Демократическая республика Афганистан

Провинция Нангархар, пограничная зона

Июля 1988 года

 

Они пришли – и не знали, зачем пришли. Они сражались – и не могли победить. Наконец, они уходили – и не могли уйти…

Это был Афганистан. Пыльный кусок земли, на котором находили свою смерть великие империи…

Их было четверо – всего четверо. Специальная, нештатная группа. Даже не офицерская, не проходящая ни по каким официальным документам, но чья информация – передавалась зачастую прямо в разведотдел штаба ВДВ. Все они – были представителями мусульманских народов СССР – только Сашка Смирных был по документам русским, хотя он родился и вырос в Узбекистане, куда его деда с бабкой вывезли во время блокады Ленинграда. Но своей чернявостью и бородатостью – он превосходил любого из группы. Да и языки он знал хорошо…

– Машины! – сообщил залегший у самого оросительного канала Джума. Штатный снайпер группы, он был вооружен автоматом АКМН с насадкой бесшумной стрельбы ПБС и оптическим прицелом, снятым с СВД и заново пристрелянным.

Мимо залегшей в «зеленке» группы на большой скорости прошли две машины. Головным шел «УАЗ» с афганскими номерами и самодельным, усиленный вставками из бронеплит верхом. Верхние части дверей были сняты, из машины торчали автоматные стволы. Вторым – шел обычный санитарный «УАЗ»-буханка, тоже усиленный изнутри наваренными бронеплитами. Третьим – потрепанный «Газ-66» с пустым кузовом. Машины шли ходко, поднимая столбом пыль. Местная «пятерка» [107] – встала на крыло, до следующего дня, уступая место моджахедам…

– Ходко идут – сказал Смирных, недобро щерясь…

– Заткнуться. И ждать…

Машины пропылили по дороге и исчезли, после чего – установилось недоброе, придавленной изнурительной жарой безмолвие.

Русские уходили. Впервые за долгое, очень долгое время – они уходили из этой страны без победы, уступая ее вонючим, полуграмотным бородачам с недобрым блеском в глазах – то ли от фанатизма, то ли от наркотиков. Нечто подобное произошло в пятом году, когда Российская Империя. Страна цивилизованного мира – впервые уступила азиатам, японцам. Значение этой победы в мировом, планетарном масштабе было трудно переоценить: десятки стран второго и третьего мира поняли, что такое возможно, и нужно просто драться, не жалея ни себя, ни врага. Планетарное значение будет иметь и уход СССР из Афганистана, появление и развитие огромного гнойника исламского экстремизма, взрывы в Кении и Танзании, войны в Чечне, Боснии, Косово, события «9/11», Долгая война. Но все это будет потом.

А пока – русские не ушли. Русские продолжали действовать.

Ждать пришлось недолго. Менее чем через час – они услышали натужный шум автомобильных дизелей…

– Готовность один. Опознание…

Колонна была небольшой, всего две машины. Первым – шел пикап «Тойота» с крупнокалиберным пулеметом, вторым – джип «Мицубиши-Паджеро», обе машины белого цвета. Шли ходко, намного более ходко, чем следовало бы идти по незнакомой дороге – значит, она была им знакома и засады, обстрела из «зеленки» они не опасались. Они даже не пытались прикинуться царандоевцами или кем еще, у кого такие трофейные машины тоже были. Бородатые, чалмастые, на «Тойоте» – стоял пулемет ДШК, воинственно смотря вперед.

– Есть. Это Шабиб! – сказал Тахир, который смотрел на дорогу через оптический прибор наблюдения.

– Уверен, что это он? – спокойно спросил Махкаев, командир их патруля.

– Так точно.

Махаев поднял самодельную рогатку и запулил камешком точно в ногу Джуме. Ни про какую связь не могло быть и речи – с той стороны пакистанцы постоянно слушали все частоты…

Головная машина поравнялась с небольшой строчкой камней, выложенной на склоне – и Смирных нажал на спуск саперной подрывной машинки, которую до этого нервно сжимал в руках. «Духи» – шли совершенно иначе, чем ходят русские, они боялись мин – но почти не боялись засад, особенно на самой границе. Кто рискнет, зная, что потом не выйдет отсюда, что каждый, желающий спасти свою никчемную жизнь после того, как в Афганистане свергнут безбожное коммунистическое правительство и установят законы шариата – сдаст шурави первому же отряду моджахедов и шурави уже не смогут уйти. В этом была слабость шурави – они не готовы были идти на верную смерть. А вот правоверные, те, кто верил в воздаяние и шахадат – на верную смерть шли.

Как сейчас.

