал писать. "Когда я в 1984 году переезжал в Джанкшн Сити из более или менее процветающей метрополии Эймиз..."

 

4

 

"... и вот почему я знаю теперь, как я знал это в то ясное сентябрьское утро 1984 года, что малый бизнес - это не просто источник жизненной силы Америки, но и яркий и искрящийся источник жизненной силы всего западного мира."

Сэм остановился, загасил сигарету в пепельнице на своем столе в конторе и с надеждой посмотрел на Нейоми Хиггинз.

- Ну, что вы думаете об этом?

Нейоми была симпатичной молодой женщиной из Провербии, города в четырех милях от Джанкшн Сити. Она жила в стареньком доме у реки Провербия со своей старенькой мамой. Многие члены клуба Ротари знали Нейоми, и время от времени завязывались споры о том, кто сдастся первым, мама или дом. Сэм никогда не знал, кто выиграет пари, но окончательное решение от них не зависело.

Нейоми закончила городской коммерческий колледж в штате Айова и владела стенографией. Поскольку она была единственной местной женщиной, владеющей этим искусством, на нее был большой спрос среди немногочисленных бизнесменов Джанкшн Сити. У нее еще были исключительно красивые ноги, но это ей не мешало. Она работала по утрам пять раз в неделю для четырех мужчин и одной женщины: двух адвокатов, одного банкира и двух продавцов недвижимости. Во второй половине дня она возвращалась в свой старенький дом, и когда она не ухаживала за своей старенькой мамой, она печатала расшифровку стенограмм.

Нейоми работала на Сэма Пиблза по пятницам с 10 до 12 утра, но в это утро он отложил в сторону корреспонденцию, хотя на некоторые письма надо было срочно ответить, и попросил Нейоми послушать что-то.

- Конечно, - ответила Нейоми. Она немного заволновалась, как будто подумала, что Сэм, которому она изредка назначала свидания, намеревается сделать ей предложение. Когда он объяснил, что Крейг Джоунз предлагает ему заменить пострадавшего акробата и что он хотел бы, чтобы она послушала его выступление, она успокоилась и прослушала всю его речь, целых 26 минут, с неослабевающим вниманием.

- Не стесняйтесь, говорите честно, - закончил Сэм свою речь, прежде чем Нейоми смогла раскрыть рот.

- Речь хорошая, - сказала она. - Довольно интересная.

- Нет, так не пойдет, не щадите моих чувств. Говорите начистоту.

- Я говорю вам честно, действительно хорошо. К тому же, когда вы начнете говорить, все они уже...

- Да, они все окосеют, я знаю. - Такое предположение поначалу успокаивало Сэма, но теперь это его чуточку обескураживало. Слушая самого себя, он вдруг подумал, что речь действительно хороша.

- Есть одна вещь, - задумчиво сказала Нейоми.

-Да?

- Что-то... знаете ли... суховато.

- Неужели, - сказал Сэм. Он вздохнул и потер глаза. Он работал до часа ночи; сначала писал, затем редактировал.

- Но это легко исправить, - заверила она. - Просто пойдите в библиотеку и возьмите пару нужных книг.

Сэм вдруг почувствовал резкую боль в животе и схватил успокоительное. Заниматься исследованием для какой-то речи в Ротари Клаб? Рыться в библиотеке? Это уж слишком. Он никогда не бывал в городской библиотеке в Джанкшн Сити, и сейчас не видел причины идти туда. Однако, Нейоми внимательно его прослушала, Нейоми старалась помочь, и невежливо было не прислушаться к тому, какое у нее сложилось мнение.

- Какие книги?

- Знаете ли, книги, которые помогут сделать выступление веселее. Это такие, как... - Нейоми замялась. - Ну, вы знаете жгучий соус, который можно заказать в ресторане "Уют по-китайски"?

- Да...

- Что-то вроде этого. В этих книгах шутки. И еще, есть книга "Самые любимые стихотворения американцев". Вы могли бы взять что-нибудь оттуда для завершения вашей речи. Что-нибудь бодрящее?

- Там что, стихотворения о важности малого бизнеса для жизни в Америке? - недоверчиво спросил Сэм.

- Когда звучат стихи, у людей повышается настроение, - сказала Нейоми. - Никому неважно, о чем они, Сэм, тем более, для чего.

