Часть 7 – 15 процентов сконцентрированной силы воли

 

11 октября 2003 года, 07:15.

Первый день Сэма на новой работе. Он проснулся поздно, почистил зубы так быстро, что не удивился бы, если бы какое-нибудь пятнышко зубной пасты ускользнуло от его внимания, и надел желтую майку работника техподдержки, даже не погладив ее.

Сэм практически услышал голос своего начальника Мигеля Лесине, предчувствуя, что тот скажет, увидев его: «Не очень хорошее начало, сеньор Вессон».

К счастью, он успел на станцию вовремя, чтобы сесть на электричку, благодаря своим длинным ногам, которые наконец пригодились не только для того, чтобы о них спотыкаться, выставляя себя дураком, но Сэм уже отвык от бега, поэтому запыхался и устроился в уголке. Вагон был забит до отказа, холодное и дождливое утро отбило у людей охоту ехать на велосипеде или идти пешком до места назначения; Сэм до сих пор изумлялся тому, сколько велосипедов было в Мадриде.

Он не ожидал, что испанцы будут такими. Конечно, его представление об Испании, состоявшее из корриды, паэльи и фламенко, было, пожалуй, немного стереотипным, но все же. Сэм жил в Мадриде всего пару недель: компания отсюда связалась с ним через филиал в Лоуренсе, ему сообщили, что они искали представителя техподдержки для английского/американского рынка, но их офис находился в Испании, потому что это дешевле, и спросили, согласен ли он переехать туда?

Сэм только что закончил колледж и очень нуждался в работе, поэтому освежил свой школьный испанский и принял новый вызов. Однако сейчас он немного жалел о своем решении.

Это длилось до тех пор, пока двери не открылись и в вагон запрыгнуло самое красивое и идеальное создание, которое Сэм когда-либо видел. Ему было не больше двадцати пяти лет, может, двадцать семь, одет он был в темные джинсы и черную кожаную куртку. Коротко стриженные светлые волосы торчали «ежиком», подбородок покрывала почти незаметная щетина; Сэм так пристально уставился на парня, что почти почувствовал ее касание.

Парень пил кофе из стаканчика Старбакс, а, обжегшись, выругался, и сердце Сэма подпрыгнуло в груди. Парень говорил по-английски, может, он даже был американцем.

Сэм подумал пересечь вагон, заговорить с ним под каким-нибудь предлогом, просто чтобы познакомиться, потому что этот парень взывал к нему так сильно, что Сэм боялся оглохнуть, но потом он взглянул на себя, и все мужество, которое смог найти, испарилось. Сэм был отнюдь не красивым: чересчур высокий, с копной непослушных неуложенных волос, руки и ноги слишком длинные, да и размахивал он ими так, что рядом находиться казалось небезопасно.

Может, если бы он был немного умнее… не ботаником, конечно, просто кем-то, кто мог впечатлить окружающих своими умениями или быть в чем-то особенным, иметь какой-то талант? Но дело, однако, было не в этом.

Сэм был обычным парнем, эрудированным и добрым, но он никогда не попал бы на обложку журнала, благодаря своей внешности или уму. Сэм знал, что он не так уж плох (у него были отношения, спасибо большое), но также Сэм знал, что никогда в жизни никоим образом этого не будет достаточно для него.

Угнетающая мысль, не так ли?

Этот парень избавил Сэма от дальнейших размышлений, когда вышел из вагона, и Сэм понял, что следующая остановка – его: он таращился на него почти полчаса. Сэм моргнул, надеясь, что он не заметил и не подумал, что Сэм – какой-то извращенец, а потом тихо фыркнул.

В конце концов, вряд ли он когда-нибудь еще увидит этого парня.

11 ноября 2003 года, 07:15.

К счастью или несчастью, этот парень каждое утро ездил в той же электричке, что и Сэм, и, несмотря на то, что Сэм знал, насколько это пагубно и бессмысленно, он продолжал садиться в поезд в одно и то же время вместо того, чтобы поступить по-умному и выбрать другой. Все только потому, что время идеально подходило для него, правда.