Истошный визг стальных роликов, выброшенных несколькими минами «МОН-50» смешался с громовым грохотом разрыва, обе машины моментально заволокло облаком дыма и взбитой взрывом пыли. Когда пыль немного осела – вместо двух белых, приличного вида машин предстало кровавое месиво, искореженная сталь и разорванные человеческие тела.

– Прикрываю – сказал Джума.

Смирных переправился на тот берег оросительного канала по переходу, сунулся в «Паджеро». Один за другим – хлопнули два пистолетных выстрела – гарантия…

Надо было уходить.

 

Первый отряд муджахеддинов они встретили, когда прошли чуть больше километра от места засады. Двадцать бойцов – это скорее не моджахеды, а лашкары или малиши, пуштунское племенное ополчение. Молодые парни, по двадцать–двадцать пять лет, среди них есть явно и те, кто отслужив в афганской армии – на другой стороне такие очень ценятся. Эмиром у них был мужик лет сорока с обезображенным осколком гранаты лицом – шрам прятался в смоляной поросли бороды.

Две группы – моментально, едва заметив друг друга – рассыпались и залегли. Потом – эмир племенного ополчения встал и медленно направился вперед, держа автомат на вытянутой вверх руке. Автомат был новенький, наверное, народная власть дала, было такое дело – племена вооружали, чтобы те могли «защищать земли племени от ашраров». [108] Пуштуны не говорили за это спасибо – если неверные так глупы, чтобы раздавать за красивые слова бесценное в этих местах оружие – какой смысл благодарить глупцов, лучше поблагодарить Аллаха за то, что он послал глупцов на их пути.

Навстречу – пошли Смирнов и Джума.

– Ас Саламу Алейкум уа рахматуЛлахи уа баракатуху – первыми поздоровались они, потому что были гостями на этой земле, а перед ними был ее хозяин. Но и автоматы они не опустили.

– Ва алейкум ас салам… – ответил эмир. Обычно он просто отвечал «салам», но тут, судя по знанию полного приветствия, перед ним были муджахеддины с Востока. Их здесь не слишком то привечали – в конце концов, какая разница, откуда пришли на твою землю без спроса, с Запада или с Востока. Но старались не ссориться, потому что гости – не знали пощады. И потому – эмир ответил так, как знал, хотя полное приветствие было еще длиннее. Но его знал только мулла.

– Да поможет вам Аллах в вашем пути, да приведет он в порядок дела ваши… – продолжил Джума. Смирнов молчал.

– Кто вы такие, странники, и куда идете по нашей земле…

– Мы люди Моулави Хаккани, да пребудет с ним милость Аллаха, воина, беспощадного к харбиям [109] шурави и милостивого к правоверным. Мы идем по этой Земле, потому что ее создал Аллах, равно как и все, вокруг нас, и нет границ, кроме тех, которые устанавливают кяффиры, в своем ширке и отрицании Аллаха. Что же касается того, куда мы идем, об этом знает только Моулави, да пребудет с ним милость Аллаха и те люди, с которыми мы должны встретиться. И больше никто…

Амир напряженно размышлял. Пусть эти явно были правоверными – все же они перешли границы. Кроме того – они не были гостями амира, не были в его доме – и значит, он мог поступить с ними, как считал нужным, как обычно поступали с чужаками на племенных землях – потребовать дань, а если чужаки ведут себя нагло – то и убить. Так… да не совсем так. Сейчас, несмотря на то, что движение сопротивления шурави считалось афганским – в нем все больше и больше было вот таких вот… бинанга. [110] Людей, не имеющих ни родства, ни своей земли и пришедших на чужую, чтобы воевать. Если сопротивление начиналось как война за землю Афганистана – то теперь такие как эти…просто воевали и им было наплевать, на Афганистан. Моулави Хаккани – известный лидер, пуштун, племени джадран, из которого давно выходили все военачальники королевской армии, род мизи – однако, всем известно, что он забыл про Афганистан, про свой род и продался арабам, постоянно ездит туда и отчитывается. У него – поддержка арабов, пакистанцев, американцев. А у амира – сын в медресе Хаккания, и одному Аллаху известно, что с ним могут сделать, если он убьет посланников Хаккани на своей земле. Да и другие племена не одобрят…

– Ваши лагеря находятся южнее. Далеко забрались…

– Мы идем в Кабул…

И какого хрена им там надо?

– Аллах, да направит ваши стопы по верному пути, и да сохранит он вам жизни в дороге… – решил наконец амир.

– И тебе, да будет милость Аллаха, смелый воин и военачальник…

 

Когда неизвестные – их было четверо и все с оружием – скрылись из виду, амир щелкнул пальцами, подозвал двоих людей из ополчения, самых молодых.

– Вы хорошо рассмотрели людей, с которыми я только что разговаривал?

