Речь при закрытии певческо-педагогических курсов

Дорогие учителя нашей скромной, но носящей в себе глубоко жизненную идею церковной школы!

Да будет дозволено мне при прощании с вами высказать 

несколько прощальных сожалений. Первое из них касается того, что я, обремененный подчас безмерной работой в дни курсов, 

не мог отнестись с надлежащим вниманием к главному вашему делу, не мог наблюдать, как вы занимаетесь и воодушевляетесь церковным пением, не мог беседовать с вами об осмогласии, основе пения церковного, об обиходе, в звуках которого скрыта такая полнота духовно-церковной жизни и настроений. А между тем и я ведь так люблю церковное пение, и я ведь, хотя 

мимоходом, упоминал вам на своих лекциях по дидактике о мифическом Орфее, пением своим укрощавшем диких зверей, о том, как звуки пения церковного легко и без труда заставляют 

звучать лучшие струны нашей души, воскрешать, казалось бы, давно уже погребенные забвением лучшие воспоминания прежней жизни. Теперь остается высказать лишь свое запоздалое сожаление по поводу того, что отнята была возможность даже следить за

занятиями, вас на курсах наиболее увлекавшими, а также радость по поводу того, что, как слышу, увлечение ваше было велико.

Затем другое сожаление, которое теснится в душу, — это о том, что так пришлось мне сократить и урезать курс дидактики. Я успел едва, и то с обрезом, сказать вам о задаче начальной школы и о том, каков должен быть ее учитель и воспитатель.

Правда, значение этих вопросов в дидактике равносильно значению головы и туловища в теле, 

 

 

но все же тело не может быть без ног: мне же и не пришлось 

коснуться отдела о самых методах или как бы путях обучения и воспитания. Я успел наметить только общее направление этих путей, именно постарался как можно глубже запечатлеть в умах ваших ту истину, что вся жизнь школы, все малейшие пути и шаги учителя и воспитателя должны быть обвеяны христианством, как воздухом, которым всякое живое существо дышит. Это не значит, что умственное развитие в школе обесценивается. Напротив, я старался и в отделе о задаче начальной школы показать, что христианство лишь дает свободу уму человека, открывает самый широкий простор его деятельности, дает ключи к самым глубоким откровениям школы

в науках истины, — и в отделе об учителе школы, очертив

ясно качества ума учителя и характер истинной образованности, и в отделе о том, как учить и воспитывать в школе, указывал постоянно способ всестороннего развития ума; мало того, 

в отделе методики Зак она Божия хотел выяснить, что поставленное на философско-психологическую основу (путем особенно вопросо-ответной формы обучения в катехизисе)

преподавание Зак она Божия ведет лучше всего и к умственному развитию. Точно так же неисчерпаемою сокровищницею не только религиозно-нравственного, но и умственного развития является славянский язык.

Но все-таки везде старался я выставить на вид, что умственная жизнь есть лишь верхний слой духовной жизни человека; что дело учителя — провести борозды и в более глубоких слоях

духовной жизни — в жизни сердца, «источника жизни», и в воле, с ее страстями и привычками, составляющими «вторую правду» человека, - что душа, если присмотреться к этим более

глубоким слоям ее жизни, по самой природе своей оказывается христианской (Тертуллиан). И вот я видел с сожалением, даже 

с огорчением, как приходится мне обрезать свой курс, лишив

его как бы столь важных частей, как ноги в организме. 

Я сознавал, что мой предмет не главный на ваших певческих курсах, и ник ого не виню, принимая во внимание краткость курсов, но все же по давить совершенно сожаления не мог. 

 

Наконец, не могу я не выразить сожаления, что мало имел возможности входить в общение с вами. Видя ваше внимание 

к лекциям, наблюдая, как вы по временам «ловили» каждое слово лекций, я все более воодушевлялся для беседы с вами.

Тем не менее, хотя дух мой все более разгорался при вид вашего воодушевления, я должен был насильственно пресечь свои беседы, как бы на полуслове, и теперь в последний день

ограничиться лишь сожалениями о том. Моя душа порывалась многократно возобновить прерванную беседу, но никак было нельзя. Поэтому в заключение поблагодарю вас за ваше

внимание, за то, что своим вниманием и усердием вы воодушевляли меня здесь, воодушевили и на дальнейший подвиг, который, «Богу содействующу», я буду продолжать.

