Глава 18. Блицкриг и день благодарения в Новом Свете

 

Колонизация Америк одиннадцать тысяч лет назад предками современных американских индейцев стала наиболее, значительным расширением жизненного пространства (lebensraum) человека с момента, когда Homo erectus выбрался за пределы Африки. Это, возможно, был также один из первых «блицкригов» против природы, которыми с тех пор ознаменовывалась всякая экспансия человека на ранее незаселенные территории. В течение малого времени после прибытия людей – возможно, всего через несколько веков – большая часть крупных млекопитающих Северной и Южной Америки вымерла.

В США существует два национальных праздника, день Колумба и день Благодарения, которые посвящены важнейшим моментам «открытия» европейцами Нового Света. Открытие же Америки индейцами, гораздо более раннее, никак не отмечается. Тем не менее археологические находки позволяют предположить, что первое открытие, стало событием намного более значимым, нежели приключения Христофора Колумба и отцов‑основателей Плимутской колонии. Всего за тысячу лет после того, как был обнаружен путь в арктическом ледовом щите и индейцы перешли современную границу США и Канады, они успели расселиться до дальней оконечности Патагонии и населили два плодородных и неосвоенных континента. Переход индейцев на юг стал наиболее масштабным расширением территории обитания в истории человека разумного. На нашей планете больше никогда не случалось ничего подобного.

Стремительное движение на юг было отмечено еще одним драматическим событием. Индейские охотники обнаружили, что обе Америки кишат крупными млекопитающими, ныне вымершими: там водились похожие на слонов мамонты и мастодонты, наземные ленивцы весом до трех тонн, напоминавшие броненосцев глиптодонты весом до тонны, бобры размером с медведя и саблезубые представители семейства кошачьих, а также американские львы, гепарды, верблюды, лошади и многие другие виды. Если бы эти виды сохранились, сегодняшние туристы видели бы в Йеллоустонском национальном парке не только медведей и бизонов, но и мамонтов и львов. Вопрос о том, что случилось в момент встречи охотников с дичью, до сих пор вызывает серьезные разногласия у археологов и палеонтологов. В соответствии с той интерпретацией, которая кажется мне наиболее правдоподобной, итогом встречи стала молниеносная война, блицкриг, в результате которой животные были истреблены, – возможно, в каждом отдельном месте это произошло не более чем за десять лет. Если данная точка зрения верна, это можно считать наиболее концентрированным вымиранием крупных животных с момента, когда столкновение с астероидом (как полагают) уничтожило динозавров шестьдесят пять миллионов лет назад. Кроме того, можно признать этот момент первым среди множества подобных «блицкригов», омрачавших якобы имевший место золотой век экологической невинности человека (глава 17) и ставших с тех пор еще одной отличительной особенностью человеческой истории.

Это драматическое столкновение оказалось финалом долгой истории, в ходе которой люди распространялись от места своего происхождения – из Африки – и занимали пригодные к заселению континенты. Экспансия наших африканских предков в Азию и Европу произошла около миллиона лет назад, а из Азии в Австралию человек перебрался около 50 000 лет назад, после чего континентами, пригодными для жизни человека разумного, но еще не заселенными, остались только Северная и Южная Америка.

Американские индейцы, от Канады до Огненной Земли, в наши дни физически более гомогенны, чем население любого другого континента, так что мы можем предполагать, что они прибыли недавно, и для значительной генетической диверсификации попросту не хватило времени. Еще до того, как археологи обнаружили следы пребывания первых индейцев, было очевидно, что они пришли из Азии, поскольку современные индейцы внешне напоминают монголоидный тип жителей Азии. Более поздние данные, полученные генетиками и антропологами, позволяют с уверенностью подтвердить это предположение. Стоит бросить взгляд на карту, чтобы обнаружить, что самый простой путь из Азии в Америку лежит через Берингов пролив, отделяющий Сибирь от Аляски. Последняя перемычка суши существовала (несколько раз исчезая на непродолжительные отрезки времени) в период от 25 000 до 10 000 лет назад.

