Какое место занимает муха в царстве животных

Исследователи природы – натуралисты – народ любознательный. Они не довольствуются изучением внешнего вида животного, а хотят знать и строение его внутренних органов. Уже не один век производят ученые анатомические вскрытия животных. Сведениями, добытыми таким образом, заполнены бесчисленные фолианты. Впрочем, все эти сокровища мы предоставим науке, а сами ограничимся тем, что почерпнем из них самую малость.

Если расчленить тело собаки, вороны, ящерицы, саламандры или рыбы, например карпа, то внутри мы обнаружим кости. Именно они придают телу устойчивость, сохраняют его форму. Позвоночный столб – это как бы ось скелета. От него в обе стороны расходятся ребра, образующие грудную клетку; впереди он поддерживает череп, а в плечевом и тазовом поясах сопрягается с конечностями. Как ни различны кости собаки, орла или карпа – все они построены по одинаковому плану и сходство между ними найти совсем не трудно. Это говорит нам о родстве всех позвоночных. Точно так же на общее происхождение позвоночных указывает и строение их органов и различных частей тела.

Зоологи, которые столь привержены к порядку, руководствуясь главными общими признаками в строении живых существ, нашли возможным поделить весь животный мир на отдельные группы – типы. Млекопитающие, включая человека, птицы, пресмыкающиеся, земноводные и рыбы составляют тип позвоночных.

Однако не будем долго задерживаться на этой сухой материи. Запомним только, что, придерживаясь правила, требующего объединять схожее, зоологи, кроме позвоночных, выделили еще и другие типы животных.

К типу простейших относятся наиболее древние формы животных. Многие из них невидимы для невооруженного глаза, и только сильное увеличение микроскопа открывает нашему взору этот мир подчас красивейших форм. Следующий тип – губок, а затем кишечнополостных с коралловыми полипами и морскими медузами. Далее следуют типы червей и тип моллюсков с улитками, слизнями, каракатицами. Потом тип иглокожих с морскими звездами и морскими ежами, о которых почти каждый что‑нибудь да слышал. Самый большой и наиболее богатый формами тип – членистоногие – включает раков, многоножек, паукообразных и насекомых. Как раз к последним принадлежит и наша комнатная муха.

В изложенной здесь системе человек на самое высокое место поставил позвоночных, а в себе самом видит некий венец творения. Между тем, по мнению некоторых зоологов, есть основания поспорить насчет того, позвоночные или насекомые являются в действительности наиболее высокоразвитыми. В самом деле: к настоящему времени на Земле известно примерно 70 тысяч различных видов позвоночных, тогда как насекомых зарегистрировано по меньшей мере 750 тысяч. Три четверти всех описанных видов – насекомые!^[1] Бесспорно, творчество природы полнее всего проявилось в многообразии насекомых. А уж если говорить о численности особей каждого биологического вида, то оно у многих насекомых ни с чем не сравнимо. Что значат массы людей, населяющих большие города, что значат необозримые косяки сельди по сравнению с бесконечным множеством каких‑нибудь насекомых, живущих в одном‑единственном лесу!

Широко известны сооружения рыжих муравьев, купол рядом с куполом, а под каждым – сотни тысяч особей. В кронах деревьев – от основания до вершины – копошатся трудолюбивые создания, другие живут, зарывшись в мох. Внимательный глаз обнаруживает насекомых повсюду. Но большинство людей и понятия не имеют об их существовании.

Там, однако, где насекомые вторгаются в жилище человека, ему нельзя оставаться беззаботным. Владыке мира всеми мерами приходится доказывать, что именно он здесь хозяин, и надо признаться, это не всегда ему удается.

