Ловушка для Счастливчика Джека

 

Вскоре сорок человек выехали из Уэст‑Лондона во главе с Лью Нэксоном, Гарри и Джим показывали им дорогу. Однако им почти нечего было делать, потому что все держали направление на дым. Они быстро отыскали место, где были остановлены лошади, но там ничего не оказалось, кроме четырех лошадиных туш, валявшихся среди горящего кустарника.

Огонь так опалил мертвых животных, что исключалась всякая возможность их опознать. Маленькие клочки шкуры, которые остались необожженными, позволяли только узнать масть погибших лошадей, но разбойники сделали все, чтобы не удалось определить их владельцев.

Теперь вдвойне было важно что‑то узнать о бурой кобыле, которую взял себе Дэвон. Через жителя города, у которого ее украли, пусть совсем недавно, можно выйти на какой‑нибудь след.

Они оставили убитых лошадей и направились дальше, к высокому столбу дыма.

Оказалось, что это как раз то, чего опасался Дэвон. Хижина, загон и навес для лошадей того лесного обитателя оказались объяты ревущим пламенем. Когда они подъехали, обрушилась стена жилища, и горящие бревна раскатились далеко, к окружающим деревьям.

Многие из отряда спешились, чтобы откатить их обратно, на менее опасное место, а другие, включая шерифа и Гарри, в это время разведывали местность вокруг. Они не нашли ничего интересного, следы быстро затерялись на местах, покрытых толстым слоем сосновых иголок. Шериф Лью Нэксон не стал продолжать поиски, заявив:

– Какой смысл гнаться за ястребом, если у тебя нет крыльев? Мы ничего не знаем о тех джентльменах. Может, некоторые из них тут с нами и помогают нам?!

С этими невеселыми мыслями отряд вернулся в Уэст‑Лондон, и шериф тут же поехал трусцой в направлении ранчо Дэвона, чтобы посмотреть, не найдется ли там каких‑то улик.

Весь Уэст‑Лондон, и без того возбужденный, теперь был еще более поражен пожаром на ранчо Дэвона и нападением на него в лесу. Все понимали, что он стал жертвой людей, стоящих вне закона, только самый тупой мог думать иначе. И Дэвон немедленно сделался знаменитостью.

Он скоро узнал, что значит быть известным в таком городе. Один из парикмахеров предложил ему свои бесплатные услуги, при условии, что великий человек будет садиться в его кресло каждый день. Гостиница Ливингстона предложила ему лучшую комнату, в расчете, что остальные немедленно заполнят любопытствующие. Салун «Фри Майсон» был рад бесплатно предоставить ему любые напитки, какие он пожелает, и постоянный стол в комнате для игры в карты, если он согласится проводить время только в этом месте. И куда бы Уолтер ни пошел, за ним следовала толпа любопытных, желающих лично увидеть человека, которого вот‑вот могут убить.

В то, что он может спасти свою жизнь как‑то иначе, нежели немедленным бегством, не верили даже самые оптимистично настроенные. А когда стало ясно, что Дэвон не собирается бежать, жители города начали потирать руки с отвратительным удовольствием. Это не означало, что в Уэст‑Лондоне обитали более кровожадные люди, чем в других городах Запада, просто им нравилось пребывать в возбуждении, особенно когда оно достигалось за чужой счет.

Все это не доставляло Дэвону никакого удовольствия, хотя и могло принести деньги в его карман. Но зато теперь не было никаких затруднений в подборе богатых партнеров для игры в покер. Каждый с большой охотой стремился посидеть за столом с почти мертвым человеком, потому что не было ничего, что в те дни крови и перестрелок Запад любил бы больше, чем поиграть со знаменитыми бойцами.

То, что на рукоятке кольта Дэвона не было ни одной зарубки, не имело особого значения. Всем теперь стало известно, что он справился с Грирсоном и вышел без вреда для себя из нескольких покушений на его жизнь. По этой причине он считался настоящим бойцом и стрелком.