- И что, есть книги, в которых собраны шутки специально для выступлений? - Сэм отказывался верить в это, хотя если бы он услышал, что в библиотеке есть книги о такой чепухе, как ремонт маленького мотора или уход за париком, он бы по меньшей мере удивился.

-Да.

- Откуда вы знаете?

- Когда Фил Брейкман баллотировался в Сенат, я все время печатала для него выступления, - сказала Нейоми. - У него была одна из таких книг. Правда, я не помню ее названия. Насколько я помню, это "Шутки для Джона", но едва ли это правильно.

- Едва ли, - согласился Сэм, думая, что несколько пикантных выдержек из книги "Шутки для Джона" принесли бы ему сногсшибательный успех. Но он начинал понимать, что имеет ввиду Нейоми, и эта идея ему понравилась, несмотря на свое нежелание идти в библиотеку после такого многолетнего пренебрежения ею. Капельку приправы для банальной речи. Приукрась свои недостатки, преврати надоевшую пищу в коронное блюдо. А библиотека, в конце концов, и есть библиотека. Если не знаете, как найти то, что вам нужно, подойдите и спросите библиотекаря. Отвечать на вопросы - его работа, разве нет?

- Но, между прочим, вы могли бы оставить это, как есть, - сказала Нейоми. Я хочу сказать, что они будут навеселе. - Она посмотрела на Сэма ласково и строго и затем взглянула на часы. - У нас есть еще около часа. Вы хотели ответить на несколько писем?

- Пожалуй, нет. Почему бы вам не напечатать мое выступление? - Но уже принял решение провести обеденный перерыв в библиотеке.

 

 

Глава третья. РЕЧЬ СЭМА

1

 

Это была бурная речь.

Он начал с того, что изложил в собственной интерпретации два анекдота из раздела "Как создать непринужденную обстановку в аудитории" "Спутника оратора". Один - о фермере, который пытался сбыть свою продукцию оптом, и другой - о том, как продавали замороженные обеды эскимосам, и использовал третий в середине выступления (который был в сущности неинтересный). Он нашел еще один хороший анекдот в разделе "Как полностью завладеть вниманием аудитории", начал записывать его, но вспомнил Аделию Лортц и "Самые любимые стихотворения американцев". "Вам попадется такое стихотворение, которое ваши слушатели запомнят, даже если не запомнят ничего", - так она сказала, и Сэм нашел хорошее коротенькое стихотворение в разделе "Вдохновение", как она предсказывала.

С высокой трибуны он посмотрел на повернутые к нему лица членов Ротари Клаб я сказал: "Я постарался обосновать вам, почему я живу и работаю в таком маленьком городе, как Джанкшн Сити, и по-моему, в моих обоснованиях есть резон. Если нет, беру всю вину на себя".

Послышался громкий добродушный смех (в воздухе запахло смесью шотландских и пшеничных виски).

Сэм сильно потел, но чувствовал себя довольно хорошо, и он начинал верить, что ему удастся выбраться из этого невредимым. Микрофон завыл только один раз, никто не выходил, никто не бросался едой, и мяукнули всего несколько раз, и то добродушно.

- Мне кажется, что поэт по имени Спенсер Майкл Фри в своем стихотворении суммировал все, что я пытался здесь сказать, лучше меня. Видите ли, почти все, что приходится продавать бизнесменам нашего маленького города, можно продать дешевле в торговых центрах больших городов и на открытых площадках в пригородах. Обычно хвастают, что там вы можете получить все товары и услуги. которые вам нужны, да к тому же припарковаться бесплатно. Но бизнес маленького города может предложить вам то, чего не найдешь ни на площадках, ни в торговых центрах, и вот об этом мистер Фри говорит в своем стихотворении. Оно не очень длинное, но в нем многое сказано. Вот оно.

И хлеб, и кров. и вино - ничто,

А твое прикосновение - все.

И если сердце слабеет,

Прикосновенье слабость одолеет.

Кров кончится вместе с ночью,

Хлеб кончится вместе с днем.

Звук голоса, руки прикосновенье

В душе и ночью, и днем!

Сэм оторвался от текста, и во второй раз сегодня к своему удивлению понял, что все, что он сказал, идет прямо от сердца. Он ощутил всю полноту счастья и элементарную благодарность. Как приятно было почувствовать, что у тебя все еще есть сердце, что рутина будничности не истрепала его, и как приятно было почувствовать, что оно все еще может выражать себя словами.