И все же для колонизации Нового Света требовался не только мост в виде перемычки суши, – нужно было, чтобы со стороны сибирского конца моста жили люди. Сибирская Арктика из‑ за сурового климата также была колонизирована лишь на позднем этапе человеческой истории (глава 2). Эти колонисты явно прибыли из холодной полосы Азии или Восточной Европы; в качестве примера можно вспомнить охотников каменного века, которые жили на территории современной Украины: жилища они строили из костей мамонтов. Не позднее 20 000 лет назад охотники на мамонтов появились и в сибирской части Арктики, а каменные орудия, похожие на те, которые делали сибирские охотники, использовались на территории Аляски, как подтверждают археологические находки, примерно 12 000 лет назад.

Когда охотники ледникового периода прошли Сибирь и Берингов пролив, от будущих охотничих угодий на территории современных США их отделяла еще одна преграда: широкий ледниковый покров, наподобие покрывающего в наши дни Гренландию, простирался от океана до океана, по всей территории Канады. Периодически во времена ледникового периода в этом ледяном слое открывался коридор с севера на юг – путь, свободный ото льда, к востоку от Скалистых гор. Один из таких коридоров закрылся около 20 000 лет назад, но тогда, судя по всему, на Аляске еще не было людей, которые поджидали бы момента, чтобы пройти по этому пути. А в следующий раз, когда коридор открылся, примерно 12 000 лет спустя, охотники, надо полагать, были готовы, поскольку убедительно свидетельствующие об их пребывании каменные орудия вскоре после этого оказались не только у южного конца коридора, возле Эдмонтона (в канадской провинции Альберта), но и в других местах к югу от ледового покрова. Именно тогда охотники встретили слонов и других крупных животных Америки, и начались драматические события.

Археологи называют этих первопроходцев, палеоиндейцев, людьми Кловиса, так как их каменные орудия впервые были обнаружены при раскопках у города Кловис, в штате Нью‑Мексико, в десяти милях от границы с Техасом. Тем не менее орудия культуры Кловис, или сходные с ними, обнаружены во всех сорока восьми смежных штатах США, а с севера на юг распространены от Эдмонтона до Мексики. Ванс Хейнс, археолог из Университета Аризоны, подчеркнул, что эти орудия очень похожи на те, которыми пользовались в более ранний период охотники на мамонтов Восточной Европы и Сибири; заметно всего одно отличие: на плоских, двусторонних каменных наконечниках копий есть бороздки, на каждой стороне в продольном направлении, чтобы наконечник было удобнее привязывать к древку. Неясно, прикреплялись ли наконечники с такими бороздками на метательные дротики или на пики, которыми наносились колющие удары. При этом орудия с наконечниками вонзались в крупных млекопитающих с такой силой, что иногда наконечники ломались пополам или пробивали кость. Археологи обнаружили скелеты мамонтов и бизонов, на ребрах которых различимы следы от наконечников орудий Кловис, – так, у скелета мамонта из южной Аризоны оказалось восемь подобных следов. Раскопки стоянок людей Кловис показали, что чаще всего их добычей (если судить по найденным костям) были мамонты, но охотились они и на бизонов, мастодонтов, тапиров, верблюдов, лошадей и медведей.

Среди прочих открытий, касающихся людей Кловис, поражает скорость их распространения. Самые точные методы радиоуглеродного анализа показывают, что стоянки Кловис в США были населены в течение всего нескольких веков в период до 11 000 лет назад. И даже в южной оконечности Патагонии стоянка человека датируется как существовавшая примерно 10 500 лет назад. Таким образом, примерно за тысячу лет люди, вышедшие через свободный от льда коридор в Эдмонтоне, распространились от берега одного океана до берега другого, а также на всей протяженности Нового Света.

Не менее поразительна быстрая трансформация культуры Кловис. Около 11 000 лет назад наконечники Кловис резко сменились другим типом – менее крупными, более умело изготовленными орудиями, так называемыми наконечниками Фолсом (по названию стоянки неподалеку от города Фолсом, штат Нью‑Мексико, где они впервые были обнаружены). Наконечники Фолсом часто находят там же, где и кости вымершего широкоротого бизона, а не в слоях, где присутствуют кости мамонтов, на которых предпочитали охотиться люди Кловис.