Если гусениц бабочки‑монашенки (лимантрия монаха) и других бабочек становится слишком много, человек посылает против них самолеты и распыляет над пораженными лесами ядовитые химические вещества. Целые армии людей стремятся подавить размножение картофельного жука дорифора ^[2]. Иногда, чтобы надежнее искоренить вредителя, человек вынужден уничтожать растения, взращенные им на полях. Люди не жалеют никаких затрат, применяют самые губительные средства и все же не в силах стереть с лица земли вредящих им насекомых. Иногда человек довольствуется тем, что сдерживает размножение некоторых видов в каких‑то определенных границах, на каком‑то уровне численности. Но часто и это неосуществимо.

На огромных земельных просторах Бразилии, как раз там, где почвы наиболее плодородны, не удается выращивать растения из‑за муравьев‑листорезов. Эти насекомые своими острыми челюстями срезают листья с деревьев, особенно рьяно оголяя культурные растения, и уносят их листву в гнезда. Зачем? В муравейниках из листовой мякоти готовится плодородная почва для возделывания грибов, великолепные грядки, на которых эти муравьи выращивают для себя пропитание. Уж как ни изобретателен человек, но он пока еще немногое может противопоставить хищническим набегам листорезов. Почти ничего еще не изобретено и для борьбы с разрушительной деятельностью термитов в тропических странах. Нет надежной защиты и от полчищ гнуса, невероятно размножающегося летом в бескрайней тундре Северной Азии. Некоторые ее районы из‑за этих насекомых почти не обжиты человеком. Маленькие насекомые и до сих пор нередко сильнее человека.

Что же в таком случае затрудняет борьбу с ними? Прежде всего численное превосходство противника. Имеет значение и строение тела, особенности и отличия насекомых, столь же совершенные, а во многом даже более совершенные, чем строение и биология высших животных, в частности позвоночных.

Насекомые, как известно, не имеют позвоночника и вообще лишены костных тканей. Зато их тело как бы запрятано в скелет. Этот покров, словно доспехи рыцаря, сверху, снизу и с боков охватывает тело насекомого. Но только панцирь этот не из металла. Для своего одеяния насекомые располагают лучшим материалом: это хитин.

Он прочен (в чем нетрудно убедиться, ощупав любого жука), и в то же время он мало весит, что для летающих созданий весьма существенно.

Из позвоночных летают только птицы да летучие мыши. Эту способность они обрели благодаря глубоким изменениям всего организма. А насекомым высокое искусство полета дано, можно сказать, само собой. Их крылья движутся с поразительной подчас быстротой. Комнатная муха делает около 200 взмахов крыльями в секунду. У нас вызывает восхищение исключительное мастерство скрипача, исполняющего трель. Но оказывается, его пальцы успевают прикоснуться к струне только семь или восемь раз за секунду. Стоит ли поэтому удивляться, что муха так легко ускользает, когда мы пробуем изловить ее или прихлопнуть! Поразмыслим над этой юркостью. Неужели муха находчивее человека? Может быть, просто чувство времени у этого насекомого отлично от того, что присуще нам, и одна секунда представляет для мухи срок, в течение которого можно, 200 раз взмахнув крыльями, уйти от грозящей опасности?

 

 

Крыло комнатной мухи.

 

Но это не все… Если бы насекомое могло сравнивать и сопоставлять, оно с улыбкой снисходительного сочувствия посматривало бы, к примеру, на наши дыхательные устройства.

Мы вдыхаем воздух в легкие через две ноздри. Но в кислороде, жизненно важной части воздуха, испытывает потребность весь организм. Ни одно мышечное волоконце, ни одна клеточка железы, никакая самая малая частица мозгового вещества не способны выполнять свое назначение, ни даже оставаться живыми без кислорода.

Потому‑то наше сердце и должно непрерывно биться, прогоняя кровь по сосудам – 25 биллионов красных кровяных шариков доставляют кислород из легких всем частям тела.