– Да, эфенди… – сказали они, склонив головы в полупоклоне.

– Идите по их следам. Они не должны вас видеть…

– А потом? Вы хотите, чтобы мы их убили, когда они остановятся на ночлег?

– Ни в коем случае! Просто посмотрите, куда они пошли. Идите за ними до границ наших племенных земель. После чего возвращайтесь. Замечайте все – с кем они будут встречаться, где ночевать, что оставлять в тайниках. Вернетесь и расскажете все.

– Да, эфенди…

Опасения амира были понятны. Хаккани и его люди были сконцентрированы в Пактии и Пактике, вместе с пуштунами его родного племени были подонки и бандиты со всего Востока, а так же люди из ЦРУ. Хаккани всегда был показательно набожным, он даже открыл собственное медресе в своей родной провинции – но амир и другие пуштуны – знали цену его словам. Под словами «для правоверных нет границ» подразумевалось то, что весь Афганистан принадлежит правоверным, а те, кто против – тех убьют. Амир был предусмотрительным человеком и не хотел получить нож в спину от кого–то из своих – поэтому, он и отправил двоих проследить. И еще он решил, что надо переговорить обо всем с соседями. То, что по племенным землям шляется непонятно кто, люди даже не из соседнего уезда, а из соседней провинции и непонятно, с какими делами – до добра не доведет…

 

– Шайтан, я чуть…

– Заткнись! Они идут за нами… Не смотри назад.

– Сколько?

Джума провел по щекам ладонями, в одной руке – было зеркальце…

– Двое… Их двое.

– Снимем?

– Зачем? Аллах с ними…

 

 

22

 

Иттихад-е-Ислам

Мекка

День второй

 

Бородатый понял все мгновенно. Жизнь – что здесь, что там – научила принимать решения быстро и жестко…

Он откатился в сторону, одним движением, без рук – вскочил на ноги.

– Валим! – крикнул он в микрофон.

Аслан что-то крикнул по-арабски, выхватывая пистолет, заступил дорогу. Бородатый отбил пистолет в сторону, с винтовкой ломанулся в коридор – именно ломанулся, как лось. Один из присутствовавших в комнате – уже поднимал автомат, чтобы расстрелять кяффира в спину.

В следующее мгновение – что-то вроде шаровой молнии влетело в стекло, лопнуло ослепительно яркой вспышкой. Полыхнуло все одновременно, пламя плеснуло из всех окон, сжигая тех, кто не успел убраться из комнаты. Бородача – ударило в спину волной раскаленного воздуха, швырнуло вперед. Он упал со всего размаха вперед, в глазах потемнело. Не хватало воздуха, он хватал его всем ртом – и его все равно не хватало…

«Шмелем врезали», с…и.

Все равно – надо валить. Даже если «Шмелем» – все равно надо двигаться. Ты не имеешь права проиграть.

Ты из воздушного десанта…

На лестнице послышались шаги – и бородатый из последних сил перехватил винтовку, которую упорно тащил за собой. Пусть один выстрел – но он будет его.

За спиной – занимался пожар, волны горячего воздуха ощутимо накатывали из угловой комнаты…

– Александр Палыч! Александр Палыч!

Закинув за спину автомат, парень из прикрытия по имени Владислав забросил руку снайпера себе на плечо, поднял его. Внизу – разгоралась стрельба…

– Валить надо. Нас окружают.

– Карман… Аптечка…

Владислав понял – прислонил снайпера к стене, достал аптечку из кармана разгрузки. Достал нужный шприц – тюбик красного цвета, ширнул прямо в шею. Эта дрянь была разработана под занавес войны в Афганистане, она позволяла даже тяжело раненому вести какое-то время бой. Правда, потом последствия были хреновые… но это потом.

Снайпер тяжело задышал, приходя в себя. Сердце колотилось как сумасшедшее, дыхалки не хватало, перед глазами – постепенно рассеивающаяся пелена. Слышимость – как через подушку… контузия и тяжелая. Был бы в комнате – сгорел бы нах…

Снайпер сделал шаг. Потом еще один. Ноги были как чужие – но усилием воли он мог заставить себя переставлять их, одну за другой. И держать винтовку.

А если держать – то и стрелять…

– Внизу… что?

– На улице… ПК молотит…

Препарат действовал – в конечностях какое-то онемение, пальцы холодные как лед – но голова все яснее и яснее. И работать – все же можно…

– Давай вниз.

Они спустились вниз – там уже пробили взрывчаткой стену в соседний дом, хоть какой-то маневр. Русские и арабы – отложили разборки на более поздний срок, неважно было кто и каким образом сдал, главное – свалить. Все разборки потом…

Кто будет командовать – такой вопрос мог возникнуть. Это был родной город Хасана, он знал наизусть все его улицы, проулки, здания – а русский был в таком состоянии, что ему лишь бы самому ноги унести…

– Всем не уйти – сказал Хасан, меняя магазин – Абдалла, Хаким, отвлечете их.

