Как перестать гневаться на собственного отца

1. ПРОСТИТЬ - НЕ ЗНАЧИТ ДОВЕРЯТЬ¹

Я видел отцов (причинивших своим семьям глубо­кие страдания), которые абсолютно меняли свою жизнь и становились прекрасными и заботливыми. На это обычно уходят годы, срок зависит от первоначального состояния отца. Когда такое происходит, многие по­взрослевшие дети боятся простить своего отца. Они рас­суждают примерно так: «Если я прощу своего отца, то мне придется делать вид, что ничего плохого и не было. И тогда он может снова принести мне страдание». Та­кое соображение оправданно, однако не надо путать божий дар с яичницей. Прощение не означает, что вы снова безгранично доверяете своему отцу. Не все могут претендовать на доверие. Оно прорастает постепенно, благодаря устойчивым, надежным взаимоотношениям. Если вам покажется, что процесс примирения идет слишком быстро, совершенно нормальной реакцией бу­дет заявление: «Не слишком ли быстро мы движемся, я ошарашен». Вам на пользу пойдет даже само ваше же­лание примириться со своим отцом.

 

2. ОСОЗНАЙТЕ, ЧТО ВЫКАЗЫВАТЬ ГНЕВ НЕ СТЫДНО

В прошлом месяце важные обстоятельства задержа­ли меня и я опоздал на встречу с пациентом на целых двадцать пять минут. Мой пациент был расстроен, по­тому что мы должны были говорить об очень серьезных вещах, и дал мне понять это в весьма недвусмысленных выражениях. После того как мои барабанные перепонки перестали сотрясаться, я принес ему свои извинения. Зачем я вам об этом рассказываю? Для того чтобы вы увидели, что я сначала позволил пациенту высказать свои чувства, а уж потом извинился перед ним. Я хо­тел, чтобы мои извинения помогли ему успокоиться и чтобы он понял, что я говорю это не просто из вежли­вости.

Бывало с вами так, что вы злились на кого-нибудь, а этот человек начинал извиняться прежде, чем у вас изо рта вылетал хотя бы десяток слов? В таких случаях раздражение обычно накапливается внутри, потому что другой человек успевает внушить вам, что вы зря сер­дитесь. На самом деле, неправильно как раз «затыкать» рот человеку своими извинениями, а потом внушать ему: «Эй, ведь я же извинился. Чего тебе еще надо?»

Прятать или отрицать свой гнев — нечестно, и за­частую это может разрушительно сказаться на взаимоот­ношениях. Самое лучшее — попытаться поговорить на­чистоту, но не слишком грубо.

 

3. ВСЯКОЕ ЛЫКО В СТРОКУ

Если кто-то причинил вам страдание, вы склонны ненавидеть его во всех его проявлениях. К примеру, если вы вспомните, как отец оскорблял вас, дело может кончиться тем, что вам станет противен даже цвет его носков. Будьте готовы к такому повороту событий и старайтесь обращать внимание только на то, что дейст­вительно существенно. Не будьте раздражительны, не тычьте человеку в глаза всякие мелочи. Иначе вы будете казаться неразумным и придирчивым.

Кроме того, постарайтесь не переносить свое раз­дражение на людей, которые напоминают вам отца. Ес­ли вы не будете чрезвычайно осторожны с проявлени­ями своего гнева, он рискует стать неуправляемым, и наполнит горечью ваши взаимоотношения с людьми, которые хотят вам только добра.

 

4. НЕ ПОЗВОЛЯЙТЕ ОТЦУ ПРОДОЛЖАТЬ ВАС ОСКОРБЛЯТЬ

Чтобы разобраться со своим гневом, очень важно исцелиться от боли, возникшей в прошлом. Однако не менее важен и процесс предотвращения новых кон­фликтов.

Когда мы с моим отцом начали прорабатывать свои взаимоотношения, ему показалось, что я «пускаю дело на самотек», и кое-что замалчиваю. Он был прав.

«Если тебе не нравится что-то из того, что я делаю или говорю, — сказал он, — сообщи мне сразу же».

Я поймал его на слове, несмотря на то, что многие предпочитают, чтобы их упрекали с глазу на глаз. В следующий раз, когда он сказал нечто неприятное для меня, я тут же ему об этом сообщил. Как ни удивитель­но, мой вызов нисколько не задел его, и я обнаружил, что во мне не осталось раздражения. Сейчас я даже не могу вспомнить, к чему это я придрался, что само по себе, думаю, доказывает мудрость моего отца.

Предотвратите дальнейшее нарастание вражды, ска­зав своему отцу, что именно в нем вам не нравится, и приготовьтесь услышать то же самое о себе.

 

5. НЕ ТРЕБУЙТЕ, ЧТОБЫ ОТЕЦ ПРОСИЛ У ВАС ПРОЩЕНИЯ

Порой отец осознает свои ошибки и просит проще­ния у детей. Это, однако, происходит не часто.

