О приготовлениях к приступу, о пиршестве и об играх

ТОГО же месяца в 13-й день Сапега устроил большой пир для всего своеговойска и для русских изменников; весь день бесились, играли и стреляли; к вечеру много людей начало скакать на своих конях, со знаменами, по всем полям Клементовским и монастырским, вокруг всего монастыря.

После этого Сапега вышел из своего лагеря с большими вооруженными отрядами и стал у башен за земляным валом против погреба, Келарской и Плотницкой, до Глиняного оврага; полки Лисовского по Терентьевской роще, до Сазанова оврага, по Переяславской и Углицкой дорогам, по месту за валом до Мишутина оврага. Из орудий со всех башен, из множества пушек и пищалей враги, не переставая, били по крепости.

В эту ночь, в первом часу, много пеших и конных людей литовских и русских изменников со всех сторон устремились к монастырю с лестницами, осадными орудиями и тарасами (подкатными срубами на колесах) и с музыкой стали подступать к городу.

Горожане бились с ними с городских стен, также из множества пушек и пищалей, и, сколько могли, много побили литовцев и русских изменников, не дали им подойти близко к городу и причинить ему какой-нибудь вред.

Враги, пьянством погубив много своих людей, отошли от города, побросали под-катные срубы, орудия и лестницы. Утром осажденные вышли из города, внесли все это туда и сожгли. Литовцы и русские изменники опять таким же образом приходили и пугали горожан, нападали на город семь дней без отдыха: иногда подъезжали к городу с великими угрозами, иногда с лестью, требуя сдачи, показывая на множество воинов, чтобы напугать горожан; чем более враги пугали их, тем сильнее укреплялись мужеством русские люди, сидевшие в осаде. Таким-то образом проклятые литовцы и русские изменники напрасно трудились и ни в чем не успевали, но много своих людей погубили…

Того же месяца в 19-й день пришли литовские люди в огород капусту брать; из города увидали, что литовских людей — немного, и не по приказу воеводы, но по своей воле спустились ‘со стен городских по канатам и побили одних литовских людей, а других поранили. Воеводы, князь Григорий Борисович и Алексей, устроили вылазку из монастыря против литовских людей двумя полками конных и пеших воинов: один полк пошел на Капустный огород по плотине Горного пруда к Служней слободе; другой полк пошел за токарню на Княжее поле и за Конюшенный двор. Пешие люди с конными двинулись на Красную гору за овраг к осадным башням. В то же время троицкий служка Оска Селевин убежал к литовскому войску. Литва и русские изменники увидали, что троицкое войско вышло из крепости, и опять упорно устремились против него: многие тогда с обеих сторон выпили смертную чашу. У осадных башен, у литовских орудий побили много стрельцов, казаков и даточных людей; ранили их голову, троицкого слугу Василия Брехова; еще живого внесли его в монастырь вместе с другими монастырскими людьми побитыми и ранеными.

В третьем часу ночи с «воскресенья на понедельник, когда никто не ждал, загремело множество пушек, и многочисленное литовское войско с громким криком бросилось со всех сторон к городским стенам. Против пивного двора собрали много бревен, дров и хвороста, соломы, смолы с березовой коры, травы и подожгли, острог у пивного двора. Из-за этого огня появились все вражеские полки.

Сидевшие в осаде со стен крепости и с пивного двора из Тарасов (подкатных срубов), из пушек и пищалей много побили литовцев, погасили их огонь и не позволили разрушить острог; также и с других стен крепости спускали козьи шкуры с огнем и побили много литовских людей, потому что те близко подошли к городу. Воеводы князь Григорий и Алексей со всем войском произвели вылазку на Княжее поле, в Мишутин овраг — на заставы ротмистра Брушевского и на Суму с товарищами; заставу побили, ротмистра пана Ивана Брушевского взяли в плен, а роту Сумы смяли и гнали до Благовещенского оврага.

Враги увидали, что терпят поражение, и скоро подошли со многими полками конными и пешими. Городские люди мало-по-малу отходили и вошли в город все здоровы и совершенно невредимы. Пан Брушевский на допросе под пыткой сказал, что действительно под городскую стену и башни ведутся подкопы, а под какие места ведутся (он сказал) не знает. «Хвалятся вражеские военачальники, что возьмут они крепость Троицкого монастыря, огнем сожгут, церкви разрушат до основания, монахов будут мучить разными пытками, а всех людей побьют; не взявши монастыря в другое место не уходить; стоять год и два и три, лишь бы взять монастырь и разорить его».