Теперь вернемся к насекомому. У него «ноздри» расположены по обе стороны тела от головы до задней оконечности. Каждая ноздря ведет к трубочке, которая внутри тела разветвляется, образуя тончайшую сеть, наполненную воздухом. Воздушные сосуды пронизывают все органы и подводят к ним кислород. Как просто, не правда ли, решена задача? Сердцу тут, по сути, нечего делать. Оно и представлено у насекомого только тонкой трубочкой, которая медленно сжимается. Но этого достаточно, чтобы приводить в движение наполняющую тело жидкость с растворенными в ней питательными веществами. Здесь нет, следовательно, никаких артерий, предназначенных, как у нас, для транспортировки крови, и, значит, нет никаких сосудистых заболеваний, никаких нарушений кровообращения.

 

 

Стрелкой указано дыхальце комнатной мухи. Выше – часть воздухоносного сосуда – трахеи.

 

А как развиты глаза насекомого! У мухи они занимают почти всю поверхность головы. У других насекомых глаза гораздо меньше, но всегда состоят из большого числа, часто из многих тысяч, отдельных глазных приемников, каждый из которых похож на крошечную подзорную трубочку. Все они тесно прижаты друг к другу, и у каждой из них ось отклонена от соседней. Поэтому‑то насекомое смотрит сразу во все стороны. Точечные изображения, воспринимаемые отдельными глазками, складываются, как камушки в мозаике, и воспроизводят целостный образ.

 

 

Глаз мухи состоит из 4000 фасеток. Вот как он выглядит при сильном увеличении, если рассматривать глаз снаружи (справа) и в разрезе (слева).

 

По сравнению с нашим глазом, у которого отражение проходит через хрусталик, насекомое обладает совсем другим, нисколько не менее надежным способом зрительного восприятия мира. В каких‑то отношениях оно даже превосходит свойственное нам. Тонкое строение и расположение клеток дает возможность зрительным органам насекомых различать колебания поляризованного света. Что это значит? На разных участках голубого небосвода направление колебаний световых лучей различно в зависимости от положения солнца на небе. Глаза человека, как правило, неспособны воспринимать узор, образуемый поляризованным светом на небе^[3]. А мухи, пчелы, пауки и другие членистоногие очень восприимчивы к степени поляризации света. Даже когда солнца не видно и из‑за туч синеют только небольшие клочки неба, насекомым и паукообразным этого вполне достаточно, чтобы сориентироваться в пространстве. Компасом им служит невидимое за тучами солнце, его поляризованный свет.

Что касается обоняния и вкуса, то в этом многие насекомые несравненно превзошли человека. Острота и чуткость их обоняния связаны с многочисленностью «ноздрей». У насекомых обонятельные органы отделены от дыхательных, независимы от них и расположены на усиках‑антеннах. Насколько остро обоняние у мух, можно судить по быстроте, с какой они массами слетаются отовсюду на кусочек гнилого мяса или свежеотложенные погадки. Это для мух особенно сильная приманка.

Чувство вкуса у многих насекомых необычайно тонко, но еще удивительнее местоположение воспринимающих его органов. Известны виды, которые ощущают вкус не только частями ротового устройства, но также и последними члениками ножек – лапками.

Комнатная муха, пробегая по столу, когда мы завтракаем, сразу обнаружит, что наступила на капельку варенья. Такая способность весьма полезна для существ, находящих себе пропитание, как правило, на поверхностях, по которым они бегают.

Мы упомянули здесь не все органы насекомых. Но перечислять все и не входило в нашу задачу. Достаточно отметить, что насекомые во многом отличны от нас, а в иных отношениях их органы даже более совершенны.

Но в одном мы несоизмеримо превосходим насекомых – в строении мозга. Этот орган развит у них значительно хуже. Насекомые совершают свои действия, руководствуясь преимущественно врожденными инстинктами, не размышляя и не понимая, что делают. Здесь тоже проявляется природное различие, связанное с местом, которое эта группа занимает в общей системе живого.

С позвоночными у нас могут устанавливаться определенные взаимоотношения. Ваша собака доверчиво смотрит вам в глаза. Если птица давно живет у вас, между вами может возникнуть что‑то похожее на дружбу. Даже такое позвоночное, как саламандра, умеет узнавать человека и подбегает к руке, от которой привыкла получать корм. Однако сколько бы мы ни находились в обществе комнатной мухи, нам никогда не добиться, чтобы она узнавала нас или привыкла к нам.