И добавил что-то на арабском. Русские разобрали только слово «шахадат» – обещание рая. Двое молодых людей – ни слова не говоря, пошли назад.

Каждый живет для того, чтобы умереть. Вопрос лишь в том, как ты умрешь…

– Надо прорываться к порту – сказал Хасан, то ли только для своих, то ли для всех – кто дойдет до того берега, тот спасется. Кто не дойдет – станет шахидом на пути Аллаха…

Для того, чтобы стать шахидом на пути Аллаха, надо было пасть в бою против неверных или по крайней мере – во время войны против неверных по любой причине, даже непосредственно не связанной с боевыми действиями. Здесь – они собирались воевать в основном против правоверных – но подобная проблема сейчас мало кого затрагивала. Шахидом – значит, шахидом.

– На минарете… снайпер.

– Что?

– На минарете снайпер – увереннее сказал русский – полтинник у него. Пойдем по улице – положит всех.

Хасан в бешенстве рванул себя за бороду.

– Тогда тебе надо будет разобраться с ним, русский. Ни один из нас не сможет стрелять по минарету…

 

Снайпер на минарете находился в уязвимой позиции, хотя при подготовке ее наверняка сочли наилучшей. Господствующая высота – но в то же время, ему приходилось сильно подставляться при стрельбе по тому, что находилось на улице. Слишком высок минарет, слишком острый угол, ему приходилось стрелять не лежа, а чуть ли не с колена. Возможно, те кто поставил туда снайпера, сочли что правоверные не станут стрелять по минарету мечети, обрекая себя на попадание в джаханнам и вечные муки от ревущего огня, срывающего кожу с лица. [111]  Но бывшему капитану воздушно-десантных войск, уволенному за дискредитацию – и до джаханнама и до огня – было по…

Ну, вы поняли…

Заняв позицию внутри здания – единственную, с которой он мог стрелять по минарету, снайпер залег на пол, чтобы стрелять в окно под очень острым углом. Он понимал, что выстрел единственный, больше у него не будет.

– Ну? – спросил он у Владислава, угнездившегося рядом с термооптическим прибором наблюдения. [112]

– Он там. Левее от центра – пробормотал Владислав – стреляет с колена.

Мать твою…

У него был обычный оптический прицел. Ни ночного, ни тем более термооптического не было. Минарет был в тени, снайпер не двигался. Один выстрел – если промах, то ответный, 50-м калибром – будет в них.

На улице – стреляли уже по-взрослому…

Снайпер сделал ошибку. Он наверняка знал о том, что ему будет противостоять другой снайпер. Наверняка ему ставили задачу – подстраховать, прикрыть ракетчика со «Шмелем». А может и нет – ракетчик наверняка Джафара, снайпер – Ордена, далеко не факт, что Джафар сказал Ордену о том, что их здесь ждет. Как бы то ни было, он выстрелил, несмотря на глушитель бородатый это заметил – и послал ответную пулю. Только одну – но этого хватило.

Их осыпало разбитым стеклом – они не рискнули разбивать стекло до выстрела. Стекло могло изменить траекторию пули 308-го – но не 328-гокалибра, да еще у самого дульного среза.

– Есть. Он упал, не двигается. Выпустил винтовку…

Сделано…

Через разбитое стекло, они выбрались на улицу и тут же вынуждены были залечь. Стреляли все и во всех, пули летели по улице как обезумевшие светлячки. Оружие здесь было у всех, сколько угодно, и какое позволит карман, здесь не было ни полиции, ни зачисток – чистый ислам, вара ника. [113] И сейчас – проснувшиеся правоверные палили изо всех окон, выскакивали из домов с автоматами, готовые стрелять в кого угодно и сводить старые счеты…

 

 

23

 

Берег реки Евфрат

Речной порт Мекки

 

– «Гюрза-два», я «Глаз-один», наблюдаю групповую цель на правом берегу, транспортное средство, один «Диско», [114] четыре «танго»… нет, пять «танго». Держу пулеметчика.

– «Глаз-два», активность на мосту. Враждебная активность на мосту.

– «Глаз-один», наблюдаю еще одно транспортное средство на правом берегу. Один грузовик, еще один «Диско», наблюдаю шесть «майк-танго», вооружены АК-47.

На набережной правого берега – один из пулеметчиков тот, что на грузовике не выдержал и открыл огонь. Несмотря на пламегаситель – выглядело это впечатляюще: вспышка пламени размером с пару футбольных мячей диметром, частично слепящая ночной прицел.

