А. Основные аспекты проблемы соотношения международного права и национального права

Поступательное и динамическое развитие международного инвестиционного сотрудничества невозможно представить без тесного, гармоничного взаимодействия внутреннего и международного права*(151). При этом одной из важнейших тенденций является все большее стремление государств закреплять свои отношения в сфере иностранных инвестиций на основе международных договоров, и, следовательно, соблюдать принятые международные обязательства. Поэтому в настоящее время продолжает четко прослеживаться тенденция к росту роли и числа договорных норм в межгосударственных инвестиционных отношениях.

Эта тенденция выступает одним из неотъемлемых факторов развития современного права в целом, международного права в частности. Осуществление международным правом своих функций возможно лишь при тесном взаимодействии с национальным правом. Углубление взаимодействия международного и национального права носит характер объективной закономерности, которая отражает более общую закономерность - углубление взаимодействия национального общества с мировым сообществом*(152).

Международное право приобретает новый смысл особенно в последнее время. Если раньше сфера его влияния была достаточно ограниченной и оно развивалось как бы параллельно тем отраслям, которые регулируются национальным правом, то теперь международное право еще более тесно смыкается с внутригосударственным правом, а его структуризация в значительной степени зависит от общего в системах национального права. Сфера международно-правового регулирования расширяется за счет объектов внутриправового регулирования. Причем этот процесс происходит не столько путем их изъятия, сколько совместного регулирования, следовательно, международное право выступает как гарант и как общий "правовой стандарт" для национальных правовых систем. В последние 10-15 лет дискуссии между представителями различных концепций по проблемам соотношения международного права и национального права сконцентрированы вокруг ст. 15 (п. 4) Конституции РФ. Согласно ей "общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором предусмотрены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора". Принципиальное значение данного конституционального положения для решения проблем соотношения международного и внутригосударственного права практически никем не оспаривается. Однако при его анализе возникают серьезные теоретические и практические вопросы.

Со своей оценкой ст. 15 Конституции РФ выступил известный юрист-международник Е.Т. Усенко. Здесь смешиваются, по его мнению, разнопорядковые категории: нормы как правила поведения и международные договоры, которые являются источниками права. Подобное смешение вообще антинаучно, продолжает автор, в особенности в аспекте содержащейся в этой фразе отсылки к системе права, ибо система права и система его источников, хотя и взаимосвязанные, но все же самостоятельные явления. Поэтому достаточно одиозно утверждать, что весь этот конгломерат принципов, норм, договоров является "составной частью правовой системы Российской Федерации"*(153).

В общем, дискуссии специалистов, вызванные принятием новой Конституции РФ, разгорелись вокруг "вечной" проблемы о соотношении международного права и внутригосударственного права*(154). Чтобы лучше понять ее сложные аспекты, противоречия и нюансы, нам следует совершить краткий экскурс в историю борьбы мнений вокруг этой очень сложной темы.

В том, что этой ключевой проблеме науки и практики международного права целый век, не приходится сомневаться. В 1999 г. исполнилось ровно 100 лет уже упомянутой выше монографии известного немецкого юриста Г. Трипеля "Международное и внутригосударственное право" (Лейпциг), которая стала первой книгой, посвященной этой актуальной и сегодня проблеме. Несомненной заслугой автора является то обстоятельство, что в течение всего XX в. данная книга остается предметом внимания со стороны специалистов в этой области*(155).

Основоположник так называемой дуалистической теории в вопросе соотношения международного и национального права - Г. Трипель утверждал, что эти два круга только соприкасаются между собой, но никогда не пересекаются*(156). Его последователь Д. Анцилотти отмечал, что "международное и внутригосударственное право тем самым представляет собой отдельные правопорядки"*(157).

Такое мнение одного из основоположников дуалистической доктрины дало впоследствии повод утверждать, что сторонники этой концепции изображали обе системы почти полностью разобщенными*(158). Однако, по мнению других ученых, не совсем корректны вышеприведенные утверждения о том, что дуалисты не видят связи международного права с национальным*(159). При этом первые совершенно правильно ссылаются на высказывания Г. Трипеля в его "Гаагском курсе" о том, что международное право постоянно должно обращаться за помощью к внутригосударственному праву*(160).

Говоря о монистических концепциях, мы лишь отметим, что их сторонники утверждают о неразрывном единстве международного и национального права. Монисты, как известно, делятся на последователей примата национального права*(161) и последователей верховенства международного права. На современном этапе развития международного права наибольшее распространение получила другая разновидность монистической концепции - примат международного права над национальным. Ее родоначальником считается Т. Кельзен, который утверждал, что международное право вместе с "внутригосударственными правопорядками, которые находят в нем свое основание", образуют единую систему правопорядков - "универсальную систему всего права"*(162).