Если вы сообщаете отцу, что оскорблены его пове­дением, он почувствует угрозу, даже если вы сделаете это тактичнейшим образом. Однако ради собственного же блага, ни в коем случае не ставьте свое прощение в зависимость от того, как он прореагировал. Вы можете сказать своему пьющему отцу: «Папа, ты не представля­ешь, как стыдно мне было приглашать в дом друзей, когда я был ребенком... я и до сих пор страдаю от того, что ты много пьешь». Возможно, эти слова требуется ему сказать, однако не следует ожидать, что он спокой­но отреагирует. В конце концов, вы прощаете его, делая это в какой-то мере и для себя тоже, — чтобы освобо­диться от раздражения и дурных мыслей.

 

6. ДОВЕРЬТЕСЬ КОМУ-НИБУДЬ

Некоторые считают, что нехорошо рассказывать о своем гневе кому-то, кроме человека, этот гнев вызвав­шего. Такие люди полагают, что довериться, скажем, психоаналитику — значит «пожаловаться». Конечно, это глупо; даже Апостол Павел подробно описал, каким ос­корблениям подвергли его люди. Если вы столкнулись с серьезным оскорблением, одному справиться с ним, по­жалуй, просто невозможно. Для того чтобы исцелиться, вам потребуется помощь нескольких доверенных друзей и психоаналитика. А если отец продолжает причинять боль своей семье, не пытаясь улучшить свое поведение, следует обязательно обсудить его проблемы с некоторы­ми членами семьи — для того чтобы вы сами смогли исцелиться от гнева.

 

7. УПРАЖНЯЙТЕСЬ В ПРОЩЕНИИ

По-моему, это К. Льюис сказал: «Простить челове­ка — это все равно что бросить курить. Я пробовал пятьдесят раз». Истинное утверждение. Прощение — это процесс. Возможно, вам понадобится пятьдесят раз про­щать отцу одно и то же оскорбление. Я помню, меня раз так обидели, что пришлось целую неделю молиться по два часа в сутки, чтоб избавиться от неприятного раздражения и гнева. На шестой день я проснулся и не обнаружил ненависти в своем сердце. Она прошла.

Так что, по-видимому, прощение — это не только акт нашей воли. Оно передается нам от нашего вечного Отца. Если Его Дух вошел в вашу личность, Он соеди­нится с вашим духом и даст вам силы простить своего отца, словно бы вы сами были прощены своим Отцом. Это событие сверхъестественное, однако не стоит ду­мать, что оно произойдет само по себе.

 

8. БУДЬТЕ ТЕРПЕЛИВЫ

Один из капканов терапии состоит в том, что перед самым улучшением люди начинают чувствовать себя ху­же. И некоторым кажется, что если они прикоснутся к горю, причиной которого был их отец, то боль захлест­нет их, и они уже не выберутся.

Однако прошлое содержит в себе конечное количе­ство горя, и его можно преодолеть. На это могут уйти годы — и множество труда — однако сам процесс дает надежду на светлое будущее, как бы ни было мрачно настоящее. Чтобы помочь своему исцелению, можно пользоваться определенными методами, самостоятельно или с помощью аналитика. Есть три вещи, которые нужны вам для того, чтобы подготовиться к борьбе с болью:

 

• Безопасное место, где вы могли бы укрыться и восстановить силы.

• Некоторый период спокойствия.

• Решимость покончить с гневом, страхом или ви­ной, которые вы испытываете по отношению к отцу.

ПОТЕРЯ ОТЦА

Вы когда-нибудь вели воображаемый разговор с от­цом, пусть он даже умер год назад или больше? Когда наступает день его рождения или когда вы видите ка­кую-нибудь его вещь, не переполняют ли вас сильные чувства? Вы избегаете говорить о нем? Вы говорите о его смерти с холодным стоицизмом? Если вы отвечаете «да» на эти вопросы, то вам, наверное, следует разо­браться со своими болезненными воспоминаниями. Только перестав скорбеть о прошлом, сможете вы вести счастливую и здоровую жизнь в настоящем — в особенности если смерть отца не позволила вам разрешить противоречия, разделявшие вас.

Во-первых, взгляните в лицо своим чувствам, это может стать мощнейшим средством к исцелению. Очень часто невысказанная боль реализуется через действие. У взрослых это может принять форму нездорового увлече­ния покупками, перееданием, пьянством, саморазруши­тельной сексуальностью или чрезмерными физическими упражнениями.

Некоторые потери можно пережить, просто выгово­рившись перед близким другом, братом, сестрой или супругом. Может потребоваться помощь пастора, свя­щенника или раввина, а в некоторых случаях помочь может только основательная терапия. Так или иначе, о своем горе вам придется рассказать человеку, которому вы доверяете.