Неприятель пришел в сильную ярость; литовские люди стали угрожать горожанам, залегли по ямам и прудовым плотинам, не давали ни черпать воды городским людям, ни скота поить; были в городе стеснение, большая печаль и большое смятение среди людей, сидевших в осаде. Воеводы по совету с ратными людьми велели в крепости под башнями в стенных рамах копать землю и делать частые подкопы. За это взялся троицкий слуга Влас Корсаков, очень искусный в своем деле. А вне города велели копать очень глубокий ров от Служней слободы.

Когда литовцы увидели, что копают ров, то в начале первого часа дня прибе-, жало ко рву множество литовских пеших людей, сильно вооруженных, и начали сильно побивать православных христиан. Из города было нацелено к тому месту много пушек и побили тут много литвы; сюда же из города поспешило множество воинов; многих врагов побили, многих живыми взяли и привели в город.

Литва, не любившая частых подарков из города, обратилась в бегство, и вернулась обратно.

Воеводы приказали подвергнуть допросам с пыткой вновь пойманных пленников о неприятельских намерениях, о численности их войска. Те сказали, что, действительно, их военачальники надеются овладеть городом при помощи подкопов и частых приступов; подкопы уже подведены под башни и под городскую стену в 12-й день октября, а в какое место ведут, они того не знают.

Из военных начальников вместе с Сапегою были князь Константин Вишневецкий, четыре брата Тышсевича, пан Талинский, пан Велемоский, пан Козоновский, пан Костовский и других 20 панов, а из ротмистров — Сума, Будило, Стрела и других 30 ротмистров; из воинских людей с Сапегою — польские и литовские люди, жолнеры⁵, гусары, люди русские, прусские, жмудские, мазовецкие⁶, а с Лисовским — дворяне и дети боярские из многих разных городов, много татар, черкесы, запорожские казаки, донские, волжские, северские, астраханские; всего войска у Сапеги и Лисовского — до 30 тысяч, не считая простого народа и пленников.

Месяца ноября в 1-й день, во втором часу из города устроили вылазку конными и пешими людьми против литовских людей. Враги с храбростью устремились на них и много городских людей побили и ранили. В том бою убили знаменитого слугу Коноса Лодыгина бомбой из пушки. Тогда же, во время вылазки, побили и поранили всяких троицких людей 190 человек, а в подкопном рву захватили пленника, священника Левкию, трех служек, московского стрельца и двух клементовских крестьянских детей.

Еретики и русские изменники еще сильнее прежнего бились против города. Во всем городе стояло тогда большое уныние: до всех дошел слух, что литовские люди ведут подкопы, но никак не могли узнать о том, под какую стену или башню их ведут: таким образом все видели перед своими глазами смерть.

Воины, находившиеся на городских стенах, крепко бились с врагами. Воеводы велели стрельцам и всем желающим людям ночью тайно выходить из города искать пленников по ямам и рвам, которые враги выкопали вблизи города. Русские воины брали много пленников и приводили в город, но никак не могли дознаться у них, где ведется подкоп; все говорили, что ведется подкоп, но никто не знал, под какое место его ведут.

Надменные и гордые литовские люди, не переставая, штурмовали Троицкий город, прикатили к городу много туров⁷ и Тарасов. Из города ударили из множества пушек и пищалей по пушкам и тарасам их, побили много литовских людей.

Когда настал день, двинулись из города конные и пешие воины, отогнали от города литовских людей: они побежали, а горожане сожгли все их орудия, назначенные для приступа, а некоторые унесли в город.