- Мы, бизнесмены маленького города, мужчины и женщины, дарим вам это человеческое прикосновение. С одной стороны, это не так уж много.., но с другой - это почти все. Я мог бы еще долго говорить об этом. Я хочу пожелать нашему несостоявшемуся оратору, Ослепительному Джо, скорого выздоровления; я хочу поблагодарить Крейга Джоунза за сделанное мне предложение заменить его; и я хочу поблагодарить всех вас за терпение, с которым вы слушали мою скучную беседу. Словом, большое спасибо.

Аплодисменты послышались еще до того, как он произнес последнюю фразу; они нарастали, пока он собирал те несколько страниц текста, которые Неиоми напечатала ему и которые он выправлял все время после обеда; они стали бурными, когда он садился, ошеломленный такой реакцией.

- Так, под воздействием выпитого, - сказал он сам себе. - они аплодировали бы, даже если ты рассказал бы им, как тебе удалось бросить курить после встречи с Иисусом на какой-то вечеринке.

Затем они начали подниматься со своих мест, и он подумал, что должно быть, говорил слишком долго, если они так заторопились уходить. Но они продолжали аплодировать, и потом он увидел, что Крейг Джоунз делает ему тсакие-то знаки руками. И Сэм понял. Крейг хотел, чтобы он встал и поклонился.

Он покрутил пальцем у виска: "Бестолковый!"

Крейг энергично тряс головой и начал поднимать руки так сильно, что стал похож на священника, призывающего верующих петь громче.

Тогда Сэм встал и был ошарашен, когда они устроили ему овацию.

Несколько минут спустя Крейг подошел к аналою. Одобрительные возгласы, наконец, стихли, когда он постучал по микрофону несколько раз и все услышали глухой звук кувалды, обернутой в тряпицу, ударяющей по гробу.

- По-моему, мы все согласимся, - сказал он, - что речь Сэма стоила больше, чем поданный вам цыпленок, которого не ужуешь.

Опять послышался взрыв аплодисментов.

Крейг повернулся к Сэму и сказал: "Если бы я знал, что в тебе есть такое, Сэм-душка, я бы запланировал твое выступление давным-давно!"

Это добавило аплодисментов и свиста. А Крейг Джоунз схватил руку Сэма и начал проворно поднимать и опускать ее, как насос.

- Это было великолепно! - сказал Крейг. - Откуда ты это списал, Сэм?

- Ниоткуда, - сказал Сэм. Его щеки зарделись, и хотя он выпил только немного джина, сильно разбавленного тоником, еще до начала выступления, он почувствовал себя немного пьяным. - Это все мое. Я взял пару книг в библиотеке, и они помогли.

Теперь стали подходить другие ротарианцы. Сэму вновь и вновь трясли руку. Он стал чувствовать себя, как городской насос во время летней засухи.

- Здорово! - закричал ему кто-то на ухо. Сэм обернулся и увидел, что это - Фрэнк Стивенс, который'выступал вместо представителя союза водителей грузовиков, которого обвинили в злоупотреблениях. - Надо бы записать это на пленку, можно было бы продать чертову Ииеесуусу! Черт возьми, это было хорошо, Сэм!

- Тебе следует отправиться на гастроли! - сказал Руди Перлман. Его круглое лицо было красным и мокрым от пота. - Клянусь, я почти заплакал! Ей-богу! Где ты нашел этот шедевр?

- В библиотеке, - сказал Сэм. Он все еще был ошеломлен..., но облегчение, которое он почувствовал в связи с окончанием одного дела, уступило место какому-то осторожному восторгу. Он подумал, что надо бы выдать Нсйоми премию. "Оно было в книге под названием..."

Но прежде он успел сказать Руди, как называлась книга, Брус Энгалз подхватил его под локоть и повел к стойке бара.

- Лучше этой чертовой речи я ничего не слышал в этом глупом клубе за два года! - восклицал Брус. - Может быть, за пять лет! Кому нужен какой-то чертов акробат? Сэм, позволь мне угостить тебя рюмочкой! К черту все, позволь мне угостить тебя двумя!