Мэри Черни, психолог, работающая с Менниндже­ровской Ассоциацией, пишет, что произошло с Сюзан². Отец Сюзан был алкоголиком, который потом бросил пить, однако продолжал издеваться над своей семьей, терроризируя ее. Когда Сюзан было двенадцать, родите­ли развелись. Потом ее мать снова вышла замуж, и жизнь постепенно наладилась.

Однако, спустя некоторое время, младшая сестра, Дженет, стала ссориться с матерью и в конце концов переехала жить к отцу. Прошло шесть месяцев, Дженет и мать помирились, и отец сказал, что привезет девочку назад. По пути домой на их машину налетел пьяный водитель; и Дженет, и ее отец погибли.

В течение более чем двух лет с момента этого тра­гического события у Сюзан были нарушения сна. Кош­мары, которые она видела, стали появляться и в часы бодрствования. В этих кошмарах она видела отца, кото­рый хотел поговорить с ней (что при жизни редко с ним случалось), при этом он выглядел как мертвец, его рука была повреждена в аварии.

Доктор Черни внесла изменения в ее сон с помо­щью так называемого направленного воображения. Она помогла Сюзан переделать образ отца, запечатленный в ее памяти, и начать управлять своими воспоминаниями. Она прикоснулась к мертвому лицу и изуродованной руке отца, и они «исцелились». Сюзан вступила в вооб­ражаемый разговор с отцом, где рассказала о своем раз­дражении, гневе и о своей любви к нему. Она погово­рила с ним об их взаимоотношениях, о том, как он заставил ее страдать. Она также спросила его, Как он относится к ее отчиму, и он ответил, что рад за нее, потому что она получает от отчима ту любовь, которой ей так не хватало. Когда не осталось темы для вопросов или разговора, Сюзан увидела — мысленным взором — что ее отец улыбается. Потом он подошел, обнял ее и помахал на прощание рукой. Кошмары у нее прекрати­лись, она разрешила все свои конфликты с отцом.

Направленное воображение может принимать раз­личные формы. Вот одна из них, весьма эффектив­ная, - призвать Бога, чтобы Он сопровождал нас при воспоминании о неприятностях или потерях; при этом происшествие, пережитое в состоянии сиротского оди­ночества, переживается заново в присутствии и при под­держке Бога.

Можно также написать своему отцу письмо и рас­сказать ему, что вы действительно думаете о нем и- о ваших отношениях.

Или начать вести дневник ваших отношений с от­цом. Такой дневник помогает заглянуть внутрь себя; передавая чувства на бумаге, вы можете разобраться в них. Одна моя пациентка средних лет решила делать записи о своем отце. Спустя четыре часа у нее уже было двадцать пять машинописных страниц. Когда она при­шла увидеться со мной в следующий раз, то оказалось, что многое во взаимоотношениях с отцом для нее про­яснилось.

Иногда меня спрашивают, можно ли выразить свое горе в музыке, поэзии, изобразительном искусстве. Дру­гими словами, может ли творчество излечить душевную боль? Я склонен думать, что тоска и боль, вызванные потерей отца, могут послужить дополнительным источ­ником вдохновения. И все же такой выход часто бывает неэффективным, это может привести к усилению чувст­ва одиночества — тот, кто скорбит, сочиняя песни сам для себя, может так в себе и замкнуться.

Тем не менее, в моменты скорби важно как можно больше общаться с произведениями искусства. Боль мо­жет внушить вам, что жизнь тускла и неинтересна, так что старайтесь как можно чаще созерцать красоту. В такие периоды нужно отвлекаться: слушать музыку, пройти курс массажа, поездить на велосипеде, похохо­тать с другом-шутником, прочесть хорошую книгу, в общем, сделать то, что успокоит вас.

Группы поддержки тоже могут помочь. Они способ­ны принести огромную пользу. У вас возникнет чувство безопасности и сопричастности, вы поймете, что другие люди тоже испытывают подобные переживания, и при­миритесь со своими истинными чувствами. В такой группе вы можете быть полезны другим, да и вам могут помочь.

БИОХИМИЧЕСКИЕ НАРУШЕНИЯ

В заключение я хочу сообщить, что долговременная скорбь может быть вызвана биохимическими нарушени­ями, мешающими мозгу справиться с потерей. Обычно люди с биологическими нарушениями испытывают свой первый кризис сразу же после того, как перенесут по­терю. Друзья и родственники видят, как с близким че­ловеком происходят изменения, - он худеет, теряет ап­петит, утомляется — и им кажется, что это неизбежный этап, который нужно пережить. Не о чем беспокоиться.