Кроме того, уже было установлено, что Сэм, для начала, оказался не настолько умен. Конечно, когда он узнал время отправления электрички, то приходил раньше и довольно часто находил свободное сидение; несмотря на то, что наступил ноябрь, погода держалась довольно хорошая, так что в вагонах обычно оставалось место, и порой тому парню тоже удавалось ехать сидя.

Такие дни были самыми сложными для Сэма, потому что судьба плела против него заговор, и свободное сидение всегда оказывалось напротив. Нет, серьезно, как мог Сэм не смотреть на этого парня, если между ними оставалось всего три фута?

Хотя Сэм был не в ладах с модой, теперь он старался выглядеть лучше: выбирал одежду с вечера, пытаясь сочетать вещи так, чтобы обратить на себя внимание этого парня или, по крайней мере, не заставить его убежать с воплями при виде Сэма. Да, он чувствовал себя дураком, напряженно сидя в вагоне в своей лучшей рубашке и изо всех сил стараясь не таращиться.

Этот парень выглядел так великолепно, что Сэм порой забывал, где находится, слишком поглощенный мыслями о том, какие длинные у него ресницы, или о том, как завивались волосы у него над шеей, когда он повернулся и предложил присесть немолодому мужчине, стоявшему рядом, и тот благодарно улыбнулся.

– Как вас зовут, молодой человек? – спросил мужчина, и парень почти покраснел, переступив с ноги на ногу, явно испытывая неловкость.

У Сэма чаще забилось сердце, когда он услышал хрипловатый со сна голос, ответивший:

– Дин, сэр.

Пожилой мужчина сказал что-то еще, но сознание Сэма застряло на проигрывании предыдущего момента, чтобы что-то услышать. Дин кивнул головой, а потом повернулся к двери, едва сдержав зевок.

Стекло запотело, и у Сэма все сжалось внутри при мысли о том, что Дин никогда не будет с ним. Он почувствовал, как защипало глаза, понял, что набегают слезы, но изо всех сил постарался не обращать на них внимание. Сэм не будет плакать, особенно сегодня, когда он узнал, как зовут этого парня.

Дин.

Дин, который, наверное, был любовью всей его жизни.

11 декабря 2003 года, 07:15.

Прошло два месяца с того утра, и в день, когда это случилось, Дин ехал в поезде в компании трех людей. Парня, выглядевшего чуть моложе Дина, мужчины, по возрасту годившегося ему в отцы, и молодой симпатичной блондинки, которая стояла так близко к Дину, что если бы Сэм не видел, как она целовала другого парня, когда они вошли в вагон, то точно бы кипел от ярости и ревности.

Ладно, может, он и ревновал, немного.

Они все смеялись над чем-то, что сказал молодой парень, когда Дин облизнул губы и взглянул прямо на Сэма, который поймался на том, что смотрел на него. В воздухе словно потрескивало электричество, Дин прерывисто вздохнул, и Сэм понимал, что нужно отвернуться, но не мог этого сделать. Он вдруг забыл, как дышать, боясь, что потеряет сознание, но потом девушка пихнула Дина в ногу, и момент прошел.

Сэм закрыл глаза на долю секунды, а когда открыл их снова, Дин опять повернулся к девушке.

Сэм решил бы, что это был сон наяву, если бы не то, как вспотели ладони. Его сердце медленно успокоилось, но он не мог избавиться от ощущения, что Дин смотрел на него; его глаза оказались такими зелеными-зелеными, а Сэм раньше этого не замечал.

Да и как он мог? Сэм так сильно старался бросать на Дина взгляды только украдкой, что не смотрел ему прямо в лицо, во всяком случае, не так долго, чтобы узнать, какого цвета у него глаза.

Один из друзей Дина взглянул на него, приподняв бровь, и Сэм понял, что до сих пор пристально смотрел на Дина; он низко опустил голову и покраснел, изо всех сил стараясь казаться меньше, надеясь, что мог исчезнуть. Сэм даже немного дрожал, не в состоянии избавиться от ощущения связи с Дином, но зная, что надо было сделать это и побыстрее, пока он не выставил себя полным дураком.

