За шесть месяцев до катастрофы

Детройт, Рождество

Декабря 2009 года

 

Jingle bells jingle bells…

В Детройте, бывшей автомобильной, а ныне криминальной столице США бушевало рождество. По случаю рождества никто не работал (надо сказать, что многие здесь не работали и по всем другим случаям), в громадных моллах [47] смели со скидками весь рождественский ассортимент. На каждом углу улиц гордо стояли Санта‑Клаусы с магнитофонами, вплетавшими в привычный для Детройта фон негритянского разнузданного рэпа знакомые с детства праздничные ритмы рождественских мелодий – типа все той же Jingle bells – символа Рождества.

На углу одной из улиц, чуть в стороне от назойливо брякающего кружкой для пожертвований Санты [48] стоял лакированный, словно облитый черной слюдой «Кадиллак‑Эскелейд». Двигатель едва слышно работал на холостых оборотах, редкие снежинки падали на крышу и на капот машины и почти сразу таяли.

В салоне «Кадиллака» сидели двое мужчин. И разговор их был очень и очень нелегким…

– Ты уверен в том, что говоришь?

– Абсолютно – уверенно сказал сидящий за рулем хозяин роскошной машины – вчера я предпринял контрольный эксперимент. Оставил в памяти компьютера приманку – на самом деле этот файл был чушью собачьей, но неспециалист это не увидит. И кто‑то на приманку клюнул. Мы под колпаком, Питер я в этом уверен. И наш «левый» журнал с записями экспериментов тоже тайной не является…

– Кто, как ты думаешь?

– В моем понимании – Денмонт.

– Вот сука… Недаром он крутится у нашей лаборатории, хотя у него своя есть. Своих мозгов не хватает – так решил на чужих исследованиях в рай въехать. Сволочь. Пусть только попробует еще к лаборатории подойти – я ему всю морду наглую разобью!

– А ты думаешь, зачем он это делает?

– Известно, зачем! Потому что у него своих идей вовек не было, привык соавторством и плагиатом перебиваться. Вся его репутация – это мыльный пузырь! Помнишь, что он с Ченом сделал? А с Касакисом? Он же просто и нагло присвоил себе их работы, пользуясь тем, что они были его аспирантами! Сука, я тогда ему еще хотел на ученом совете все в лицо сказать – да решил не трогать это дерьмо, не связываться. А вот теперь – все скажу, что думаю.

– Если бы все было так просто… Ты как думаешь, зачем Денмонту армейские погоны?

– Известно зачем. На фоне остальных армейских его тупость и интеллектуальная никчемность незаметна, а вот на фоне профессорского состава она выпирает и очень сильно.

– Да нет… У меня такое понимание, что он не столько ученый, сколько приставлен смотреть за всеми нами от кого‑то кто находится на самом верху.

– Ни хрена себе… – выругался Питер Маршал – там наверху, значит, совсем охренели в атаке. Его же поставили руководителем научной группы «Альфа». Они что, хотят завалить исследования по теме?

– Так они и заваливаются! Ты не замечаешь, что как раз тема «Альфа» разрабатывается хуже всех, это отмечается на каждом втором совещании? Научный состав пашет как проклятый, а руководитель темы, который и должен обобщать работу подчиненных, определять перспективные направления исследований – ни в зуб ногой, только по чужим лабораториям шарит. И не забывай – сейчас мы как раз вместо того, чтобы искать новое по своей теме фактически делаем работу за «Альфу», причем подпольно. Вот он и сует свой нос.

– Как же он просек про наши работы?

– Да просто. Хоть мы и шифруемся, все равно что‑то остается. Все реактивы, анализы, биологические среды, подопытные животные заказываются централизованно. Если наша группа – «Гамма» – заказывает все то же самое, что и «Альфа» – выводы может сделать даже такой тупица как Виктор Денмонт, согласись.

– И что нам теперь делать со всем этим дерьмом?

– Аккуратно продолжать исследования – спокойно сказал Каплан – если мы добьемся успеха и по своей теме и по теме группы «Альфа» – то вполне можем поставить на ученом совете вопрос о том, чтобы Денмонта вышвырнули отсюда за бесполезностью, а руководителем научной группы «Альфа» сделали либо тебя, либо меня. Согласись, так будет намного лучше…

В пятидесяти метрах от роскошного «Кадиллака» стоял неприметный темно‑синий, грязный «Форд‑Эконолайн». На его крыше размещался какой‑то прибор, очень похожий на кондиционер. Только специалист по тайным операциям, пристально взглянув на фургон, смог бы определить, что это никакой ни кондиционер, а мощная всеволновая приемная антенна. С ее помощью можно было принимать сигналы с установленных за пару километров подслушивающих устройств, там же была специальная лазерная пушка, предназначенная для того, чтобы считывать информацию лазерным лучом по дрожанию окон, там же были два объектива мощной системы видеосъемки, имеющий ночной и тепловизорный каналы. Сейчас два оператора, сидящие в кузове машины, подстраивали аппаратуру, а третий человек, сидевший на маленьком откидном стульчике у самой двери, надев на уши наушники, слушал разговор двух мужчин, находящихся в «Кадиллаке». Специальными подслушивающими устройствами уже были напичканы дома, машины, рабочие места обоих этих мужчин, по каждому из них работала бригада наружного наблюдения численностью девять человек каждая. Прослушивая чужой разговор, человек улыбался. Но только губами. Глаза же его были пронзительны и пусты, как глаза дешевой китайской пластмассовой куклы…

 

 

Катастрофа, день четырнадцатый

 

1

 

Дорожная развилка