Тот, кто принес плохие вести

 

Обходя ствол большой сосны, Дэвон споткнулся о корни, а когда, чертыхаясь, поднялся на ноги и оглянулся, Пруденс уже не было на прежнем месте, но где‑то в стороне раздался высокий удаляющийся свист.

Уолтер, хотя и был азартным игроком, не пошел туда, внезапно осознав, что здесь, в лесу, он совершенно беззащитен. Даже если он найдет этих конспираторов, то не сможет ничего сделать. Выследить их ему одному не по силам, в чем он уже убедился. Еще здорово повезет, если сумеет в безопасности выбраться из леса и вернуться в город.

И все же Дэвон не спешил уйти. Прислонившись к большому грубому дереву, он сжал в гневе зубы, думая о том, какую глупость совершает из‑за своего рыцарства. Если им и в самом деле суждено встретиться снова, он припомнит этот урок, сказал себе Уолтер, и будет обращаться с ней как мужчина, а если потребуется, то и с помощью оружия!

Решив так, Дэвон пошел через лес обратно, уже ничего не замечая кругом.

«Молодой бычок» Нэксона утихомирился, потому что уже была глубокая ночь. В большинстве домов люди спали, потушив лампы, и только в верхнем конце города, где находился «Палас» и другие игорные заведения, еще горели огни.

Дэвон вернулся в пансион миссис Пэрли, прошел через почти опустевший бар и уже направился к лестнице, чтобы подняться в свою комнату, как из угла холла его окликнул знакомый голос.

Там сидел старина Джим, безмятежно покуривая трубку с длинным чубуком.

– Что случилось, Джим? – бросился к нему игрок.

– Думаю, нам лучше пройти в комнату, – ответил Джим.

– Ты устал от одиночества, без Гарри, а?

– Без Гарри? Естественно. Мир вокруг нашей хижины стал просто прекрасен, после того как он ушел. Мальчишкой я жил в долине, где дни и ночи громыхала и бурлила черная река. Я не знал, что можно жить без такого шума, пока не уехал из этой долины навсегда. Но в первые месяцы мне его даже не хватало. Вот так и с Гарри!

– Ничего плохого, Джим?

Джим скосил глаза в угол комнаты:

– Особых причин появиться в городе у меня не было, разве только для того, чтобы перековать моего мула. О скалы так быстро стираются подковы!

– Это так, без сомнения. Я постараюсь найти тебе здесь комнату на ночь.

– Все занято, Уолт.

– Тогда поспишь в моей комнате.

– Я не собираюсь много спать.

– Почему?

– Немного поспал днем. Это поддержит меня. Кроме того, лучшее время подумать и что‑то решить – ночь, когда между тобой и темной стеной нет ничего, кроме твоих мыслей.

– О чем тебе думать всю ночь напролет, Джим?

– Лучший свет, чтобы рассмотреть чьи‑то следы, – солнечный. Но есть и такие люди, которым лучше работается в темноте. Как те, которые, как мне кажется, охотятся за тобой, Уолт!

Дэвон немного помолчал, а потом поинтересовался:

– Ты нашел конюшню, чтобы оставить мула?

– Ему не нужно стойло, – грустно усмехнулся Джим.

– Ты что, собираешься оставить его прямо на улице?

– Этот старый мул теперь навсегда останется там, где он есть, пока не сгниют его кости, – ответил Джим. – Он мне больше не нужен.

– Что? Он тебе не нужен?

– Нет, сэр. Он сдох на пути сюда, Уолт.

– Вот не повезло! Я добуду тебе другого. Лучше прежнего.

– Лучше не бывает. Ни один не будет ступать так уверенно по тропе, как этот. А его длинные уши чуяли опасность, когда она была еще за милю от нас. Он только коротко всхрапывал, и это означало опасность. Я немедленно скатывал одеяла и хватался за винтовку. Барни никогда не ошибался. Да, сэр, это была полезная тварь, мой старый Барни!

– Сколько же ему было лет, Джим? – полюбопытствовал Дэвон, чувствуя что‑то странное в рассказе старика.

– Около семнадцати. Мог бы прожить еще много хороших лет, но уж коли суждено было умереть, то, думаю, он рад той смерти, которой умер!

– Неполадки с сердцем?

– В общем, да. Неприятности с сердцем.

– У мулов так бывает?

– В этих местах у мулов и лошадей часто болит сердце. Так уже унесло многих из них.

– Но в чем же все‑таки причина? Что это было?

– Пули из винчестера…

Дэвон в изумлении уставился на старого друга.

– Это был хороший, искусный выстрел, – уточнил Джим, – Барни быстро умер. Только закашлялся и тут же упал. Его кашель подсказал мне, что надо соскочить с седла, поэтому я уже стоял на ногах, когда он полетел с обрыва.

