За восемь месяцев до катастрофы

Промзона Детройта

Точные координаты неизвестны

Октября 2009 года

 

– Что это?

Доктор медицины Питер Маршал остановил свой БМВ Х‑5 перед одним из заброшенных на вид складов в промзоне Детройта. Громадный шестиэтажный фабричный корпус, из которого когда-то давно каждый день выезжали тысячи новеньких, сверкающих лаком автомобилей, сейчас щерился на окружающий мир черными провалами огромных оконных проемов. Детройт умирал – автомобили здесь уже давно почти не производили и пустые тридцати и сорокаэтажные небоскребы в центре города стояли мертвым памятником былому величию автомобильной Америки.

– Это ваше новое место работы, доктор – невозмутимо ответил сидящий на переднем пассажирском сидении роскошного немецкого внедорожника Альберт Кранчи.

– Вы издеваетесь? – недоуменно проговорил Питер – вы что, собираетесь здесь проводить опасные биологические эксперименты?

– Совершенно верно – кивнул Кранчи – поезжайте вперед, доктор и вы сами все увидите.

Пожав плечами, Питер плавно надавил на газ, включил ближний цвет фар и джип почти бесшумно миновал въезд в корпус, у которого лежали на бетонном полу изъеденные ржавчиной ворота.

– Вон туда, док.

«БМВ» крался вперед со скоростью не больше пяти миль в час, подсвечивая дорогу внутри корпуса мертвящим светом галогенных фар. Пит злобно ругался про себя – на полу могут быть железяки, способные изорвать шины в клочья. Менять же спущенное колесо, рискуя в любой момент получить заточку в спину от водящихся тут в изобилии афроамериканцев… нет уж, увольте.

Внезапно, в синеватом свете впереди показался ряд стоящих у стены машин, в основном внедорожников различных моделей. С удивлением Питер узнал черный «Кадиллак‑Эскелейд», на котором ездил Феликс Каплан.

– Паркуйте машину, док.

Доктор Каплан аккуратно запарковал свой БМВ последним в ряду, около стены. Поеживаясь, вышел в полумрак заброшенного производственного корпуса. Пахло экскрементами.

– И куда теперь? – Питер про себя еще раз выругался, что позволил втянуть себя во все это дерьмо. Вместо ответа Ал Кранчи подошел к ржавой двери в стене, на которой был нарисован череп и кости, достал из кармана ключ, со скрипом провернул его в ржавом и старом замке.

– Прошу, док.

Питер с опаской вошел в небольшое помещение за дверью и … присвистнул от удивления. Все – и стены и пол и потолок были покрыты черным, тускловатым материалом, на ощупь похожим на дорогую керамику. Впереди была дверь со стандартным экраном системы идентификации личности, такие же применялись в «Форт‑Детрик» в спецблоке.

– Это что?

– Подойдите к двери, доктор Маршал и глядя в экран громко и отчетливо произнесите свое имя – проигнорировал вопрос Питера Кранчи.

Питер сделал все как велели, хотя изумлен был до предела. Такая система контроля доступа стоит возможно дороже, чем вся эта бетонная никому не нужная коробка..

– Питер Маршал – отчетливо произнес Питер, глядя в экран системы.

– Добро пожаловать, доктор Питер Маршал – вкрадчивым женским голосом через секунду произнесла система, и стена слева от Питера вдруг бесшумно отъехала в сторону. За стеной скрывалась кабина лифта, отделанная дорогим деревом…

– Заходите – Альберт Кранчи подтолкнул ошалевшего Питера в кабину лифта.

– Назовите номер уровня, на который вы желаете спуститься, доктор Маршал – тот же вкрадчивый женский голос раздался в кабине лифта после того, как они зашли туда, и дверца снова встала на место.

– Скажите: «пятый». Мой голос система не воспримет – сказал Кранчи.

– Пятый – произнес Питер.

– Спасибо, доктор Маршал – произнес голос, и кабинка вдруг бесшумно, но быстро поползла вниз. Ехали вниз они секунд тридцать, не меньше.

– Пятый уровень. Доктор Маршал – дверь лифта открылась, и перед изумленным Питером предстал отделанный специальной белой плиткой коридор. В конце его была специальная, тамбурная дверь, точно такие же применялись в «Форт‑Детрике», для недопущения проникновения опасных микроорганизмов с одного уровня на другой. Сбоку виднелась еще одна, простая дверь.