 

 

Как опознать муху?

Не все мухи одинаковы. Даже тот, кому не доводилось обращать внимание на различия форм и окраски их тела, знает: мухи бывают крупные и мелкие. Надо полагать, наш наблюдатель не подумал, что маленькие мушки еще молоды, не успели вырасти. Развитие у мух происходит так же, как и у бабочек: из яиц выводятся существа, нисколько не похожие на взрослое насекомое. Только у бабочек они называются гусеницами, а у мух личинками.

Полностью закончив рост, личинки, как и гусеницы, окукливаются.

После некоторого периода покоя из куколки выходит взрослое крылатое насекомое. С этого возраста и до самого конца жизни оно сохраняет размер и форму тела, не изменяясь.

Поэтому на крупных, с синим отливом, мясных мух – они иной раз попадаются среди комнатных – отнюдь не следует смотреть как на чрезмерно выросшие или особо откормленные экземпляры. Просто это мухи другого биологического вида, все равно как, к примеру, птицы – утка и гусь.

Всем известно, что существуют коллекционеры жуков или бабочек. Многие до конца жизни верны своему увлечению. Но есть и такие, кто собирает мух. Не правда ли, малоувлекательное занятие – всю жизнь охотиться на толстых синих или серых мух?

К настоящему времени описано уже свыше 40 тысяч разных видов мух. Выслеживать их, наблюдать, собирать, изучать, классифицировать – все это доставляет натуралисту бездну удовольствия и может стать его подлинной страстью. Как, в самом деле, не прийти в восторг перед лицом такого многообразия форм, при виде пестроты и различий окрасок, величины и строения!

Когда в работе можно пользоваться увеличительным стеклом, тогда из занятий легче извлечь новое.

Среди мух есть подлинные гиганты – крупные создания, они могут показаться, скорее, шмелями. Другие, чье брюшко расцвечено желтыми и черными кольцами, напоминают ос. Есть долгоножки с тонким тельцем и длинными узкими ногами – ногами, которые часто остаются между пальцев того, кто их схватил. Если подобная добыча попадается в клюв птицы, ущемленная нога сразу отрывается, а насекомое улетает. Что ни говорите, лучше жить пятиногому, чем погибнуть в птичьем чреве.

У меня нет возможности описать все богатство мушиных обличий. Но как бы ни были на вид разнообразны мухи, у всех у них есть нечто общее.

Как правило, у насекомых четыре крыла. Каждый ребенок, рисуя бабочку, выводит очертания крупных передних и задних крыльев. У пчел или ос крылья не столь велики и не столь отчетливо разделены. Часто надо внимательно к ним присмотреться, и тогда только можно убедиться, что их четыре. У майского жука, который, находясь в покое, прячет свои прозрачные задние крылья под плотными передними, их тоже четыре. Одни только мухи обходятся двумя крыльями, и вся эта группа насекомых обозначается как «двукрылые». Таким образом, достаточно уметь считать до двух, чтоб предположить, что это муха.

Впрочем, будем справедливы: у мух тоже четыре крыла, но задняя пара их атрофировалась и превратилась в маленькие «балансиры»‑жужжальца, которые несут на себе некоторые органы чувств.

 

 

Жизненный цикл

Но вернемся к нашей комнатной мухе. Мы знаем, как она вьется вокруг лампы, как благодаря присасывающим подушечкам – ими оснащены концы лапок – быстро и уверенно бегает по гладким стенкам. Муха держит себя за нашим столом как бесцеремонный гость с отличным аппетитом. Однако где ее колыбель и куда прячутся мушиные мамаши, когда приходит время откладывать яйца?