Причина, по которой охотники Фолсома переключились с мамонтов на бизонов, могла быть проста: мамонтов больше не осталось. Исчезли также и мастодонты, верблюды, лошади, гигантские наземные ленивцы, а также несколько десятков других крупных млекопитающих. В целом, в тот период Северная Америка утратила огромную долю – семьдесят три процента (а Южная Америка восемьдесят процентов) – от общего числа видов обитавших там крупных млекопитающих. Многие палеонтологи в этом резком вымирании видов в Америке не винят охотников Кловис, поскольку никаких свидетельств массового убийства животных не сохранилось, – в разных местах находят только отдельные окаменелости с костями и остатки разделанных туш. Палеонтологи, придерживающиеся этой точки зрения, объясняют исчезновение видов изменениями климата и среды обитания, произошедшими в конце ледникогого периода, как раз когда пришли охотники Кловис. Эта позиция вызывает у меня сомнения по целому ряду причин. На месте отступившего ледника оказались луга и леса, так что территорий, свободных ото льда и пригодных для жизни млекопитающих, становилось больше, а не меньше; крупные млекопитающие Америки уже пережили окончания как минимум двадцати двух предыдущих ледниковых периодов, и такого резкого вымирания не происходило; примерно в тот же период в Европе и Азии, когда ледники на этих континентах стали таять, подобного масштаба вымирания животных тоже не наблюдалось.

Будь причиной изменения климата, можно было бы ожидать, что для видов, предпочитающих жаркий и холодный климат, такая перемена имела бы противоположный результат. Однако радиоуглеродное датирование окаменелостей из Большого Каньона показывает, что наземный ленивец Шаста и горный козел Харрингтона – первый из района с жарким климатом, а второй с холодным – вымерли в период с интервалом в одно‑два столетия друг после друга, около 11 100 лет назад. Ленивцы были широко распространены до момента внезапного вымирания. В их помете, размером с мяч для софтбола, который хорошо сохранился в некоторых пещерах на юго‑западе США, ботаники обнаружили остатки растений из рациона последних ленивцев: это мормонский чай и сферальцея, то есть растения, до сих пор произрастающие в окрестностях этих пещер. Вызывает большие подозрения тот факт, что и ленивцы, располагавшие достаточным количеством пищи, и козлы из Большого Каньона исчезли как раз вскоре после того, как охотники Кловис пришли в Аризону. Это более убедительные косвенные улики, чем те, на основании которых суды иногда выносят приговор о виновности в убийстве. Если ленивцы действительно вымерли из‑за климата, нам придется признать за этими животными, считавшимися довольно глупыми, неожиданно высокие умственные способности, поскольку все они приняли решение умереть одновременно как раз в определенный момент, чтобы сбить с толку ученых XX века, заставив в исчезновении ленивцев ошибочно обвинять охотников Кловис. Более правдоподобным объяснением этого «совпадения» будет признание того, что в действительности имели место причина и следствие. Пол Мартин, геофизик из Университета Аризоны, назвал драму, случившуюся при встрече охотников и слонов, блицкригом. По его мнению, первые охотники, вышедшие из свободного ото льда коридора в Эдмонтоне, жили в благополучных условиях и размножались, поскольку обнаружили изобилие непуганых крупных млекопитающих, легко становившихся добычей. Когда в одной местности все млекопитающие оказывались убиты, охотники и их дети перебирались на новые территории, где млекопитающие водились в большом количестве, и продолжали истреблять популяции животных по фронту своего наступления. К тому времени, когда охотники наконец достигли южной оконечности Южной Америки, большинство видов крупных млекопитающих Нового Света были уничтожены.

Теория Мартина была встречена резкой критикой, в основе которой лежали сомнения относительно четырех положений. Могла ли группа из ста охотников, прибывших в Эдмонтон, размножаться так быстро, чтобы за тысячу лет заселить целове полушарие? Могли ли они распространяться так быстро, чтобы преодолеть за это время почти 8000 миль от Эдмонтона до Патагонии? Действительно ли охотники Кловис были первыми людьми в Новом Свете? И могли ли охотники каменного века так успешно преследовать сотни миллионов крупных млекопитающих, что ни одно из них не выжило, причем археологических свидетельств этой охоты почти не обнаруживается?