 

2

 

Прежде чем Сэм смог выбраться оттуда, он пропустил целых шесть рюмок и закончил свой триумфальный вечер блевотиной на коврике для ног своего собственного дома на Келтон авеню вскоре после того, как Крейг Джоунз помог ему выйти из машины. Когда тошнить было нечем, Сэм попытался вставить ключ в замок входной двери. Сделать это было очень трудно, потому что оказалось три замка и четыре ключа, да к тому же все время приходилось бегать в кусты сбоку от ступенек. Поэтому, когда ему, наконец, удалось открыть дверь, он просто взял подстилку для ног (осторожно, поддерживая края, чтобы содержимое не разливалось) и слил с нее это.

Он сварил себе чашку кофе, чтобы успокоить желудок, но дважды звонил телефон, пока он пил кофе. Снова поздравления. Второй звонок был от Элмера Баскина, который вовсе и не был там. Он чувствовал себя как Джуди Гарлэнд в фильме "Родилась звезда", и было трудно испытывать удовольствие, пока желудок еще не успокоился, а голова начинала болеть в наказание за его чрезмерное увлечение.

Сэм подключил автоответчик в гостиной, чтобы не отвечать более, затем поднялся в спальню, выдернул телефонный шнур из розетки, проглотил две таблетки аспирина, разделся и лег.

Он стал быстро забываться; он был переполнен чувствами и очень устал, но прежде чем он совсем заснул, он успел подумать: "Я обязан всем этим Нейоми... и той неприятной женщине из библиотеки. Как ее: Хорст, Борщ. Может быть. мне заплатить ей тоже".

Он слышал, как внизу зазвонил телефон и как включился автоответчик.

"Молодец, - засыпая, думал Сэм. - Делай свое дело, я хочу сказать, разве не за это я плачу тебе, в конце концов?"

Затем он погрузился в небытие и ни о чем не думал до десяти часов утра в следующую субботу.

 

3

 

Он вернулся на землю с ощущением тошноты и слабой головной боли, но могло бы быть и хуже. Ему стало жаль подстилки для ног, но хорошо, что он убрал с нее, а то бы голова еще больше закружилась. Он постоял под душем десять минут, делая вид, что моется, затем вытерся, оделся и с полотенцем на голове спустился вниз. Мигала красная лампочка на автоответчике. Когда он отключил соответствующую кнопку, пленка перемоталась очень быстро; видно, он застал последний звонок, когда подходил к телефону.

Дзын!."Хэллоу. Сэм". - Сэм нажал на кнопку "Пауза", снял полотенце и нахмурился. Это был женский голос, и он знал его. Чей? - "Я слышала, ваша речь имела большой успех. Я так рада за вас".

Он понял, это была женщина - Лортц.

"Но как она узнала мой номер?" Ну конечно, для этого есть телефонная книга... И разве он не написал его на карточке библиотечного абонемента? Написал. Нечего спрашивать, сам знаешь как, и у него по спине прошли мурашки.

- Не забудьте вернуть книги к шестому апреля, - продолжала она и затем лукаво добавила. - Не забудьте про полицейского из библиотеки.

В трубке послышался щелчок, повесили трубку. На автоответчике загорелась лампочка "Все записи прослушаны".

"Ну и сука же вы, леди" - сказал Сэм сам себе и отправился на кухню делать завтрак.

 

4

 

Когда в следующую пятницу неделю спустя после триумфального дебюта Сэма в качестве оратора Нейоми пришла в контору в 10 часов утра, Сэм протянул ей длинный белый конверт, на котором было написано ее имя.

- Что это? - спросила Нейоми недоверчиво, снимая плащ. На улице шел сильный дождь, гнетущий весенний дождь.

- Откройте и поглядите.

Она открыла. В конверте была благодарственная открытка, к которой ленточкой был прикреплен портрет Эндрю Джексона.

- Двадцать долларов! - Она посмотрела на него с еще большим подозрением. - За что?

- Потому что вы спасли мне шкуру, когда послали меня в библиотеку, сказал Сэм. - Выступление прошло очень хорошо, Нейоми. Можно сказать, что у меня был большой успех. Я бы положил в конверт и пятьдесят долларов, если бы был уверен, что вы их возьмете.

Теперь она все поняла и была явно довольна, но все равно пыталась вернуть деньги. "Я очень рада, Сэм, что это помогло, но я не могу взять..."

- Можете, - сказал он, - и возьмете. Да еще взяли бы комиссионные, если бы работали у меня торговым агентом.