 

 

Примечания

1

Пирогов говорил, что нужно воспитывать прежде всего человека, - это значит, что нужно не то ставить первою задачею воспитания, чтобы создать механиков, моряков, врачей, юристов,

но прежде всего людей. Только последняя мысль у Пирогова высказана довольно отвлеченно и туманно. Он говорил, что нужно возвышаться над материей, возвышаться над узко

материальными интересами, основою которых служит стремление к счастью и наслаждениям  в настоящей жизни; нужно, вопреки этим стремлениям, возвышаться в область идеального. Все, что есть высшего, прекрасного на свете: искусство, вдохновение, 

наука, - не должны слишком сродняться с всегдашнею жизнью; «нужно жить на земле для усовершенствования, приготовить себе через земное бытие путь к бессмертию; с этой точки

зрения на жизнь наши мысли, намерения, речи получают другое направление (Е. Водовозова, «Умственное и нравственное развитие детей», с. 89—92).

 

 

2

В Париже, по словам Фулье, из ста детей, привлекаемых к суду, едва двое приходятся на воспитанников школ церковных. На сто детей, содержащихся в тюрьме (Ля-Рокетт), приходится  

87 питомцев школы светской и только 11 - школы церковной (Народ. Обр. за 1897 г., апр., ст. «Грамотность и просвещение»).

 

3

Художественное воспроизведение той путаницы понятий, какую способен бывает вызвать в детской головке обширный круг сведений, сообщаемых детям на первых уроках грамоты 

«с целью развития их умственных способностей», мы находим

в одном рассказе Глеба Успенского, где автор описывает встречу 

с одним мальчиком, слывшим несколько лет тому назад за

внимательнейшего ученика, а потом вдруг «ни с того ни с сего» сбежавшим из школы. Разговор происходит между мальчиком и бывшим его учителем. На вопрос учителя, почему мальчик

бросил школу, последний отвечал: «Скука! Такую скуку вы нагнали на меня тогда - страсть». Необходимо заметить, что сам учитель был из числа упомянутых радетелей «всестороннего

развития». Начав с буквы «а», он заканчивал урок устройством вселенной; в конце же урока на вопрос, какая это буква, сбитые с толку одни ученики отвечали: рыба, другие: пароход, третьи:

дуга! Немудрено, что при таком преподавании мальчик вдруг заскучал, стал дремать на уроках и скоро совсем оставил школу. Из дальнейшего повествования мальчика видно, что главною

целью поступления его в школу было на учиться читать, - «выучил азбуку, и никакого любопытства мне в школе не осталось». Что «до научных сведений», то они его не

интересовали. «Вы думаете, что я просвещения вашего желал?» - спрашивает мальчик. - «Совсем нет!» Как ого именно хотелось ему «просвещения», это видно из другого места повести

Глеба Успенского, где действующим лицом является мальчик, оставивший школу именно вследствие недостатка в ней церковнохристианских на чал, олицетворявших собою идею

ожидаемого им от школы «просвещения». Его любознательный ум занимали мысли о высшей правде в людских поступках: «за обиженного» человека он готов был отдать душу, 

 

лишь не знал, как это сделать, ку да для этого идти — в затворники или в разбойники? Школу он оставил как раз перед Святой Пасхой. «Мы, деревенские ребята, - рассказывает он, - да и большие, ждали Светлого Воскресения, как, Бог весть, необычайной радости!.. Бывало, за целую неделю

сердце от радости изнывает. В ту пору о божественном думал я крепко. Вот в так ом расположении пришел я к вам в класс... и думал я, что вы нам,  мальчикам, все это по дробно растолкуете - как Пилат, что Иуда, и все до нитки, а вы что же? Вместо того сверну ли дело в три слова, всю историю в одну минуту... 

Иуда предал, Пилат, мол, распял, а через три дня Господь воскрес, - да потом сразу: где подлежащее, где глагол? Подчеркните собственные слова. Подлежащие, запятые, - 

а радости мне никак ой не вышло». Разумеется радость,

заключающаяся в ро дном для детей мире евангельских сказаний («Народное образование» за 1897 год, февраль, с. 3—84).

 

4

«В основание народной школы - училища, основанного на Псалтири, была положена тенденция превратить эгоистическое сердце человека в сердце всескорбящее (приведены слова

Герцена)... Цифири учили плохо - были бирки, а землю мерили (да и сейчас меряют) лаптями... Но воспитание сердца было настойчивое... Ничего практически полезного в каком бы то ни было виде выгоды или удобства эта школа  не давала; напротив, она учила прямо необходимости в некоторых житейских отношениях нести убыток - по давать нищим, убогим,

жертвовать на храмы и т.д. А между тем такую школу народ по читал за серьезную, гораздо более серьезную, чем теперешняя, 

где можно узнать массу чисто практически полезных сведений 

об удобрении, навозе и т.д. Практической пользы в хозяйстве, 

в доходе и т.д. не могло быть ни от как ого чтения или за учивания наизусть, например, Псалтири. Всякий знал, что из

этих рыданий псалмопевца «не сошьешь шубы», а долбили и плакали и наказывали за неуменье выдолбить, потому что видели нравственную необходимость глядеть на себя и на окружающих не с одной только точки зрения дремучего леса. 