– «Глаз-один», противник ведет огонь в мою сторону, огонь «Диско». Противник проявляет враждебность!

Пулеметчик немного слукавил – пулемет вел огонь не по нему, а по чему-то, что находилось на другом берегу. Непонятно – то ли он там увидел что-то, то ли просто решил послать горячий привет братьям по разуму на другом берегу. Но как бы то ни было – формально он вел огонь в сторону снайпера СБС, специальной лодочной службы, затаившегося под пирсом.

– «Гюрза-один», «Глазам» – разрешаю открыть огонь. Мы выдвигаемся.

– Вас понял…

Снайпер, имеющий позывной в эфире «Глаз-один», как и все снайперы, да и вообще все разумные солдаты – относился к своему оружию более чем серьезно, ибо от него зависело – выживет он в очередной передряге или нет. Его две AW – стандартная, 308-я, L96A1 и 338-я, которые полагались ему по штату как военнослужащему британской армии – были всем хороши кроме одного – они не позволяли вести довольно беглый огонь на средней дистанции по множественным целям. Для этой цели у него была личная переделанная L1A1 с оптическим прицелом SUSAT – но он не рисковал ходить с ней в болота: оружие довольно капризное, его скорострельность не окупается ни точностью, ни надежностью. Винтовку для выходов «в болота», когда к цели выходишь на полупогруженном транспортировщике, либо и вовсе – пару дней топая по джунглям – он сделал себе сам. Русские не продавали бесшумное снайперское оружие – но он, будучи по делам в Аламо купил карабин «Тигр-308» со складным прикладом. Мастер-оружейник САС перебрал карабин, поставил на него нестандартное цевье с планками с четырех сторон, позволяющее устанавливать оптические прицелы НАТО. Место короткого, конусообразного пламегасителя занял американский, от «Knights Armament», позволяющий устанавливать глушители этой же фирмы на быстросъемном замке. Ствол – отпустили на термическом оборудовании, позволяющем снять внутренние напряжения металла. На этот карабин – основным был прицел ACOG 6х48, сейчас он установил впереди ночную насадку AN-PVS22. Получившееся у него оружие показывало на стрельбище кучность 1,2 МОА десятью выстрелами на триста метров и позволяло точно и быстро работать до шестисот. Оно было маневренным, удобным, неприхотливым и снайпер брал его на задания почти всегда, за исключением тех случаев, когда предстояла работа в горах…

Сейчас перекрестье прицела поднялось чуть выше, замерло у головы пулеметчика. Не так плохо… работает очередями по три выстрела, опытный. Лупит куда-то прицельно. Сначала его, потом перенос огня. Сначала тот, кто стоит на самой границе зоны обстрела, ему два шага сделать – и борт судна скроет его. Да и стоит он так, что скорее всего упадет в воду и третий – не прочухает сразу, что произошло. А когда прочухает – поздно будет…

Прицел «светился» из-за вспышек у ствола ДШК и света на набережной. С левого берега – стрелкам стали отвечать – но вяло, из автоматов.

Тем лучше…

Снайпер дожал спуск, карабин дернулся – и пулеметчик, дернувшись, пропал из прицела. Сразу же удалось снять и второго, на границе зоны обстрела – он упал на бок и больше не шевелился. Снайпер чуть подвинул цевье, выстрелил еще раз – автоматчик исчез за каким-то большим тюком, который он использовал как укрытие.

Совсем мышей не ловят…

– «Гюрза» – «Глазам», прикрыть мост, прикрыть мост. Мы выходим.

– «Глаз-два», исполняю.

Снайпер – «один» увидел бегущего по пирсу ублюдка с трубой на плече.

– Ракетная установка на три!

Выстрел – моджахед падает…

– Ракетную установку снял…

 

На той стороне – Special Boat Service, боевые пловцы ВМФ Великобритании – предпочитали штурмовые винтовки канадской фирмы «Diemaco» – те же М-4, только для крайне суровых условий эксплуатации, канадские версии. Здесь – нужда заставила перейти на различные варианты АК-47 и РПК. Дело было даже не в том, что в болотистой местности и в воде они безотказнее – а в том, что они стреляли русскими патронами, которые здесь стоили намного дешевле, чем те, которые доставлялись с той стороны. Поэтому – здесь все профессиональные военные, которым приходилось много стрелять – вооружались русским оружием. Вот только – чаще всего на исходные варианты оно походило очень мало.