Справедливости ради надо сказать, горожане нашли другие причины им восхищаться. Уолтер был молод, из известной семьи, хорош собою и, сверх того, вел честную игру в покер, когда с ним за столом сидели достойные люди. Последнее поднимало его очень высоко, потому что большинство игроков в покер были простыми золотоискателями.

Как‑то в один из вечеров три человека обыграли его за зеленым столом на четыре тысячи долларов. На следующее утро Дэвон все отыграл, но проигрыши запоминаются, в то время как выигрыши забываются, потому что известно, что секреты картежной профессии скрыты в кончиках пальцев игрока, те трое выигравших были просто временными баловнями судьбы.

Когда люди сочувствовали Уолтеру, что его так методично преследуют тайные враги, он принимал благодушный вид и заявлял, что интересуется только картами. Когда его спрашивали, что он собирается делать, дабы расквитаться с бандитами, он отвечал, что дело находится в руках шерифа.

Но на самом деле старики Гарри и Джим все это время постоянно работали, стремясь разгадать тайну.

И здесь возникла новая трудность.

Перед почтовым отделением стоял большой щит, на котором вывешивались объявления. Иногда тут помещали официальные описания преступников с указанием цены, назначенной за их головы. Иногда – просьбы о возврате утерянной или украденной собственности. Часто здесь появлялись объявления о продаже самых разных вещей, начиная от булавок с бриллиантами, кончая оружием. Уэст‑Лондону остро не хватало газеты, и это было ее простейшей заменой.

На этом щите однажды утром появился большой лист бумаги, на котором отчетливым почерком было написано:

«Дорогой Дэвон!

Какова ваша цена за бурую кобылу? Мне она могла бы пригодиться.

Всегда ваш

Счастливчик Джек».

Весь Уэст‑Лондон собрался около щита, люди читали и хохотали. За эту дерзкую выходку Счастливчика Джека чуть ли не полюбили. Это была сенсация! И Дэвон, при всем честном народе, написал на той бумаге прямо под подписью Джека:

«Для бурой кобылы не может быть цены, пока я не найду ее владельца.

Наилучшие пожелания от

Уолтера Дэвона».

В ту же ночь бумага исчезла, а на ее месте появилось новое объявление, приколотое самим Джеком или кем‑то из его друзей:

«Дорогой Дэвон!

Пять сотен будет хорошей ценой и еще немного сверху, чтобы успокоить вашу совесть. А что касается другого парня, то мертвые никогда не ездят верхом.

Ваш

Счастливчик Джек».

На что Дэвон отозвался очень просто:

«Кобыла не продается».

Но Счастливчик Джек не отставал. Его новое послание было составлено жестко:

«Я всегда беру то, что мне нужно, а мне нужна лучшая лошадь в Уэст‑Лондоне».

Город насторожился, предвкушая интересное дело. До сих пор Дэвон особенно не беспокоился, но неожиданно на его голову свалилась новая забота – дуэль за владение кобылой. Никто в Уэст‑Лондоне не сомневался, что Счастливчик Джек сделает попытку завладеть ею в самое ближайшее время. И было любопытно, что предпримет Дэвон, чтобы сохранить кобылу, находящуюся в небольшой конюшне за домом миссис Пэрли, в неприкосновенности?

Действия Дэвона были очень просты. В магазинах, которые снабжают прииски всем необходимым для подрыва зарядов, он купил пару сухих батарей, моток хорошей медной проволоки в резиновой изоляции и маленькую лампочку.

Бурой кобыле, отдавая дань ее качествам, в конюшне миссис Пэрли выделили отдельное стойло, и примерно за час или чуть больше Дэвон провел провод от щеколды на двери этого стойла до своей спальни. Теперь, если щеколду отодвинут, мигнет лампочка, которую он повесил в изголовье кровати. Уолтер спал чутко и был уверен в результате.