 

 

«Божественное» знакомило с нравственными

обязательствами и задачами человека... Вот эту-то Божескую правду народ и считал важною в старинной псалтирной и часословной школе». («Власть земли», гл. XI - «Школа и строгость», с. 649—650.) «И вот за эту-то науку, касающуюся «строгости», т.е. высшей правды среди новых сложных общественных отношений, сложившихся в современной народной жизни, народ наш и был бы, несомненно, благодарен школе и сказал бы непременно: «Да, учат добру"" (там же, с. 653).

 

5

Из подобных дневников или наблюдений обращает внимание «Школа в Алуште», см. в «Народном образовании» за 1897 г.

 

6

Приведем здесь прекрасные слова К. П. Победоносцева 

о добросовестности учителя в отношении в своему делу из его книги «Ученье и учитель»: «Во всяк ом звании человек должен

смотреть за собою, чтобы «духа не угашать» в себе. Обычное дело рук человеческих, день за днем, может по давить человека и овладеть им, если сам он духовно им не овладеет. Эта

опасность угрожает в особенности учительскому званию. Учитель, закоснев на своем предмете и на однообразных  классных упражнениях, может замереть духом в учебном обычае. Так, оставаясь исправным по внешности, может мало-помалу утратить способность жить одною жизнью со своим классом и духовно возбуждать его» (с. 34). «Учитель не есть какая-либо

«принадлежность» школы, которая при ней предполагается, - это есть самая сущность школы, и без учителя никакая школа немыслима: учитель должен быть «создан» для школы...

Учитель-ремесленник, учитель чиновник не годится для живого дела. Учитель должен быть подвижником своего дела, полагающим душу свою в дело обучения и воспитания» (с. 16—17).

 

 

7

Например, чтобы объяснить, что так ое лесть, хитрость, учитель может воспользоваться баснею Крылова «Ворона и лисица». Рассказывая басню, ученики сами поймут, как назвать

лисицу за те или другие ее поступки.

 

8

Они ссылались на св. Иоанна Зла то уста, но совсем неосновательно. Зла то уст говорит не о строгости к детям, состоящей в побоях и сокрушении ребер, а о строгости внушений и об удерживании от дурных действий. Строгость эта состоит в том, что родители не должны потворствовать 

прихотям детей, развивать в них любви к богатству, светским развлечениям, а внушать вместо всего этого любовь к чтению Писания, на учать их добрым нравам, скромности, целомудрию.

 

9

«Учитель ошибается, - говорит К. П. Победоносцев в своей книге «Ученье и учитель» (с. 7), - если думает, что все дело его содержится в урочных часах преподавания в классе. Много

важнее между-урочные и после урочные часы занятий с детьми: здесь собирается богатый материал для оживления интереса, для возбуждения мысли и воображения, для сообщения понятий и сведений, здесь прямое средство духовного и душевного общения учителя с детьми и залог сердечной и умственной привязанности детей к школе и учителю».

 

10

Диафильмы. — Ред.

 

 

11

Например, они испытывали хотя бы чувства особенной благодарности и любви к Спасителю в дни Страстной седмицы, - можно напомнить об этих чувствах детям, когда придется говорить о крестных страданиях Спасителя. Говоря о таинствах, можно напомнить о чувствах, какие дети испытывали после исповеди и причащения Святых Тайн.

 

12

О про чих двух перстах учитель не спрашивает, потому что это не имеет прямого отношения к уроку; поэтому прерывает ответ ученика дальнейшим вопросом.

 

13

Если ученики не дадут полного ответа, то их ответ может дополнить сам учитель.

 

 

14

Существует также традиция пения возгласа

«Господи, благослови» хором. — Ред.

 

15

Вот что постановил в 1890 г. 25 февраля один (Кувыкский, Самарской губ.) сельский сход, на котором крестьяне имели суждение о своей сельской школе: «Нам нужно, говорится 

в приговоре, чтобы дети наши с первого же слова учили слово Божие, как учат его те, которые учатся читать по церковным азбукам. Там дети с первого же слова учат об ангелах и архангелах.

А в этих азбуках, что в теперешних школах учат, о Боге нет ни слова. Добродетельной жизни нужно бы учить по Евангелию, по слов у Божию, а у нас учат по побасенкам, по какому-то

«Родному слову». Это ихнее «Родное слово», может быть, и родное кому-нибудь, но только не нам, мужикам. Нам нужно Христово слово, Спасителево. Если слово Божие вложится в душу с малолетства, так парень  с гармоник ой к кабаку уже не пойдет. 

