Глава 28, в которой мы шли по дороге среди виноградников

Мы опять шли по дороге под старыми деревьями среди виноградников. В сумке Леона лежали “сохранная” шкатулка, фотоаппарат, а в моем кармане — очки. Солнце ласково светило через пушистые тающие облака, где-то заливался невидимый жаворонок. Мы молчали и просто иногда улыбались друг другу. Вместе с облаками таяли и страхи из подземелья, переживания и беспокойства, а на их место в мою душу приходила тихая, теплая, мягкая, как этот утренний солнечный свет, радость. Перстень-вассал наивно блестел на моей руке.

— Эй, голубки!

Мы обернулись и остановились. Нас медленно догоняла нагруженная телега, которую тащила наша знакомая Кузина.

— Леон, да ты никак с городской поладил!

— Доброе утро, папаша Пешо! Это Катрин! Я с улыбкой кивнула.

— И вправду, доброе! Здорово, дочка. — По своему обыкновению папаша Пешо поприветствовал меня хлопком пониже спины. — Ты вроде в очках с родителем гуляла? С кавалером без них ловчее?

— Ладно тебе, папаша Пешо, — похоже, Леону не очень понравился жест старика, — ты нас до гостиницы довезешь?

— Тяжело кобыле, я сам, видишь, рядом топаю. Разве что твою кралю на телегу подсадим, а ты, дружок, уж на своих двоих, ты вчера на Кузине накатался, — старик подмигнул, — с ней небось?

— Любопытный ты стал, дед.

— Больно уж хлипкая она у тебя, — заметил благородный потомок Маркеса, устраивая меня на телеге среди корзин, — ты сам вон какой красавец, под стать себе и выбрал бы.

— Какой я красавец, это Катрин — королева!

— Королева, говоришь… Королева в пруду, мирантон, мирантон, мирантен! — запел развеселившийся старик.

Леон подхватил, и они пошли рядом с похрапывающей Кузиной, распевая какую-то полнейшую дурь про королеву в пруду и еще кого-то в кустах, кто тайно и романтически, мирантон, мирантен, подгладывал за ней. Я блаженно вытянула ноги, привалилась спиной к мешкам и даже задремала, ощущая, что опять счастья для меня чересчур много.

На рыночной площади папаша Пешо начал разгружать телегу, Леон остался помогать, а я, чувствуя себя совершенно мягкой и пушистой, потихоньку пошла к гостинице. С полнейшей безмятежностью я уселась за столик и заказала кофе, внезапно обнаружив, что часы на руке официантки показывают без четверти десять, а из дверей гостиницы выходит Зигрено, разговаривая по мобильнику. Все показались мне ужасно милыми.

— Доброе утро, Катрин. — Он сунул телефон в карман.

Я оторвалась от кофе и улыбнулась Зигрено. Он уселся на стул радом, по-утреннему благоухая мылом и одеколоном, но почему-то выглядел смущенным.

— Я постучался в вашу комнату, вас там не оказалось, я даже забеспокоился, но как хорошо, что моя прекрасная Катрин уже подкрепляется перед дорогой. Как вы себя чувствуете?

— Замечательно! — Впервые в жизни это было для меня чистой правдой. — А как вам, Гийом, спалось на новом месте?

— Я заснул только под утро. — Он окончательно смутился, и такой смущенный Зигрено был мне гораздо симпатичнее вчерашнего самоуверенного “мэтра”. — Все думал о вас. Мы ведь еще не очень старые и успеем родить малышку, если не будем откладывать свадьбу? В нашем возрасте не нужно тянуть.

Мне сделалось очень смешно, во-первых, я прекрасно слышала вчера его храп, а во-вторых, никакие малышки от Зигрено не входили в мои планы, тем более сейчас! Чтобы не обидеть влюбленного “мэтра”, от комментариев я воздержалась, погладила его по рукаву и посоветовала тоже позавтракать.

— Что это у вас?

— Где? — Я даже испугалась его встревоженного голоса.

— На руке.

— “И вниз пять ступеней спуститься зовут, и верного стража увидишь ты тут”! — продекламировала я, вертя рукой с перстнем. — Никакой барельеф вырубать из стены не пришлось, дорогой мой Гийом, все дело в пятой ступеньке!

— Доброе утро, мадмуазель, мэтр! — Голос Леона раздался совершенно неожиданно. — Вижу, вас можно поздравить с пополнением коллекции! Отличный экземпляр, доложу я вам, а вот и шкатулочка от него. — Леон вытащил из своей сумки “сохранную” шкатулку. — Взгляните, мэтр, мореный дуб с какой-то древней пропиткой, этой вещице почти тысяча лет, а как новенькая. Любой коллекционер выложит кругленькую сумму.

— Сколько вы хотите? — взял быка за рога Зигрено.

— Шкатулка принадлежит мадмуазель, с ней и торгуйтесь.

— А как она оказалась у вас, милейший?

— Привет, Леон, тебе как обычно? — промурлыкала официантка. — Что вы будете заказывать, мсье? — обратилась она к Зигрено.

Зигрено сделал заказ и, не сводя глаз с меня и Леона, вопросительно произнес:

— Ну?

— Гийом, я не понимаю, почему вы дуетесь? — улыбаясь, сказала я. — У меня такая радость, нашлось кольцо к моим серьгам, а вы хотите ее омрачить? Разве вы мне не друг?

— Тогда расскажите, как вы это все нашли. Конечно да, я тоже рад, я всегда радуюсь вместе с вами, прекрасная Катрин!

— Вот, совсем другое дело!

— Пусть мсье Леон сходит купить нам что-нибудь в дорогу. — Зигрено полез за кошельком и вытащил пару купюр. — Мы, вероятно, должны как-то отблагодарить мсье Леона за услугу? — Он прибавил еще купюру.

Леон взял деньги. К моему огорчению и к торжеству Зигрено, которому после ухода Леона я рассказала о нижнем этаже башни, о лестнице, о колодце, опустив, естественно, ночное катание на Кузине и приключения в сарае папаши Пешо.