Как насчет стандартного короткого карабина SBS? Калибр 7,62х39 русский, приклад от М-4, хотя бывали и варианты с русскими прикладами, ствольная коробка чаще всего заказная, от русского «Вепря», полтора миллиметра и фрезерованная, а не штампованная, рукоятка тоже нестандартная, пластиковая и с емкостью для батарейки, чаще всего от «US Palm». Рукоять взведения затвора чаще всего двусторонняя, увеличенная, для этого в ствольной коробке прорезается дополнительный паз. Магазин может быть стандартный, но для облегчения его присоединения – устанавливается коротенький колодец. Чаще всего – боевые пловцы пользуются нестандартными магазинами – либо болгарским, на двадцать патронов, с которым оружие можно носить под гражданской одеждой, либо пулеметным, на сорок, если скрываться смысла нет. Впереди на цевье – сверху прицел, чаще всего EOTECH с трехкратным магнифаером, сбоку фонарь и лазер, снизу дополнительная ручка, иногда с сошками внутри. Ствол короткий, как у АКС-47У или его аналога, болгарского «Булги», но пламегаситель нестандартный, с штатным креплением для глушителя. Глушитель – либо местного производства, русский, либо – с той стороны, чаще всего от «Red Stick», быстросъемный. Полученный карабин был не менее удобен, чем короткий вариант «Diemaco», бронебойная пуля русского патрона могла пробить стену и убить скрывающегося за ней стрелка, патроны стоили в полтора, а то и два, если оптом брать – раза дешевле, чем если везти с той стороны.

Были и длинные карабины. Это тот же самый «Вепрь», с усиленной ствольной коробкой от РПК – только ствол укорочен до стандартного, автоматного, приклад чаще всего от «Galil» или русский от РПК. Обвес примерно тот же самый, магазины на сорок патронов и пулеметные, на семьдесят пять, которые в ближнем бою иногда высаживаются за несколько секунд. Эти штуки – по огневой мощи не уступали даже «Миними», в одной заварушке – из одного такого пулемета высадили почти две тысячи патронов без единой задержки с перерывом, считай, только на смену магазина. Обычно, стандартная группа СБС включала в себя шесть человек, которые делились при необходимости на три двойки или две тройки – и соотношение длинных и коротких стволов составляло примерно один к одному – плюс один ротный пулемет и одна снайперская винтовка.

Британские боевые пловцы добрались до Мекки в целости и сохранности: больше приходилось опасаться не людей, а крокодилов, которые трутся к порту, потому что там есть еда (в том числе – и сброшенные в воду трупы). Крокодилы обычно не бывают агрессивны, если сыты – но идущую на электротяге лодку крокодил может принять за соперника и атаковать, защищая свою охотничью территорию. Обошлось – они пробрались в порт, замаскировали свои транспортные средства, на которых должны были свалить отсюда сами и эвакуировать оперативную группу из города, устроили себе гнездо в самой грязи под пирсами, выставили часового и преспокойно улеглись спать. Делать все равно было нечего, надо был ждать темноты – и лучше спать, а не сидеть по пояс в дерьме и вдыхать омерзительные миазмы, которыми пропитан воздух. Местные – особым благородством манер не отличались, сбрасывали кости, объедки и гадили где придется, в том числе на улицах…

Экстренный вариант эвакуации, конечно, прорабатывался – но британцы надеялись, что до этого не дойдет. Никто и никогда – в здравом уме не сунулся бы с боем вглубь Новой Мекки, самый максимум – принять бой в районе речпорта, чтобы прикрыть эвакуацию. Но когда пришел сигнал СОС – командиру пришлось быстро принимать решение. И он его принял…

– Сверчок, останешься здесь, прикроешь снайпера. Через два часа, если не вернемся – уходите вместе. Здесь не светись.

– Есть, сэр! – ответил британец, сверкающий белками глаз на вымазанном камуфляжным кремом лице.

– Остальные – за мной. Работаем четверкой, Толстяк – ты в центре. Подавишь ублюдков на мосту.

– Есть, сэр…

Толстяком звали парня, который нес ротный пулемет.

– Двинулись!

На пирсе – царил полный бардак. Были люди, которые ночевали здесь, или опасаясь за сохранность своего товара в припортовых складах, или просто не желая тратить деньги на гостиницу: тут, в порту было и что-то вроде постоялого двора, и небольшой бордель с женщинами – рабынями., юношами и даже маленькими мальчиками. Оружие было у всех и сейчас, подумав, что с того берега рвется банда – выскочили на улицу и открыли автоматный огонь. С того берега, естественно, ответили…

Британцы зашли с фланга, они появились как из–под земли – все черные, в гидрокостюмах и с вымазанными черным лицами, они понимали, что противник превосходит их минимум десятикратно и не намерены были никого щадить. Они стреляли одиночными, в высоком темпе, постоянно продвигаясь вперед – и каждая пуля попадала в цель.