Прошло два дня. Было отмечено, что он не установил около кобылы охраны, да и сам, определенно, ее не караулил. Уэст‑Лондон пришел к заключению, что Дэвон смирился с неизбежной потерей.

– А почему бы и нет? – высказалась миссис Пэрли, которая по каждому поводу имела собственное мнение. – Станет ли столь разумный и уважающий себя человек, как Дэвон, связываться с таким отребьем и драчуном, как этот Счастливчик Джек?

Все произошло на следующую ночь.

Дэвон проснулся оттого, что ему показалось, будто что‑то сверкнуло перед его глазами, и он увидел, как медленно затухает красный волосок лампочки. Он вскочил с кровати и сунул ноги в легкие кожаные домашние тапочки, в которых мог ходить бесшумно, как кошка. Потом, выскользнув в окно с кольтом в руке, спрыгнул на землю и обежал дом кругом, что заняло у него всего десять секунд после того, как вспыхнула сигнальная лампочка.

Обогнув дом, он задержался у последнего угла, осторожно выглянув за него, и увидел всадника, почти незаметного в тени от стены конюшни, из которой он выезжал. Рядом стояла другая, неоседланная лошадь. Дэвон догадался, что Счастливчик Джек был очень быстр в своих действиях и успел за несколько секунд надеть седло со своей лошади на бурую кобылу.

– Добрый вечер, Счастливчик! – поздоровался Дэвон и, выйдя на открытое место, выстрелил, целясь ему в голову.

Но сразу понял, что промахнулся. Счастливчик Джек, пригнувшись и сжимая в руке револьвер, во весь опор направил бурую кобылу прямо на Дэвона. Уолтер снова выстрелил и опять промахнулся.

В то же мгновение, жужжа, будто шершень, мимо его уха пролетела пуля. Счастливчик Джек, с развевающимися длинными волосами, навис над ним, и тут курок револьвера Дэвона щелкнул по уже отстреленному капсюлю. Ему было некогда повернуть барабан револьвера и выстрелить еще раз. Тогда он отвел руку назад и бросил тяжелое оружие прямо в него, как раз в тот момент, когда кольт Джека выплюнул в лицо ему самому красную вспышку пламени.

Обожженный, ослепленный горящим порохом, почти оглушенный звуком выстрела, Дэвон, пошатываясь, сделал несколько шагов, словно в черном тумане, и неожиданно споткнулся о мягкое тело.

Потом, придя в себя, увидел мужчину, лежавшего лицом вверх, с раскинутыми руками. Между глаз, в том месте, куда ему угодил брошенный револьвер, виднелась красная ссадина.

Сперва Уолтер ничего не мог понять, но потом постепенно начал узнавать в этом человеке знаменитого Счастливчика Джека!

 

Глава 26

ДЖЕКА ЖДЕТ ВИСЕЛИЦА

 

В Уэст‑Лондоне действовало всеобщее правило, основанное по крайней мере на здравом смысле: когда на улице гремели выстрелы, жители оставались у себя дома. Это было очень разумно, потому что даже в руках сравнительно опытных стрелков пара кольтов перекрывает большое пространство во всех направлениях, кроме нужного, на цель, и пули не разбирают, кто прав, а кто виноват.

Вот поэтому ни один мужчина не прибежал на выстрелы, которые раздались позади дома миссис Пэрли, но зато собственной персоной выскочила сама леди, вооруженная оружием, которому она доверяла больше, чем револьверу, – дубинкой с сучковатым концом.

Ее мощные формы чуть прикрывал широкий хлопчатобумажный халат. Волосы рассыпались по плечам. Поэтому когда она появилась в открытой задней двери дома, то выглядела как богиня войны.

– Ну ты, дьявол! – воскликнула миссис Пэрли, подойдя поближе. – Что ты сделал с бедным Дэвоном? Вот я сейчас вышибу тебе мозги!

Дэвон поднял на нее взгляд и успел перехватить руку с дубинкой. Миссис Пэрли застыла, объятая страхом, и уставилась на жертву своего постояльца.