– Джим, кто это сделал?

– Те, кто следят за нами, Уолт. Они и сделали это. Я обшарил все скалы, но не увидел никаких следов.

– Трусливые подонки! – воскликнул Дэвон. – Чертовы подонки! Они устроили на тебя засаду, Джим?

– Лучший способ порвать цепь – распилить самое слабое звено, – философски заметил старик. – Чему тут удивляться? Я даже ожидал чего‑то такого.

– Ожидал?

– Да, ожидал.

– Благодарю тебя, Господи, что это случилось на тропе, где есть скалы, чтобы спрятаться, а не на ранчо, где совершенно невозможно укрыться, – произнес с проникновением Дэвон.

– Да, Уолт. На ранчо у нас совсем голое место.

– Кроме дома. Полагаю, старые бревенчатые стены выдержат пули?

– Да, это старые, крепкие стены, – кивнул Джим.

– Правда, они уже немного подгнили. Может, их надо подремонтировать?

– А там нечего ремонтировать, – сообщил Джим. – Там все уничтожил пожар, Уолт.

– Великий Боже! Пожар? Что случилось, развалилась старая печь?

– Не знаю, – ответил Джим. – Я вернулся с пастбища, беспокоясь, куда ушли коровы…

– Подожди, что ты говоришь? Скот пропал?

– Весь подчистую, кроме одной рыжей коровы. Она хромая, не могла поспеть за другими.

– Угонщики скота! – воскликнул Дэвон.

– Сначала я тоже подумал, что вокруг рыскают угонщики скота, и попытался их найти. – Джим говорил в своей обычной спокойной манере. – А когда возвращался, заметил впереди дым. Поднявшись на холм, увидел, что дом уже наполовину сгорел. Остальное быстро догорело у меня на глазах.

– Так. Значит, они уничтожили ранчо, – констатировал Дэвон.

– Похоже, так, – согласился старый Джим. – Я сидел в седле, ехал и смотрел на пожар, когда вдруг пуля просвистела мимо моего уха, да и Барни начал как‑то спотыкаться. Поэтому вспомнил, что подковы у него почти износились. Забеспокоился, что он попортит свои нежные ноги, если его быстро не подковать. Вот я и отправился в Уэст‑Лондон. Здесь, вверху по улице, есть Райт, кузнец, он хорошо подковывает лошадей, да и мулов тоже.

– Так ты поехал и они обогнали тебя, Джим? – спросил Дэвон.

– Они ехали прямо за мной, справа и слева и искали короткий путь, чтобы отрезать мне дорогу. Но в скалах мой старый Барни задал им жару! У него никогда не было большой скорости, но в скалах он стоил двоих! Но только мы выехали в долину и, может быть, неосторожно оказались под луной, как они подстрелили его подо мной, и он свалился в пропасть. Похоже, подумали, что я упал вместе с ним, потому что даже не дали себе труда приблизиться и посмотреть. Я подождал их немного, а потом вспомнил, что у меня почти не осталось жевательного табака. Поторопился пойти его купить. Но все магазины оказались закрыты! – Старик покачал головой и добавил: – Магазины Уэст‑Лондона получают хороший жевательный табак, Уолт!

Дэвон потер костяшками пальцев лоб:

– Значит, уничтожили ранчо, подстрелили твоего мула и хотели убить тебя…

– Да, похоже, так. Лучше тебе ложиться спать, Уолт, потому что ты молод, а молодые не могут обходиться без сна, так уж устроено.

– Джим, ты видел хотя бы одного из них?

– Они были в масках, Уолт, хотя все это происходило вечером. Люди были в масках, но мне кажется, я хорошо рассмотрел некоторых лошадей. Тот, кто имеет дело с лошадьми, так же легко их запоминает, как лица, Уолт.

– Это ты и Гарри. И спасибо Господу Богу за это! О, Джим, когда мы загоним в угол кого‑нибудь из этих ребят, они пожалеют о том, что сделали!

– Да, сэр, – согласился Джим. – А когда ты займешься этим, вспомни, что они пристрелили моего Барни, – это ведь тоже убийство. Я‑то держу мою винтовку смазанной и не думаю, что промахнусь, стреляя в них с любого расстояния на солнце, при луне или под звездами. Хочешь жвачку? – Он протянул Дэвону остатки жевательного табака, от которого тот отказался, и проворчал: – Бедный старина Гарри! Он меня проклинает и старается отвернуться, когда видит, как я откусываю от плитки. Завидуя, что не может так же посмаковать. – И он вгрызся белыми, крепкими зубами в спрессованный табак.