В четвертый день того же месяца, ночью, литва снова начала заниматься своим делом, но издалека и не осмеливалась подходить близко ко рву и стенам. Вышли из города пешие люди против литовских людей к нагорному пруду за тын поблизости от подкопного рва. Литовцы и русские изменники выскочили из рвов и ям, напали на городских людей и начали сильный бой. На том месте убили троицкого слугу Бориса Рогачева, много слуг, стрельцов и казаков поранили. Тогда русские люди захватили в плен раненого казака Дедиловского; тот на допросе под пыткой показал, что, действительно, подкопы приходят к концу, а на Михайлов день (8 ноября) собираются поставить порох под стены и башни. Воеводы водили его по городской стене; он указал места, под какую башню и стену ведут подкопы, и, изнемогая от множества ран, стал умирать. Воеводы в городе против подкопов от нижней стороны и до святых ворот велели поставить частокол, устроить тарасы и поставить пушки. В ту же ночь пришел в Троицкий монастырь выходец из литовского лагеря казак Иван Рязанец из отряда атамана Пантелеймона Матерова и сказал, что подкопы уже подведены под нижнюю круглую башню.

Того же месяца в восьмой день, весь день шел плач и сетование о том, что прошло уже 30 дней и 30 ночей, как враги, не переставая били по городу со всех сторон, со всех туров, из 63 пищалей…

Воеводы выбрали лучших монахов и воинских людей, которым следовало итти на вылазку и в подкопные рвы, выстроили войско в порядке, привели к тайным воротам, велели выходить понемногу и укрываться во рву.

В то же время из пивного двора вышли головы (бывшие воеводами) туляне: Иван Есипов, Сила Марин, Юрий Редриков со своими сотнями и даточными⁸ людьми на Луковый огород и на плотину Красного пруда. Также и из Конюшенных ворот вышли со многими знаменами дворянские головы: Иван Ходырев из Алексина, Иван Болоховский из Владимира, переяславцы Борис Зубов, Афанасий Редриков и другие сотники с сотнями, а с ними также монахи троицкие — во всех полках.

Когда ударили в осадные колокола три раза — таков был знак для ратных людей, — Иван Ходырев с товарищами, с громким криком, с силой и мужеством напали на литовских людей. Те пришли в смятение и побежали.

В то же время от святых ворот голова Иван Внуков с товарищами и со всеми людьми пошел против подкопов на литовских людей, сбил литву и казаков под гору на Нижний монастырь и за мельницу. Иван Есипов со своим товарищем бились с Литвой по Московской дороге, по плотине Красного пруда и до Волкуши горы.

Таким образом, все осмелели и крепко бились… Тогда нашли отверстие подкопа; вскочили в глубину подкопа клементовские крестьяне, Никон по фамилии Шилов и Слота; зажгли в подкопе порох с грязью и смолу, заложили отверстие подкопа и взорвали его. Слота и Никон тут же сгорели в подкопе. Люди из города сильно наступали к горе Волкуше к пушкам литовским, а те стреляли из-за туров.

Тогда же ранили голову Ивана Есипова и троицких людей прогнали к Нижнему монастырю. Голова Иван Внуков повернулся со своими людьми от Нижнего монастыря по плотине и пруду и прогнал литву и казаков в Терентьевскую рощу и до горы Волкуши, без пощады избивая их.

Троицкий слуга Данило Селевин, которого поносили из-за измены его брата Оски Селевина, не желая носить имя изменника, сказал перед всеми людьми: «Хочу за измену брата переменить свою жизнь на смерть». Он пешком пришел с своей сотней к Сергиеву колодцу — против изменника атамана Чики с его казаками. Данило был очень силен и искусен владеть мечом и поразил много людей литовских; сверх этого, убил трех вооруженных людей на конях. Литвин ударил Данилу копьем в грудь. Данило бросился на того литвина и убил его мечом, но сам стал сильно изнемогать от раны. Взяли его, отвели в монастырь, и он умер.

Головы Иван Ходырев, Борис Зубов со своими сотнями прогнали литву и казаков за мельницу на луг. Иван Внуков остался в Нижнем монастыре. Атаман Чика убил Ивана Внукова из «самопала». И отнесли того в монастырь. Троицкие люди очень печалились об убитых дворянах и слугах, потому что те были храбры и искусны в воинском деле.

Троицкое войско, снова выстроившись, убило 2 полковников, королевских дворян: Юрия Мазовецкого и Степана Угорского, 4 жолнерских ротмистров и других панов; много всяких людей побили и ранили, а захваченных живьем пленников увели в город.