Рассмотрим первый вопрос, касающийся скорости размножения. В наши дни даже на территориях, наиболее подходящих для охоты, плотность населения охотников и собирателей составляет не более одного человека на квадратную милю. Таким образом, к моменту, когда все Западное полушарие оказалось заселено, число населявших его охотников и собирателей составляло не более десяти миллионов человек, поскольку площадь Нового Света, за исключением Канады и других участков, во времена людей Кловис покрытых ледником, равнялась примерно десяти миллионам квадратных миль. Когда уже в современную эпоху колонисты прибывали на необитаемые земли (например, когда бунтовщики с «Баунти» достигли острова Питкэрн), рост их численности был достаточно высок и составлял 3,4 процента в год. При таких темпах роста населения – а этот показатель достигается в случае выживания четырех детей у каждой пары и среднего времени смены поколений в двадцать лет – сто охотников могут превратиться в десять миллионов всего за 340 лет. Следовательно, за одно тысячелетие численность охотников Кловис легко могла дойти до десяти миллионов человек.

Могли ли потомки пионеров из Эдмонтона достичь южной оконечности Южной Америки за тысячу лет? Длина проведенной по суше прямой составляет чуть менее 8000 миль, следовательно, нужно было перемещаться в среднем на восемь миль в год. Это вполне заурядная задача, любые здоровые мужчины или женщины из племен охотников могли преодолеть эту годовую норму за День, а остальные 364 дня года никуда не перемещаться. Часто можно определить расположение карьера, из которого брали камень для изготовления орудий люди Кловис, и таким образом известно, что отдельные их орудия проделали путь протяженностью до 200 миль. Известно, что расстояние, преодоленное зулусами во время миграции в Южной Африке в XIX веке всего за пятьдесят лет, составило почти 3000 миль.

Были ли охотники Кловис первыми людьми, распространившимися на юг от канадского ледового щита? Это более сложный вопрос, и среди археологов он вызывает намного больше разногласий. Утверждения о том, что культура Кловис была первой, неизменно основываются на опровергающих доказательствах: нигде в Новом Свете к югу от края канадского ледникового покрова не обнаружено человеческих останков или артефактов, всеми признанных как относящиеся к эпохе до культуры Кловис и бесспорно датируемых этим временем. Несмотря на то, что о находках, якобы указывающих на обитание людей на этой территории ранее культуры Кловис, заявлялось десятки раз, все они вызывают большие сомнения: не был ли материал, используемый для радиоуглеродного анализа, смешан с более старым углем, связан ли в действительности датируемый материал с человеческими останками, не являются ли предметы, принимаемые за созданные человеком орудия, просто камнями, которые приобрели такую форму естественным путем? Среди всех стоянок, являющихся, как утверждается, более древними, чем культура Кловис, две кажутся более убедительными, чем остальные: это пещерное городище Мидоукрофт в Пенсильвании, которое относят к периоду примерно 16 000 лет назад, и стоянка Монте‑Верде в Чили, датируемая временем не ранее 13 000 лет назад. Пишут, что в Монте‑Верде удивительно хорошо сохранились человеческие артефакты, но подробные результаты этих исследований еще не опубликованы, поэтому трудно их точно оценить. И не решен спорный вопрос относительно ошибки радиоуглеродного датирования находок в Мидоукрофт, результаты которого сомнительны в первую очередь потому, что обнаруженные там виды растений и животных могли жить, как принято считать, только в эпоху намного более позднюю, чем 16 000 лет назад.

Свидетельства же существования культуры Кловис неоспоримы, обнаруживаются во всех сорока восьми смежных штатах и признаются всеми археологами. Свидетельства того, что еще ранее пригодные для жизни континенты были населены более древними первобытными людьми, также неоспоримы и всеми признаны. На стоянках культуры Кловис вы можете обнаружить слой, в котором присутствуют артефакты Кловис и кости многочисленных вымерших крупных млекопитающих; непосредственно над слоем Кловис находится (и относится, следовательно, к более поздней эпохе) слой культуры Фолсом, где обнаруживаются человеческие артефакты, но отсутствуют кости каких‑либо крупных вымерших млекопитающих, за исключением бизона; а непосредственно под слоем Кловис находятся слои, соответствующие тысячелетиям, предшествовавшим временам Кловис, и отражающие благоприятные экологические условия; эти слои полны костей крупных вымерших млекопитающих, но не несут в себе ни одного человеческого артефакта. Как же могли люди поселиться в Новом Свете во времена до культуры Кловис и не оставить после себя обычных следов, многочисленных свидетельств, убедительных для археологов, – каменных орудий, очагов, пещерных поселений, а иногда и скелетов, в отношении которых можно было бы провести радиоуглеродный анализ, который окончательно бы всех убедил? Как могли люди, якобы жившие до культуры Кловис, не оставить никаких следов своего присутствия в местах раскопок на стоянках Кловис, несмотря на столь благоприятные условия жизни? Как могли они прибыть в Пенсильванию или Чили с Аляски, будто на вертолете, и не оставить никаких свидетельств своего пребывания на промежуточной территории? По этим причинам мне кажется более правдоподобным, что датирование Мидоукрофт и Монте‑Верде ошибочно. Версия о том, что культура Кловис была первой, кажется убедительной, в отличие от версии о наличии предшественников.