– Грузовик! – крикнул парень по кличке Шотландец, добивая остаток длинного магазина…

С моста – снова открыли огонь, залегший сзади Толстяк ответил. Струи пуль – летели в темноте во все стороны, пули казались огненной строчкой, прорезающей пространство – и казалось, что пройти вперед невозможно.

Град пуль ротного пулемета сделал свое дело – на мосту заткнулись. Снайпер под причалом – делал свое дело, правый берег молчал, там просто боялись высунуться…

– Прикрыть!

Под прикрытием огня своих, командир группы перебежал к машине. Неплохо… не что-нибудь, а «Мерседес»-трехтонка, производство конца девяностых. Крепкая, надежная машина, если с ней все в порядке…

Ключ – как в Терминаторе-2 оказался под козырьком водительского места. Мотор – покашлял… если за машиной не ухаживать, то не выдержит и «Мерседес» – но потом вдруг схватился и бодро зачихал…

Командир группы тронул машину с места… пешим порядком по обезумевшим улицам не пройти, так – еще можно попробовать.

Лодочники – покидали свои укрытия, запрыгивали на ходу в движущуюся машину. Толстяк – устроился у сдвижной боковой двери, распахнутой как в вертолете, чтобы стрелять. Еще один спецназовец устроился в корме машины, распахнув двери – чтобы в корму не засадили из гранатомета. Машина сделала резкий поворот на выезд из порта, выскочила на дорогу.

– Справа!

Один из спецназовцев, пробравшийся вперед и сменивший магазин – открыл огонь прямо через лобовое стекло, окатив пулями портовую стражу на импровизированном блокпосту. Командир группы держал одной рукой руль, другой – стрелял из пистолета в темноту. Он понимал, что ехать им – до первого опытного гранатометчика – но пока что они ехали…

 

 

24

 

Центр города

 

– РПГ на девять!

Вспышка. Выстрел из русского РПГ летит с шипением, все падают. Взрыв на стене, грохот, дым…

– Двигаемся! Двигаемся!

Арабы тоже отдавали команды, только на арабском. Они с радостью бы убили и русских и британцев, свели бы старые счеты. Однако – все понимали, что поодиночке их в землю втопчут, а вот вместе – есть шанс выбраться…

От грохота автоматов закладывало уши – стреляли непрерывно. Моджахеды опомнились: каждое окно, считай, огневая точка. У русских были подствольники, они пробивали ими по окнам – только это позволяло хоть как-то двигаться…

– Пошел! Вперед!

Снайпера прикрывал назначенный стрелок из русской группы, он постоянно был рядом, не отставая дальше, чем на три шага. Сейчас – они перебежали вперед и вынуждены были залечь у следующего перекрестка за машинами…

Пуля попала в машину, за которой они залегли, их осыпало осколками стекла. Снайпер, произнеся несколько нецензурных слов начал ползти…

– Черт, нельзя!

Он выставил сошки, прицелился по вспышкам. Он отлично понимал, что первый выстрел его винтовки, выделяющийся на фоне канонады, сделает его приоритетной целью для всех – но и просто так подыхать не собирался…

Интересно, где Джафар? Неужели – сам лично не придет, не посмотрит, как добивают бывших друзей?

Воистину – нет худших врагов, чем бывшие друзья…

Винтовка бухнула, тяжело отдала в плечо, снова замутилось в голове. Полощущее в окне пламя пулемета погасло.

Он передернул затвор, досылая новый патрон.

Выстрел – ублюдок отлетел от угла вместе с куском стены…

– Назад!

Второй номер едва затащил его назад – как совсем рядом на асфальте рванула ракета, выпущенная из РПГ, откуда-то с крыши…

Грохот автоматов – перекрыл бас ДШК. Дегтярев-Шпагин крупнокалиберный, «Диско» – как приговор всему…

– Твою мать, «Диско» на три часа!

Пулеметчик явно был опытным, не торопил события. Пулемет был установлен в кузове старого американского пикапа с двойной кабиной, пикап медленно продвигался вперед и пулеметчик вел огонь короткими очередями, целясь и сберегая ствол. Его поддерживали огнем два или три автомата – боевики высадились и продвигались рядом с машиной. Замысел ясен – автоматчики прикрывают фланги, пулеметчик не спеша выполняет работу, продвигаясь вперед. Как только он продвинется до самого перекрестка…

Снизу – а улица шла сверху вниз, к речпорту под небольшим уклоном появился белый большой фургон, похожий на американские «деливери–вэны». В темном прогале остекления мелькали едва вспышки – из фургона вели огонь…

– Твою мать, на двенадцать!