– За боковой дверью ваш комплект спецодежды, доктор. Переодевайтесь, а я подожду вас в коридоре.

– Что это? – изумленно выдохнул Питер.

– Ваше новое место работы, док – спокойно ответил Альберт Кранчи …

 

4

 

Дорога на Феникс

Продолжение…

 

– Что вы сделали…

– Ничего страшного. Теперь ты несовместима. Это вакцина, понимаешь. Если ее ввести здоровому человеку – то вирус на него уже не сможет подействовать – спокойно растолковывал брат, убирая специальный автоматический вакцинатор, тот самый из которого он провакцинировал и меня.

Мисс Кортес вытаращилась на нас.

– Вакцина?!

– Вот именно – сказал я – она самая. Вакцина существует – правда лекарства нет. Теперь «одержимый» может убить тебя – а вот заразить не может.

– Так у вас есть вакцина?! Подонки, вы мне врали! Какого хрена мы не помогли жителям Седоны?! Мы должны вернуть и помочь!

– Ни хрена мы не должны ничего и некому – жестко сказал я – вакцины у нас немного. Если хочешь – валяй, возвращайся в Седону. Пешком. Или – едешь с нами и выбрасываешь из головы все идиотские мысли относительно помощи каждому встречному и поперечному. Дошло?

– Вот что… – начала Энджи но я ее перебил.

– Вот что, мисс Кортес! Я сейчас сажусь в машину и мой брат тоже. У вас минута на принятие решения. Либо вы садитесь в машину и становитесь членом нашей команды. Либо через минуту мы уезжаем. Пистолет у вас есть, заразиться вы не заразитесь – вперед! Творить добро на всей земле, переводить старушек через улицу и делать прочие глупости! Решай!

Я сел в машину, сильно хлопнув дверью, дотянулся до кнопки и люк в крыше медленно пополз, закрывая небо. «Узи» я бросил назад, в багажник. Достал Mk-14, положил к себе на колени.

– Как думаешь?

– Пусть она думает – отрезал я – а мне думать нечего. Не маленькая. Если через минуту не сядет в машину – сваливаем.

Энджи Кортес на принятие решения потребовалось пятьдесят секунд. Хлопнув дверью, она с решительным видом заняла переднее пассажирское сидение рядом с братом.

– Решили, мисс Кортес? – спросил я.

– Решила – спокойно ответила она – и, кстати. Меня зовут Энджи.

– А это еще что за хрень? Тормози.

«Линкольн» остановился на обочине, за неимением бинокля я приник к оптическому прицелу винтовки, поставив его на максимальную дальность. И то, что лежало примерно в километре от дороги мне не понравилось. Совсем.

– Значит так. Съезжаем с дороги и медленно вперед, оружие наготове. Я десантируюсь первым, метрах в ста. Энджи, ты за мной, когда до цели будет метров пятьдесят – прикрываешь меня. Смотри только не подстрели меня ненароком. Пит – ты в машине, оружие наизготовку, движок не глушить. Чуть что – стреляй.

Совсем мне это не нравится…

Переваливаясь с камня на камень, «Линкольн» медленно полз вперед, я открыл окно, высунулся из него с винтовкой в руках. Ни малейшего движения – вообще ничего. Только редкий шум машин, проносящихся за спиной по дороге. На лежащий в километре от дороги вертолет внимания никто не обращал.

Да, да именно вертолет. Стандартный армейский «Ястреб» UH‑60, защитного цвета, который лежал на боку и издали выглядел почти целым. Видимо, совершил экстренную посадку. Но если так – почему вокруг ни души? Где экипаж?

– Я пошел! – Питер сбросил скорость машины до минимума, и я прыгнул на землю, чтобы не упасть пробежал немного вперед. Встал на одно колено, держа на изготовку винтовку, огляделся по сторонам. Никого. Чисто.

После моего прыжка на ходу, брат повернул немного влево, проехал еще метров пятьдесят и остановился. С заднего сидения выпрыгнула Энджи, держа наизготовку укороченный автомат, прижалась спиной к джипу.

Прикрытый Энджи, целившейся в направлении разбитого вертолета, я пошел вперед.

Запах. Чем ближе я подходил к вертолету, тем сильнее ощущался этот запах, запах разложения человеческой плоти. Его перебивал еще более резкий и сильный запах – запах разлитого авиационного керосина. Неосторожно выстрелишь – и «Аллах акбар», все факелом вспыхнем…

– Не стрелять, керосин! – крикнул я – Энджи, оставайся на месте! В сторону вертолета не стрелять!