– О Боже! – проговорила она. – Это же Счастливчик Джек, наконец‑то! Вы что… вы что… убили его?

– Я… не знаю, – выдохнул Дэвон. – Лучше забрать его в дом… Он не движется.

– Поблизости могут оказаться его драчливые друзья, – забеспокоилась она. – Берите скорее его за голову, а я – за ноги. И что это у него за шпоры, э? Пару таких можно повесить – и никакого освещения не нужно!

Она взяла Счастливчика Джека за колени, и они втащили его в дом через заднюю дверь как раз в тот момент, когда начали распахиваться окна, а в них в лунном свете появляться головы любопытных. Они положили Счастливчика Джека на пол в пустой кухне.

– Ба! – всплеснула руками миссис Пэрли, бросив на лежащего один только взгляд. – Да он не ранен! Во всяком случае, не настолько, чтобы не прийти в себя. Вот, кажется, уже приходит. А каков красавец, верно, Дэвон? Вы ведь почти поверили, что он и на самом деле брат той вруньи девчонки, которая называет себя Пруденс Мэйнард. Посторожите его здесь. А я в два счета приведу шерифа.

– Подождите немного, – остановил ее Дэвон. – Пока не ходите за ним, еще придет время для этого!

Счастливчик Джек вдруг застонал и шевельнулся. Дэвон проворно прощупал его и вытащил пару кольтов – один был в нагрудной кобуре под мышкой, другой – на поясе. Еще он нашел нож солидных размеров, но особый интерес представляли кольты. На рукоятке одного были две зарубки, а на другом – три!

Счастливчик Джек с тяжелым вздохом единственным движением рук принял сидячее положение, и встревоженная миссис Пэрли подняла свою дубинку.

– Сидеть на месте! – приказала она. – Сидеть на месте, чертов ты сын! Посмотрите на него, Дэвон. Он может оттолкнуться от пола руками с такой же легкостью, как другой ногами.

И в самом деле, Дэвон подумал, что никогда не видел человека, который был бы так отлично физически развит, как этот юноша. Он выглядел никак не больше чем на двадцать два или двадцать три года, но был отлично сложен и ловок, как кошка. Его светлые длинные волосы, по моде горцев старых лет, живших на границе, спадали на плечи. Дэвон смотрел ему в лицо и не мог отметить ни одного признака, выдававшего в нем распутника или профессионального преступника.

Без сомнения, в его дерзком взгляде проглядывали жестокость и превосходство человека, привыкшего командовать, но лицо в целом было прекрасно, казалось интеллигентным и отмеченным силой духа.

После первого движения Счастливчик больше не шевельнулся, будто ждал разрешения, но по тому, как беспокойно шарил глазами по сторонам, можно было догадаться, что он взвешивает шансы на побег при помощи какого‑то дерзкого и неожиданного хода.

Дэвон, внимательно наблюдая за ним, понял, что Счастливчик Джек не боится смерти. Он был из тех, с которыми Уолтеру часто приходилось вступать в бой.

– Может быть, вы сядете вон на тот стул у окна? – предложил Дэвон.

– Свяжите его, прежде чем позволите ему шевельнуться, – предостерегла миссис Пэрли.

– Давайте посадим его на стул, – настоял Дэвон.

Счастливчик Джек послушно поднялся сам и сел у окна. С его рассеченного лба стекала капля крови, за которой через все лицо тянулась красная полоска, но, казалось, он не обращал никакого внимания на эту рану. Юноша улыбнулся и чуть кивнул Дэвону.

– Мне не стоило с вами играть, коли вам так везет, – медленно проговорил он. – Но уж очень хотелось попробовать, потому что ставка была высока!

– Понимаю, – согласился Дэвон. – Но вы чуть не выиграли.

– Я? Вовсе нет, – холодно возразил Счастливчик Джек. – Прежде всего, ваш кольт дал осечку. Во‑вторых, вы сильно врезали мне в лоб и честно сбили меня с ног. Миссис Пэрли, вы можете быть свидетелем, что я признаю честную драку.