Среди новых тенденций можно назвать отход зарубежных юристов-международников от монистической концепции. Наглядным подтверждением этого является высказывание Я. Броунли, что эта "доктрина не соответствует правовым реальностям существования суверенных государств и низводит внутригосударственное право до положения пенсионера международного права"*(163). "Мы должны принять дуалистическую точку зрения. Международные суды применяют международное право, национальные суды - национальное право", - эта мысль выдающегося американского специалиста в теории и практике международного права К. Райта, также недвусмысленно свидетельствует, по мнению Мюллерсона*(164), об отходе от монистической доктрины.

Различия между монизмом и дуализмом с самого момента их возникновения носили, считает Л. Хенкин, теоретический, умозрительный характер. Они не возникли из-за существенных расхождений во взглядах отдельных государств о месте и роли международного права. Просто первоначально внутреннее и международное право объективно не соприкасались друг с другом, поэтому не было повода для конфликтов и разногласий. Их основные принципы и нормы были одинаковы*(165).

Сегодня международная система в значительной степени дуалистична, утверждает Л. Хенкин. Государство может настаивать на своем суверенитете, но оно должно задействовать свою внутреннюю правовую систему для выполнения своих международных обязательств. Различие между монизмом и дуализмом ученый объясняет особенностями разных правовых систем. Правовые системы разных стран придерживаются разных мнений в спектре между чистым монизмом и всеобщим дуализмом. Ни одно государство не выступает непосредственно с монистических или, наоборот, дуалистических позиций. Каждое государство принимает решение по той или иной проблеме соотношения международного и национального права путем обдуманных правовых действий, выбирая оптимальное положение между идеологиями монизма и дуализма.

Основными аспектами проблемы соотношения международного и внутригосударственного права, по мнению И.И. Лукашука, являются:

1) самостоятельность систем международного и внутригосударственного права по отношению друг к другу;

2) влияние внутригосударственного права отдельных государств на образование и развитие принципов и норм международного права, с одной стороны, и влияние международного права на национальное право отдельных государств - с другой, т.е. фактическое взаимодействие систем;

3) иерархическое соотношение между нормами национального законодательства*(166).

Существующая взаимозависимость международно-договорных и внутригосударственных юридических норм не говорит о приоритете одного правопорядка над другим*(167). Эта взаимозависимость основывается на принципах соотношения международного и внутригосударственного права, представляющих собой независимые и самостоятельные системы права, которые в то же время находятся в тесной связи между собой и взаимно влияют друг на друга*(168). Да и как иначе, если в целом международное публичное право - такое социальное образование, которое занимает равное положение с любой национальной системой*(169).

В процессе этого взаимодействия первичным, по мнению Г.И. Тункина, является влияние национального права на международное*(170). Признание такого приоритета, однако, не означает, по его мнению, признания верховенства первого над вторым. Просто внутренняя политика, как правило, является определяющей по отношению к внешней. Первичность внутреннего права и вытекает из первичности внутренней политики над внешней*(171).

Но приоритетное влияние внутригосударственного права не свидетельствует о том, что международно-договорные нормы в чем-то вторичны. Наиболее ярким примером тому является то обстоятельство, что государства должны выполнять свои международные обязательства, независимо от того, отвечает такое выполнение нормам национального права или нет*(172).

Другими словами, первичность означает, что в процессе создания норм международного права государства исходят из принципов и норм своего национального права и не идут на создание норм международного права, которые противоречат основам их социального и политического строя, закрепленным, как правило, в их конституциях*(173).

В этой связи вряд ли можно согласиться с Д.Б. Левиным в том, что вопрос о влиянии национального права на международное право "составляет не юридический, а социологический аспект проблемы соотношения международного и внутригосударственного права"*(174). Думается, прав другой ученый, который, не отрицая социологического аспекта данного вопроса, подчеркивает юридический аспект "в силу того, что влияние международного права на национальное право осуществляется, главным образом, как помощь последнего при осуществлении норм первого"*(175).

Таким образом, исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод о том, что, несмотря на сохраняющиеся разногласия в вопросе о приоритете норм международного или внутреннего права, абсолютное большинство ученых единодушны в одном: оценка международного и национального права как самостоятельных, но вместе с тем взаимосогласованных и взаимодействующих правовых систем стала общепризнанной*(176). Такая точка зрения, на наш взгляд, является единственно верной. Потому как международный и российский внутригосударственный правотворческий процессы, говоря словами В.Г. Буткевич, "не накладываются друг на друга и не сталкиваются таким образом, чтобы появлялась необходимость определять преимущество одного из них. Они взаимодополняются и имеют каждый свою строго определенную направленность"*(177).