 

Глава 22

ЗВЕРСКОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ

 

Потом Джим и Уолтер поднялись в комнату, где спал Гарри. Тот проснулся быстро, как все старые люди. Сидя на краю кровати и потирая ногу, он выслушал рассказ Джима.

Для удобства Гарри рассказ на сей раз был сильно укорочен. Джим изложил дело так:

– Они угнали наших коров и сожгли хижину. Теперь там пустое место.

Поморгав, Гарри сурово посмотрел на Дэвона:

– Даже джентльмены, не имеющие никакого образования, умеют разговаривать. А ты привел сюда какую‑то бессловесную тварь, которая расстается со словами, будто с долларами… Какого черта ты не рассказываешь все, что знаешь, Джим?

После такого упрека Джим принялся подробно описывать все, что произошло, начиная с того, как обнаружил на земле следы угонщиков скота и как преследовал их до узкого ущелья, идущего через горы на север.

– И тут ты их бросил? – презрительно спросил Гарри. – Ограничился тем, что узнал, куда они пошли? Они что, не могли запутать следы?

Джим пояснил:

– Вначале, судя по отпечаткам лошадиных подков, их было восемь. Потом, когда они миновали проход, их осталось только двое.

– Как ты мог узнать? – удивился Дэвон.

– Каждый, кто не рожден слепым, может различить, да и слепой тоже, если пощупает землю. Я видел четкие следы на мягкой земле каньона, до самого его конца, куда гнали коров. Потом шестеро исчезли. Куда? Я вернулся посмотреть и все понял. Они вернулись, чтобы поджечь дом!

Далее, продолжая растирать ногу, Гарри молча выслушал все до конца и только тогда высказался:

– Мне все становится яснее и яснее.

– Ну уж конечно! – возмутился Джим. – Дом сожгли дотла, всех коров Уолта куда‑то угнали, а ему все ясно. Как это понимать? Уж снизойди до нас, поясни, что ты имеешь в виду.

– Нельзя представить, чтобы после сильного дождя вся вода текла только в одном направлении, – изрек Гарри. – Кто бы ни хотел утопить нас, он решил, что игра для него становится трудноватой. Ему не удалось купить Уолта, он не смог покончить с ним с помощью наемного убийцы, он не сумел столкнуть его в адский огонь при посредстве хорошенькой девушки, лучшей из всех, кто здесь есть. Тогда он впал в уныние и потерял сон. И сказал себе, что соберет все силы, но сотрет нашего старину Уолта в порошок, он поглотит его так же, как губка впитывает воду! И начал! Наскреб кучу бандитов и прежде всего напустил их на наше ранчо.

Ну что ж, кое‑чего он добился, однако сделал два неверных шага. Во‑первых, угнал наших коров. А они слишком дороги, чтобы уходить с ними далеко. Ему придется переменить тавро и пригнать их обратно в Уэст‑Лондон. Но вот когда он захочет продать этот скот на мясо, у него возникнет новая трудность. Должен я говорить почему? Конечно должен. Хотя, Джим, не надо учиться в школе, чтобы догадаться.

– Черт возьми! – отозвался тот. – Уж не хочешь ли ты, чтобы мы следили за шкурами у мясников?

– А почему нет? – пожал плечами Гарри. – Это может очень даже хорошо получиться. Ведь мы с тобой знаем рисунок шкур некоторых коров так же хорошо, как лица друг друга. И когда мы начнем отслеживать коров, то узнаем и болезнь, от которой они пали! – Гарри даже причмокнул от удовольствия, обдумывая эту перспективу. А потом поинтересовался: – Джим, а они угнали ту беспутную коровку горчичного цвета?

– Наверняка, Гарри.

– Тогда они легко попадутся. Потому что ни один белый человек не сможет ошибиться насчет ее шкуры. Но угон коров – не единственная вещь, которая выдаст этих негодяев. Есть и еще кое‑что, друзья! Тот, кто хочет устранить Уолта и прибрать к рукам его ранчо, наделал так много бесчинств, что они не смогли уместиться только на одном склоне нашего холма. Посмотрите, и вы увидите, что все поставлено вверх дном вокруг всего Уэст‑Лондона! Те же самые следы, которые идут от нашего ранчо, должны быть и в том месте, откуда эти ребята выезжали к нам. Все, словно корни, должно сходиться к одному развесистому дереву. Ты понимаешь меня, Джим?

– Конечно, – подтвердил тот. – Я улавливаю смысл. Но вот не знаю, сможем ли мы сохранить головы на плечах.

– Так уходите и не беспокойте меня больше! – заявил Гарри. – Мне еще надо поспать. Завтра будет трудный день!