Миссис Пэрли нахмурилась и придвинулась к нему чуть ближе:

– Ты знаешь меня, Джек?

– О, конечно знаю! Всякий знает, что вы никогда не обсчитываете ребят, ни пьяных, ни трезвых.

– Ах ты, дьяволенок! – улыбнулась хозяйка пансиона. – Уж не потому ли ты никогда не совершал набеги на мой дом?

– Да, и никогда не совершу, – пообещал бандит. – Просто в этом нет необходимости в таком щедром городе, как Уэст‑Лондон, где так много кубышек оставляют без присмотра. Это очень доброжелательный город, Уэст‑Лондон!

– Доброжелательность и моя беда, – согласилась миссис Пэрли. – И вот ради этой доброжелательности я сверну тебе шею, молодой Счастливчик Джек! Похоже, что счастье тебе изменило!

Юноша кивнул и снова улыбнулся. Потом потрогал пальцами свою загоревшую шею и, не меняя тона, признался:

– Я знал, что когда‑нибудь оно должно было мне изменить. Миссис Пэрли, а не найдется ли у вас чашечки кофе вон в том большом кофейнике, что стоит на плите?

– Нет, вы послушайте его! – воскликнула женщина с гримасой удовольствия и восхищения. – Просит об услуге в такой момент! Может, ты еще попросишь, чтобы тебя отпустили и дали возможность уйти из города, дружок?!

– Окажете мне любезность, миссис Пэрли…

– Ладно, окажу тебе любезность, так и быть. – Она налила до краев оловянную кружку черного кофе и поставила ее на стол у локтя пленника.

– Имейте в виду, – предупредил Дэвон, – если вы не станете пить, а попытаетесь использовать этот горячий кофе для других целей, пуля летит быстрее, чем он.

– Да уж! – отозвался Счастливчик Джек. – Вы просто читаете мои мысли, Дэвон! Придется мне его выпить.

Он поднял чашку, кивнул им и выпил. Потом развалился на стуле и попросил разрешения свернуть цигарку. Разрешение было получено. Вскоре Счастливчик Джек уже выпускал клубы дыма.

– Джек, кто подсказал вам эту идею? – поинтересовался Дэвон.

– Увести кобылу? Да никто. Я хочу, чтобы она была у меня, вот и все.

– Так уж сильно хотите?

– Я бы купил ее. Но когда вы победили меня, я подумал совсем о другом. Вы отняли у меня известность, Дэвон. Моим главным желанием было еще долго оставаться в центре событий, но вы украли мое место. Думаю, теперь это моя главная боль.

– Нет, вы только послушайте его! – закричала миссис Пэрли, кусая губы, чтобы не рассмеяться. – Какой застенчивый, какой робкий и напуганный! Бедное маленькое дитя, между тем за всем этим стоят огромные деньги.

– Уж не думаете ли вы, что меня можно нанять? – предположил Джек, нахмурясь.

– Одно только кажется странным, – вмешался в их диалог Дэвон. – Когда мне становится крайне трудно, вас тут же помещают на другую чашу весов.

Счастливчик Джек пожал плечами:

– Совпадение! Хотя странная вещь. Довольно странная вещь, из‑за которой в самом деле могут повесить. Мне жаль, что я держу вас здесь, миссис Пэрли.

– Ну, я пошла, – откликнулась та. – Приведу сюда Нэксона через пять минут, Дэвон. Смотрите за этим котом, иначе он в одну секунду выцарапает вам глаза!

Она вышла. Счастливчик Джек откинулся на спинку стула и улыбнулся.

– Вы можете отметить этот день красным цветом, – предложил он.

– Думаю, что могу, – согласился Дэвон.