Снайпер прицелился – с его позиции фургон был виден, и вдруг понял, что что-то не так…

Из фургона стреляют по зданиям… Какого хрена им стрелять по зданиям, если только…

– На двенадцать не стрелять! На двенадцать не стрелять! Не стрелять!

Машина остановилась в нескольких метрах от перекрестка, из нее выскочили двое. Один с ротным пулеметом, другой – с ракетной установкой РПГ. С водительского места – уже сигналили фонариком – свои. Пригибаясь, двое побежали к перекрестку.

– Огонь на прикрытие! – крикнул кто-то – сейчас!

ДШК мог прошибать даже кирпичные стены, не говоря уж о деревянных. Но он не мог вести огонь в две разные стороны, и чем ближе вооруженная пулеметом машина была к перекрестку, чем больше была мертвая зона у самой земли, куда пулемет не доставал. Они открыли огонь с обеих сторон из положения лежа, ракетчик – выскочил из-за угла и с колена положил в цель осколочную, противопехотную китайскую ракету РПГ, больше похожую на рубчатую городошную палку. Ракета попала не в сам пулемет, не в машину – а в стену рядом с машиной, взорвалась с дымом, грохотом и визгом осколков.

Диско заткнулся.

– Сваливаем! Все в машину!

Они набились в фургон как сельди в бочку, погрузили туда и раненых. Удивительно – но пока ни у британцев, ни у русских не было ни одного убитого. Раненые были, некоторые тяжелые – а убитых не было…

 

Оставшийся прикрывать промежуточную точку отхода снайпер был намного более опытен, чем недавно попавший сюда Сверчок, он не раз работал в одиночку и знал, чего стоит опасаться, а на что не стоит обращать внимания. Пока стрелки были наверху, на пирсе – ему мало что нужно было бояться, основное внимание и основной огонь были на них. А вот сейчас… когда основная группа ушла вытаскивать провалившихся оперативников из полной задницы… вот сейчас они могли очень и очень крепко влипнуть. И его позиция – под пирсом, в темноте – из выгодной превращалась в хреновую. Он мог вести огонь только в сторону правого берега – а вот тот, кто подойдет с левого – безнаказанно пройдет по пирсу и окажется над самой его головой. И никто не гарантирует, что ублюдку не придет в голову мысль спустить вниз гранату…

Прикинув, что к чему, снайпер мигнул фонариком и пошел к Сверчку, залегшему у самого лаза, стараясь не шлепать по грязи и никуда не провалиться…

– Надо подниматься наверх… – негромко сказал он, когда Сверчок был на расстоянии вытянутой руки.

– Босс сказал сидеть здесь…

– Пока я босс. Нехрен тут сидеть, двигай наверх. Я за тобой…

По деревянным доскам пирса застучали шаги.

– Каар! Каар!

Это было что-то на пушту. Снайпер не помнил, что это такое – и вспоминать не было ни времени, ни желания.

– Совсем рядом…

Что-то тяжелое шлепнулось в жидкую грязь.

Твою мать…

Граната взорвалась, подняв фонтан воды, грязи и окатив всех – и снайпер – ринулся вперед…

Чуть не поскользнувшись, он выбрался наверх – тут было что-то вроде склона, самого берега – осклизлого, но все же берега. И он, и боевики открыли огонь одновременно, боевиков было несколько и у них были автоматы. Но снайперу – были видны все боевики, в полный рост – а вот боевикам – были слышен только шум от отброшенных в сторону досок…

И все равно, он едва не погиб – пуля задела шлем рикошетом, впечатление – как доской сбоку приложили…

– Пошел, хрен ли там отсиживаться!

От складов вяло открыли огонь, в два или три автомата. Снайпер добил в них остатки того, что было в пистолете. Потом, распластавшись на грязных и гнилых досках пирса – начал стрелять из снайперской винтовки.

Вылезший из под пирса Сверчок присоединился к нему, пробивая огнем склады. Они так это называли – пробивать – имея в виду стрельбу одиночными в высоком темпе по наиболее вероятным местам засады, даже если оттуда не ведется огонь. Потом – на пристань выскочил небольшой пикап, непонятно зачем, с него даже не стреляли – и они остановили его, водитель смылся. Пока что – они могли контролировать пирс даже вдвоем, но понимали, что это ненадолго. Как только сюда начнут сбегаться ублюдки со всего, мать его города, им просто конец.

– Здесь нельзя оставаться!

– Сэр?

– Надо занять укрепленную позицию. Мы здесь как прыщ на заднице! Помнишь карту?

– Да, сэр!

– На въезде блокпост, не может быть, чтобы там не было пулемета.

– Но сэр, нас всего двое…

Твою мать…

– Сверчок, будь мужиком! Там наши прошли. Ты думаешь, босс там хоть кого-то в живых оставил? Давай, шевели коп