Иногда оказывается, что беспокоиться есть о чем, и такой человек нуждается в лечении. Я часто получаю отчеты от профессиональных психоаналитиков, которые должны были прийти на несколько месяцев раньше, но не пришли, потому что они не сразу осознали, что име­ют дело с биологической депрессией. Если вы замечаете, что никак не можете избавиться от горестных мыс­лей, что ваш вес, сон или аппетит изменились (в ту или другую сторону), что вы не можете сосредоточиться, чувствуете себя несчастным, возбужденным или затор­моженным, испытываете необоснованное чувство вины, теряете интерес к своему хобби, — обследуйтесь у пси­хиатра. Некоторые люди в течение нескольких лет жили в состоянии эмоционального кризиса по той простой причине, что никто не понял, что их проблема чисто медицинского характера.

После того как вы вызвали свою боль на поединок и начали процесс исцеления, вы можете ощутить при­лив сил. Обретя новые эмоциональные ресурсы, вы мо­жете найти в себе силы восстановить и развить свои отношения с отцом. За болью приходит искупление.

 

17

 

НОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ С ОТЦОМ

 

Стивен — сын фермера, второй из четырех детей. Он не задумывался о своем детстве до тех пор, пока у него самого не родился второй ребенок.

Он начал вспоминать, что в детстве отец бил его за позднее возвращение домой, и за то, что он прикасался к его любимой стереоустановке. Чем больше он вспоми­нал, тем больше злился. Иногда он оставался в одино­честве и рыдал, вспоминая о прошедшем, о постоянных ссорах своих родителей. В конце концов он решил, что нужно посоветоваться с психоаналитиком.

Пройдя восемнадцатимесячный курс, Стивен решил поговорить с отцом о прошлом. Он написал ему пись­мо, объясняя, что хотел бы сблизиться с ним, однако для этого ему надо снять с сердца некий груз. Он на­писал о своих детских воспоминаниях: как за ним гоня­лись по всему дому, как его толкали в живот ручкой от швабры, как били по рукам и по ребрам. Очень мягко он намекнул, что такой способ воспитания был грубым и ему кажется, что отцу следовало бы перед ним изви­ниться.

Стивен отправил это письмо не только отцу; копии он отослал своим обеим сестрам и брату. Позже он понял, что, несмотря на свои сорок лет, он продолжал действовать, как напуганный ребенок, и стремился уменьшить свой страх, заручившись поддержкой брата и сестер. Его брат Рич немедленно согласился с содержа­нием письма и поведал о своем собственном горьком опыте. Его сестра, Мэг, хоть и была любимицей отца, всегда кричала, когда Стивена били, требуя, чтобы отец прекратил экзекуцию. Она позвонила своему брату и сквозь слезы выразила сожаление по поводу того, что у него остались такие горькие воспоминания. Она не мог­ла говорить об отце плохо, однако выразила брату свое искреннее сострадание и любовь.

Стивен чувствовал себя очень хорошо до той поры, пока не позвонил отец, получивший письмо. К сожале­нию, то обстоятельство, что Стивен послал копию пись­ма сестрам и брату, задело его значительно сильнее, чем само содержание письма. Ему было стыдно — и это зна­чило для него гораздо больше, чем то, что сын хочет найти с ним общий язык.

«Эй, — сказал он Стивену, — я всегда защищал тебя от других членов семьи. Я всегда был на твоей стороне. Я всегда говорил им, что ты хороший парень!»

Реакция отца удивила Стивена. Однако, пораскинув мозгами, он пришел к выводу, что такого и следовало ожидать. Его отец никогда не был силен в выражении своих чувств; возможно, он и не знал, каковы они, эти чувства.

Он решил пригласить отца на свои сеансы к психо­аналитику, надеясь, что это поможет им обоим. Однако это не сработало — по крайней мере, на первых порах. Отец пришел, однако выглядел нервным и испуганным, он стал объяснять психоаналитику, откуда у Стивена возникло столько проблем.

«Мальчик никогда не относился к нам хорошо, — начал он. — Мы ничего не могли понять. Когда мы собирались с палаткой в горы, он всегда был против поездки. Он был трудным ребенком, знаете ли, но я старался любить его и обращаться с ним хорошо. Он никогда не шел навстречу».

Психоаналитик хотел составить мнение о Бене, отце Стивена, поэтому слушал не прерывая, а Стивен не знал, как реагировать на слова отца. Часть его существа протестовала: «Как же это я плохо относился к своей семье? Мне это странно слышать». Однако другая часть думала: «Слушай, как он отпирается; он хочет откло­ниться от истинной цели разговора!»

На следующей неделе они снова встретились на се­ансе, и Стивен опять сказал, что хотел бы добиться улучшения в их отношениях. Бен ответил, что всегда стремился к сближению, но тут же стал обвинять Сти­вена в том, что тот сам виноват в их отчужденности. «Я тянулся к тебе на протяжении многих лет, — сказал он, - чего тебе еще надо?»