Ну, еще б о льшим, чем уже умудрился; почему-то у Сэма возникло ощущение, что он возненавидит себя еще до Рождества. Во время него, наверное, тоже.

Часть 7.1

 

11 января 2004 года, 07:15.

Сэм мог бы начать ходить на свидания, пожалуй, не то чтобы он не привлекал внимание и интерес, в конце концов, но он не мог заставить себя сделать это. Один раз Сэм попытался начать встречаться с кем-нибудь, но свидание оказалось очень неудачным, он даже потом посочувствовал парню, что отчасти провалило весь замысел.

Казалось, ему на судьбе написано вечно быть монахом, и Сэм, на удивление, не возражал. Он долго и напряженно думал об этом: почему сейчас? Почему Дин? Сэм совсем не знал этого парня, может, тот полный козел или гомофоб. Может, он не гей, уже женат, черт, может, у него есть дети.

Не один раз Сэм погружался в раздумья, представляя себе красивых детей с теми же мягкими, но в то же время мужественными чертами лица, и, несмотря на то, что хотел Дина для себя, даже подумал, какая это потеря хороших генов. К счастью для себя, Сэм был довольно эгоистичным, чтобы решить, что ему плевать на остальной мир и генетику, и вернуться к мечтам о том, как Дин делает с ним что-то неприличноебезнравственноедурное, что оказалось немногим лучше, чем думать о детях Дина.

Вот так Сэм и переживал это, пока проходили дни, превращаясь в недели: смеялся над собой и своей глупой, бессмысленной влюбленностью в совершенно незнакомого человека, подойти к которому ему никогда не хватило бы смелости. Самым сложным временем для Сэма были выходные, когда он не видел Дина и не мог провести остаток дня, вспоминая разделенные с ним минуты.

Чтобы не бродить по остановке Дина, Сэм гулял по городу, сосредотачивая внимание на чем-нибудь другом и получше узнавая место, где жил. Деревья все еще стояли голые, что разительно отличалось от обилия красного и желтого цвета, которое Сэм видел прошлой осенью, но все равно не выглядели печально. Казалось, в Мадриде даже у них есть достоинство и индивидуальность.

Сэм ожидал увидеть снег, но в разговорах с новыми коллегами узнал, что снег в Испании бывает нечасто; он тосковал по Лоуренсу и своей семье какое-то время той частью сердца, что не была занята образами Дина. Сэм боролся с зимой с помощью нескольких привезенных с собой фотографий.

А потом он стал ждать, когда весна и солнце согреют все: Сэм был человеком погоды, он менялся вместе с временами года, а в этом году у него появилась еще одна причина хотеть скорейшего наступления весны. Чем холоднее становилось, тем больше слоев одежды носил Дин, и, хотя Сэм знал весь его гардероб, он хотел, чтобы парень вернулся к тонким майкам и кожаной куртке, его любимому наряду.

Он скучал по такому Дину, довольному и беспечному; в последнее время его, кажется, что-то беспокоило, и чаще всего Сэм замечал, как он хмурился и покусывал нижнюю губу. Да, что-то точно было не так в жизни Дина, и Сэму отчаянно хотелось решить ту проблему, которая омрачала его лицо.

Его друзья не появлялись уже несколько недель, Дин опять стал ездить один и сидеть напротив с задумчивым видом. Сэм улыбнулся себе. Хоть и немного вымученно, но оно того стоило, когда Дин улыбнулся одним уголком рта. Этой ночью Сэм видел сны только о том, каким способом увидеть улыбку Дина опять.

Возможно, в следующий раз она будет широкой.

11 февраля 2004 года, 07:15.

Дин не вышел на своей остановке как обычно: он все еще был в вагоне, стоял рядом с дверью, и Сэм запаниковал. Если он попытается выйти через другую дверь, это будет выглядеть оскорбительно, поскольку Сэм стоял рядом с этим выходом, а после того, как он постоянно смотрел на Дина последние несколько месяцев, станет очевидно, что Сэм просто пытался избежать его.