- Едва ли. Я никогда не смогла бы продать ничего. Когда я состояла в скаутской организации, только моя мама покупала мои кулинарные изделия.

- Нейоми, моя дорогая девочка. Нет, не смотрите на меня так беспокойно. Я ничего не замышляю против вас. Мы через все прошли два года тому назад.

- Это правда, - согласилась Нейоми, но она все еще нервничала и посматривала на дверь, легко ли будет пройти к ней в случае необходимости.

- Понимаете ли вы, что я продал два дома и выписал страховые обязательства на сумму двести тысяч долларов после этой дурацкой речи? В основном это групповые обязательства под очень высокие проценты и с малым комиссионным сбором, сумма немалая, потянет на новый автомобиль. Если вы не возьмете эти двадцать долларов, я буду считать себя такой дрянью!

- Сэм, умоляю вас! - сказала она в некотором потрясении. Нейоми была убежденная баптистка. Она и ее мать ходили в церковь в Провербии, которая была такой же старенькой, как и их дом. Он знал, он побывал там один раз. Но ему было приятно увидеть, что она тоже довольна и... чуточку успокоилась.

Летом 1988 года Сэм дважды назначал Нейоми свидания. Во второе свидание он начал приставать к ней. Это было прекрасно обставлено, но вес же это было приставание. И научило оно его многому. Нейоми, как оказалось, прекрасно могла отличить ухаживание от приставания и не собиралась оборониться. Не то что он ей не нравился, объяснила она, просто она решила, что они вдвоем никогда не смогут быть вместе "так". Сэм, сильно удивившись, спросил, почему нет. Нейоми только покачала головой. "Некоторые вещи так трудно объяснить, Сэм, но от этого они не кажутся мне менее справедливыми. Это никогда не сработало бы. Поверь мне, никогда". Вот и все, что он сумел услышать от нее.

- Извините, Нейоми. но я сделал свою речь, - сказал он ей. Он говорил застенчиво, хотя он и наполовину не верил в принципиальность Нейоми. - Я хочу сказать, что если вы не возьмете эти двадцать долларов, я буду чувствовать себя дерьмом.

Она сунула банкноту себе в кошелек и затем осмелилась посмотреть на него с достоинством и жеманством. Ничто бы не выдало ее.... лишь кончики губ дрогнули.

- Ну что? Доволен?

- Недоволен, жаль, не дал тебе пятьдесят, - сказал он. - А ты взяла бы пятьдесят, Омиз?

- Нет, - сказала она. - И пожалуйста, не называй меня Омиз. Ты знаешь, что мне это не нравится.

- Приношу извинения.

- Извинения приняты. А теперь почему бы нам не перестать говорить на эту тему?

- 0'кей, - с удовольствием согласился Сэм.

- Я слышала от нескольких людей, что у тебя было хорошее выступление. Крейг просто восторгался им. Ты правда думаешь, что к тебе пришло больше людей в контору из-за этого?

Сэм начал было распространяться про биржу, но вовремя остановился. "Да. Иногда срабатывают подобные вещи. Смешно, но правда. График продаж резко поднялся на этой неделе. Конечно, он опустится, но едва ли значительно. Если тем, кто вошел со мной в контакт, нравится, как я делаю бизнес, а мне кажется, что им нравится, наступит репорт".

Сэм откинулся на спинку стула, обхватил шею руками и задумчиво уставился в потолок.

- Когда Джоунз Крейг позвонил и выложил мне все сразу, я был готов застрелить его. Без шуток, Нейоми.

- Да, - сказала она. - Ты был похож на человека, собирающегося развесить ядовитый плющ.

- Правда? - засмеялся он. - Да, пожалуй. Странно, как иногда все срабатывает, чистейшее везение. Если на свете есть бог, то иногда возникает вопрос, не он ли подкручивает все гайки в больших механизмах, прежде чем он запускает их.

Он полагал, что Нейоми будет бранить его за богохульство (что случалось и раньше), но сегодня она не стала заводиться. Зато она сказала: "Ты куда более везучий, чем тебе кажется, если тебя спасли книги из библиотеки. Обычно по пятницам библиотека открывается только в пять часов вечера. Я собиралась сказать тебе, но забыла".

- Да?

- Должно быть, мистер Прайс занимался своими бумажками, когда ты пришел?