Психоаналитик смог заметить, что любой намек на то, что ему надо что-то в себе изменить, Бен восприни­мает как угрозу и посягательство на свою личность, поэтому он попросил его рассказать о своих отношени­ях с собственным отцом.

— Мы с отцом были родственные души, — начал он. — Мы были очень близки. Нам никогда не надо было говорить о своих чувствах, мы и так все понимали.

— Как часто вы говорили с отцом с тех пор, как выросли?

— Честно говоря, не так часто. Может быть, один раз в два или три месяца. Он не шибко любил писать или звонить по телефону. Он же был фермер, а у него полно дел. Он приезжал к нам дважды в год, пока ему не исполнилось семьдесят пять, а потом он погиб в автокатастрофе.

— Вам, наверное, было очень больно?

— Конечно, — согласился Бен. — Это был послед­ний раз, когда я плакал. Да, это был замечательный человек - лучше, чем я.

— Что вы имеете в виду? - спросил психоаналитик.

— Он сделал множество добра самым разным лю­дям. Когда его отпевали, к церкви подъезжали сотни и сотни машин. Его все любили. Все.

— А как проявлялась ваша привязанность?

— Ну... Мы постоянно соревновались. Шли в бли­жайший бар, играли на бильярде. И, поверьте мне, мы играли на полную катушку. Хотя, честно говоря, я лю­бил, когда он выигрывал.

— Вы когда-нибудь говорили о своих чувствах?

— Впрямую — нет. Но нам это было и не нужно. Когда мы сражались на бильярде, наши чувства и так проявлялись.

Стивен в тот вечер ехал домой, раздумывая о пове­дении отца. Он одновременно был расстроен и обрадо­ван. Расстроен тем, что старик пресекал всякие по­пытки откровенного разговора. Стивена также раз­дражало стремление отца к лидерству, его попытка управлять разговором и романтизация образа его соб­ственного отца.

Однако он был рад, что ему удалось узнать кое-что о прошлом. Он поразился уверенности отца в том, что игры были основой «настоящей искренности», а разго­воры считал скорее сопровождением, чем истинной основой близости. Эти знания помогли Стивен по-но­вому взглянуть на свои отношения с отцом.

Через некоторое время мужчины решили пригла­сить на сеансы мать Стивена. Она была рада этому, потому что посчитала, что ей предоставляется возмож­ность «разобраться» со своим мужем. Однако Стивен и его мать очень скоро стали говорить между собой, а Бен оказался в стороне. Он не мог сравниться со своей же­ной в эмоциональности. Психоаналитик пытался втя­нуть Бена в разговор, однако он быстро выпадал из него, предоставляя своей жене говорить за себя.

Если он и вступал в разговор, то лишь ради того, чтобы поспорить с женой, а не для того, чтобы общать­ся с сыном. Через несколько таких сеансов Бен стал искать причин для того, чтобы вообще на них не хо­дить.

В конце концов, Стивен уговорил его ходить на сеансы, с тем условием, что они будут там вдвоем. Стивен понял, что когда отец и мать встречались на сеан­сах, они использовали их для того, чтобы выяснить свои собственные отношения (что было необходимо, но от­влекало их от истинной цели сеансов — то есть от улуч­шения отношений отца с сыном).

Стивен и его отец все еще продолжают ходить на сеансы, кроме того, они начали проводить больше вре­мени вместе вне кабинета психоаналитика. Медленно, осторожно они стали понимать друг друга, и движутся они в нужном направлении.

УРОКИ БЕНА И СТИВЕНА

Из истории Стивена и его отца можно извлечь не­сколько уроков.

 

1. БЫСТРО ХОРОШО НЕ БЫВАЕТ

Посылая письмо отцу, Стивен хотел, чтобы тот из­винился перед ним. Он думал: «Либо он приносит изви­нения и признает свою ошибку, либо он никогда меня боль­ше не увидит. Мне надоело притворяться, что я не помню его оскорблений». К сожалению, этот подход чуть было не подорвал весь мирный процесс. Письмо содержало вызов: «Извинись или прощай навсегда».

Примирения нельзя добиться силой.

 

2. ИСЦЕЛЕНИЕ НЕ ПРИХОДИТ МГНОВЕННО

У Стивена были некоторые неверные представления о том, как исправить отношения с отцом. Он вообра­жал, что отец, прочтя его письмо, вдруг взглянет на себя; он мечтал о том, что Бен поймет, как грубо он себя вел, раскается и весь в слезах прибежит к Стивену, моля о прощении. Сразу после этого мужчины станут друзьями навек - будут шутить, смеяться и наслаждать­ся обществом друг друга.

Стивен вообразил также, что если отец станет отпи­раться и отрицать истину, то вся семья встанет на борьбу, чтобы коллективно заставить Бена признать свои ошибки и немедленно изменить свое поведение.