Джим устроился на ночь на одной кровати с Гарри, а Дэвон ушел в свою комнату, где проспал крепким сном до утра, пока Джим не постучал к нему в дверь:

– Вставай, Уолт! Гарри уже ушел к новой тюрьме шерифа, послушать, что там говорят. По‑моему, нам с тобой стоит тоже туда сходить! Лучше все услышать своими ушами, как любит утверждать Гарри. Сегодня утром дилижанс, который шел в Оберн, был ограблен. Все окрестности залиты кровью и полыхают адским огнем!

Дэвон тут же оделся, и они с Джимом пошли к тюрьме. А пока шли, Джим бурно восхищался своим другом:

– Хорошо работают мозги у старика Гарри! Будь я проклят, если это не так! Ты только посмотри на него и сразу поймешь, что у него на уме. Он понял, что эти подонки, замахнулись на многое и не остановятся на достигнутом. Очень скоро они обнаружат себя.

Когда они подошли к тюрьме, то увидели, что там собралась чуть ли не половина города. Люди стояли группками и возбужденно разговаривали, а более сотни всадников, оказывается, поехали прочесывать окрестности города. Вскоре Уолтер и Джим были посвящены во все подробности жестокого преступления.

Дилижанс с семью пассажирами и более чем двумя сотнями фунтов золота выехал из Уэст‑Лондона на рассвете и был ограблен всего в двух милях от города.

Грабители действовали дерзко. Первыми же выстрелами они перебили всю шестерку лошадей и буквально изрешетили пулями охранника, а тяжело раненный кучер свалился лицом вниз на дорогу, упал без чувств в пыль.

Страшно перепуганные пассажиры, побросав свои вещи, выскочили из дилижанса и в панике, словно кролики, бросились в кусты на другой стороне дороги. А как только первый момент смятения миновал, люди в масках попрыгали со скал, где они скрывались, и захватили дилижанс.

Заключительным актом этого насилия стал поджог дилижанса. Он превратился в кучу золы, с торчащими из нее черными железными частями.

Жестокость разбойников была столь велика, что, когда им показалось, будто кучер, лежащий на дороге, шевельнулся, они перевернули его на спину и один из них пнул его ногой по лицу, чтобы тот подал признаки жизни. Кучер, хотя и пришел в сознание, лежал неподвижно, не подавая вида, что жив, тогда они оставили его в покое и удалились.

После этого некоторые из пассажиров побежали обратно через лес в Уэст‑Лондон и подняли тревогу. Шериф тут же выехал на место происшествия. Он отправился по следам беглецов, а тяжело раненного кучера доставили в город. Его поместили в тюрьму, потому что несколько комнат ее нового здания шериф превратил в некоторое подобие больницы. Теперь несколько мужчин и доктор неотступно дежурят около раненого и записывают каждое слово, слетающее с его губ, чтобы передать толпе, ожидавшей снаружи.

Уэст‑Лондон был грубым городом, но жестокость этого преступления была чересчур даже для его крепкого желудка. Люди жаждали отплатить кровью за кровь. Все находящиеся около тюрьмы с нетерпением ждали вестей, которые мог принести им отряд шерифа или кто‑то из других разведчиков. В ущелье Тимбэл в этот день едва ли стукнул по головке бура хоть один молоток, потому что ждать пришлось долго – шериф и другие не возвращались в течение многих часов.

Старик Гарри отыскал в толпе своих друзей и рассказал им, что ему удалось узнать. Для Дэвона самое важное заключалось в его последних словах: оказывается, прежде чем началось нападение, до слуха пассажиров долетел принесенный ветром длинный пронзительный свист, словно призыв какой‑то неизвестной птицы.

Потом все трое прошли по улице и позавтракали в ресторанчике, который содержали двое китайцев. Когда они глотали ветчину и яйца, Дэвон сообщил им, что считает свист, который упомянул Гарри, очень важной уликой и что дилижанс скорее всего ограбили те же самые люди, которые были наняты напасть на него. И он рассказал старикам, как преследовал Джерри Нунэна и встретил в лесу Пруденс Мэйнард.

Джим и Гарри посчитали его рассказ очень важным и потребовали, чтобы Уолт, как только он сможет, отвел их в лес, на то самое место, где наткнулся на девушку. Было совершенно ясно, что она каким‑то образом связана с этой кровожадной компанией.

Дэвону это предположение было очень не по душе. Он хотел даже отказаться от преследования этой вероломной и опасной девушки, но ему было трудно облечь свои возражения в слова. Поэтому уже через десять минут все трое были в окрестностях Уэст‑Лондона. Старые следопыты с винтовками, а Уолтер – только с револьвером.