Другим моментом в теории блицкрига, выдвинутой Мартином, который активно оспаривают, является предположение, что чрезмерная охота на крупных млекопитающих привела к их изчезновению. Сложно даже представить, как охотники каменного века вообще могли убить мамонта, не говоря уже о том, чтобы в результате охоты был истреблен весь вид. Даже если охотники и убивали мамонтов, зачем им это было нужно? И где скелеты убитых мамонтов?

Если подойти к скелету мамонта в музее, нападение с каменным копьем на такое гигантское животное с большими бивнями покажется практически самоубийством. Тем не менее в наше время жители Африки и Азии, вооруженные столь же простым оружием, успешно убивают слонов – часто для этого они устраивают засады или пользуются огнем, но иногда даже охотники‑ одиночки могут подкрасться к слону и убить того копьем или отравленной стрелой. При этом современных охотников на слонов можно назвать дилетантами по сравнению с охотниками на мамонтов времен культуры Кловис, унаследовавших опыт сотен тысячелетий охоты с каменным оружием. На картинах, созданных для научных музеев, любят изображать охотников позднего периода каменного века голыми и дикими скотами, которые с риском для жизни швыряют булыжники в мамонта, в ярости бросающегося на них; при этом один‑два человека уже лежат затоптанными насмерть. Это абсурд. Если бы во время охоты на мамонта часто гибли охотники, мамонты истребили бы людей, а не наоборот. Более реалистичной была бы следующая картина: опытные охотники в теплой одежде, ничем не рискуя, забивают копьями перепуганного мамонта, напав из засады над узким руслом ручья.

Вспомним также, что крупные млекопитающие Нового Света до прихода охотников Кловис скорее всего никогда не видели людей (если эти охотники действительно были первыми людьми, добравшимися до Нового Света). Из истории фауны Антарктики и Галапагосских островов мы знаем, какими беззлобными и не пугливыми могут быть животные, обитающие там, куда не ступала нога человека. В Новой Гвинее я побывал в труднодоступных горах Фоджа, где не живут люди, и видел крупных древесных кенгуру, которые настолько не боялись меня, что подпускали к себе на расстояние нескольких ярдов. Крупные млекопитающие Нового Света могли быть столь же наивны, так как у них не успел даже выработаться страх перед человеком – что и позволило стреимительно их истребить.

Могли ли охотники Кловис настолько часто убивать мамонтов, чтобы полностью уничтожить этот вид? Предположим опять же, что в среднем на квадратную милю приходился один охотник‑ собиратель и (рассчитывая в сравнении со слонами современной Африки) один мамонт; при этом четверть населения времен Кловис состояла из взрослых мужчин‑охотников, каждый из которых убивал одного мамонта раз в два месяца. Таким образом, на четыре квадратных мили в год убивали шесть мамонтов; следовательно, мамонтам, чтобы выжить в условиях такой охоты, пришлось бы воспроизводить свою численность менее чем за год. Но, как известно, современные слоны, например, размножаются медленно, и на то, чтобы воспроизвести численность, у них уходит около двадцати лет, да и в целом редкие виды млекопитающих способны размножаться быстро, чтобы численность вида воспроизводилась за период менее трех лет. Вполне можно допустить, что охотники Кловис всего за несколько лет истребляли крупных млекопитающих в своей местности, а затем перебирались на новую территорию. Археологи, которые в наши дни пытаются найти в окаменелостях подтверждения этой бойни, ищут иголку в стоге сена, то есть кости убитых за несколько лет мамонтов среди всех костей животных, умерших от естественных причин в течение сотен тысячелетий. Не удивительно, что мамонтов со следами каменных наконечников культуры Кловис найдено так мало.