Оба эти заблуждения предусматривали, что исцеле­ние произойдет мгновенно, за несколько дней — или мгновений. В действительности же, для того чтобы ис­править нездоровые отношения, обычно требуются ме­сяцы или даже годы. Возможны большие успехи, однако чтобы достичь такой близости, к которой стремится Стивен, нужно время. Порой оказывается возможным добиться лишь незначительного улучшения — не всякий отец способен прийти к полноценной близости со сво­им ребенком.

 

3. РАЗГОВОР ПА ПОВЫШЕННЫХ ТОНАХ НИ К ЧЕМУ НЕ ПРИВЕДЕТ

Стивен удивился тому, как трудно давался его отцу откровенный разговор. Казалось, отец мог только от­страняться, обвинять других и уводить разговор в сто­рону. Ему было страшно говорить о собственных чувст­вах. Когда Бен чувствовал вину или неудобство, он на­чинал разговаривать громко и сердито, и Стивену при­ходилось говорить: «Папа... ты кричишь!» Бен каждый раз выглядел удивленным, словно бы не понимал, что громкость его голоса вдруг увеличилась.

Разговор на повышенных тонах может свести на нет все усилия к исцелению и взаимопониманию. Нетороп­ливое, осторожное движение навстречу друг другу го­раздо безопаснее и легче поддается контролю.

 

4. ЦЕННОСТЬ (И ОПАСНОСТЬ) ГРУППОВЫХ СЕАНСОВ

Стивен и Бен должны были преодолеть отчужден­ность в ходе совместных сеансов у психоаналитика. Каждый должен был выступать от своего имени, а не быть помощником другому. Однако Бен решил, что его задача - «помочь» Стивену, словно он маленький ребе­нок; это выглядело, как если бы он говорил: «Я добро­совестный, здоровый отец, готовый пожертвовать своим драгоценным временем ради того, чтобы помочь своему бедному, больному сыну». Очень быстро стало ясно, что Бен никогда не пришел бы на сеанс, если бы не хотел «помочь Стивену». Он слишком боялся признать, что сам нуждается в помощи, что у него проблемы эмоци­онального плана.

Совместные сеансы у психоаналитика могут прине­сти много пользы, если оба участника стараются полу­чить от них максимальную пользу для себя.

 

5. ДОЛЖНЫ ЛИ ДРУГИЕ ЧЛЕНЫ СЕМЬИ ПРИХОДИТЬ НА СЕАНСЫ?

Когда мать Стивена, Энн, приходила на сеансы, она и помогала делу, и мешала ему. Так как она знала обо­их, то могла подтвердить и подправить их высказыва­ния. Однако вскоре она приняла сторону мужа, чтобы выразить свои чувства к нему. Бен после этого устра­нился, потому что его жена «взяла дело в свои руки».

Бен и его жена постоянно переключались на про­блемы своего брака, хотя целью бесед было помочь Сти­вену улучшить отношения с отцом. К сожалению, Бен и Энн слишком часто демонстрировали крепкость сво­его брака, внушая психоаналитику, что они прекрасная, любящая чета, стремящаяся помочь своему сыну. Пси­хоаналитику приходилось постоянно направлять разго­вор в правильное русло. Далее, разговоры с Энн позво­ляли Бену быстро уклониться от тяжелой задачи быть искренним со своим сыном.

 

6. ЛЕЧЕНИЕ В ОДИНОЧКУ

После некоторого этапа совместной терапии с от­цом, Стивен стал снова ощущать беспокойство. Он стал менее уверен в себе на работе, более чувствителен к язвительным комментариям своих сотрудников. Чувст­вовал, будто теряет почву под ногами.

Он обсудил это с психоаналитиком, и они решили, что присутствие родителей на сеансах лишило его ощущения безопасности, которое он до этого испытывал. Человек, колотивший его в детстве, теперь запугивал его в кабинете врача.

Стивен и его психоаналитик решили встречаться до­полнительно, наедине, чтобы попытаться сладить с вну­тренними проблемами Стивена.

 

7. КОГДА ОТЕЦ ПЫТАЕТСЯ СНОВА ЗАВЕРНУТЬ ВАС В ПЕЛЕНКИ

Стивена всегда печалило, что отец пытается обра­щаться с ним как с ребенком. Он даже назвал его как-то раз «Стиви». Бену было трудно представить, что сын может быть в чем-то лучше него. С гордостью говорил Бен о том, что его Стивен писатель, редактор издания, однако никак не мог увидеть в нем равного себе, взрос­лого человека.

Отцы частенько не могут правильно приспособиться к переходу детей во взрослое состояние. Может оказать­ся необходимым напомнить отцу, что хотя вы его ребе­нок, а он ваш родитель, теперь-то вы оба взрослые, и должны общаться на равных.