 

Глава 23

ХИЖИНА НА ПОЛЯНЕ

 

Джим без труда обнаружил след на противоположном берегу ручья, текущего через прогалину. Теперь можно было его проследить. Он вел вверх по склону к тому месту, где Дэвон встретился с Пру Мэйнард. Разглядывая отпечатки лошадиных копыт, Джим принялся их толковать:

– Здесь они встретились. А здесь стояли и совещались. Здесь один из них изменил решение и повернул назад…

– Это когда Нунэн и Уолт услышали свист, – предположил Гарри.

– Здесь она повернула в сторону. И поехала довольно быстро, Гарри. Посмотри на расстояние между следами, да учти, что она при этом была в длинной юбке! Отпечатки шипов на задних подковах тоже стали хуже видны. Это значит, что она перенесла весь свой вес на носки, а что ей еще оставалось делать? Идем дальше, Гарри. Мне нужна твоя помощь на этой полянке, усыпанной иголками от сосен!

Осторожно, иногда опускаясь на четвереньки, они продвигались вперед, кое‑где разгребая иголки и рассматривая чуть видимые отметины на еще влажной поверхности земли.

Остановились только один раз, когда Гарри выпрямился со словами:

– Ну и девчонка! У меня от нее спина разболелась. Двигалась, будто совсем невесомая. Если бы не тот недавний дождь, мы бы не нашли здесь никаких ее признаков, правда, Джимми?

– Оставила следов не больше, чем птица в небе, – поддержал Джим.

И они снова начали работать.

С полдюжины раз старики теряли след и тогда начинали двигаться кругами, словно собаки, опустив головы так низко, что можно было подумать, будто они ищут след по запаху. Но каждый раз, пусть это требовало и много времени, все‑таки его находили и уверенно устремились дальше.

Дэвон, следуя за ними, нервничал. Его раздражала медлительность и некоторая неопределенность работы друзей. Ему казалось, что они руководствуются не инстинктом, а только усердием. Когда очередной раз они отыскивали след и обретали путеводную нить, он про себя недоумевал: и какой в этом смысл?

Девушка не все время двигалась прямо вперед. Дважды она круто свернула вправо, неожиданно вернувшись, прошла по старому следу, потом повернула налево и направилась дальше.

Во втором из этих случаев старикам понадобилось более получаса, чтобы расшифровать загадку, которую она задала, запутав следы. Наконец им удалось решить ее, перейдя через дерево, упавшее поперек довольно большого ручья. На мягкой почве другого берега они нашли легкий отпечаток ее ботинка. Гарри и Джим долго с восхищением смотрели на этот естественный мостик, которым воспользовалась Пруденс.

Вскоре они вышли на место, где девственный лес был уничтожен пожаром. Там не было ничего, кроме обгорелых пней да частой поросли, которая поднялась на обнаженных местах. Местами молодые деревца едва пробивались, а кое‑где уже достигли тридцати футов высоты, образовав почти непроходимую чащу.

Джим и Гарри, коротко посовещавшись, пришли к решению, что если след ведет прямо в чащу, то, значит, девушка как‑то сумела найти через нее путь.

Тем не менее им так и не удалось найти место, откуда она туда въехала. А в чаще было так сумрачно, что там невозможно было разобрать на земле ни одного знака. По этой причине они были вынуждены двинуться вперед вслепую. С полдюжины раз возвращались назад, натыкаясь на сплошную стену из деревьев. Наконец Джим с большим трудом отыскал извилистый, еще не заросший проход, скрытый густой листвой. Он привел их на небольшую поляну, где они, к большому своему удивлению, увидели перед собой маленькую бревенчатую хижину без окон. Дверь ее была широко распахнута и висела на ременных петлях.

Это было крайне грубое строение. Нижние бревна его поросли мхом, все остальное выглядело так, будто находится в стадии загнивания. Из‑за темноты окружающего леса крошечная полянка казалась погруженной в сумерки.

За хижиной виднелись небольшие загоны, в которых пришедшие увидели запаршивевшего мустанга и жалкую коровенку. А перед хижиной трудился ее владелец, делая распялки для шкур. Несколько шкур уже были натянуты на них и сушились прислоненными к стене жилища.

Что касается хозяина, то он выглядел так же, как и его дом. Ничего удивительного, потому что, когда люди сами строят жилище, оно получается похожим на них.

Это был оплывший, жирный человек, с низким лбом, пересеченным параллельными жировыми складками. Его отвислые щеки под щетиной четырехдневной давности были покрыты розовыми пятнами, мутные глаза слезились, будто он перебрал дрянного самогона.

Он не спеша оторвался от работы и махнул пришедшим рукой. Потом, чтобы лучше рассмотреть их, при этом не вставая, начал набивать трубку из стержня кукурузного початка.

– Да, сэр, – пробормотал он. – Будь я проклят, если вы не пробрались через лес.

– Будь я проклят, если нам это не удалось! – парировал Джим. – Как поживаете?

– Да так себе. А вы?