Но зачем вообще охотникам Кловис требовалось убивать мамонта каждые два месяца, если туша мамонта весом 5000 фунтов давала 2500 фунтов мяса, то есть по десять фунтов мяса в день в течение двух месяцев для охотника, его жены и двоих детей? Может показаться, что употреблять десять фунтов мяса в день – страшное обжорство, но в действительности почти столько же мяса было в ежедневном рационе обитателя американского фронтира в XIX веке. Это если предположить, что охотники Кловис действительно съедали все 2500 фунтов мамонтового мяса. Но Для хранения мяса в течение двух месяцев его потребовалось бы засушить; а стали бы вы тратить силы на сушку тонны мяса, если У вас есть возможность вместо этого убить еще одного мамонта? Как отметил Ванс Хейнс, мясо мамонтов, убитых охотниками Кловис, использовалось лишь частично, и мы можем предполагать, что эти люди жили в условиях изобилия дичи и обходились с добычей неэкономно, избирательно. В некоторых случаях целью охоты было получение не мяса, а бивней или шкуры, или же просто мужское самоутверждение. В наше время на тюленей или китов тоже охотятся ради жира или меха, а мясо оставляют гнить. В рыбацких деревнях Новой Гвинеи я часто вижу брошенные туши крупных акул, убитых ради плавников, из которых варят особенно вкусный суп.

Мы отлично помним те блицкриги, в результате которых современные европейские охотники почти истребили бизонов, китов, тюленей и многих других крупных животных. Археологические открытия, сделанные в последнее время на разных островах, показывают, что такие блицкриги происходили всякий раз, когда охотники древности добирались до земель, где обитали животные, не привыкшие к человеку (глава 17). Гигантская бескрылая птица моа, обитавшая в Новой Зеландии, была истреблена колонистами‑маори за несколько столетий. Индонезийцы и африканцы, колонизировавшие Мадагаскар 1500 лет назад, истребили другую гигантскую нелетающую птицу (слоновую птицу), а также десятки видов приматов (лемуров), – некоторые из них по размерам приближались к гориллам. Полинезийцы, основавшие колонию на Гавайях, истребили могочисленный вид крупных нелетающих гусей. А если встреча человека и наивных крупных животных всегда заканчивалась стремительным истреблением последних, с какой стати все могло обстоять иначе в случае с охотниками Кловис, пришедшими в наивный мир Нового Света?

Такой финал, однако, вряд ли предвидели первые охотники, прибывшие в Эдмонтон. Они наверняка были поражены, когда, выйдя по открывшемуся от льда коридору, после перенаселенной Аляски, где природа уже страдала от активной охоты, увидели стада мирных мамонтов, верблюдов и других животных. Впереди, до самого горизонта, простирались Великие равнины. Начав исследовать окружающую территорию, они вскоре поняли, что на этой земле других людей нет (для Христофора Колумба и отцов‑ основателей Плимутской колонии дело обстояло иначе), и что им действительно повезло первыми оказаться на плодородных землях. Так что у этих пилигримов, пришедших в Эдмонтон, тоже был повод устроить День благодарения.

 

 

Глава 19. Второе облако

 

В настоящее время существует риск того, что человеческое общество уничтожит само себя, устроив либо ядерную катастрофу, либо экологическую. Вторая может случиться в результате массового исчезновения видов. В этой главе приводятся приблизительные оценки того, сколько видов мы уже истребили, сколько с большой вероятностью уничтожим в следующем столетии и как это массовое исчезновение видов скажется на нас.

У предшествовавших поколений не было поводов беспокоиться о том, выживет ли следующее поколение и будет ли в его распоряжении планета, подходящая для жизни. Наше поколение первым столкнулось с непростым вопросом о будущем детей. Значительную часть жизни мы тратим на то, чтобы научить детей жить самостоятельно и успешно взаимодействовать с другими людьми. И мы все чаще спрашиваем себя, не окажутся ли напрасными эти усилия.

Эти тревожные мысли возникают из‑за двух нависших над нами облаков – оба могут иметь сходные последствия, но наше отношение к ним сильно отличается. Первое облако – риск ядерной катастрофы, который впервые проявил себя в виде ядерного полога над Хиросимой. Все согласятся, что эта угроза реальна, поскольку накопилось огромное количество ядерного оружия, а политики в течение всей человеческой истории периодически допускают грубые просчеты. Все согласятся и с тем, что если случится ядерный холокост, последствия для нас будут плачевными, и, вполне возможно, мы все погибнем. Наличие этой угрозы во многом определяет современную международную дипломатию. Единственное, в отношении чего люди еще не пришли к согласию, – то, каким образом лучше решать этот вопрос, то есть, например, следует ли стремиться к полному ядерному разоружению, к ядерному равновесию или к ядерному превосходству.