 

8. УХОД ОТ РАЗГОВОРА

Когда Стивен получил возможность поговорить с отцом откровенно, Бен стал применять два приема, что­бы затушевать суть беседы. Во-первых, он говорил, что хотел бы «оставить прошлое в покое». Во-вторых, начи­нал говорить о том, сколько натерпелся сам. Зачем он это делал?

Во-первых, большую часть оскорблений Стивен пе­ренес именно в прошлом, и именно к тому периоду относятся его переживания. Попытка Бена принизить значение прошлого делает Стивена чудаком — «Зачем он ворошит давно забытое?» В результате искреннего разговора не получается, исцеление затрудняется.

Во-вторых, Бен начинает говорить о своих горестях, лишь только Стивен обвинит его, и выходит, что Стивен — настоящий садист, который истязает своими при­тязаниями бедного, несчастного отца.

РАССКАЗ О ШИРЛИ

Ширли обладала сильной волей. Она была дочерью священнослужителя. Еще в детстве ее отец, используя понятие Бога, Библию, церковь, а также с помощью физического и эмоционального насилия убедил ее, что вся ее сущность насквозь темна и греховна и что если она чувствует себя хорошей, то это признак заблужде­ния и гордыни.

 

Он никогда не говорил мне, что я создана по образу и подобию Бога, что Бог любит меня просто за то, что я человек. Я думала, что надо быть безупречной, иначе Бог лишит тебя Своей любви и привязанности — совсем как мой отец.

Мой отец твердо верил в необходимость телесных наказаний... Чтобы сломить и подчинить меня, он не про­сто прибегал к битью — это было истинное физическое насилие. Он срезал прутья с деревьев, что росли на улице, и бил нас по голому телу. От порки всегда оставались набухшие следы, иногда даже кровь выступала...

Когда мне было около тридцати, я начала испыты­вать сильнейший гнев по отношению к отцу, к Богу и вообще к организованным формам религии. Очевидно, я злилась за физическое насилие, однако я стала понимать, что отец и законоучители моей церкви произвели надо мной также и эмоциональное насилие. Я видела, что они сделали с моей самооценкой, с ощущением собственной значимости, я понимала, что они воспитали во мне от­вращение к самой себе. Я видела, что мой рассудок и эмоциональная жизнь ущербны — что счастливое детство прошло мимо меня.

В последующие пять лет я боролась с чувством враж­дебности по отношению к своим родителям, в особеннос­ти к отцу. Одновременно и у моего отца произошла некая переоценка. Его поразила глубина его ошибок, он сделал несколько попыток извиниться передо мной за прошлое...

Разумом я восприняла его извинения, однако в сердце продолжала держаться от него подальше. Возможно, я хотела расплатиться с ним за душевную боль, которую он причинял мне долгие годы, а может быть, близкая дружба с ним пугала меня. На том этапе я действительно не хотела общаться с отцом. Моя озлобленность стала су­щественной частью мироощущения. Я стала считать себя «жертвой насилия». В моем сознании создался упрощенный образ детства, где я была хорошей девочкой со здоровой психикой, а все кругом были больные. Теперь я вижу, что это был схематический, искаженный образ моей семьи, он преобладал в моем сознании в течение многих лет. Заняв позицию жертвы и «правильного» члена семьи, я уготови­ла себе приятную роль обвинителя и совершенно не пыта­лась заглянуть внутрь себя и собрать воедино свое разби­тое сердце. Образ семьи, который я сама придумала, поз­волил мне отвернуться от своих собственных проблем...

К тому времени мои собственные дети уже подраста­ли, и я стала понимать, что мир не выкрашен лишь в черный и белый цвет. Я начала понимать, что была сов­сем не простым ребенком — и это еще мягко сказано. Когда мне пришлось воспитывать собственного упрямого ребенка, я обнаружила, что мое терпение частенько под­ходило к самым границам. Такие впечатления стали по­степенно разрушать мое черно-белое восприятие прошло­го. Черное и белое моего детства стали смешиваться в серый цвет реализма. Я начинала понимать, что мой отец — живой человек.

И вот однажды вечером я отправилась к своему отцу и сказала, что сожалею о своем отношению к нему в прошлом... и о той враждебности, которую питала к не­му, уже будучи взрослой.

Мой отец... выслушал меня очень спокойно и, когда я закончила говорить, просто сказал: «Мне больше ничего и не требуется». И тут злость, копившаяся во мне долгие годы, вдруг исчезла. В тот момент я простила своего отца раз и навсегда. Мой отец не любит красивых слов, но этой скупой фразой он смог выразить, насколько цели­тельными для наших взаимоотношений были мои слова. Все эти годы я ждала, что он скажет или сделает что-нибудь, что сможет заживить мои душевные раны. Я игнорировала все его прошедшие попытки подружиться со мной. Я не понимала, что недостающий шаг состоял в том, что мое собственное сознание должно измениться.