Тем не менее, выход через эту дверь означал, что он пройдет рядом с Дином, может, даже заденет его, и Сэм почувствовал головокружение от одной мысли об этом. Он погрузился в размышления на несколько секунд, хотя должен был бы уже научиться на собственных ошибках. Никогда не будь слишком самоуверенным, никогда не теряй бдительности и, самое главное, никогда не ходи, отвлекшись на что-то.

Очевидно, только никто не сказал, сколько ошибок надо совершить, чтобы научиться, а Сэм не вел себя как растяпа уже некоторое время, поэтому совсем не ожидал, что споткнется, пробираясь к выходу из вагона.

Сильная рука схватила его за бицепс, не дав упасть лицом вперед, и, когда пальцы сжались вокруг его руки, Сэм вздрогнул, поняв, кто это, даже не подняв головы.

Дин стоял близко, очень близко и встревожено смотрел на Сэма.

– Ты в порядке? – спросил он, помогая выпрямиться. Пульс у Сэма участился, и каждую секунду, пока Дин не отступал назад, все становилось еще хуже. Он сглотнул пару раз, пытаясь привести свои мысли в порядок, потому что, черт, Дин говорил с ним, и Сэму надо было сказать что-нибудь, все, что угодно, проклятье…

– Д-да, я в порядке, спасибо, Дин, – шепотом произнес он, запинаясь, прежде чем понял, что сказал. Дин широко распахнул глаза и отпустил руку Сэма, словно обжегшись, а тот только сейчас осознал, что назвал парня по имени, которое не должен был знать, поскольку они ни разу до этого не разговаривали.

Черт, Дин точно думал Кто этот урод?! А Сэму хотелось провалиться сквозь землю, он сделал шаг назад на дрожащих ногах, пробормотал прости и выскочил из вагона, воспользовавшись тем, что двери открылись именно в эту секунду.

Сэм побежал к своему офису, прочь от того, как он разрушил единственное, чего хотел, на глаза навернулись слезы, в груди болело. Он бежал так быстро, как мог, легкие горели, но Сэм только приветствовал эту боль. Ему просто хотелось умереть, потому что теперь…

Теперь он больше никогда не сможет увидеть Дина, а вырвать его из жизни Сэма все равно, что отрезать руку или ногу.

11 марта 2004 года, 07:00.

Прошел целый месяц. Сэм жертвовал пятнадцатью минутами сна каждое утро, чтобы сесть на электричку, идущую раньше его обычной, было чертовски больно не предвкушать, что увидит Дина, но он справлялся каким-то образом: все равно Сэм видел сны о нем почти каждую ночь.

«Это так странно», – подумал Сэм, заходя на станцию. У него даже не было фотографии этого парня, но если закрыть глаза, он мог увидеть Дина так же ясно, как будто бы тот стоял перед ним. Когда Сэм открыл глаза, то чуть не фыркнул – что, правда? Сны наяву – это, одно, но галлюцинации?

Воображаемый Дин прислонился к стене, скрестив руки на груди, и его лицо радостно засветилось, когда он увидел Сэма. Это так жалко, Сэм покачал головой и вскочил в вагон. Дин вошел вслед за ним и шагнул ближе, схватив за руку, словно хотел убедиться, что Сэм – настоящий, и… погодите-ка минутку!

– Наконец-то, – сказал Дин, пальцы у него, кажется, дрожали. – Наконец-то я нашел тебя.

У Сэма отвисла челюсть, он только и мог таращиться в недоумении. Что происходило? Дин прочистил горло:

– Послушай, я тебя не знаю, и ты меня не знаешь, но… я раньше видел тебя каждый день, а потом вдруг ты исчез, и я… скучал по тебе.

Дин отвел взгляд и нервно облизнул губы.

– Я несколько месяцев пытался придумать, как к тебе подойти, но ничего не приходило в голову, что не кричало бы сталкер, так что в итоге я просто радовался, глядя на тебя издали.

Сэм знал, что выглядел, наверное, как какая-то странная рыба, но не мог сдержаться. Этот парень… этот парень хотел заговорить с ним? Дин хотел познакомиться с ним? Правда?!