Муха уже так заинтересовала нас, что мне просто неловко сказать правду. В качестве колыбели для откладки яиц мамаша предпочитает – кто бы мог подумать! – свиной навоз. Если его нет, муха довольствуется конским, а то и каким‑нибудь другим, лишь бы он был доступен. В непогоду и холод мух привлекают теплые конюшни и скотные дворы, где всегда есть свежий навоз. В крайнем случае их удовлетворит любой заплесневелый или гниющий кусок.

Поскольку в жилых помещениях ни свиного навоза, ни гнили не бывает, то все связанное с воспроизводством мушиного рода, как правило, не попадается нам на глаза, за исключением разве коротких свадеб, отмечаемых усердным жужжанием.

Примерно через день, а если жарко, то и раньше, отложенные яйца созревают, и из них вылупляются бледные личинки. Они‑то и впиваются в гниющую массу, на которую предусмотрительно отложила яйца мамаша. Здесь личинки благоденствуют и процветают. Дней через шесть их рост заканчивается, причем вес личинки за это время возрастает примерно в 800 раз!

Представьте себе младенца, который при рождении весит три килограмма, а меньше чем за неделю превращается в чудище весом в 24 центнера!..

Так на примере роста и развития мухи мы еще раз убеждаемся, что эта группа живых форм очень отличается от высших животных.

Подрастающие личинки обычно не видны под коркой гнили или навоза. Если сбросить с них укрытие, они, быстро извиваясь, устремляются вглубь. Так личинки прячутся от глаз жадных птиц, для которых представляют лакомый кусочек, а кроме того, пробираются ближе к теплу и влаге. На свету и открытом воздухе их ждет скорая гибель от высыхания.

Когда личинка выросла, ее внешняя рубашка вздувается и раздается вширь, становясь удлиненным коричневатым бочонком, скрывающим куколку. Казалось, всякая жизнь ушла из нее. Однако под прочным покровом действуют таинственные силы. Они сделали из вялого червячка куколку, а теперь ее превращают в совершенное, крылатое насекомое. На это требуется около недели: перестройка заканчивается, муха вскрывает кокон и выходит на свет.

 

 

Снизу вверх: яйца, личинки и коконы с куколками комнатной мухи.

 

Многие крылатые насекомые живут всего несколько дней, даже часов. На этом последнем жизненном этапе иные лишены даже ротового устройства, совсем неспособны принимать пищу. Где уж тут заниматься добычей пропитания, когда вся жизнь продолжается несколько часов: едва только отложены яйца, насекомые угасают.

Комнатная муха не относится к числу таких эфемерных, короткоживущих созданий. Выйдя из кокона, муха дня через три начинает откладывать яйца и даже спустя два месяца она еще способна продолжать это занятие. Конечно, ей нужен обильный корм, и мы ежедневно убеждаемся, что муха ничуть не склонна к воздержанию в еде. То лакомится соком фруктов, то пьет остатки сладкого чая со дна кружки, то, опустившись на сухой кусок сахара, усердно ощупывает его хоботком, вводя при этом в сахар слюну, а как только сахар растворится, тут же его всасывает. Сплошь и рядом можно видеть муху, лакомящуюся пищей, о которой даже трудно предположить, что она может показаться кому‑нибудь привлекательным и вкусным блюдом.

 

 

Ротовой аппарат мухи в действии.

 

Комнатная муха откладывает за один прием около ста яиц, а в течение жизни – свыше тысячи. Если бы из всех этих яиц вылуплялись личинки и, развиваясь, давали новых мух, которые бы, в свою очередь, так же размножались, то одна парочка наших знакомых произвела бы уже во втором поколении 500 тысяч, в третьем 250 миллионов, в четвертом 125 миллиардов мух.

