Как делается критическая история

Прежде чем начать это исследование, я хотел бы вкратце сказать о том, как я намерен действовать. Существуют разнообразные подходы к прошлому, включая древнее прошлое, представленное в художественных произведениях вроде «Кода да Винчи». Некоторые пытаются проникнуть в это прошлое с помощью творческого воображения, не подкрепляя свои представления никакими фактическими источниками информации (или используя лишь немногие). Другие принимают на веру любые дожившие до наших дней источники и пытаются слепить из них нечто целостное. Оба эти подхода некритичны, поскольку не взвешивают и не оценивают сохранившиеся свидетельства. Составить суждение о прошлом мы можем только на основе источников, которые о нем рассказывают, однако мы не должны принимать наши источники безоговорочно, поскольку они часто противоречат друг другу и всегда отражают позиции, заблуждения и мировоззрение своего автора. И поэтому наилучший способ попытаться реконструировать прошлое – это подойти к нашим источникам критически, то есть создавать критическую историю. Основная трудность для критических историков (да и для кого угодно) заключается в том, что историческое событие не может быть доказано. Поскольку то, что случилось в прошлом, уже не воскресить и не повторить. Со своими студентами я иногда сравниваю метод критических историков с тем, что делают ученые‑эмпирики. Чтобы доказать требуемое, эмпирические ученые повторяют эксперимент. Попросту говоря, если я хочу доказать, что куски железа тонут в теплой воде, а куски мыла плавают, мне достаточно найти сотню ванн с теплой водой и начать бросать в них куски железа и куски мыла. И каждый раз железо будет тонуть, а мыло плавать. Здесь мы имеем дело с предсказуемой вероятностью, которую рассматриваем как доказательство, то есть, повторяя те же действия, получаем тот же результат.

С историей дело обстоит иначе, поскольку события прошлого повторить нельзя. И поэтому для того, чтобы установить степень вероятности, требуются не контролируемые повторные эксперименты, а «доказательства» иного рода. Как и наука, вся история – это вопрос вероятности. Некоторые вещи практически несомненны (союзники действительно победили во Второй мировой войне). Другие в высшей степени вероятны, но не безусловны (у Джорджа Вашингтона были вставные зубы). Третьи еще менее несомненны, но все же вероятны (Цезарь перешел Рубикон). В то время как о четвертых мы можем только гадать (была ли Мария Магдалина близкой спутницей Иисуса?). Почему одни вещи более несомненны (или, во всяком случае, более вероятны), чем другие? В каждом случае это зависит от характера свидетельств. Миллионы очевидцев могут подтвердить, что во Второй мировой войне победили союзники. Сколько свидетельств очевидцев есть у нас о состоянии зубов Вашингтона или о военных действиях Цезаря? Очень мало. А о Марии Магдалине и Иисусе?

Как оказывается, при всем уважении к Марии Магдалине, некоторое количество наших источников основывается на Библии. В связи с этим возникает еще один вопрос, вопрос, который станет важным при рассмотрении исторических утверждений, содержащихся в «Коде да Винчи»: как тот факт, что древний источник (например. Евангелие от Марка) входит в состав Библии, влияет на его историческую надежность? С точки зрения критического историка, к входящим в Библию источникам следует относиться как к любому другому источнику информации о прошлом – их нужно критически исследовать, чтобы понять, надежны они или нет. В числе прочего следует учитывать, как они соотносятся с другими источниками того времени – например, не опровергают ли их эти источники. Если источники противоречат друг другу, историк должен решить, какому из них верить. А для принятия такого решения историку нужны основания. Было бы не совсем корректно утверждать, что если в Библии о чем‑то говорится, то так оно и есть. Что если, пересказывая историю, библейский писатель изменил историческое событие по каким‑то своим соображениям? Но с другой стороны – и я должен особо подчеркнуть это, – если источник, не связанный с Библией, рассказывает отличную от нее историю (например, Евангелие от Марии), то вовсе не обязательно этот источник верен. Все источники необходимо оценивать с точки зрения их достоверности и надежности.

Я особо останавливаюсь на этом потому, что некоторые люди склонны безоговорочно доверять каноническим источникам (будь это записки Юлия Цезаря, Джорджа Вашингтона или Библия), в то время как другие с готовностью верят всему, что содержится в источниках, противоречащих каноническим. Последний подход особенно характерен для людей, которых привлекают теории заговоров, – но также для интеллектуально любопытных людей, которые верят максиме о том, что «историю пишут победители», и потому рады ухватиться за возможность обнаружить «оборотную сторону» истории. Для критических историков такой подход – автоматического предпочтения одной стороны другой – неприемлем. Напротив, каждый источник должен быть тщательно взвешен и оценен ими. И, как мы увидим в следующей главе, это справедливо даже для источников, затрагивающих такую значимую фигуру, как Иисус, чью историю рассказывают нам книги и вошедшие в Новый Завет, и не вошедшие в него (в том числе некоторые, например Евангелие от Филиппа, играющие важную роль в «Коде да Винчи»). Критический историк рассматривает все эти источники, внимательно сравнивая их и определяя, на какой из них можно положиться как на достоверный, а какой следует принимать с изрядной долей скепсиса.

В связи с этим я должен отметить, что подавляющее большинство письменных свидетельств о прошлом – миллионы и миллионы свидетельств о каждом из периодов прошлого – уже не существует и остается потерянным для потомства. Это относится и к свидетельствам о жизни Иисуса и его учеников. К счастью, ныне в нашем распоряжении имеется больше источников об Иисусе (и Марии Магдалине, например), чем могли мечтать историки еще столетие назад. Но все равно, это лишь ничтожная толика того, что должно было когда‑то существовать. Некоторые из не доживших до наших дней источников несомненно были уничтожены христианами, которым их содержание показалось оскорбительным или продиктованным заблуждениями. Но большая их часть утрачена просто потому, что в какой‑то момент прошлого их перестали копировать.

На этой последней причине также стоит остановиться особо: из далекого прошлого (задолго до изобретения Гутенбергом печатного станка в пятнадцатом столетии) до нас дошли исключительно рукописные копии источников. И в древности совсем нетрудно было заставить документ исчезнуть; это достигалось тем, что его копию просто не заказывали. Вопреки намекам, возникающим то там, то здесь в литературе о раннем христианстве, вдохновляемой теориями заговоров, – или даже в исторических романах вроде «Кода да Винчи», – у нас мало свидетельств о массовых сожжениях «опасных» книг в древности. Если книга казалась сомнительной, ее просто не воспроизводили. К счастью, некоторые из таких «редких» книг были обнаружены в новое время – случайно или благодаря открытиям археологов.

В последующих главах, оценивая исторические утверждения, содержащиеся в «Коде да Винчи», я буду принимать во внимание все сохранившиеся источники, как канонические, так и неканонические, как ортодоксальные, так и еретические, как хорошо известные, так и практически забытые. Только рассматривая такие источники, мы сможем получить ясные представления об интересующих нас фигурах прошлого, в том числе о трех, которые играют столь заметную роль в замысле «Кода да Винчи»: Иисусе, Марии Магдалине и императоре Константине.

Часть первая

ИМПЕРАТОР КОНСТАНТИН,