– Что‑то вы упали духом. Подбодритесь! За это дело вы попадете в газеты, но, с другой стороны, для вас это плохо. Люди не будут так свободны в обращении с вами после всего этого. Поверьте мне, Дэвон! Теперь, когда вы захватили меня…

Он замолчал, стиснул зубы, в его глазах сверкнул огонек дикой злобы, но вскоре он снова овладел собой.

Дэвон наблюдал за ним со смешанным чувством некоторого интереса и удовольствия. Снова и снова он не мог отделаться от вида крепкой пеньковой веревки на его шее.

– По правде говоря, – сказал Уолтер, – я думаю сейчас о ком‑то другом.

– О ком еще?

– О девушке, Счастливчик.

– Ни у одной девушки не дрогнет сердце, когда я запляшу в воздухе, – хладнокровно парировал он, пожав плечами. – Я был слишком занят, чтобы терять время на выпивки или дам.

Дэвон кивнул. Он понимал этого парня все больше и больше, и все, что видел в нем, складывалось в странный, но понятный образ. Этому Счастливчику Джеку не были знакомы ни стыд, ни страх. Ему недоставало жестокости, но также не хватало и уважения к другим. Ему надо было еще подрасти, чтобы правильно ко всему относиться. А сейчас, если он действительно не пристрастен ни к спиртному, ни к женщинам, ему остается только один соблазн – опасность. Он – охотник и охотится на людей.

– Я думаю о вашей невесте, – пояснил Дэвон. – Я говорю о вашей сестре.

Он хотел сказать «о девушке, которая называет себя вашей сестрой», но почему‑то выразился вот так неловко.

Эффект, который произвели эти слова на Счастливчика Джека, был просто пугающим. Он вцепился обеими руками в стул. Налет беспечности и беззаботности исчез из его взгляда, юноша смотрел на Дэвона, как в жерло пушки, наведенной на него.

 

Глава 27

ПОБЕГ

 

– Моя сестра?! – проговорил наконец, задыхаясь, Счастливчик Джек. – Моя сестра?!

Дэвон поспешно стал продвигаться по пути, который ему удалось нащупать:

– Пруденс.

Джек оцепенел:

– Боже! Я‑то думал, что вы и в самом деле знаете ее.

– О ней знает половина Уэст‑Лондона.

– Половина…

– Пруденс Мэйнард ищет своего брата.

Счастливчик Джек побледнел:

– Она не должна была называть это имя!

– Потому что оно настоящее? – догадался Дэвон.

– Настоящее? Конечно нет, – огрызнулся Джек, но его голос при этом дрожал, а взгляд беспомощно блуждал.

У Дэвона возникла мысль, что все это не может быть правдой. Едва ли вероятно, что Счастливчик Джек не знает о появлении девушки в городе.

– Она знает, чем вы занимаетесь, Джек?

– Чем я занимаюсь? – повторил он со стоном. – Откуда ей знать про это? – Джек поднял руки и бессильно опустил их. – Одному Богу известно, зачем она сюда приехала, если только не для того, чтобы принести неприятности. Она всегда была большим специалистом по этой части. Но только не для меня! Не для меня!

Юноша опустил голову на руки, посмотрел вниз, а потом на Дэвона. Сейчас это был другой человек – так сильно он вдруг изменился, от былого безразличия не осталось и следа.

– Какое имя она дала мне?

– Мэйнард.

– Это не могла быть Пру! – со стоном произнес Джек.

– Но это так, Джек.

– Тогда она совершенно потеряла разум! Я хотел бы… хотел бы, чтобы ваш револьвер не дал осечки!

Дэвон кивнул:

– Понимаю. Вы полагали, что уехали так далеко от нее, что она вас не найдет?

– Полагал? Да я был уверен! Две тысячи миль по прямой – разве этого не достаточно? – Помолчав, он добавил: – Не так легко отыскать мой след. Но какое коварство у нее на уме? Чего она хочет?

– Мэйнард… – начал Дэвон.

Тот вздрогнул.

– Я не должен упоминать это имя?

– Да, если можно.