– Неплохо. Вот взмокли, продираясь через эту чащу.

– А что вас заставило лезть сюда, если только не желание посетить меня?

– Да вот как раз поэтому, – подхватил его идею Джим. – А правда состоит в том, что я сказал себе, что деревья никогда не растут так густо, если поблизости нет воды. И будь я проклят, если я не прав!

И он указал на круглое отверстие родника, откуда вода, заполнив резервуар, сложенный из камней неправильной формы, переливалась через край и текла к деревьям.

– Вы бывали и раньше в лесу или только сейчас догадались? – полюбопытствовал хозяин хижины. – Садитесь, дайте ногам отдохнуть.

Толстяк с тяжелым стоном, схватившись за свисающую с дерева веревку, поднялся с пня, на котором сидел, и скрылся в доме.

Вскоре он вернулся, держа в одной руке стеклянный, галлона на полтора, кувшин, а в другой – чашку с отбитой ручкой.

– Вот, угощайтесь, – предложил незваным гостям.

– Благодарю, – ответил за всех Джим. – Но теперь я непьющий бледнолицый. Когда‑то мы с Гарри могли позволить себе выпить этого яда сколько угодно, но погубили наши желудки еще в те времена, когда тут были индейцы, так что были вынуждены прекратить к нему прикладываться. Первое, что сдает у старого человека, это его колени, второе – зубы, – тут он со значением посмотрел на Гарри, – и третье – желудок. Может, вы скажете, сколько нам лет, приятель?

– Так вы Джим и Гарри, верно? – спросил лесной житель.

– Да, так нас зовут.

– Ну, так я слышал о вас.

– Э! – подал голос Гарри. – Наши имена ходят кругом так же широко, как журналы, только нам за это не платят. А как у вас с этим делом, приятель?

– Да кое‑какую малость зарабатываю, – признался обитатель хижины. – Как только Уэст‑Лондон зашевелился, я стал делать немного денег, то так, то этак.

– Работали в копях?

– У меня больная спина, я не в силах поднять лопату, – поделился толстяк со вздохом, скорее похожим на стон. – И никогда не был силен из‑за боли в пояснице. Еще мальчишкой поскользнулся на гладком полу амбара, когда нес бидон молока, и с тех пор уже никогда не ощущал себя здоровым.

– Как же вы зарабатываете деньги, если не на прииске?

– Торгую. Откармливаю свиней, это всегда было моей главной работой. Недавно подвернулся случай, и я распродал в Уэст‑Лондоне всех моих свиней, даже старую свиноматку. – И он похлопал по кувшину.

Старый Джим кивнул и оглянулся на хижину.

– А вы знаете, это неплохая работа, – заметил он, делая вид, что его и в самом деле заинтересовало строение. – Похоже, что мастерил один человек. Это можно сказать хотя бы по тому, как он устроил входную дверь.

С этими словами Джим, не дожидаясь приглашения, вошел внутрь, будто бы для того, чтобы подробнее осмотреть эту грубую строительную работу. Владелец дома сделал было безуспешную попытку преградить ему дорогу, но потом двинулся за ним:

– Постойте! Что вы сказали?

– Говорю, что эту хижину строил один человек.

– Ну да, вы правы, – отозвался хозяин, проходя торопливо в дверь вслед за Джимом. – Здесь все сделал сам мой отец. И очень хорошо построил, крепко.

Гарри тоже приготовился войти в хижину, на ходу со значением подмигнув Дэвону. Тот ничего особенного не замечал, но теперь приготовился наблюдать более внимательно. Определенно, на взгляд Джима и Гарри, здесь было что‑то не так!

 

Глава 24

УКРАДЕННЫЕ ЛОШАДИ

 

– Вот смотрите! Смотрите! – указал старик Джим на стены. – Один человек и как все хорошо подогнал! Он должен был быть настоящим мужчиной, ваш отец!

– О, он был мужчиной! – неожиданно с восхищением произнес толстяк. – Помню, ему было шестьдесят, а я уже был такой большой, как сейчас, и он вышиб меня в дверь так, что я перелетел через колоду, на которой рубят мясо. Боюсь, сейчас такого нигде не увидишь.

Внутри было очень грязно, темно и мерзко. Дэвон был бы рад сразу же оттуда уйти, но Гарри в этот момент распахнул заднюю дверь, и он увидел загон с довольно большим стогом сена. За загоном снова шла чаща, к которой вела хорошо утоптанная дорожка.

– А у вас достаточно сена, чтобы его вполне хватило на всю зиму, – заметил Гарри. – Эй, а где этот джентльмен?

– Я видел, что он взял ведро и прошел к передней двери, – отозвался Уолтер.