Дин, наверное, неправильно понял шокированное выражение лица Сэма, потому что продолжил рассказывать о том, как друзья махнули на него рукой из-за того, что он так влюбился в незнакомца, с которым ни разу не разговаривал, о том, как он искал Сэма, словно сумасшедший, с тех пор, как тот перестал ездить на электричке.

– Я даже спросил у нескольких пассажиров, не знают ли они, на какой остановке ты садился, и я каждый день пытался встретиться с тобой… ты, должно быть, думаешь, что я какой-то жалкий неудачник, да?

Последние слова звучали горько и самоуничижительно, что заставило Сэма наконец открыть рот и ответить:

– Я с радостью ожидал момента, когда увижу тебя утром, с тех пор, как в первый раз встретился с тобой взглядом, Дин. Когда тот пожилой мужчина спросил, как тебя зовут, я был так счастлив узнать твое имя… как будто я стал чуть ближе к тебе. Не знаю, что это, но чувствую, что меня тянет к тебе, и я действительно думаю, что в этом что-то есть.

Дин покраснел и отвел взгляд, пробормотав что-то. Сэм нежно улыбнулся, обхватив пальцами пальцы Дина, лежавшие на его руке, и ободряюще пожал их.

– С самого октября, – сказал Дин, упрямо глядя в сторону. – Тем утром я сел не на ту электричку до работы. Потом мне приходилось пересаживаться, и еще полчаса ехать до моей автомастерской, но оно того стоило, потому… потому что там был ты.
Он, наконец, посмотрел на Сэма сияющими глазами, и Сэм просто смотрел в ответ, чувствуя, как в груди разливается незнакомое тепло. Они проехали мимо остановки Дина, но тот не вышел.
– Сегодня я провожаю тебя до работы, – заявил Дин, и пришла очередь Сэма краснеть, он кивнул, а от ответной сияющей улыбки Дина у него перехватило дыхание.
Механический голос объявил остановку Сэма так же, как и каждый день до этого на протяжении последних шести месяцев, но теперь все было по-другому: жизнь Сэма изменилась, и у него возникло чувство, что он сейчас запоет. Или взлетит.
11 марта не казалось такой уж особенной датой, но Сэм знал, что станет ею для них. Это начало чего-то большого, он чувствовал. Дин обхватил его запястье, лениво поглаживая кожу большим пальцем; электричка заехала в туннель, и вот тогда они услышали ужасный звук сминаемого металла, а освещение погасло.

 

Часть 7.2

 

11 марта 2004 года 07:37

– Дин? – позвал Сэм, не паникуя, пока Дин был рядом.
– Я здесь, – ответил Дин, схватив Сэма за лацканы пиджака, и Сэм выдохнул, только сейчас осознав, что задерживал дыхание. Он стал кончиками пальцев искать лицо Дина, а когда наконец нашел, положил ладонь Дину на щеку и, неожиданно осмелев, поцеловал его в губы.
Прикосновение оказалось мимолетным, трудно было назвать его поцелуем, но сердце Сэма наполнилось ужасом, ему нужно было, чтобы Дин находился рядом с ним, потому что что-то надвигалось, и Сэм не хотел терять ни секунды из того, что могло быть между ними.
– Что происходит? – спросил Сэм, губы у него покалывало, и Дин крепче обнял его.
– Не знаю, – ответил он, положив ладонь Сэму на затылок, и прижал его поближе к себе. – Мне нужно, чтобы ты…
Дин не закончил предложение и поцеловал Сэма глубоко и страстно, стараясь передать то, что чувствовал и сам Сэм, и тот ответил на поцелуй с таким же глубоким отчаянием. Когда они оторвались друг от друга, тяжело дыша и дрожа, Дин прижался лбом ко лбу Сэма.
– Я бы так сильно тебя любил, – прошептал он. Сэм кивнул и закрыл глаза. «Я уже люблю», – хотел он сказать, но больше не было времени.
Последний сознательный удар его сердца был все-таки для Дина, хотя Сэм об этом никогда не узнал бы.

