Великий человек обыкновенно губит себя сам. Бенджамин Франклин.

В шесть лет я хотел быть Колумбом, в семь – Наполеоном, а потом мои притязания постоянно росли. Сальвадор Дали

Я ничьих мнений не разделяю; я имею свои. Иван Сергеевич Тургенев. Отцы и дети

В пощаде и жалости лежала всегда моя величайшая опасность; а всякое человеческое существо хочет, чтобы пощадили и пожалели его.

 

Даже самый пустой орех хочет еще, чтобы его разгрызли.

 

Кто пишет кровью и притчами, тот хочет, чтобы его не читали, а заучивали наизусть.

 

Только человек сопротивляется направлению гравитации: ему постоянно хочется падать – вверх.

 

Корысть и страсть связаны брачными узами; этот брак называют себялюбием – этот несчастливый брак!

 

Все замолчанные истины становятся ядовитыми.

 

Кому не приходилось хотя бы однажды жертвовать самим собою за свою добрую репутацию?

 

Бывает довольно часто, что преступнику не по плечу его деяние – он умаляет его и клевещет на него.

 

Другие гордятся своей горстью справедливости и во имя ее совершают преступление против всего – так что мир тонет в их несправедливости.

В дружбе, браке, любви, словом, в любых человеческих отношениях мы хотим всегда быть в выигрыше, а поскольку отношения между друзьями, любовниками, братьями, родственниками и т. д. особенно тесны и многообразны, не следует удивляться, что в них ждет нас больше всего неблагодарности и несправедливости.

Хваля, хвалишь всегда самого себя: порицая, порицаешь всегда другого. Ницше

Мы одаряем тех, кого любим. Чужая любовь, любовь, которой мы не рады, лишь обременяет.

Анхель де Куатье, "Исповедь Люцифера"

Хороший учитель защищает учеников от собственного влияния. Брюс Ли

Соберите всех великих учителей вместе в одной комнате, и они будут согласны во всём друг с другом. Соберите вместе их учеников, и они во всём будут спорить друг с другом. Брюс Ли

Человеческим существам нравится, когда им говорят, что следует делать, однако еще больше им нравится сопротивляться и не делать того, о чем им говорили. Именно поэтому они прежде всего запутываются в ненависти к тому, кто им советует что-то делать.

Следуя по пути знания, можно с легкостью заблудиться в странных и мрачных дебрях. Поэтому видящие вступают в битву с могучими врагами, способными лишить их сил, разрушив цель и замутив ясность намерения. Врагов этих порождает сам путь воина, если по нему следуют, не избавившись от таких неотъемлемых свойств мира повседневности, как склонности к праздности, лености и стремлению ублажать чувство собственной важности.

"- Чувство собственной важности, - пояснил дон Хуан, - не является чем-то простым и незамысловатым. С одной стороны, это сердцевина всего лучшего, что в нас есть. А с другой - сердцевина всей нашей внутренней гнили. И потому методика избавления от этого гнилостного аспекта чувства собственной важности в каждом случае является поистине стратегическим шедевром. И во все века видящие с глубочайшим восхищением относились к тем, кому удалось это совершить.

Я пожаловался, что идея избавления от чувства собственной важности кажется для меня привлекательной, но его указания на этот счет слишком туманны, и поэтому я не могу им следовать.

На это дон Хуан ответил:

- Я уже не раз говорил тебе: тот, кто встал на путь знания, должен обладать огромным воображением. Видишь ли, на этом пути ничего не бывает таким ясным, как нам бы того хотелось.

Я почувствовал дискомфорт и стал спорить. Я заявил, что его указания напоминают мне постулаты католической веры и что после того, как мне всю жизнь твердили о греховности и грехе, я сделался невосприимчивым к подобного рода вещам.

- Для воина борьба с чувством собственной важности - не принцип, а чисто стратегический вопрос, - ответил дон Хуан. - Твоя ошибка заключается вот в чем: то, что я говорю, ты рассматриваешь с точки зрения нравственности.