– Поняла! А если эти?

– Сам разберусь! – хотя как разбираться с «одержимыми» без огнестрельного оружия я понятия не имел. Из холодного у меня было два лезвия – одно в универсальном инструменте «Leatherman», которое у меня постоянно в кармане, второе – в складном ноже фирмы SOG. Но даже если бы у меня был, к примеру штык‑нож М-9 – против «одержимого» это бы несильно помогло. Катану что ли раздобыть где‑нибудь?

Мысли дурацкие в голову лезут…

К вертолету я подошел уже почти вплотную и сейчас явно видел, что он упал не из‑за того, что кончилось горючее. На обшивке вертолета в районе турбин и хвостового винта зияли черные рваные дыры, в некоторые можно было засунуть кулак. В нескольких десятках метров от вертолета на выжженной солнцем земле лежало что‑то типа мешка, рядом с ним сидело несколько черных грифов‑падальщиков. Увидев меня, они с возмущенным хриплым клекотанием отлетели от мешка на несколько метров и уселись, ожидая развития событий. Наверняка, рассчитывали на новую порцию пищи.

Вертолет был сбит. И сделали это явно не «одержимые». У «одержимых» нет крупнокалиберных пулеметов.

Медленно, двигаясь приставным шагом, я обошел вертолет. Чисто. Если бы тут были «одержимые» – они бы уже бросились на меня, выжидать долго перед броском они не умеют. Что бы здесь не случилось – оно уже случилось.

– Чисто! – крикнул я и Энджи, повесив автомат на плечо, направилась ко мне.

Оружие, боеприпасы, средства выживания, средства ориентирования на местности, средства связи, документы. Формула, вбитая в голову инструкторами в армии. Если ты на вражеской территории и наткнулся на убитого противника – ты должен найти и забрать именно это, чтобы продолжить выполнение боевой задачи. И именно это я и хотел сейчас найти и забрать – в боевом вертолете может быть много всего интересного…

Боковое стекло пилотской кабины вертолета со стороны пилота было уже разбито, судя по всему пулей. Стараясь глубоко не вдыхать (воняло – страшно, с ног просто сбивало) я стволом винтовки выбил остатки стекла, просунул внутрь руку и открыл дверцу. В пилотском кресле, пристегнутый ремнями безопасности, сидел труп в форме пилота армейской авиации США, судя по знакам различия – майора. Я начал отстегивать ремни безопасности, чтобы вытащить его из кабины вертолета и тут мой взгляд упал на висевшую на груди кобуру.

– С каждой прожитой минутой жизнь становится все интереснее и интереснее – пробормотал я, отстегивая кобуру.

В кобуре была не «Берета-М9», как это можно было ожидать – в кобуре был немецкий HK MP-7A1 – компактный пистолет‑пулемет с глушителем под патрон 4,6*30. Это оружие в армии США распространено не было – оно было принято, как оружие ограниченного стандарта и выдавалось пилотам вертолетов, совершающих опасные полеты над вражеской территорией. Если собьют – с пистолетом много не навоюешь, а пистолет‑пулемет с глушителем давал какой‑то шанс.

Так этот вертолет что – из 160-й эскадрильи!? [30]

Вылез из кабины вертолета, бросил взгляд на опознавательные знаки – точно не 160-я. Опознавательные знаки 160-й эскадрильи я знал, налетался с ними. Да и комплектация вертолета обычная, армейская. Почему же тогда у пилота такое оружие?

– Энджи, проверь того! – крикнул я, указав на лежащий метрах в пятидесяти от вертолета труп, основательно уже истерзанный стервятниками. Ничего, пусть привыкает. Сам же я положил на землю кобуру с немецким автоматом и снова полез в вертолет.

Морщась от вони, отстегнул ремни безопасности, выкинул труп из кабины вертолета. Обыскал – на удивление не нашел плана полета. Карты нашел, но они были чистыми, маршрут полета не проложен. Они что – наобум летели, куда глаза глядят?

Изогнувшись в три погибели, проник в салон – труп был и там. Он лежал на животе, на полу и в его спине виднелась огромная дыра, судя по всему результат прямого попадания из крупнокалиберного пулемета. Долго не дышать было невозможно, поэтому первым делом я нашел ручку боковой двери вертолета, с силой рванул на себя, молясь чтобы дверь не заело от падения и она открылась. Видимо сегодня мне везло – дверь отъехала в сторону как по маслу, видимо силовая конструкция машины при падении не была повреждена – а это значит, что машину сажал еще живой пилот. Выпрыгнув, я потянул за ноги труп. Тот был тяжелым, килограммов сто не меньше, но мне все‑же удалось его вытащить. Матерясь, я ногой перевернул его на спину, взглянул на табличку с именем на камуфляже – и потрясенно застыл. Томас Мак-Нейл. Какого хрена он делал в этом вертолете?