В час пик в Мадриде в четверг 11 марта 2004 года десять взрывов прогремели в четырех пригородных электричках. Все поезда двигались по одной и той же линии в одном и том же направлении между станциями Алькала-де-Энарес и Аточа.
Все четыре поезда отправились со станции Алькала-де-Энарес между 07:01 и 07:14. Взрывы произошли между 07:37 и 07:40 утра.

Эпилог

– Достаточно, – голос Кастиэля звучал низко и властно. Что-то, похожее на чувство, зарождалось в нем, если бы он был человеком, то назвал бы это яростью. Гнев – вот что ему больше известно, что ему позволено знать. Уриэль зашел слишком далеко. Он думал, что это игра, что от ее итога ничего не зависит, кроме разрешения их разногласия. Но у Винчестеров своя роль в предстоящей войне, довольно важная роль, и послать их на смерть, подорвать план Господа было близко к богохульству.

Уриэль сделал шаг назад, удивленный реакцией Кастиэля, и поднял руки:

– Они всего лишь люди, Кастиэль! Люди- грешники к тому же! Почему ты так беспокоишься? Даешь слабину? – выплюнул он, защищаясь. Уриэль не мог поверить, что старший ангел превратился в это… это существо, которое в своей слепоте не понимало, что такие напасти как Сэм и Дин Винчестеры лучше убить и похоронить, чем позволить им ходить по земле, распространяя свои отвратительные действия и чувства на остальной мир.

Не то чтобы Уриэль переживал о том, что случится с этим миром, но все дело в принципе. Он не мог и не собирался допускать, что подобные низшие особи – это те, на чьих инцестуальных плечах лежит судьба всего сущего. Уриэль поморщился при этой мысли.

Жизнь не может быть настолько несправедливой, Бог не может быть настолько несправедливым.

– Мы многократно обсуждали это, Уриэль. Они являются частью Его плана, мы не можем подвергать это сомнению. Разве не было доказано снова и снова то, что Винчестеры на самом деле любят друг друга? А любовь – это чистое чувство, величайшее из сотворенного их Отцом. Мы можем не соглашаться с их методами, но ты не станешь отрицать, что они любят друг друга. Это не похоть, это не извращение. Они были созданы для этой цели, – Кастиэль поставил точку в обсуждении, его мнение было полностью доказано, Уриэль не мог быть настолько слеп, чтобы не видеть этого.

Уриэль открыл и закрыл рот, ища правильные слова, но в конце концов просто сжал челюсти и кулаки и опустил голову. Он не мог отрицать того, что они видели раз за разом: узы между Винчестерами оказались глубже, чем он предполагал, они могли быть одновременно и ценным качеством… и обузой. Чем – зависело только от братьев.

И от их врагов, конечно же. Уриэль сглотнул и пробормотал что-то.

– Ты признаешь поражение? – спросил Кастиэль, благодарный за то, что Уриэль наконец в состоянии понять, что они не могут вмешиваться в то, что сделал Господь. Они только воины и не должны подвергать сомнению приказы, не так, как поступил Люцифер. Возможно, он провел слишком много времени с Дином Винчестером, потому что потом добавил: – Полагаю, это значит, что я выиграл.

Уриэль прищурился и уставился на Кастиэля, выражение его лица было мрачным и непонятным, но он не стал противоречить. Не то чтобы у него остался выбор; несмотря ни на что, Винчестеры показали, какими мерзкими, отвратительными существами они являются, что дало Уриэлю еще больше причин помнить, почему он настолько ненавидел человечество.

Губы Кастиэля дрогнули в подобии самодовольной улыбки, ангел хлопнул в ладоши и встал со стула, на котором сидел.

– Очень хорошо, – произнес он. – Осталось только сказать Винчестерам, что в их крестовом походе у них появился союзник.

И, бросив последний взгляд на Уриэля, он исчез. Когда стих звук машущих крыльев, Уриэль усмехнулся.