Другое облако – риск экологической катастрофы, которая может наступить вследствие разных причин; из них наиболее часто обсуждается постепенное исчезновение большинства видов земного шара. Что касается этой опасности, то, в отличие от ядерной катастрофы, практически нет согласия в отношении того, реален ли риск массового исчезновения видов, и действительно ли такое исчезновение, если оно случится, будет иметь серьезные нежелательные последствия. Чаще всего приводятся данные о том, что в результате деятельности человека в течение нескольких прошедших столетий исчезнет один процент видов птиц. Одну из крайних позиций занимают думающие люди – особенно экономисты и руководители промышленности, но также и многие биологи, и люди, чья профессия не связана с данной проблемой, – которые полагают, что утрата одного процента видов не будет иметь серьезных последствий, даже если бы она и случилась в действительности. Сторонники этой точки зрения считают, что один процент является сильно завышенным показателем, что большинство видов нам не нужны, а потому мы можем без ущерба для себя утратить в десять раз больше. Крайняя позиция противоположного толка состоит в том, что – так полагают многие другие мыслящие люди, в особенности биологи, занимающиеся природоохранными вопросами, и все большее число людей разных профессий, далеких от биологии, но участвующих в экологическом движении, – показатель в один процент сильно занижен относительно реального положения дел, а массовое вымирание видов поставит под угрозу качество жизни человека и саму возможность нашего выживания. Очевидно, что будущее наших детей во многом зависит от того, какая из этих крайних позиций ближе к истине.

Риски ядерной и экологической катастроф вместе ставят перед человечеством два вопроса, которые на сегодняшний день требуют как можно более срочного решения. В сравнении с этими двумя облаками наши привычные переживания по поводу рака, СПИДа и диеты кажутся незначительными, поскольку эти проблемы не ставят под угрозу существование человека как вида. Если не случится ни ядерной, ни экологической катастрофы, у нас будет достаточно свободного времени, чтобы решать задачи меньшей сложности, например, искать способы лечения рака.

Если мы не сможем отвести от себя эти две угрозы, то победа над раком все равно не поможет.

Сколько видов человек уже успел истребить? Сколько еще могут исчезнуть за время жизни наших детей? Если вымрут новые виды, будет ли это играть для нас какую‑то роль? Насколько влияют вьюрки на валовый продукт нашей страны? Не суждено ли всем видам рано или поздно исчезнуть? Является ли массовое исчезновение видов лишь истерической выдумкой или реальной угрозой, которая может настичь в будущем, или, возможно, оно уже подтвердилось и в значительной степени состоялось?

Оценить реальные количественные показатели, характеризующие массовое истребление видов, мы сможем в три этапа. Во‑первых, посмотрим, сколько видов исчезли в современную эпоху (то есть с 1600 года). Во‑вторых, оценим, сколько других видов исчезли до 1600 года. На третьем этапе мы попробуем спрогнозировать, сколько еще видов могут вымереть за время жизни нашего поколения, наших детей и внуков. И после этого, наконец, рассмотрим вопрос о том, какое значение это для нас имеет.

Первый этап, то есть оценка числа видов, вымерших в современную эпоху, на первый взгляд кажется простым. Достаточно взять какую‑либо группу растений или животных, подсчитать общее количество видов, отметить те, которые, как нам известно, вымерли в период после 1600 года, и сопоставить показатели. Для того, чтобы проделать такие подсчеты, удобнее всего взять птиц, поскольку их легче увидеть и идентифицировать, а также потому, что данные о птицах поступают от огромного количества наблюдателей. В результате о них известно больше, чем о любых Других группах животных.