Майор Томас Мак-Нейл из 101-й аэромобильной дивизии, десантники полгода стояли бок о бок с нами в Ираке, и Мак-Нейла я хорошо знал. Место их дислокации в США отстояло от Аризоны на тысячу километров, не меньше. Так что он делал на этом вертолете?

Оставался и другой более важный вопрос – кто сбил вертолет. Судя по характеру повреждений, которые я видел, стреляли из крупнокалиберного пулемета сверху вниз, причем «Ястреб» в этот момент находился в воздухе. А это значит, что его сбили из другого самолета или вертолета. Точно не «одержимые» – тогда кто?

– Кто это? – раздалось сзади, и я вздрогнул.

– Мать твою, ты какого хрена из машины вышел! Я тебе где сказал быть!?

– Так «одержимых» же нет… – недоуменно сказал Пит.

– Нет или есть – это мне виднее! Бери вон тот ствол и марш в машину! – я показал на лежащую на земле кобуру с автоматом.

С Мак-Нейлом похоже все – я обыскал карманы – ни документов, ни карт, ничего. Немного наличных денег, зажигалка, складной нож. Рассовав добычу по карманам (Маку она все равно больше не пригодится), я снова залез в вертолет в поисках оружия.

Первой я нашел штурмовую винтовку, судя по всему принадлежавшую Маку, ударом ее отбросило в угол, под сидения. Находка очень даже полезная – стандартная М-4А1 с подствольником М-203 и простеньким прицелом «Aimpoint». С виду рабочая, падением не поврежденная. Разгрузка с магазинами была на теле Мак-Нейла, тоже пригодится. Дополнительная винтовка да еще с подствольником в нынешние времена – великое дело!

Повесив винтовку за спину, я пролез дальше – и там меня ожидала еще одна «вкусняшка». На месте бортового стрелка был укреплен пулемет, причем – повезло – не авиационная модель, а обычный пехотный M-240D на авиационном станке. Пулеметная лента, заправленная в приемник пулемета, змеей уходила вниз, в большой ящик у ног бортового стрелка. Судя по всему – на тысячу патронов, длинная. Это я удачно зашел…

– Алекс!

– Что?

– Этот… его птицы расклевали…

Курица не птица, женщина не офицер, блин…

– Ты его обыскала?

– Да, у него автомат, маленький…

– Жди, сейчас я тебе подам кое‑что…

Достав из кармана мультитул, я отсоединил пулемет от станка, отвинтил винты, крепящие на полу вертолета большой короб с патронами, отсоединил гильзоулавливатель. Пулемет приятной тяжестью лег мне в руки, это была именно та тяжесть, которая руки не оттягивает…

– Держи – крикнул я, передавая тело пулемета в открытый дверной проем, сам полез следом, таща короб с патронами. Выбираться из упавшего вертолета, когда за спиной две винтовки, а в руках еще и тяжеленный короб с патронами – нелегкое, я вам скажу дело.

– Тяжелый…

– Держи! – я спрыгнул с вертолета, поставил тяжелый короб с патронами на землю, взял у Энджи пулемет.

– Что за автомат ты нашла?

Тот же самый МР-7А1 из такого же комплекта выживания пилота. Значит, погибший был бортстрелком либо, что более вероятно – штурманом.

– Ты смотрела от чего он погиб?

– Да – Энджи скривилась – огнестрельное ранение. Очень крупный калибр, скорее даже пятидесятый. Стреляли сверху, длинной очередью, на земле рядом с телом тоже следы попаданий пуль.

Вот оно, значит, как… Вертолет совершил вынужденную посадку, один из членов экипажа побежал, и его расстреляли сверху, судя по всему с вертолета. Веселые дела происходят, веселые. И без надобности здесь оставаться не стоит – вертолет с крупнокалиберным пулеметом может и вернуться….

– Пит!

От машины неспешно подошел Питер.

– Бери короб, потащили…

– А что здесь произошло?

– Не знаю. Честно говоря, и знать не хочу. Сваливаем…

 

 

5