Если он мог как-то повлиять на ситуацию, Винчестеры будут слабым местом друг друга, и их враги воспользуются этим. На мгновение Уриэль даже почувствовал сожаление, оттого что собирался растоптать доверие и расположение Кастиэля, но они находились в состоянии войны, здесь не существовало друзей, братьев или в чем там люди еще находили утешение.

Кастиэль слишком все упрощал: он не осознавал, что это не так легко. Независимо от того, насколько чистую любовь другой ангел увидел у Винчестеров, они были кощунством по отношению к Господу Богу, и если кто-нибудь не остановит их, Винчестеры превратятся в самые отвратительные отбросы, когда-либо ступавшие по планете.

Их Отец создал этих существ, Он даже любил их, независимо от того, насколько Уриэль не соглашался с Ним, он намеревался сделать что-нибудь, чтобы исправить это, чтобы Богу не пришлось испытать разочарование.

И если ты будешь стоять на моем пути, Брат, я как-нибудь решу вопрос и с тобой.

Кастиэль нашел Винчестеров в мотеле в Иствике, штат Род-Айленд. Когда ангел появился, они вздрогнули как обычно, когда он не предупреждал сперва о своем прибытии; кажется, они как раз удовлетворяли одну из наименее любимых Кастиэлем человеческих потребностей – пластиковые коробки с едой стояли между Винчестерами на небольшом мотельном столе.

– Извините, что прерываю вас. Обещаю, это не займет много времени, – сказал Кастиэль, он узнал, что это считается вежливым, но при виде непонимающих выражений их лиц добавил: – Я принес послание от небесного воинства.

– …хорошо? – произнес Дин и приподнял бровь в выражении, значение которого Кастиэль до сих пор не научился понимать. Наверное, оно подразумевало, чтобы он продолжил.

– Я намереваюсь сообщить вам, что Бог и Его ангелы одобряют вашу любовь и вас не будут осуждать за нетрадиционные способы ее выражения. Это все.

После этого Кастиэль взлетел, и его охватило чувство восторга. Любовь между Винчестерами дала ему все причины вспомнить его веру в человечество; после всего, что он видел, это оказалось неизбежным.

В комнате воцарилась тишина и длилась некоторое время. Сэм и Дин не разговаривали, не ели, все еще пытаясь понять, что только что произошло. Совсем не сразу Дин с неловкостью прочистил горло.

– Итак, – начал он, не глядя на Сэма и даже не понимая, почему должен чего-то стыдиться.

– Итак, – эхом отозвался Сэм, теребя салфетку.

Дин никогда не был терпеливым:

– О чем это вообще было? – рявкнул он, и Сэм почти обиженно поднял глаза.

– Почему я должен это знать? Ты у нас говорящий с ангелами, а не я! – отметил Сэм, и Дин закатил глаза.

– Я спрашиваю тебя, мальчик из колледжа, потому что у тебя всегда есть ответы, – медленно объяснил Дин, словно разговаривал с кем-то по-настоящему глупым. – Слушай, это, наверное, удобно, чтобы играть в «Счастливый случай».

Сэм фыркнул.

– Откуда тебе знать? Ты же ни разу не играл, – парировал он, и Дин недовольно вздохнул.

Они продолжили вот так поддразнивать друг друга, пока не остыл ужин, и, хоть Винчестеры бросались оскорблениями, им приходилось сдерживаться, чтобы не разулыбаться, потому что это – они. Это то, что они знали, то, что никогда не изменится, несмотря на то, как запутается их жизнь со всей этой ангельской и демонской фигней.

Они знали, что всегда смогут вернуться к этому – этой близости знания, как сильнее всего подействовать друг на друга, но в то же время быть уверенным, что другой никогда по-настоящему не причинит боль. Сэм и Дин нечасто думали о том, что все это значит или когда они перестали представлять идеальную женщину, с которой можно состариться, и начали изображать будущее, где они сидят рядом, так близко, что касаются колени, и получают удовольствие от холодного пива.

Это простая мечта, возможно, даже слишком простая, но для них она означала мир, безопасность, дом. Они – дом друг для друга, а все остальное просто детали.