- И я действительно считаю тебя человеком высоконравственным, дон Хуан.

- Ты просто заметил мою безупречность. И это все, - произнес он" [7].

В стратегическом инвентарном списке воина чувство собственной важности фигурирует в качестве самого энергоемкого фактора. Отсюда и усилия, которые воин прилагает для его искоренения.

- Одна из первейших забот воина - высвободить эту энергию для того, чтобы использовать ее при встрече с неизвестным, - продолжал дон Хуан. - Безупречность как раз и является тем, посредством чего осуществляется такое перераспределение энергии" [7].

Чувство собственной важности - главнейший и самый могущественный из наших врагов. Подумай вот о чем: нас уязвляют и обижают действия либо посягательства со стороны наших ближних, и это нас ослабляет. Наше чувство собственной важности заставляет почти все время чувствовать себя кем-то оскорбленными или на кого-то обиженными.

Новые видящие рекомендуют направлять все возможные усилия на искоренение чувства собственной важности из жизни воина. Я постоянно следовал и следую этим рекомендациям. И значительная часть моих действий в отношении тебя направлена на то, чтобы ты увидел - лишившись чувства собственной важности, мы становимся неуязвимыми.

"- Ты слишком серьезно к себе относишься, и воспринимаешь себя как чертовски важную персону. Это нужно изменить! Ведь ты настолько важен, что считаешь себя вправе раздражаться по любому поводу. Настолько важен, что можешь позволить себе развернуться и уйти, когда ситуация складывается не так, как тебе этого хочется".

"- Ты каждый раз чувствуешь себя обязанным объяснить свои поступки, как будто ты - единственный на земле, кто живет неправильно. Это - все то же чувство собственной важности".

Пока ты чувствуешь, что наиболее важное и значительное явление в мире - это твоя персона, ты никогда не сможешь по настоящему ощутить окружающий мир. Точно зашоренная лошадь ты не видишь в нем ничего, кроме самого себя.

В конце концов мы переживаем только самих себя. Чтобы видеть многое, надо научиться не смотреть на себя: эта суровость необходима каждому, кто восходит на горы. Фридрих Ницше.

Чувство собственной важности так же как личная история, относится к тому, от чего следует избавиться.

Чувство собственной важности мотивирует любые приступы меланхолии

- Дон Хуан, что же мы на самом деле делаем? - спросил я. - Может быть, воины просто готовятся к смерти?

- Ни в коем случае, - ответил он, потрепав меня по плечу. - Воины готовятся к обретению полноты осознания. Абсолютное осознание достижимо только после того, как уничтожено чувство собственной важности. Лишь став ничем, воин становится всем.

Мы немного помолчали. Потом дон Хуан спросил, не мучает ли меня чувство жалости к самому себе. Я не мог ответить однозначно.

- Ты не жалеешь, что находишься здесь?

...

Дон Хуан объяснил, что чувство собственной важности является той силой, которая мотивирует любые приступы меланхолии. И добавил, что воин имеет право на состояния глубочайшей печали, но печаль эта дается ему лишь для того, чтобы заставить его смеяться [7].

Фиксация на нашем собственном образе делает нас слепыми ко всему остальному. Нам могли бы быть открыты в восприятии величайшие откровения – мы не увидели бы их в своем самоослеплении или приняли бы их за продукт нашего собственного гения. Наше самолюбование вводит нас в заблуждение. Таким образом мы грабим самих себя, грабим наши исходные возможности, даже не зная об этом.