– Как вы понимаете, мне не хотелось бы ранить ваше самолюбие. Но как могло случиться, что вы не слышали о ней? По крайней мере половина города знает, как она пришла сюда и заманила меня в ловушку в лесу.

– Заманила вас?

– Ну да. Чтобы отыскать ее брата – Уилльяма Мэйнарда! Показала мне вашу фотографию. А Боксер Льюис был счастлив показать мне дорогу. Он ваш друг, как я понимаю?

– Боксер? Он – собака, но иногда бывает полезным. Да. Я знаю Боксера.

– Он должен был проводить нас, чтобы найти вас. Но конечно, вы все об этом знаете. Это ведь вы подстроили западню, в которую мы с Гарри чуть не угодили.

– Я? Западню? Первый раз такое слышу. Для меня это новость!

– Хотелось бы поверить вам, Джек.

– Поверить мне? Я не лгу, приятель! Могу поклясться вам. Ловушка? Никогда в жизни не ставил ловушек для людей. Мне просто не нужно было. Я всегда встречался с ними лицом к лицу, с оружием против оружия, как бы вы к этому ни относились!

Дэвон колебался. Слова юноши звучали правдиво, он не сомневался в этом. В Уэст‑Лондоне ходило немало рассказов о Счастливчике Джеке, но ни в одном из них не говорилось о его подлости.

– Ну хорошо, – согласился Дэвон. – Видимо, она работает на кого‑то другого. И это – банда, которая охотится за моей головой, Джек.

– Она никогда не сделает такого, – заявил Джек с уверенностью в голосе.

Дэвон улыбнулся:

– Мне что, приснилось, что меня направили в лес? Может быть, и пули мне тоже приснились?

Счастливчик Джек сделал жест отчаяния:

– Это была не Пруденс, а кто‑то другой назвавшийся ее именем.

– Она выглядит словно ваша тень, Джек.

Парень скрипнул зубами:

– Если только Пру не сошла с ума, она не может сделать такое! Пру? Она неукротима как ветер, но прямолинейна как струна.

Дэвон откровенно признался:

– Рад был бы этому поверить.

– Поверьте же! Я знаю ее, как самого себя, и даже лучше. Она может переплыть бурную реку, если это будет нужно, но никогда не сделает нечестного шага. Просто не может. Это не в ее правилах, я вам говорю!

Уолтер с улыбкой покачал головой.

– Вы считаете, что я говорю неправду? – сказал Счастливчик Джек. – Я вижу, что вы откровенны со мной, Дэвон, и я даю вам слово, что тоже откровенен с вами. Я чуть не сошел с ума оттого, что вы мне сказали о Пру. Приехать сюда, использовать это имя, показывать мою фотографию… Она по крайней мере должна была догадаться, что этого нельзя делать. Бог знает, что еще может ей прийти в голову!

– А что, если она пытается заставить вас вернуться домой? – предположил Дэвон.

Счастливчик Джек понял, в чем дело, и сердито воскликнул:

– Так вот какая идея втемяшилась ей в голову! О, маленькая чертовка! Она хотела выманить меня на открытое место, чтобы потом взять голыми руками!

– А она может заставить вас уехать? – поинтересовался Дэвон.

– Она может заставить самого дьявола надеть домашние туфли и плясать, может вытянуть волоски из гривы льва, может превратить мальчика в мужчину и мужчину в мальчика.

– Верю, что может, – согласился Дэвон, чуть улыбнувшись.

Юноша остро взглянул на него.

– Вижу, вы готовы заболеть, – усмехнулся он. – Это будет лихорадка на семь лет, Дэвон, раньше ее ничем не вылечить.

– Вот она и подставила меня под пули для лечения.

– Снова я не узнаю ее! Не могу представить себе Пру такой, как вы о ней говорите, Дэвон! Порой она резкая, как удар хлыстом, иногда говорит колкости, но никогда не может предать, никогда не хитрит. Боже правый, никогда!

– Я могу ее увидеть? – спросил Дэвон. – Может, тогда она все объяснит.