 

 

Это нам и нужно... Теперь же из уездного училищного совета не высылается никаких книг божественных, кроме Евангелия» 

и т.д. (Журн. Ц.Пр. Шк ола. 1894 г., апр., ст. «Церковнославянская грамота и православная народная школа».)

 

16

Можно начинать первое учение по «Азбуке для об учения отроков», можно по азбуке Ильминского; только последняя неудобна тем, что в ней приходится для упражнения в  чтении

читать непонятные склады, иногда совсем не встречающиеся 

в речи. Это можно еще допустить, если обучение начинается со славянской азбуки и, таким образом, при изучении ее дети еще

впервые знакомятся с механизмом чтения, когда действительно необходимо только упражнение; но такое механическое чтение едва ли удобно для детей, уже умеющих читать по-русски и потому начавших читать связную, осмысленную речь. Более удобным в этом случае представляется букварь Тихомирова. Посредством упражнения в чтении по «Азбуке» нельзя

познакомить с некоторыми буквами, например кси, пси и другими.

 

17

Можно и по букварю Тихомирова, хотя там изречения подобраны менее удобно; у Ильминского  более простые и известные, потому что выбраны из песнопений всенощной, литургии и других служб.

 

18

О том, как неосновательно избегать чтения по Псалтири ради ее непонятности для детей (преувеличенной), и о значении этого чтения сказано было выше, когда шла речь о задаче

начальной школы.

 

19

Приложение к ОЕВ. № 15. 1908. С. 14.

 

20

Приложение к ОЕВ. № 15. 1908. С. 58.

 

 

21

Приложение к ОЕВ. № 16. 1908. С. 14.

 

22

Попутно дети на основании рассказа о чудесном насыщении и хождении по во дам выводят понятие о чуде как действии, которое могло быть совершено только Божественною силою.

23

Приложение к ОЕВ. № 16. 1908. С. 46.

 

24

Приложение к ОЕВ. № 17. 1908. С. 46.

 

25

Житомир. Волынская губернская типография. 1911.

 

26

Житомир. Волынская губернская типография. 1911.

 

27

Житомир. Волынская губернская типография. 1911.

 

28

Житомир. Волынская губернская типография. 1911.

 

29

Житомир. Волынская губернская типография. 1911.

 

30

Дальнейшая работа за недостатком времени исполняется на следующем уроке 17 августа.

 

31

Житомир. Волынская губернская типография. 1911.

 

32

Эту часть урока за недостатком времени учитель не успел разработать.

 

33

Чтобы напомнить об этом и следующих возгласах нагляднее, учитель спрашивает, что говорит архиерей с амвона, обратившись лицом к народу и осеняя на три стороны (средину,

вправо, влево) народ дикирием и трикирием.

 

34

Житомир. Волынская губернская типография. 1912г.

 

35

Житомир. Волынская губернская типография. 1912.

 

36

Житомир. Волынская губернская типография. 1912.

 

37

Самые слова: «кафизмы», «псалом» объясняются на уроках славянского языка.

 

38

УЕВ. 1902.

 

39

УЕВ. 1902.

 

40

УЕВ. 1902. № 1824. С. 1229—1232.

 

41

Речь произнесена 2 июня 1904 г. ОЕВ. 1904. № 12. С. 354—359.

 

42

ОЕВ. 1904. № 14. С. 421—427.

 

43

ОЕВ. 1906. № 20. С. 456.

 

44

Произнесена 8 июня 1908 г. в церкви Олонецкой Духовной семинарии в Неделю Всех святых. Приложение к ОЕВ. № 13. 1908.

 

45

Произнесена в церкви Олонецк ого Епархиального женского училища 15 июня 1908 г. в Неделю 2ю по Пятидесятнице. Приложение к ОЕВ. № 14. 1908. С. 12.

 

46

Произнесена 9 июля 1908 г. в помещении Олонецкой Духовной семинарии. ОЕВ. 1908. № 16. С. 367—368

 

47

Произнесена  3 сентября 1908 г. в церкви Олонецкой Духовной семинарии. ОЕВ. 1908. № 18. С. 397—399

 

48

Произнесена 11 мая 1909 г. ВЕВ. 1909. № 22. С. 443—445.

 

49

ВЕВ. 1910. № 24. С. 439.

 

50

ВЕВ. 1910. № 25. С. 457—458.

 

51

ВЕВ. 1910. № 39. С. 700.

 

52

Произнесена 14 июля 1911 г. ВЕВ. 1911. № 31. С. 609.

 

53

ВЕВ. 1914. № 30. С. 504.