- Прайс? - сказал Сэм. - Ты хочешь сказать мистер Пекам? Привратник, который читает газеты?

Нейоми покачала головой. - Был только один Пекам в этой округе, старый Эдди Пекам. но он давно умер. Я говорю о мистере Прайсе. Библиотекаре. Она смотрела на Сэма, будто он стал невыразимых размеров, по крайней мере, по меркам Джанкшн Сити штата Айова. - Высокий? Худой? Лет пятидесяти?

- Нет. - сказал Сэм. - Мне попалась леди по имени Лортц. Невысокая, пухлая, в том возрасте, когда женщина делает свой последний выбор: ткань полиэстер ярко-зеленого цвета.

То, что почувствовала Нейоми, странным образом отразилась на ее лице: за удивлением последовало недоверие, недоверие сменилось издевательским смешком. Такая последовательность чувств обычно обозначает одно и то же: начинаешь понимать, что кого-то сильно надули.

При других обстоятельствах Сэм мог бы задуматься над такой реакцией, но он всю неделю занимался продажей недвижимости, и в результате у него накопилось много канцелярской работы. И в мыслях он ее уже выполнял.

- О, - сказала Нейоми и засмеялась. - Мисс Лортц. да? Смешно получилось.

- Она необычная, это точно, - сказал Сэм.

- Не говори. - согласилась Нейоми. - На самом деле, она абсолютно...

Если бы она закончила то. что она начала говорить, она, вероятно, сильно растревожила бы Сэма Пиблза, но везение, как уже отметил он, играет необъяснимо важную роль в мирских делах, и кому-то снова повезло. Зазвонил телефон.

Это был Берт Айвершн, духовный наставник немногочисленных блюстителей законности в Джанкшн Сити. Он хотел поговорить о действительно большой страховке нового медицинского центра, находящегося, правда, в стадии разработки, "но ты знаешь, Сэм. какой он будет большой", его освещение в средствах массовой информации, и к тому времени, как Сэм возвратился к разговору с Нейоми, он совсем забыл о мисс Лортц.

Он знал, сколько он сможет заработать на нем; совсем скоро можно было бы оказаться за рулем новенького "мерседес-бенца". И ему совсем неинтересно было знать, какую часть этого богатства можно было бы отнести за счет того глупого выступленьица.

Нейоми, действительно, подумала, что ее разыгрывают; она очень хорошо знала, кто такая Аделия Лортц, и думала, что Сэм тоже знает.

В конце концов, эта женщина была замешана в самом мерзком бизнесе, который был известен в Джанкшн Сити в последние двадцать лет, может быть, даже со времен второй мировой войны, когда сын Моггинзов вернулся домой не в своем уме, отслужив на Тихоокеанском флоте, и перестрелял всех членов своей семьи, а затем направил дуло своего армейского пистолета себе в ухо и прикончил с собой.

Айэра Моггянз прославился до того, как сюда приехала Нейоми; и ей не пришло в голову, что афера Аделии Лортц имела место задолго до того, как в Джанкшн Сити появился Сэм.

Как бы то ни было, она забыла обо всем и, к тому времени как Сэм положил телефонную трубку, старалась решить, что ей купить на ужин: что-нибудь пожирнее или попостнее.

Он, не переставая, диктовал письма до двенадцати часов, потом спросил Нейоми, не пойдет ли она с ним к МакКенну пообедать. Нейоми отказалась, сказав, что ей надо возвращаться домой к матери, которая сильно сдала за зиму.

Больше ни слова не было сказано об Аделии Лортц.

 

Глава седьмая. НОЧЬ УЖАСОВ

1

 

Войдя в дом, он прежде всего проверил автоответчик. Его сердце усиленно забилось, когда он увидел красную лампочку "Записан телефонный разговор".

"Это она. Не знаю, кто она на самом деле, но мне начинает казаться, что она не успокоится, пока не сведет меня с ума".

"Не слушай ее", - заговорила другая часть его сознания, Сэм был в таком замешательстве, что не мог сказать, разумно ли поступать так или нет. Вроде бы, разумно, но с другой стороны, трусливо. В действительности...

Он понял, что стоит здесь весь в поту. кусая ногти, и он вдруг хрюкнул тихо, гневно.

"Из четвертого класса в палату для умалишенных, - подума