– Постойте! – крикнул Гарри. – Мне это совсем не нравится! – Быстро проковыляв к передней двери, он выглянул наружу и со злостью констатировал: – Ушел! Черт побери, все‑таки успел удрать! Я догадывался, что он не останется тут надолго, но никак не ожидал, что уберется так быстро!

И тут они услышали из чащи переливчатый свист, похожий на крик птицы, который уже так хорошо был знаком Дэвону.

– Это их сигнал, Джим! – воскликнул он.

– Я его отлично слышу!

– Они сейчас нагрянут сюда по сигналу. Нам лучше побыстрее убраться отсюда!

– Может быть, и надо, – заявил Гарри, – но сначала я все‑таки посмотрю тот след, который ведет в лес!

Он и Дэвон торопливо пошли к чаще, а Джим остался заглянуть во все углы грязной хижины. Что касается следа, то он был хорошо виден, но путь оказался весьма коротким. После одного или двух поворотов Гарри и Уолтер увидели грубо сколоченный навес, под которым стояла дюжина лошадей. И эти лошади были пригнаны сюда вовсе не для каких‑то невинных целей!

– Ты только посмотри на их ноги! – воскликнул Гарри. – Держу пари, все – резвые лошадки! Очень быстрые. Можешь себе представить, Дэвон, как они бегают по холмам?! Глянь вот на этого гнедого дьявола с бедовыми глазами. Вот он как раз для меня! Давай, Дэвон, выбирай любую!

– Ты предлагаешь мне взять лошадь?

– Э, именно это. И отберем парочку для старины Джима!

Гарри отодвинул клеенчатую занавеску в углу и увидел там настоящий склад оружия.

– Это несерьезно, Гарри, – запротестовал Дэвон. – Мы не можем превратиться в конокрадов, кто бы ни был против нас в этом деле!

– Не можем? – ухмыльнувшись, воскликнул Гарри. – Позволь мне кое‑что тебе сказать, Уолт. Мы будем держать этих лошадей у себя, пока кто‑нибудь не придет и не объяснит нам, как они здесь оказались!

Он выбрал винчестер и ощупал его ствол.

– Вот эти две засечки, Уолт, я сделал двадцать лет назад, – сообщил старик. – А взял его тот, кто сжег твой дом. Можешь мне поверить. Зови Джима! Может, нам и надо поспешить, но сначала мы заберем некоторых из этих лошадей.

И они начали быстро действовать, связывая поводья лошадей, выстраивая их четверками одна за другой и седлая первую из них. Седлать остальных было некогда, хотя седел под навесом висело много и хватило бы на все двенадцать лошадей.

А пока они работали, подтягивая подпруги, в лесу снова раздался длинный переливчатый звук сигнала. Стало ясно, что времени у них осталось очень мало.

Старина Джим, тоже прибежавший под навес, не мог не задержаться около кучи оружия. Он выбрал себе винтовку и сунул ее в чехол, который держал наготове. Потом гуськом они двинулись в путь и без особого труда выбрались по извилистой тропе, вьющейся среди деревьев из чащи. Вскоре Гарри, ехавший первым, пустил лошадей рысцой. Они немного похрапели, побрыкались, но в конце концов стали вести себя послушно.

Всадники достаточно быстро выбрались в более открытый лес, и здесь Джим проехал вперед, бросив на ходу Дэвону:

– Теперь нужно поспешить, Уолт!

Потом крикнул то же самое Гарри. Тот тут же отозвался:

– Ты все равно не сможешь ехать быстрее винтовочной пули, Джим!

– А ты все равно не можешь заставить ехать двенадцать лошадей так, чтобы их не услышали, – ответил Джим и пустил своих лошадей в галоп.

Они летели через лес с таким топотом и шумом, что казалось, их услышат в городе, но вскоре вылетели на что‑то вроде естественной просеки. Это был длинный прямой прогал, окаймленный по сторонам большими деревьями и покрытый ковром из старых сосновых иголок.

Здесь Джим еще прибавил скорости, так, что большие коричневые стволы деревьев только замелькали по бокам. Лошадь Дэвона, красивая сильная бурая кобыла, почувствовала гонку и бросилась в погоню, Уолт откинулся назад и натянул поводья, стараясь сдержать ее, потому что дорога была слишком узка, чтобы можно было обогнать связку лошадей, идущую галопом перед ним.

И все же он был доволен, потому что понимал, что, идя в таком темпе, им удастся быстро выбраться из леса, а еще и потому, что сосновые иголки под ногами приглушали топот конских копыт. В их ушах свистел ветер. Но вот они доскакали до небольшого поворота этой естественной дороги. Свернув первым, Джим скрылся из виду. И тут же Дэвон был оглушен громом винтовочных выстрелов!