Сегодня существует приблизительно 9000 видов птиц. В наше время за год обнаруживают всего один‑два ранее неизвестных вида, таким образом, практически все существующие птицы уже получили названия. Наиболее значимая организация, наблюдающая за тем, что происходит с различными видами птиц, – Международный совет по охране птиц (СИПО), – подсчитала, что с 1600 года вымерло 108 видов птиц, а также многие подвиды. Практически все случаи такого исчезновения видов так или иначе вызваны деятельностью человека – особенно в недавний период. Сто восемь видов составляют один процент от общего числа видов птиц, которых насчитывается 9000. Вот откуда получен показатель в один процент, который я уже упоминал.

Вместо того чтобы воспринимать это как окончательный вариант данных о количестве вымерших современных птиц, мы сначала рассмотрим, каким образом было получено число 108. СИПО признает вид вымершим только после того, как птицу целенаправленно ищут в районе, где она, по имеющимся сведениям, ранее обитала или могла появиться, и в течение многих лет не обнаруживают. Во многих случаях наблюдатели за птицами прослеживали, как популяция сокращается до нескольких особей, а потом наблюдали за судьбой последних экземпляров. К примеру, среди видов, вымерших в США за последнее время, одной из последних потерь стал такой подвид как мерриттская приморская овсянка. Птица обитала на болотах близ Титусвилля, штат Флорида. Когда ее популяция сократилась из‑за осушения болот, где овсянки обитали, природоохранные организации окольцевали тех немногих птах, которые уцелели, чтобы иметь возможность определять каждую конкретно. Когда их осталось всего шесть, птиц отловили, чтобы охранять и разводить в неволе. К сожалению, птицы одна за другой умерли. Последняя особь, с которой прекратил существование этот подвид, скончалась 16 июня 1987 года.

Таким образом, мерриттская приморская овсянка, вне всякого сомнения, является вымершим видом. Мы в той же степени не сомневаемся в отношении многих других подвидов и 108 видов птиц, указанных в числе вымерших. Вот полный список видов, исчезнувших в Северной Америке с момента европейской колонизации, с указанием года, когда умерла последняя особь: бескрылая гагарка (1844), очковый баклан (1852), лабрадорская утка (1875), каролинский попугай (1914) и странствующий голубь (1914). В прошлом бескрылая гагарка встречалась также и в Европе, но ни один из других видов европейских птиц не включен в список вымерших после 1600 года, хотя некоторые виды исчезли в Европе, сохранившись при этом на других континентах. Что же мы можем сказать об остальных видах птиц, которые по жестким критериям СИПО не могут быть отнесены к вымершим? Можем ли мы быть уверены в том, что они все еще существуют? Для большинства видов птиц Северной Америки и Европы ответом будет «да». Сотни тысяч фанатичных наблюдателей за птицами отслеживают все виды птиц на этих континентах каждый год. Чем более редким является вид, тем более настойчиво его разыскивают каждый год. Вымирание ни одного из видов североамериканских или европейских птиц не могло остаться незамеченным. Лишь для единственного вида птиц Северной Америки вопрос о существовании по‑прежнему не решен: это багамский пеночковый певун, последний раз определенно наблюдавшийся в 1977 году; при этом СИПО не потеряла надежду его обнаружить, поскольку в более поздний период поступали неподтвержденные данные об этой птице. (Белоклювый дятел также, возможно, вымер, но его североамериканская популяция является «всего лишь» подвидом; несколько особей другого подвида дятлов до сих пор обитают на Кубе.) Таким образом, число видов североамериканских птиц, вымерших с 1600 года, совершенно точно не может быть менее пяти или более шести. Всякий вид, за исключением багамского пеночкового певуна, можно отнести к одной из двух категорий – либо к числу «определенно вымерших», либо «определенно существующих». Аналогичным образом число видов европейских птиц, вымерших с 1600 года, составляет один вид – не два, не ноль, но один.

Следовательно, мы получили точный, не допускающий разночтений ответ на вопрос о том, сколько видов североамериканских и европейских птиц вымерло с 1600 года. Если бы мы могли дать в той же степени определенный ответ и для других групп видов, то первый этап в решении вопроса о массовом вымирании видов был бы решен. К сожалению, в отношении других групп растений и животных такой четкой статистикой мы не располагаем, а также не можем столь же точно оценить состояние видов птиц в Других регионах мира – и менее всего в тропиках, где живет подавляющее большинство видов. Во многих тропических странах наблюдателей за птицами мало или нет совсем, а ежегодный мониторинг состояния видов птиц не производится. Во многих тропических районах мониторинг не проводился со времен проведения первого биологи