При быстроте, с какой у мух одно поколение следует за другим, потомство исходной парочки уже через несколько месяцев затмило бы собой небосвод. Все вокруг было бы заполнено мухами, мы задохнулись бы среди них. Ничего подобного, конечно, не происходит: большинство мух не успевает развиться полностью и погибает уже в стадии личинки либо становится жертвой одного из бесчисленных врагов, либо дурной погоды, или несчастного случая. Достаточно, однако, представить себе численность потомства в благоприятных условиях, чтоб понять, какой напастью могут стать мухи. Они и превращаются в такую напасть где‑нибудь вблизи скотных дворов, когда грязь и тепло способствуют их размножению, особенно в жарких местах и в жаркую пору года.

 

 

Куда деваются мухи зимой?

Осень – трудное время для наших комнатных мух. Усиливающиеся холода им вовсе не по нутру. К тому же уже в конце лета мушиное племя истребляется опустошительным мором. На стеклах окон и на стенах дома часто можно видеть высохших мух с изуродованными ногами. Все это – жертвы так называемой «мушиной плесени». Опутанные тонкой сетью грибных нитей, мухи намертво прикреплены к поверхности.

Грибок, от которого погибает муха, поначалу жил незаметно в ее внутренних органах, потом, развиваясь, начисто высосал соки. Из мушиного трупа грибок прорастает и, рассевая вокруг воспроизводительные споры, заражает и губит других мух.

Но известно, что даже самые свирепые эпидемии чумы никогда не истребляли всех людей. И мухи не все погибают от осенней плесени. Те, что выживут, сохранят мушиный род в течение зимы.

Разные животные по‑разному приноравливаются к холодной поре года. Многие птицы, избегая встречи с зимою, улетают на юг; другие кое‑как перебиваются на том скудном пропитании, которое им удается теперь раздобыть. Только клест, избравший себе в корм семена хвойных, умудряется, если шишек достаточно, высидеть и воспитать зимой птенцов. Козули и олени часто погибают от голода. Сурок поддерживает себя запасами, собранными в течение лета. У насекомых сходным образом ведут себя медоносные пчелы; они благополучно зимуют там, где человек не отнимает у них большую часть запасенного ими летом меда.

Сони, лягушки и ящерицы зимой ничего не едят, впадают в долгую и глубокую зимнюю спячку. В это время процессы обмена веществ у них сведены к минимуму, существование этих животных поддерживается за счет жирового тела, накопленного до начала холодов. Многие насекомые перезимовывают в надежно защищенных, укромных местечках в стадии куколки, которая является периодом покоя.

Думали, что и мухи устраиваются так же. Однако из куколок, какие удавалось собрать под открытым небом, выводились многие виды мухи, но только не комнатная. Эта чрезвычайно чувствительна к холоду, и в странах с суровым климатом, не успеет еще замерзнуть вода и выпасть снег, а комнатная муха уже стягивается к теплым помещениям, особенно к хлевам. Здесь, рядом с животными, в навозе, размножение может происходить и зимой. Правда, теперь оно идет не так скоро, как в летнюю жару.

Следовательно, мухи относятся к тем насекомым, которые проводят холодное время, не впадая в длительную спячку.

В больших городах почти нет условий для зимнего размножения мух. Даже в сельской местности заболевания и непогода губят их массами. Почему же весной, не успеешь оглянуться, а мух повсюду полным‑полно?

Загадка объясняется просто: наши мухи хоть я домашние, но не такие уж домоседки, как можно думать, судя по их названию. Они весьма склонны к перемене мест и способны улетать довольно далеко. Наступает подходящая погода, и они быстро снимаются с места зимовки.

 

 

Муха в полете.

 

Два американских натуралиста не поленились нанести краску на спинки двумстам пятидесяти тысячам – четверти миллиона! – комнатных мух. В обширном районе на разных расстояниях от места, где эту тучу крылатых выпустили на волю, были расставлены ловушки, собравшие множество меченых насекомых. Оказалось, что тысячи их улетели на расстояние в один километр, а нашлись и такие, что удалились от исходной точки даже на 20 километров!

Таким образом, для этих легкокрылых созданий не составляет большого труда выбраться весной из хлевов в сельской местности и быстро распространиться по городу, в чем мы каждый год наглядно убеждаемся.