Пришпорив лошадь, он вихрем вырвался за поворот. Старина Джим валялся на земле. Гарри, отпустив веревку, к которой были привязаны запасные лошади, пытался проехать вперед на помощь своему другу. И тут Дэвон успел увидеть, что Джим начал подниматься.

Все пространство за поворотом было заполнено крутящимися, возбужденно ржущими лошадьми, а из‑за деревьев снова и снова гремели убийственные залпы, причем с такого близкого расстояния, что пламя, вырывающееся из винтовочных дул, чуть ли не опаляло бока животных.

Дэвон тоже отпустил веревку, и три лошади, которых он вел, повернули и бросились обратно. А сам он начал пробиваться вперед, к Джиму. К счастью, враги расположились по одну сторону прохода и на какое‑то мгновение беснующиеся лошади создали для него хорошее прикрытие.

Он добрался до Джима. У того через все лицо шла полоса крови, но оказалось, что он не ранен. Поставив ногу на ногу Дэвона, старик вскочил на лошадь рядом с ним. Гарри, отчаянно отстреливаясь, оказался позади них, и все они пустили лошадей полным галопом. Хорошая бурая кобыла была достаточно крепкой, чтобы вынести двойную ношу, и все они быстро скрылись за поворотом.

Винтовки все еще гремели по лесу. Дэвон слышал, как пули сбивали ветки и листья, слышал позади громкий голос, отдававший приказы, хотя вокруг было слишком шумно для того, чтобы разобрать слова. Неожиданно какой‑то стрелок открыл огонь прямо в их спины, и пуля сбила шляпу Дэвону на землю.

Это был последний удар.

Они уже выбрались из чащи деревьев и через какую‑нибудь минуту оказались на открытом месте, направляясь в город. Старина Гарри ехал рядом, его лицо побледнело от тревоги.

– О, Джим, старый дурак, ты что, налетел на сук?

– Всего только оцарапался, – ответил ветеран с полнейшим хладнокровием. – Зато я задал им и заставил некоторых из этих вонючек спеть нам последнюю песенку! Быстрее, Гарри! Ты что, хочешь, чтобы они вышли из леса и окружили нас?

Они въехали в город. Разозленный, Гарри предложил собрать людей и вернуться в лес, чтобы расправиться с бандитами. Но Джим разумно заключил, что это дело следует передать в умелые руки шерифа.

Дэвон согласился с ним. Слепая толпа может разразиться градом пуль, но это не нанесет врагам существенного вреда.

Так, продвигаясь вперед, они выехали на главную улицу Уэст‑Лондона, где были остановлены высоким осанистым мужчиной с коротко подстриженными бородкой и аккуратными усиками, мужчина приподнял шляпу и поднял руку.

– Джентльмены! – обратился он к ним. – Могу я спросить, куда это вы направляетесь с этими лошадьми? Особенно с этим серым мерином? – И он указал на лошадь, на которой ехал Гарри.

– Посторонитесь! – огрызнулся Гарри. – Можете поговорить с шерифом!

– Не могу оставить вас, друзья, – настаивал мужчина, – пока не узнаю, как это случилось, что вы едете на лошади, которая принадлежит мне. И при этом я не хотел бы называть вас конокрадами!

Он перекрыл дорогу там, где она была узкой из‑за того, что по ней проезжал длинный цуг мулов, запряженных в тяжелый фургон. А услышав его слова, вокруг него немедленно собралось с полдюжины других мужчин.

– Если эта лошадь ваша, то вам надо было лучше за ней смотреть, чтобы не украли, – заявил Гарри. – Посторонитесь и дайте мне проехать!

Праздношатающийся ковбой из толпы вдруг сказал:

– Это старина Гарри, следопыт. Вам, приятель, не стоит называть его конокрадом.

Мужчина, остановивший лошадей, сразу же отступил в сторону со словами:

– Если его знают в Уэст‑Лондоне, то я не хочу поднимать шума. Но заявляю, что это моя лошадь, и могу это доказать. Есть здесь представитель закона поблизости?

– Так вот он, сам шериф!

Нэксон неторопливо прошел через собравшуюся толпу, похлопал рукой по плечу серого и выслушал вежливое объяснение пришлого человека о том, что здесь происходит. Тут же мужчина предъявил шерифу документ о покупке. Тогда Гарри воскликнул:

– Пусть забирает лошадь, если она принадлежит ему! А я обвиню его в связи с негодяями и убийцами, которые занимаются разбоем по лесам!

– Эта лошадь была украдена из сарая за моим домом пять ночей назад, – заверил тот. – Я могу легко это доказать.

– Отдай ему его лошадь, Лью, – согласился Гарри. – И собери дюжину хороших парней. Мы должны выследить тех, кто сжег дом Дэвона и угнал его коров!

 

Глава 25