Джек не ответил, он смотрел мимо собеседника, и глаза его вдруг сразу сузились. Этого было достаточно, чтобы заставить Уолтера обернуться, кроме того, позади него послышался еле различимый звук, будто под чьей‑то ногой скрипнула половица.

В проеме открывшейся двери, которая вела из кухни в коридор, Дэвон увидел неясную фигуру человека, в руке которого поблескивала сталь.

Он бросился в сторону, выхватывая кольт, но человек в двери уже выстрелил с проклятием, потому что уже в тот момент, когда нажимал на спусковой крючок, знал, что промахнется.

За спиной Дэвона хлопнула дверь. Обернувшись, он увидел, что Счастливчик Джек ушел. В этом приключении ему тоже повезло! А когда Уолтер выскочил из задней двери дома, он услышал только топот копыт.

За дальним углом конюшни, в лунной дымке, он увидел всадника, который летел словно стрела, выпущенная из лука, и вскоре совсем исчез из виду. Но он не забрал ту самую, бурую кобылу. Несмотря на то что Счастливчик Джек очень высоко ценил эту лошадь, он ее не взял. Дэвон вздохнул с облегчением.

Но времени на раздумия не было.

Тот тайный убийца скрывался в доме миссис Пэрли. Дэвон побежал к передней двери дома, чтобы перекрыть ему путь к отступлению. Он успел подбежать как раз в тот момент, когда темная фигура с револьвером в руке перебежала улицу и остановилась в начале переулка, чтобы обернуться.

У Дэвона защемило сердце. Что он мог поделать в этом проклятом городе? Он не был настолько сумасшедшим, чтобы броситься в погоню за вооруженным человеком по лабиринту закоулков Уэст‑Лондона.

Уолтер вернулся к бурой кобыле, поставил ее в стойло и в подавленном настроении прошел в дом, где встретил только что пришедших миссис Пэрли и шерифа.

– Удрал? – завопила миссис Пэрли. – Когда я услышала выстрел, то сказала себе, что пострадал бедный Дэвон, а эта дикая кошка продралась на волю. О, я никогда не видала таких, как он! Это слишком скользкий парень для вас, Нэксон. Бог ему в помощь! Надеюсь, он еще вернется на путь истинный. А он хорошо говорит, правда, Дэвон?

– Он ушел, – признал Дэвон. – Он хорошо говорил со мной, чтобы держать меня лицом к себе, пока кто‑то другой не прошел через холл и не выстрелил в меня сзади. Я должен вам за это оконное стекло, миссис Пэрли!

– Ну да, должны, – согласилась она. – Но только, будьте добры, подсчитайте общую сумму, включив в нее стоимость гроба. Мне придется хоронить вас еще до того, как годовалые дети наденут длинные панталоны. На вашем месте, Дэвон, я бы уехала и переменила климат. Похоже, Дальний Запад вреден для вашего здоровья.

– Счастливчик Джек убежал, – вздохнул шериф. – Один из тех, кого бы я с радостью отправил на виселицу.

– Почему с радостью? – удивился Дэвон.

– Потому что он один из самых известных. У меня и так хватает забот с теми, у кого адский огонь в крови, а тут еще преступники вроде Счастливчика Джека, для которых убивать людей просто игра. Но он снова проскользнул у меня между пальцев. Пока! Я пошел домой спать. – И Нэксон тут же удалился.

– На сегодня все со Счастливчиком Джеком! – вздохнула миссис Пэрли. ‑

Но это вовсе не было концом, потому что на доске объявлений у почты весь Уэст‑Лондон мог уже прочитать:

«Дорогие друзья!

Я пошел на Дэвона и чуть не лишился жизни. Он сохранил бурую кобылу, а я – больную голову. Но в нашей компании не один человек. В другой раз повезет больше.

Мои комплименты всем, особенно очаровательной миссис Пэрли и ее кофе.

Ваш покорный слуга

Счастливчик Джек».

 

Глава 28