Именно на удовлетворение чувства собственной важности уходит подавляющая часть нашей энергии. С особой очевидностью это проявляется в нашей постоянной обеспокоенности тем, как нас воспримут, как нам себя подать, какое впечатление мы производим. Нас всегда чрезвычайно сильно волнует, понравимся ли мы окружающим, признают ли нас и будут ли нами восхищаться. Если бы нам удалось хотя бы частично избавиться от чувства собственной важности, с нами произошли бы два необычайных события. Первое – высвободилась бы энергия, которой питается наша иллюзия собственного величия. Второе – появилась бы свободная энергия, достаточная для проникновения в сферу второго внимания, что позволило бы нам хотя бы мельком взглянуть на истинное величие Вселенной.
Карлос Кастанеда "Искусство сновидения"

 

Беспокойство неизбежно делает человека доступным, он непроизвольно раскрывается. Тревога заставляет его в отчаянии цепляться за что попало, а зацепившись, он уже обязан истощить либо себя, либо то, за что зацепился.
Карлос Кастанеда

 

Самое лучшее, стереть всю личную историю, - сказал он, как бы давая мне время записывать, - потому что это сделает нас свободными от обволакивающих мыслей других людей.

 

Помнить, что любопытство помогает сохранить бодрость духа:. Нужно искать и видеть чудеса, которых полно вокруг тебя.Ты умрешь от усталости, не интересуясь ничем, кроме себя самого; именно от этой усталости ты глух и слеп ко всему остальному.

 

Найти внутренний тормоз и “обезвредить” его. Основная сложность состоит в том, чтобы пробить стенку, которая сдерживает нас и не даёт сдвинуться с места. Эта стена существует в разуме каждого из нас. А чтобы её разрушить, всё, что нам необходимо, — это энергия.

 

Я никогда ни на кого не сержусь. Ни один человек не может сделать ничего такого, что заслуживало бы такой моей реакции. На людей сердишься, когда чувствуешь, что их поступки важны. Ничего подобного я давно не чувствую.

 

Путешествуя, не концентрироваться на себе, внимательно слушать окружающих и с любопытством смотреть по сторонам. Пока человек чувствует, что наиболее важное и значительное явление в мире – это его персона, он никогда не сможет по-настоящему ощутить окружающий мир. Точно зашоренная лошадь, он не видит в нем ничего, кроме самого себя.

Если тебе не нравится то, что ты получаешь, измени то, что даешь.

- Неправильным было то, - сказал дон Хуан, - что вы трое были законченными эгоистами. Ваша собственная важность почти уничтожила вас. Когда нет собственной важности, есть только чувства.
- Окажи мне услугу, - продолжал он, - и выполни простое и недвусмысленное упражнение, которое может значить для тебя все: удали из своей памяти об этих двух девушках все свои суждения, например: «Она сказала мне это или то, и она закричала, и вторая закричала, и, БОЖЕ МОЙ!..», а останься на уровне своих чувств. Если бы ты не был настолько важным для себя, то что бы осталось как несократимый остаток?
- Моя чистая любовь к ним, - сказал я, почти задыхаясь.
- А она сейчас меньше, чем была тогда? - спросил дон Хуан.
- Нет, не меньше, дон Хуан, - сказал я честно, и почувствовал ту же боль страдания, которая преследовала меня годами.

Мы не ненавидим еще человека, коль скоро считаем его ниже себя; мы ненавидим лишь тогда, когда считаем его равным себе или выше себя.

 

Только из области чувств и истекает всякая достоверность, всякая чистая совесть, всякая очевидность истины.

Труднее всего уязвить наше тщеславие как раз тогда, когда уязвлена наша гордость.

 

Нашему сильнейшему инстинкту, тирану в нас, подчиняется не только наш разум, но и наша совесть.

 

Оба пола обманываются друг в друге — от этого происходит то, что, в сущности, они чтут и любят только самих себя

или, если угодно, свой собственный идеал.

 

«Это не нравится мне». — Почему? — «Я не дорос до этого». — Ответил ли так когда-нибудь хоть один человек?

 

«Я это сделал», — говорит моя память. «Я не мог этого сделать», — говорит моя гордость и остается непреклонной. В конце концов память уступает.

 

Верующий находит своего естественного врага не в свободомыслящем, а в религиозном человеке.

 

Мы плохо всматриваемся в жизнь, если не замечаем в ней той руки, которая щадя — убивает.

Гордыня ослепляет человека.

Там где рыдать нужно, они смеются...

Там где стыдиться следует, они гордятся...