Сейчас мы наслаждаемся истинной дружбой. Я спо­собна обнимать его с искренней теплотой. Когда мы го­ворим по телефону, для меня это разговоры с родным отцом, с другом. Враждебность, которой я окружала себя долгие годы, испарилась. В наших с ним отношениях нет никаких препонов. Я с радостью дарю ему любовь, и при­нимаю любовь от него.

 

Рассказ Ширли позволяет сделать несколько полез­ных наблюдений о ключевых принципах взаимопонима­ния. В юности она подавляла собственные чувства и старалась угодить отцу. Ее ощущения и устремления были ложными. Единственное, что интересовало ее, -это способы, которыми можно было избежать отцовско­го гнева. Чтобы выжить, она приняла его установки, однако восстала против них, когда повзрослела. Она увидела, что с помощью насилия ею манипулировали, искажая ее самосознание. Затем она поняла, что, осо­знав реальное положение дел и глубину воздействия, оказанного на нее отцом, она должна перестать мыс­лить о себе в рамках этого воздействия. Можно пони­мать серьезность насилия без того, чтобы вешать на себя ярлык «Бедняжка Ширли». Кроме того, ей стало ясно, что ее враждебность постепенно перешла свои рамки и распространилась не только на отца. Она стала отравлять ее отношения со всеми, кто напоминал ей отца. Наступил момент, когда она поняла, что отец за­блуждался по той причине, что был человеком, таким же, как она. Ему было трудно растить детей, так же, как и ей самой. В конце концов, она смогла справиться со своим прошлым, понять, что отец ее стал мудрее, и принять его любовь.

ЗНАЧЕНИЕ НАСТАВНИКА

К сожалению, не все попытки найти взаимопонима­ние оканчиваются столь удачно и даже самые успешные могут быть не доведены до конца. Для некоторых да­же 20-процентное улучшение отношений может быть ис­тинным успехом и стать шагом к исцелению. Просто услышать от отца, что он не способен, или не желает, заниматься дальнейшими поисками взаимопонимания — тоже может быть полезно. Это снимает с вас давление. Отцы зачастую не способны стать совершенно такими, какими хотят их видеть дети, ибо у них тоже есть ду­шевные и телесные ограничения. Есть, однако, еще од­но препятствие, способное встать между отцом и ребен­ком. Выросшие дети часто отличаются от отца корен­ным образом; у них другая профессия, другие увлече­ния, интересы, стиль жизни. Поэтому иногда полезно, несмотря на улучшение отношений с собственным от­цом, развивать отношения с заботливым наставником.

Таким наставником может быть любящий дядюшка, тренер, учитель, духовный наставник, помощник¹, кре­стный отец, старший брат, друг или психоаналитик.

Отношения с наставникам известны уже тысячи лет. Одиссей, отправляясь в десятилетнее путешествие, по­ручил своего сына старому человеку по имени Ментор, который в конце концов спас мальчику жизнь². С той поры подобные отношения связывали многих: Сократа и Платона, Лоренцо Ди Медичи и Микеланджело, Гайд­на и Бетховена, Фрейда и Юнга³.

Однако не обязательно вашим наставником должен быть человек, который старше и могущественнее вас. Им может быть любой человек, который разбирается в чем-то лучше вас. Многие мои пациенты старше меня. Если бы они не были открыты для разговора, то зря бы потратили время. Если они способны принять от меня направляющее воздействие, то обычно им можно по­мочь.

Где найти наставника? Разрешите предложить не­сколько вариантов:

 

• В своей семье: старшие братья, дядюшки, стар­шие кузены, деды.

• В семье супруга: тесть Моисея, например, был мудрым наставником.

• Среди друзей отца и старших родственников.

• Начальники и сотрудники, старшие по возрасту.

• Священники, старейшины, пасторы и раввины.

 

Если вам не удается найти наставника в этих кру­гах, попробуйте воспользоваться моим советом и пред­примите некоторые шаги:

 

• Если в вашей церкви собирается одна молодежь, поищите такую церковь, где было бы побольше седых людей.

• Начните посещать дружеские и домашние собра­ния вашей церкви, так легче установить отноше­ния с отдельным человеком.

• Вступите в организацию, чьи цели соответствуют вашим интересам.

• Ходите на семинары, которые ведут старые про­фессора.

• Старайтесь пользоваться услугами людей, кото­рые старше вас (бухгалтеров, садовников, юрис­тов) и попытайтесь чему-то у них научиться.

 

Решив, что некто может стать вашим наставником, изучите этого человека получше, посмотрите, испыты­ваете ли вы взаимную симпатию. Если вы испытываете уважение к этому человеку и вам нравится быть с ним в компании, скажите ему об